365 дней. Грани

- Здесь. Фенди, - хрипло выдавила и отвернулась к окну. - Пить не хочешь? Перед лицом замаячила поллитровая пластиковая бутылка с негазированной водой, я схватила её, открутила крышку и осушила почти до дна. - Описаешься. - Меньше поплачу. Не удастся тебе меня развеселить. Я считала машины, движущихся нам навстречу. В каждой из них сидели люди с разными судьбами. Кто-то спешил домой после работы, кто-то за город, чтобы весело провести выходные, кто-то к любимому человеку. А мне куда? - Хочешь совет? - Марио припарковал порше у широкого тротуара и открыл дверцу. - Нет. - Дождись Массимо и возвращайтесь на Сицилию. Мне пока нужно остаться. - Сам лети с ним! Скрылась в дверях отеля и уверенной походкой подошла к стойке регистрации. Мужчина поднял лицо и будто чего-то испулся.  Наверняка, я представляла собой умопомрачительное феерическое зрелище. Заплаканная, растрепанная, злая. - Хватит пялиться! 118! Он дрожащей рукой протянул мне ключи и я бегом, скинув туфли прямо в фойе, поднялась по лестнице. Думаю, в одном из лучших отелей Рима бывают гости и по-эксцентричнее меня. Так что пусть привыкает. - Остановись же ты! Я обернулась на полпути и увидела Ольгу, которая со всех ног бежала за мной. - Свали! - увеличила темп, вставила ключ в замок и заскочила в номер. Так, где чемоданы? Мы их не распаковывали. В его вещах должен быть мой паспорт. Я фурией влетела в спальню на втором этаже. Любит же Торричелли эти грёбаные ярусы! - Ева, подожди! - Ольга стояла в нескольких метрах и тяжело дышала, - Ты не так всё поняла. "Ты не так всё поняла, любимая". - Смотрю, ваш дон очень занят, что прислал тебя, - съязвила и стала мучать застежки на багаже. Ебаный Торричелли, мог бы и в пакетик своё добро складировать. - Он сейчас будет. - Думаю, у него дела поважнее, - буркнула под нос, не отрываясь от своего занятия. - Не страдай хуйней! Поговори, блять, с ним! - Не ори на меня. - А что ещё с тобой делать? - она плюхнулась жопой на чемодан, лишив возможности его открыть, но я сразу переключилась на второй, где крепление оказалось более податливым. - Оль, пожалуйста, не мешайся под ногами. Я всё решила. Всё кончено. Ненавижу его больше всего в этом продажном лицемерном мире. Я свернула с верного пути, до ломки, до безумия погрязла в том, чего не было, чувствовала же, что мне плохо, что что-то не так. Дрожащими руками стала выгребать вещи. Шмотки, обувь, но не то, что искала. Пальцы задели что-то холодное, твёрдое и вытащили наружу. Пистолет. Вот это подарок! Первый лучик света в этом конченом дне. - Давай ты остынешь и успокоишься. Нет причин так заводиться. Там же ничего страшного не случилось. Там случилось всё самое страшное, что я могла себе представить. Как он на неё смотрел... Такое я видела только раз, когда они с Лукой играли на пианино. Когда человек становится до сумасшествия родным, такие простые вещи замечаешь сразу. А я... Я была всего лишь подменным фондом, временным развлечением. И самое обидное то, что он дал мне то, чего не мог дать ни один мужчина — меня настоящую, но сам никогда не был до конца откровенен. Принятие того, что весь цирк был затеян лишь с целью уничтожения флешки, постепенно оттеснило все другие факты. Брюнетка слезла со своего постамента и села рядом на пол, она взяла моё лицо в ладони, прислонившись лбом. - Он любит тебя, ты не представляешь насколько. Поверь мне. Я уже ему поверила. Хватит. Там наверху сидел озорной ангел и от скуки втыкал в сердце тонкие, обожженные на огне иголки, каждое услышанное слово впивалось ими чрезмерно глубоко. Эти раны никогда не заживут. - Я его не люблю. - Ты кого обманываешь, меня или себя? - Не мешай, пожалуйста, - отстранилась и вернулась к первому чемодану. - Хорошо, давай поедем вместе. На недельку в Париж. А? Будем гулять по Монмартру и бухать как последние блядские сучки. Хорошо? А ты подумаешь, остынешь. Ты же не хочешь оставить меня на вилле одну в компании этих гангстеров? - Я уже подумала. Справилась с застёжкой и чемодан с треском открылся, стала выбрасывать вещи, они фейерверком разлетелись по комнате. Под чёрной майкой мелькнула коричневая кожаная папка с искусным тиснением, которую достала чрезмерно быстро и небольшая картонная коробочка выпала на деревянный пол. Ольга подхватила её и стала внимательно разглядывать, оставив меня, наконец, в покое. В папке огромное количество документов, несколько дисков, разрыла эту кучу и наткнулась на файл с моими паспортами и бумагами. Я сжала их как самый ценный долгожданный приз. - У тебя проблемы по-женски? - девушка подняла на меня лицо, а я в упор не могла догадаться откуда она знает, - Это же мои лекарства. У меня выкидыш был и угроза бесплодия. Смотрю на белую коробочку с надписями и начинает тянуть под ложечкой. Я убью его! Это тоже часть игры? Он перешёл все допустимые границы, забавляясь с чужой жизнью. Двери внизу распахнулись с оглушительным звуком, будто их открывали ногой. - Ева! - стекла задрожали. Явился. Пиздабол. Я застыла, сидя все в той же скрюченной позе, а Ольга, приняв мою реакцию за страх, оперативно вскочила на ноги и бросила уже через плечо: - Я его успокою. Досчитать до десяти и придти в себя. Думать. Думать как выбраться. Заметила пистолет, взяла его и медленно, переглядывая через перила, двинулась к ступенькам, спрятав оружие за спиной. Массимо рвался наверх, его держал Доменико и двое охранников. Ольга орала. Парламентерша хуева. На пороге появилось несколько человек из персонала отеля. Итальянец поднял глаза и встретился со мной взглядом. Ни дать не взять, щенок, что жалобно смотрит вслед уходящему хозяину. Не действует. Теперь я знаю, что это всего лишь маска. Поганая, дешёвая, искусственная, как и весь этот мир. Мучитель, садист, извращенец, измывающийся над раненой психикой. Ты же знал, что сломаешь меня окончательно и пошёл на это ради спортивного интереса. Когда спал со мной, ты представлял жену? У тебя также дрожали руки, когда ты касался её тела? Также не контролировал себя рядом? Ты использовал меня. Почему именно я? Что, ради всех святых, я тебе сделала? Не представляю, как теперь оттереть душу от твоих пятен. Стою и смотрю на самого близкого и самого далёкого мужчину на свете, а на краю сознания пульсирует мысль. Удавиться. Итальянца отпустили и он замер около подножья лестницы, повернувшись в мою сторону. - Почему ты сбежала? - Не хотела мешать. - Чему, блять? Что в твоей больной башке происходит? Ты научишься разговаривать? - Не с такими как ты, - рука вылетела из-за спины и направила пистолет аккурат в центр широкой мужской груди. Теперь я осознала, почему те воспоминания о покушении такие неприятные, я не за себя боялась, а за него. Даже тогда. А ты все успешно проебал, Торричелли. - Всем выйти, - приказным тоном. Когда дверь захлопнулась и мы остались одни, Массимо поднял ладонь, желая меня утихомирить. - Лаур... Малышк... Ева! - запинается и мотает головой, а меня окунает в пучину вязкой боли, кислота разливается по венам. Он даже не помнит как меня зовут. Какая жалкая и циничная ирония. На что я надеялась? Что стану для кого-то смыслом жизни? - Объясни, что ты делаешь? Я нихрена не понимаю. Господи, как дрожит голос. Как натянутая струна, которая вот-вот лопнет и убьёт все живое в радиусе километра. Больно терять игрушку? - Это твои проблемы, - я подняла бровь и язвительно улыбнулась сквозь слезы, - Просто секс. Ни более. Я никогда к тебе ничего не чувствовала, скотина! - вспотевший палец ложится на курок, руки дрожат и звук выстрела разрезает воздух, а у меня в голове только один образ. Образ седого человека с двумя ледяными осколками. Мимо. Не могу сконцентрироваться. - Похрен, - рявкнул Торричелли и начал подниматься ко мне навстречу. Ещё несколько метров и он отберёт оружие, я стану ещё более никчемнее, незначительнее. Губы задрожали, я прислонила дуло к своей шее. - Отпусти меня. Отпусти. Если хотя бы на одну короткую минуту тебе было со мной хорошо, то дай мне уйти. Мы больше не сможем быть вместе. Никогда. - Я мог бы тебя заставить, - замолкает на некоторое время, показавшееся мне вечностью. Засовывает руки в карманы. Сглотнул слюну, выпрямил спину, горько усмехнувшись сам себе, и устало отвёл глаза, - Но тогда будет ещё хуже. Пошла вон. Вот так. Даже не в лицо, а глядя в пол. Шаг, второй. Я жмусь к стене не в силах поверить, что так легко удалось сломать его коронное "я тебя никому не отдам", но он не поворачивает головы, только вздутая вена на виске выдаёт напряжение. Душу рвёт невыносимое желание как можно скорее покинуть этот номер, потому что дышать одним воздухом с ним равносильно самоубийству. Он уничтожает меня и тем, что является врагом и тем, что я как свихнувшаяся до сих пор помню как его пальцы касались моей кожи. Проскочила мимо глазевшего молчаливого собрания и выбежала на улицу, оглядываясь по сторонам. Куда мне идти? Я в вечернем платье, без обуви, без денег, с небольшим файликом и пистолетом в руках. Снова там, откуда начала. У тротуара таксист докурил сигарету, бросил на землю и затушил носком кроссовка. - Вы работаете? Мужчина смерил меня недовольным взглядом, но кивнул и сел за руль. Запрыгнула на заднее сиденье и просунулась к нему. - Сколько за сутки поднимаете? - Девушка, вы хорошо себя чувствуете? - он даже оглянулся на меня, когда заводил мотор. - Тысяча долларов, так сойдёт? За то, что отвозите во Флоренцию и даёте позвонить. - У вас проблемы? - Две тысячи, никаких вопросов и увеличьте скорость. Теперь мне нечего бояться. Он вычеркнул меня так просто, что лишний раз доказал — я никогда не была ему нужна. Обернулась назад. Силуэт отеля удалялся и почти скрылся из вида. Я люблю тебя. Прощай.