Творцы колдовства

Поспать удалось совсем недолго. Ночью разразилась самая настоящая гроза, и яркие всполохи молний со страшными ударами неведомого громовержца то и дело разрывали небо. Дождь лил как из ведра, барабаня по крыше крупными каплями. Можно было поставить заглушающие чары и попытаться снова уснуть, но отчего-то не хотелось. Северус всегда любил дождь, особенно вот такой, летний, приносящий с собой запах озона и цветочной пыльцы — истинное наслаждение для человека умеющего «слышать» запахи. Жаль только, что это удовольствие ему, добровольному узнику хогвартских подземелий, выпадало совсем не часто. Поэтому, недолго думая, мужчина накинул на плечи шерстяной плед, найденный в комоде, и вышел на веранду, чтобы там, сидя в плетёном кресле и вдыхая упоительные запахи, встретить уже загорающийся на горизонте рассвет. *** После завтрака, на котором кроме педагогов, что немало удивило Северуса, присутствовали несколько подростков разных возрастов, сопровождаемых воспитателем, Лихачёв пригласил английского гостя на экскурсию по школе. — Это сироты, — пояснил директор, отвечая на вопрос Снейпа. — Детдомовские. Им среди обычных ребятишек, тех, что без магии, жизни нет. Да и не принято у нас передавать ребёнка из одного интерната в другой из года в год. Там такая волокита с бумагами, что и связываться не захочешь. Вот и живут тут круглый год. У вас не так разве? — Нет… — произнёс Северус, задумавшись над словами Лихачёва. — У нас дети на летние каникулы уезжают на постоянное место жительства, в том числе и те, кто воспитывается в приюте. — А если школа и есть их постоянное место жительства? — усмехнулся русский. — Они же по девять месяцев в году в школе живут! Впрочем, ладно… Как у нас говорят: со своим уставом в чужой монастырь не лезь. Пойдёмте, Северус, я вам лучше нашу школьную зельеварню покажу. *** Проходя по коридору второго этажа, Лихачёв вдруг остановился возле открытой настежь двери, ведущей в просторный кабинет. Заглянул и, махнув рукой Северусу приглашая присоединиться, вошёл внутрь. Класс оказался действительно большим, рассчитанным, судя по расставленным в три ряда двухместным партам, человек на сорок. На невысоком подиуме, где предположительно должен был находиться учительский стол, трое мужчин в рабочих комбинезонах, направляя посохами с разных сторон потоки магии, устанавливали какую-то громоздкую конструкцию, рассмотреть которую зельевару не удавалось из-за скрывающей её магической защиты. — Степаныч, да левее давай! — молодой звучный голос одного из рабочих нарушил установившуюся тишину. — Не видишь, что ли, криво стоит! Что скажете, Всеволод Казимирович? — Сдвинь-ка назад чуток, — попросил рабочего директор. — Вот теперь, то, что надо! Молодцы, ребятки! — Рады стараться, Всеволод Казимирович! — вытянулся по стойке смирно молодой мужчина. — Идите уж, — усмехнулся Лихачёв. — Аграфене там скажи… Пусть покормит вас, работничков. Проводив рабочих, директор взмахом руки снял с конструкции защитные чары. — Зеркало Еиналеж? — удивился хогвартский профессор. — Так вот о каком артефакте шла речь… — Ну, а что? — пожал плечами Лихачёв. — У вас оно всё равно стоит пылится, а мне моих менталистов тренировать в самый раз. Оно ж для того и создано было. Только у вас-то ментальная магия, я слышал, нынче не в почёте. — С моей стороны было бы глупо отрицать очевидное, — хмыкнул Северус. — А у вас, выходит, ментальную магию любой желающий изучать может? — Ну, допустим, не любой, а только тот, кто имеет к этому виду магии предрасположенность. — И как вы это определяете? — Ну как… Я ведь упоминал вчера, что детки у нас в школу с семи лет поступают, — пустился в объяснения Лихачёв. — Вот с семи до одиннадцати, это младшее звено, они постигают основы всех колдовских наук. Распределение по факультетам происходит после четвёртого курса, там уже ясно становится, кто к какой магии более расположен, а к чему и близко подходить не стоит. — Разумно, — согласился Снейп. — И чем же отличаются учащиеся, скажем, водного факультета? — Водники — это прирождённые целители и зельевары. Только смотрите, Северус, как интересно получается, — оживился русский, — помимо основного призвания, у каждого из нас есть ещё одно, а бывает, что и несколько, второстепенных, так сказать. Вот, к примеру, взять тех же водников. Если вторым призванием такого будет Земля, то из него получится талантливый целитель для тела. А бывает, что к Воде примешивается Воздух, тогда магу прямая дорога в целители разума. — А если примешан Огонь? — заинтересованно спросил зельевар. — Такое сочетание большая редкость, — Лихачёв задумался. — Вот знаете, Северус, даже и не припомню никого в нашей школе за последние десять лет. Стихии-то взаимоисключающие. Огонь — это боевики, что с истинным призванием целителя, согласитесь, не слишком сочетается. — Тогда, выходит, что Земля и Воздух тоже взаимоисключающие? Скажем, Мастеру Трансфигурации не будет даваться ментальная магия, сколько бы сил к её изучению тот не прикладывал? — Совершенно верно, — подтвердил Лихачёв. — Возможно, после долгих лет изнурительных тренировок, какие-то подвижки в обучении всё же наметятся, но вот стоит ли оно того? Ему даже близко не подойти к тому уровню владения магией, как это присуще истинным менталистам. Хотя, разумеется, бывают исключения, как и с сочетанием Огонь-Вода. Редко, но бывают. Да даже ходить далеко за примером не надо, одного такого «уникума» мы с вами оба хорошо знаем! — Дамблдор, — Северус понимающе хмыкнул. — Вы правы, Всеволод. Ярко выраженный земной маг и при этом — один из самых сильных менталистов, с какими мне только доводилось встречаться. — А также выдающийся алхимик и виртуозный боевой маг, — дополнил Лихачёв. — Альбус Дамблдор в этом плане действительно уникален. *** В зельеварческую лабораторию Колдотворца они добрались только ближе к обеду. Слишком много важного и интересного хотелось показать директору своему высокому гостю, и он водил его из класса в класс, попутно рассказывая об особенностях обучения на разных факультетах. Лаборатория оказалась впечатляющей. Никаких тебе древних деревянных парт и допотопных горелок: всё оборудовано на самом современном уровне, на стыке маггловских и магических технологий. Северус даже поймал себя на мысли, что немного завидует студентам русской школы. Интересно, откуда такое финансирование? — Новые столы в прошлом году приобрели, — не без гордости произнёс Лихачёв, любовно поглаживая гладкую обсидиановую поверхность. — Впечатляет, — протянул Снейп. — У вас, должно быть, очень щедрые меценаты. — Ну, не без того, конечно, — директор лукаво подмигнул. — Но конкретно эти столы мы закупили на деньги гранта от нашего Министерства. Колдотворец победил во Всероссийском конкурсе на звание Лучшей Магической Школы десятилетия. Уже в четвёртый раз, между прочим, что даёт нам право представлять Россию на международной арене, — важно добавил русский. — В России много школ магии? — осведомился Северус заинтригованно. — Да нет, не много. Кроме Колдотворца, ещё четыре. У нас же как… Простые-то маги раньше, я имею в виду до революции, детей предпочитали не отдавать на обучение. В роду все знания передавались, от старших — младшим. Да и сейчас такое случается, если уж на то пошло. А в школы своих отпрысков только дворяне отправляли, да и те больше заграницу предпочитали: Шармбатон, или же Дурмстранг, если потомок офицера какого. Наш-то Колдотворец молодой, всего сто двадцать годков стукнет через два года. А самая старая школа — это Китежская, та ещё в начале четырнадцатого века была открыта. Но туда только избранные попасть могут и, поговаривают, что за очень большие деньги. Чуть позднее, в начале шестнадцатого века на Урале школа открылась. Только это скорее ремесленное училище, артефакторные-то мастерские их по всему миру славятся. Зеркальце вот ваше Еиналеж, тоже, говорят, оттуда. Салазар Слизерин вместе с леди Ровеной его лично у самой Хозяйки заказывали, — многозначительно произнёс Лихачёв. — А Хозяйка — это основательница, полагаю? — приподнял бровь зельевар. — Основательница и бессменная директриса, вот уже почти пять сотен лет, — подтвердил русский, в очередной раз удивив Северуса. — Однако… — хмыкнул Снейп, потирая лоб. — Да не удивляйтесь вы так, Северус. То ж не человек! — рассмеялся директор. — Магик она, дочка подземного царя Полоза. То как женщина выглядит, а то ящеркой вдруг обернётся. Сейчас, говорят, от дел-то школьных совсем отошла. Заместитель её, Данила Прокопьевич, сейчас школой-то руководит. К чему это я?.. Ну да, про школы, — вспомнил директор. — В Петербурге есть ещё лицей для благородных на Васильевском. Как и нашу школу, в конце девятнадцатого века открыли. Небольшой совсем, всего на сотню магов рассчитанный. Обучение у них как в Шармбатоне, в основном на изящные искусства ориентировано, только вот уровень совсем не тот. Ну и последняя, самая молодая школа — всего семьдесят лет — на Байкале. Они, как и мы, тоже всех принимают, независимо от статуса и толщины кошелька. Лихачёв взглянул на свои наручные часы и прицокнул языком: — Ох, что-то засиделись мы с вами, пойдёмте-ка с ребятишками знакомиться. Марья Гавриловна, наш педагог-воспитатель, еще с утра на станцию их встречать отправилась. С минуты на минуту должны быть. *** Встречать прибывших студентов, участников конференции, вышли во внешний двор школы, где накануне встречали самого Северуса. Как раз вовремя: в распахнутые настежь кованые ворота, с громким гиканьем сидящего на козлах молодого кучера, въехала четвёрка белоснежных рысаков, покрытых попонами из голубого атласа с гербом Колдотворца и везущих за собой удлинённую повозку, отдалённо напоминающую маггловский автобус. Пока кучер распрягал лошадей, открылась дверца этой причудливой кареты, и оттуда, смеясь и переговариваясь, один за другим стали высыпать подростки примерно того же возраста, что и Гарри. Всего Северус насчитал тридцать два подростка, которых тут же взяла под контроль воспитатель. — Здравствуйте, Всеволод Казимирович, — стройным хором поприветствовали ученики директора школы. — Здравствуйте-здравствуйте… Ну, рассказывайте… Как лето прошло? Отдохнули?.. Загорели? — Лихачёв, с весёлым блеском в глазах, рассматривал подростков, которые немного робели, увидев рядом с директором незнакомого человека в чёрной мантии. — Знакомьтесь, дети — это профессор Северус Снейп. Мастер Зелий и преподаватель школы волшебства и чародейства Хогвартс. Профессор Снейп — гость на нашей школьной конференции по зельеварению. Смотрите, не опозорьте честь школы. Ведите себя достойно, — нарочито строго добавил Лихачёв. — А я читал вашу последнюю статью в «Вестнике Зельевара», профессор, — восторженно произнёс чёрноволосый, кудрявый юноша. — Ваши исследования о применении яда тентакулы в трансмутационных зельях это настоящий прорыв в магической науке! — Вот видите, Северус, среди наших учеников уже есть почитатели вашего таланта, — улыбнулся Лихачёв, провожая взглядом своих подопечных. Между тем кучер распряг белоснежных лошадок, и Северус замер, с восторгом глядя на расправляющих могучие крылья небесных скакунов. — Красавцы, правда? — тихо подошёл к нему Лихачёв. — Недавно в заповеднике алтайском приобрели. Пугливые только дюже, вот и приходится крылья скреплять, чтобы ребятишек или друг дружку не поранили случайно. Директор махнул рукой, привлекая к себе внимание кучера: — Никит, ты их отпусти, пускай полетают немного, крылья разомнут. *** После обеда Северуса предоставили самому себе, за что он в тайне был очень благодарен. Никогда не мог выносить долго общество других людей, даже если они не вызывали у него особого негатива. Воспользовавшись образовавшимся свободным временем, мужчина посетил школьную библиотеку и, взяв для изучения парочку приглянувшихся трактатов, направился в выделенный ему флигель, намереваясь спокойно почитать в тишине. Немного не дойдя до калитки, профессор заметил сидящего на скамейке у центрального входа в общежитие Водного факультета Митьку, который увлечённо, высунув кончик розового языка, перебирал какие-то камушки. — Твои сокровища? — изогнув бровь, спросил мужчина. — Вам нравится? — Митька поднял на зельевара большие карие глаза. — Мой вот этот самый любимый! — мальчик указал на плоский чёрный камень с идеально круглым, размером с мелкую монету, отверстием посередине. Если через него смотреть — всё вокруг становится разноцветным. Хотите попробовать? — Пожалуй… — обижать ребёнка отказом Северусу совершенно не хотелось. Взяв камень в руку, Снейп сразу почувствовал присутствие какой-то магии, но беспалочковое заклинание для проверки показало только лёгкие чары иллюзии, совершенно безопасные для ребёнка. — Ой, меня Аграфена Витальевна зовет. Митька указал в сторону машущей издали рукой женщины и, собрав камешки, быстро попрощался и убежал. А Северус, немного поглядев ему вслед, развернулся и пошел к своему флигелю, намереваясь до самого вечера не покидать облюбованное им плетёное кресло на старой веранде.