Настоящий

Когда Робб проснулся, за окном уже светало, и он не сразу вспомнил, что находился не в своей спальне… и как он попал сюда? Вчерашний день медленно вплыл в него, и он подскочил, садясь и шаря руками вокруг. — Джон!.. — позвал он и не получил ответа. Что-то коснулось его руки, совсем не похожее на человеческое тело, мокрое и холодное. Робб повернулся на это случайное прикосновение, и ему захотелось протереть глаза и проснуться, но страшный сон никак не уходил, и лужа крови перед его глазами не исчезала. Откуда она могла взяться? Мейстер Лювин зашил рану, и они спокойно уснули. Во всяком случае… он, кажется, спокойно уснул, а потом… что случилось потом? — Джон! Джон! Он хотел было потрясти его за плечо, но в последний миг испугался и отдернул руку, а потом Джон пошевелил головой и открыл глаза. Робб шумно вздохнул и спросил, заикаясь от не до конца отпустившего ужаса: — Что… что здесь случилось?! — он был почти готов поверить, что неизвестный убийца пробрался в покои посреди ночи и вонзил свой смертоносный нож, но не было никакого неизвестного, был только Робб и его неосторожность. Джон смотрел на него почти умоляюще, и Робб вскочил на ноги и бросился за подмогой; он бежал по замку так быстро, что едва не сшиб с ног септу, направлявшуюся в комнату Сансы. Быстрее, чем он торопился сразиться с Джоном на мечах. Уж лучше бы в тот день кто-то сбил с ног его самого.

---

— Я не понимаю, как это могло произойти, — мейстер хмурил брови и ощупывал края раны своими ловкими пальцами, отчего Джон морщился, старательно отворачивая голову. — Похоже, что ночью швы разошлись. Но я уверен, что наложил их достаточно хорошо. Быть может, я уже слишком стар и не подхожу для такой работы? — Робб и Джон оба помотали головами, но мейстер, кажется, вовсе не заметил их заботливых жестов, поглощенный своими мыслями. — Что-то случилось ночью? Джон, ты не делал ничего, что могло повредить швы? Робб? — Я… не знаю, — пробормотал Робб, пристыженный тем, что уснул так быстро, вместо того чтобы остаться следить. В самом деле, как он мог не знать, что произошло? Ведь он все время был рядом. Джон посмотрел на него неожиданно ласковым взглядом и одновременно очень внимательным, будто пытался понять что-то, что и сам Робб толком не знал о себе. — Ничего не происходило, — сказал он слабым голосом. — Мы просто уснули. Честное слово, я не пытался объездить лошадь или залезть на крышу, как Бран. Мне… просто приснился дурной сон, — в этом ему пришлось признаться. — Наверное, я слишком сильно ворочался. Он старался не смотреть на расстроенное лицо Робба. Помедлив, мейстер снова достал иглу. — Что ж, — вздохнул он. — Процедуру придется повторить. Робб взял его за руку, когда мейстер сделал первый стежок. Джон отчаянно моргал, стараясь избавиться от слез прежде, чем они появятся на свет. Его рана, казалось, была посыпана солью, и каждое прикосновение к ней было куда болезненней, чем вчера. Даже поглощенный работой, мейстер наверняка заметил их осторожное рукопожатие; впрочем, он предпочел не произнести ни слова. — Ты будешь лежать в этой постели ровно до тех пор, пока я не скажу обратное, — предупредил он, очевидно, не слишком поверив в невинные слова Джона. — Впрочем… — он внимательно всмотрелся в его бледное лицо. — Полагаю, ты послушаешься меня без особых пререканий. — Джон медленно кивнул, чувствуя, как к горлу подступала тошноту. — Я напишу Эддарду, — добавил мейстер. — Может быть, он захочет вернуться поскорее. Джон сел в кровати так резко, что у него закружилась голова. — Нет! — выкрикнул он. — Прошу, не надо его беспокоить! — Мейстер смерил его внимательным взглядом, словно пытаясь определить, насколько он был близок к смерти, и Джон попытался изобразить самый жизнерадостный вид. — Джон, не отказывайся, — сказал ему Робб. — Будь я на твоем месте, мама бы уже отправила целую стаю воронов, — он неловко замолчал, когда Джон с глубоким вздохом повернул к нему голову, как бы говоря: но я не на твоем месте, никогда не буду. Робб уставился на него в ответ, пытаясь ответить: но я хочу, чтобы был. Однако разве он не говорил прямо противоположное вчера? — Хорошо, — смилостивился Лювин. — Я не буду отправлять письмо, если ты, Джон Сноу, не встанешь отсюда и не отправишься совершать глупостей по меньше мере еще несколько дней. Джон согласно кивнул и откинулся обратно на подушку. Лежать несколько дней кряду ему совсем не хотелось, однако, по правде говоря, он не чувствовал в себе сил встать — по крайней мере, сейчас. Но он был готов на что угодно, лишь бы Неду Старку, должно быть, занятому сверх меры в столице, не отправили глупое послание о том, как он получил царапину, дурачась с Роббом. Даже если теперь казалось, что это была не просто царапина. — Повернись набок, — услышал он чей-то голос. — Нужно сменить простынь. Стараясь не скончаться от унижения, он послушно повернулся — и даже это оказалось не так уж просто. Кто-то выдернул из-под него промоченную насквозь простынь, и тошнота усилилась; Джон сглотнул и, чтобы отвлечься, остановил взгляд на трещине в стене. — Я побуду здесь еще немного, — услышал он голос Робба. — Вдруг опять что-то случится… со швами, или… — Не твоя вина, что ты уснул ночью. Я должен был попросить кого-то проследить. Но мне казалось, рана неопасна, — мейстер Лювин до сих пор казался слишком встревоженным. Джон почувствовал, как Робб опустился рядом, и его голос зазвучал громче: — Если что-то случится, я сообщу в ту же минуту, — пообещал он. Теперь в его голосе сквозило нетерпение, будто он торопился остаться с Джоном наедине. Раздались удаляющиеся шаги, и закрылась со скрипом дверь. Джону казалось, что он плывет, его тело одновременно было тяжелым и невесомым. Дыхание Робба коснулось его затылка. — Джон, ты что, уже спишь?.. Он был бы не против уснуть снова, но голос Робба казался таким серьезным, что, очевидно, им предстоял новый серьезный разговор. Джон не был уверен, что у него хватит на это сил, но все же заставил себя разлепить веки. Нужно было ценить эти минуты. Он не хотел, чтобы Робб продолжал отдаляться. — Если ты устал… — Нет, все в порядке, — поспешил он ответить. — Я ведь только что проспал целую ночь. — Ты сказал, что тебе снились кошмары. Почему не разбудил меня? Я пытался, подумал было Джон и сказал совсем другое: — По-твоему, я должен будить своего сводного брата, будущего короля, и жаловаться на дурной сон? Сколько нам, по-твоему, лет? — Робб смотрел на него мрачно и недоверчиво. — В любом случае, я уже почти ничего не помню, — но размытый образ Робба с занесенным мечом все еще брезжил перед ним. — А наш разговор… его ты тоже совсем не помнишь? — спросил Робб почти невинно, и Джон так и не смог понять, было ли в его тоне больше опасения или, напротив, надежды. — Нет, его я помню очень хорошо, — признался он, и Робб поморщился, очевидно, надеясь на другой ответ. — Я… не знаю, что было вчера, но… должно быть, у меня тоже помутилось в голове, и я наговорил тебе таких странных вещей… наверное, неприятных вещей. Я не хочу, чтобы ты дурно думал обо мне, — у Робба был такой умоляющий взгляд, что Джон не мог не простить его за все — тем более, прощать было и вовсе не за что. Робб был искренен — настолько, что позволил Джону узнать все его мысли, пусть даже сейчас и жалел об этом. Джон всегда предпочел бы искренность лицемерию. Если бы он мог стать правителем, то попытался бы изменить это, искоренить многолетнюю дворцовую ложь. Но, разумеется, он не станет им. Откуда только рождаются такие мысли? Но Робб станет однажды, и этот день не за горами, и он будет справедливым королем. — Я никогда не подумаю дурно о тебе. — Робб вдруг приластился к нему — осторожно, чтобы не задеть рану, но настойчиво, как еще совсем молодой, игривый волчонок, не забывший нежность детства; но этот же волчонок уже умел скалить зубы и бороться за главенство в стае. Джону казалось, что не в первый раз за последние дни и месяцы он замечал, как в Роббе боролись эти две стороны, и порой сложно было любить их обе одновременно. Но, конечно же, он все равно любил. Робб вдруг отшатнулся от него, будто Джон сказал что-то не то, или будто — и это было куда ближе к правде — кто-то застал их в неподобающем виде. Джон разглядел длинные рыжие волосы, и его сердце упало. — Ты не пришел на обед, — сказала Кейтилин почти ласково, обращаясь, разумеется, к Роббу. Она словно бы не заметила ничего предосудительного, но, скорее, просто не подала вида. — Я не голоден, — ответил тот сухо. — И могу сам позаботиться о своем пропитании, — его плечи были подняты, словно он собирался защищаться от этой заботы. Джон почти улыбнулся этой упрямой независимости, но улыбка никак не рождалась, придавленная близким присутствием хозяйки замка. Он не хотел бояться ее — и не боялся в известном смысле, и все же не мог совладать с неприятным смущением каждый раз, когда они вынуждены были оказаться рядом. — Сир Кассель сказал, что ты не приходил сегодня на тренировку. И все книги в твоей комнате нетронуты, хотя ты обещал, что… — Мне нет сейчас дела до книг, — ответил Робб, пожалуй, даже слишком резко, и нетерпеливо всплеснул рукой. — И сир Родрик должен понять причину, по которой сегодня я не пришел. — Он просил передать, что будущий правитель должен преодолевать себя день ото дня, безо всяких оправданий, — Кейтилин говорила очень мягко, но Джон видел едва заметное прикосновение краски к шее Робба. — Я буду готов завтра, — сказал он. — И я буду на ужине, — он снова замолчал, очевидно, надеясь, что Кейтилин удовлетворится ответом и покинет их, но та не собиралась сдаваться: — Я хочу, чтобы ты пошел со мной прямо сейчас, — но Робб отрицательно покачал головой: — А я хочу еще немного побыть с Джоном. Почему никого не волнует, чего именно хочу я? — Потому что быть королем — совсем не значит всегда выполнять все свои прихоти. — Джон попытался было дотронуться до Робба, подать ему знак, попросить не пререкаться больше, потому что так будет лучше для них обоих; но Робб не заметил его стараний или предпочел не заметить. Джон заметил, как от едва сдерживаемого гнева у него окаменела спина. — Вот, значит, как! По-твоему, это прихоть?! Мой брат… — губы Кейтилин едва заметно поджались на этом слове, и Робб с жестоким удовольствием повторил его: — Мой брат, может быть, умирает из-за моей ошибки, и ты называешь прихотью то, что я хочу побыть рядом с ним, — Джон хотел было возразить, что Робб излишне драматизировал, и умирать он вовсе не собирался, но тот говорил все громче, не заметив его слабый протестующий звук: — Если бы на его месте был Бран, ты бы и не подумала возразить, но Джон — совсем другое дело, верно? Его ты ненавидишь, и поэтому… — Достаточно, Робб, — это сказали Джон и Кейтилин одновременно, и Робб наконец-то осекся, встретив столь единодушный отпор. — Пожалуйста, послушайся, — Джон очень надеялся, что его подрагивавший от слабости голос был слышен только одному Роббу. — Я не хочу, чтобы ты ссорился из-за меня. И… я устал. Я бы хотел… поспать немного, пока ты занят. Я буду ждать тебя вечером, хорошо? А пока займись тем, чем должен. Если ты хочешь стать лучшим королем Севера из когда-либо правящих, мысленно добавил он, и Робб, кажется, понял его, потому что согласно кивнул и вышел прочь без лишних слов. Кроме того, Джон и вовсе не соврал, говоря, что устал — хоть он почти ничего не сделал за этот день, разве что произнес несколько слов, но от головокружения потолок медленно вращался перед его глазами, и стены казались сделанными из клубов дыма. Дурнота не ушла, даже когда он плотно зажмурил глаза. Мейстер Лювин говорил, что слабость может быть от потери крови. Джону не хотелось звать его — к тому же, он сам заставил Робба уйти, и теперь некого было попросить об этом, а сам он, кажется, сейчас не мог сделать ни шага. Он вдруг почувствовал нарастающий страх — что, если он умрет сейчас, в одиночестве? — и лихорадочно провел ладонью по груди, но следов крови не было, швы держались как следует. Ему всего лишь чудилось. Он втянул носом воздух и попытался выдохнуть как можно медленнее, успокаивая колотящееся сердце. Конечно, он не умрет один. Робб не позволит ему этого сделать. Ему показалось, что он лишь на минуту прикрыл глаза, и Робб, о котором он только что думал, уже склонился над ним, словно воплощенный сон. — Прости, что приходится тебя будить, — шепнул он. — Мейстер сказал, что тебе нужно поесть. Джон почувствовал, как желчь подступила к его горлу при одном упоминании о еде. — Нет, я не голоден, — пролепетал он, все еще не уверенный до конца, что это был не сон. — Я… я спал? — Ты спишь уже который час, — голос Робба казался странным и искаженным. — Скоро снова будет смеркаться. — Я… — в его горле скребло так сильно, что он едва мог говорить. — Я хотел бы еще поспать, — сказал он довольно жалко. — Я знаю, что просил тебя вечером, так что прости, но… — Дело не во мне, — отмахнулся Робб. — Но придется все-таки немного поесть, Сноу. Если не послушаешь меня, мейстер обещал прислать своих помощников. Джон вздохнул и медленно сел. Уж лучше иметь дело с Роббом, чем со слугами мейстера. Робб протянул ему кружку, из которой исходил густой мясной аромат, и Джону снова пришлось стиснуть зубы, чтобы его не вывернуло наизнанку. — Что с тобой? — Робб, конечно, заметил. — Я не понимаю… я думал, это и правда была царапина. Или чуть больше, чем просто царапина, но все же… мне казалось, уже скоро ты снова будешь на ногах, — он тряхнул головой. — Прости, я не хотел, чтобы это прозвучало так, будто я обвиняю тебя в чем-то, я виню только себя, но все же… тебе не кажется, что это странно? — Странно, — эхом отозвался Джон. — Я не знаю… не знаю, что со мной, — он с трудом проглотил вязкую, неожиданно противную слюну. — Мейстер предупреждал, что от потери крови может быть слабость, но… — он остановился и натянул одеяло повыше. — Тебе холодно? — спросил Робб. — Здесь так натоплено… с меня уже течет пот. — Джон пожал плечами, щурясь на языки пламени в камине. Кто успел его разжечь?.. — У тебя жар? Такое тоже бывает от потери крови? Про это мейстер ничего не говорил. — Нет, не говорил, — раздался знакомый голос. — И я хотел бы знать, почему Джон ничего не рассказал мне об этом… опять. Джон не сразу понял, что и мейстер Лювин, и Робб со всей возможной внимательностью ждали от него ответа на этот вопрос. — Я не… — он непонимающе огляделся. — Я не знал! Я думал, скоро все это пройдет… разве нет? Вместо ответа мейстер быстрым шагом он пересек комнату и попытался отогнуть край его повязки, но та никак не поддавалась. Джон вздрогнул и прикусил губу, с каждым движением мейстера впиваясь в нее все глубже. Он чувствовал на себе беспомощный взгляд Робба, но не смотрел в ответ. Ему не хотелось усугублять его терзания, ведь все это было глупой случайностью, в которой не было ничьей вины. Джон почувствовал нарастающую злость на свою слабость, которой не было никакого объяснения, на свои нелепые сны, на то, что уже несколько дней все шло совсем не так, как желалось. Он всего лишь хотел проводить время с Роббом и становиться хорошим воином, чтобы стать полезным Винтерфеллу, пусть даже оставаясь бастардом. Ведь он бастард — разве только из-за этого он заслуживал наказания свыше? Он вздрогнул всем телом, когда мейстер наконец-то сорвал повязку, и вздрогнул еще раз, когда заметил, что пятно на ней не красным, но темно-бурым, кажущимся в неярком свете почти черным. Разве это была его кровь?.. Это кровь бастарда, услышал он голос Кейтилин. Дурная кровь. Такую не жаль и пролить. Если бы на его месте был Бран, ты бы говорила совсем иначе — это вмешался Робб. Если Кейтилин в самом деле была здесь, он не хотел бы встретить ее беспомощным, неспособным даже поднять головы. Не стоило давать ей повод думать о нем еще хуже, чем она уже считала. Впрочем, едва ли что-то могло помочь ему в этом. Она наверняка вновь пришла за Роббом. Сейчас она позовет его по неотложным делам будущего правителя, заставит его срочно уйти, и он послушается, потому что должен. Джон и сам просил его не бросать свои повседневные обязанности из-за него, неужели теперь он будет умолять об обратном? Джон не был уверен, что сможет вытерпеть еще хотя бы один день. К тому же, мейстер уже сказал ему, что он терпел слишком долго. Пусть он бастард — что с того? Он устал делить Робба со всем остальным миром и притворяться, что ему совсем ничего не нужно. — Робб… — пробормотал он и протянул руку вслепую. — Робб! Чья-то ладонь торопливо схватила его пальцы, и лицо Робба вдруг выплыло из темноты. — Ты меня слышишь? — спросил он, выглядя так, будто повторял это уже в который раз, и одновременно Джон расслышал голос мейстера: — Пошлите за тем, кто последний брал меч Робба. Я хочу проверить, был ли на клинке яд.