***
Артур был уверен, что оборотень слушает их разговоры уже некоторое время, сам бы он поступил именно так, поэтому не очень удивился. Разве что выбранному моменту. — Хотите, я отвезу его в Эксетер? — предложил он. — А если не довезете? Сдадите труп на опыты? — Вивиан прищурилась. — Или на ингредиенты заберете? — Я на опыты не подписываюсь, — заявил оборотень и полез в холодильник. — Для изготовления артефактов большая часть оборотня совершенно бесполезна. — Ну я счастлив, охренеть, — из холодильника он вынырнул с бутылкой молока и жадно начал пить прямо из горла. Вивиан рассматривала оборотня, хмуря брови и закусив губу, словно решала в уме сложную задачу. — Нет, — мрачно сказала она наконец. — Не довезете. Скорее всего, он даже до машины не дойдет. И некуда его везти, современные маги ничего с этим не сделают. Парень поставил опустевшую наполовину бутылку на стол. Взъерошил темные волосы. — Не надо было сюда лезть, да? — тихо спросил он с кривой ухмылкой. — Давайте еще раз и с самого начала — во что я вляпался? Он смотрел на хозяйку дома, и Артур предоставил объясняться ей, в конце концов преподаватели университетов должны уметь объяснять невеждам очевидные вещи. Ему же было о чем подумать. Случайно или неслучайно. Насколько неслучайно он здесь появился? О чем умолчал шеф, отправляя его сюда? Почему он не послал Хелен или Барнаби? Кто знал, что он едет в Коустон? Кто знал, что Вивиан Лэйк живет здесь, и зачем отправлять к ней вора, обреченного на смерть? Что такое он должен был здесь найти? Последний вопрос он задал вслух. — Какую-то древнюю посуду, — сказал оборотень. — Заказчик сказал, я сразу пойму, что это она, когда ее увижу. Сказал, она очень старая, типа как в музее. — Чашу, — неохотно сказала Вивиан. — Моей семье принадлежит старинная чаша. Очень слабый артефакт, ценность представляет скорее для музеев и коллекционеров. Не стоит того, чтобы накладывать проклятия. Артур никогда не слышал ни о какой чаше в связи с родом Лэйк. Но это ничего не значило — по-настоящему древние семьи не часто предавали огласке свои магические сокровища. И это могло быть одной из причин интереса шефа — он наверняка знал больше Артура. «Допустим, мисс Лэйк, пока мы принимаем ваши объяснения». — Чашу надо было скинуть в камеру хранения на вокзале. А деньги оттуда забрать, — парень пожал плечами. — Ничего особенного. Чувак всегда звонил мне сам, с разных номеров. — И ты его ни разу не видел? — напряженно спросила Вивиан, и Артур подумал, что она подозревает кого-то конкретного. — Нет, нафига такие сложности? Много будешь знать — недолго проживешь. «Не в мире магов», — не согласился Артур, но озвучивать не стал. Он слушал дальше, как Вивиан выспрашивает у оборотня подробности его нехитрой биографии, а тот неохотно, но выкладывает все под ее внимательным и заинтересованным взглядом, подгоняемый грамотными наводящими вопросами. Особая техника допроса «Хороший учитель» версия 2.0 для трудных подростков. И Артур все больше и больше склонялся к мысли, что шефу Барлоу зачем-то понадобилась эта девушка, и тот прекрасно понимал, куда и к кому отправляет своего подчиненного, и выбрал именно инспектора Моргана по какой-то определенной причине. Вот только Артуру Моргану очень не нравилось, когда его использовали вслепую. И еще меньше ему нравились люди, которые разбрасываются смертельными проклятиями. — Так, — сказал он. — У меня есть предложение.***
Голова была набита ватой, глаза болели, тело почти не слушалось, а горло почему-то саднило — и снаружи, и изнутри. Так плохо давно не было — с того самого первого раза, когда он вышел на Другую Сторону, обкурившись травки с пацанами. Тогда он здорово запаниковал. Сейчас Рик был в ужасе. Это было похоже на дурной затянувшийся сон, но ни в одном сне не может быть так больно, и все это было слишком логично для прихода. И где-то в глубине души он всегда знал, что дело не в радиации, экспериментах или укусе кота-мутанта. Другая Сторона с ее лесами и туманами была особенным местом, чудесным. И гораздо больше подходила к миру, в котором была магия. Миру, о котором большинство людей не знало, и знать не могло, потому что маги — не люди, они особенные, и он тоже родился таким. Мире, где есть свои законы, свои правители, свои школы, и, нахрен, если бы он был из тех сирот, что придумывают сказки про своих родителей — он именно такую бы и придумал. Вот только Рик никогда не придумывал сказки — потому что большую часть жизни он считал Клауса и Майю своими настоящими родителями. И на чудо не надеялся — потому что никаких чудес не бывает в разрисованных граффити многоэтажных районах. Бывает удача и чужие ошибки, и свое умение превращаться он всегда считал именно такой удачей, случайностью, чьим-то недосмотром. И он всерьез иногда опасался, что рано или поздно везение закончится и придется расплачиваться. Ну, вот и плата: стоило ему ступить на порог этого сказочного мира, как его серьезно обломали. Рик чувствовал эту хрень на шее: холодная и тяжелая, какая-то скользкая, она мешала ясно слышать кота. И подтверждала каждое сказанное Вивиан слово. Информации было слишком много, она валилась и валилась в ватную голову, вызывая отупение. И молоко больше не помогало взбодриться. Так что Рик даже почувствовал облегчение, когда от рассказа Вивиан перешла к вопросам. Блондинистый коп почти все время молчал и чиркал в своем блокноте, но Рик ни на секунду не забывал о его присутствии. Вряд ли магические копы сильно отличаются от человеческих: этот пижон наверняка запоминает каждое его слово. А значит, за словами надо следить. Но Вивиан как-то так умудрялась поворачивать вопросы, что Рик все время рассказывал больше, чем хотел: про усыновление, про Клауса и Майю, про школу, про больницу, про ночевки у пацанов и про злосчастную самокрутку с травкой в заброшенном доме. Любой полицейский после такого неизбежно бы напрягся, но блондин только поморщился. А Вивиан нахмурилась, и Рику вдруг стало тошно, и язык невыносимо зачесался сказать какую-нибудь грубость. Но тут коп уперся ладонями в стол и встал. И заявил про предложение. — Мне очень не нравится эта история, и еще меньше мне нравится, что в нее, возможно, замешан кто-то из Бюро, — сказал он серьезно. — И пока мы не выясним, кто именно организовал это ограбление и покушение на убийство, я предлагаю больше никого в известность не ставить. Это было слишком сложно сказано для затуманенного мозга оборотня, но он попытался: — Это типа дело вы заводить не будете? — В точку, — блондин посмотрел на Вивиан. — Я понимаю, что не вызываю у вас доверия. Та кивнула. — Но молодой человек хочет выжить, а вы хотите знать, кто за этим стоит. Теперь они кивнули оба одновременно. И Рик немедленно об этом пожалел, потому что голова отозвалась глухой болью. — И я этого хочу, и мне будет гораздо проще это делать, если вы оба будете сотрудничать. Я вообще рассчитываю, мисс Лэйк, что вы все-таки согласитесь нас консультировать. — Допустим, — Вивиан задумчиво постучала пальцами по губам. — Тогда нам надо решить проблему с доверием. Тут блондин снял пиджак и бросил его на стул. В пиджаке что-то слабо брякнуло. А потом он расстегнул жилет. Ослабил галстук. — Может, музыку включить? — не выдержал Рик, когда жилет отправился следом за пиджаком. — Вы только учтите, я к тройничку не готов. Не то чтобы я не хотел, но вот прямо сейчас…***
— Хватит, — сдавленным голосом сказала Вивиан, закрыла ладонями рот и расхохоталась. Она смеялась и смеялась, пока не потекли слезы, отчетливо осознавая, насколько это похоже на истерику, но не в силах остановиться. Рик смотрел на нее растерянно, а инспектор так и замер, сжимая узел галстука. Впрочем, именно он опомнился первым и принес ей стакан воды. — Простите, — она всхлипнула и воды выпила. — Ваша решимость …. впечатляет. — Уверены, что этого достаточно? — невозмутимо спросил он. Служебный амулет больше не экранировал его ауру, и Вивиан видела, насколько эта невозмутимость не соответствует его внутреннему смятению — словно крошечная верхушка огромного айсберга. Эмоции, много эмоций, переплетающиеся в сложные противоречивые чувства, в это можно было бы нырнуть, добраться до самых глубин добавить своей воли. В некотором смысле снять все защитные артефакты — больше, чем просто раздеться. Голоса в голове застонали от искушения. Она взяла стакан и пила снова, пока вода не закончилась — только чтобы не отвечать сразу. — Хорошо, — наконец, сказала она. — До определенного предела. И насчет консультирования… подготовьте конкретное предложение, чтобы я знала, над чем подумать. Инспектор довольно улыбнулся, поправил галстук и немедленно развил бурную деятельность. Карманы его костюма скрывали множество самых разнообразных предметов, и Вивиан затруднялась определить назначение даже половины из них. Волшебная палочка, керамические и стеклянные шарики, украшения с драгоценными камнями, какие-то механизмы с шестеренками. Совершенно обычные на вид провода и флешка. Инспектор разложил свои сокровища на столе в каком-то определенном порядке, потом часть отбраковал и снова рассовал по карманам. Совсем ошалевший Рик наблюдал за ним завороженно, и Вивиан его понимала. — Начнем с проклятья, — пояснял Артур, снова перекладывая артефакты. — Во-первых, время ограничено, а во-вторых, оно может указать на своего создателя. Может? Признаюсь, заклятья — это не моя сфера деятельности. Он вопросительно взглянул на Вивиан — длинные пальцы зависли над круглым предметом, отдаленно напоминающим часы-луковицу. На указательном пальце с безукоризненно ухоженным ногтем желтело крошечное пятно ожога. — Может, — она пожала плечами, — если у вас есть слепок ауры. Или заклятье свежее. Этому явно больше суток. Крышка артефакта щелкнула, открывая циферблат с разноцветными шкалами, по которому прыгала тонкая стрелка и какие-то колесики, которые инспектор принялся машинально подкручивать. — Тогда зайдем с другой стороны. Сигнал о том, что заклятье сработало, — он бормотал себе под нос. — Так. Нет, не так. Вот так. Алые и желтые стеклышки легли лепестками цветка, волшебная палочка касалась их в причудливом порядке, пока одно не засветилось. Стрелка на циферблате дернулась, заметалась, застыла возле одного из делений. — Что он делает? — громким шепотом спросил Рик, придвигаясь к столу. — Эта вся фигня — волшебная? Вивиан аккуратно его отстранила. — Лучше не трогай. — А… — И не спрашивай. Я тебе потом объясню. — Это разве меня не касается? Артур положил палочку, записал цифры в свой блокнот и захлопнул крышку артефакта. — Касается, — сказал он. — Тот, кто тебя прислал, теперь знает, что заклятье сработало. Вектор — северо-восток, расстояние примерно триста миль. — Потрясающая точность, — буркнула Вивиан. — И что нам это дает? Не признаваться же, что она впечатлена второй раз меньше, чем за полчаса. Она пользовалась артефактами, как все маги, но впервые видела, как виртуозно это делает специалист. И теперь против воли задавалась вопросом — что этот парень делает в полиции? — То есть он думает, я помер, — Рик хитро прищурился. — Искать он меня не будет, и миску эту ждать не будет. — И никак нам не помешает разрушить проклятье. — Эм, — осторожно сказала Вивиан. — Я вот не уверена, что его можно разрушить вообще. Это необратимое заклятие высшего уровня. Они посмотрели на нее совершенно одинаково — самонадеянно и отчаянно в то же время — и заговорили тоже одновременно: — Я нихрена в этом не понимаю, но пока я живой, надо все попробовать. — Вам удалось отсрочить его действие, а это тоже считается невозможным. — Ладно, — она подняла руки, показывая, что сдается. — Что вы еще можете с этим сделать? — Ну, мне понадобится время, ваша помощь и кое-что еще, чтобы разобраться в структуре. Тогда я смогу сделать сдерживающий амулет, чтобы у нас было время поискать информацию. И раз вы считаете, что дом нашему пациенту покидать не рекомендуется… Оборотень немедленно закатил глаза. На улице снова включили отбойный молоток — бум-бум-бум тяжело ударило в виски. Этот невероятный золотой мальчик не сказал «я попробую» или «возможно», и его раздражающая уверенность почему-то была чертовски заразна. Каким-то образом он верил не только в себя, но и в Вивиан, и это было что-то настолько новое в ее жизни, что даже бубнящие голоса примолкли от удивления. — Я найду ему комнату, — мрачно сказала Вивиан и отправилась закрывать окно.***
Его не выгнали. Не сдали в полицию, не отвезли в непонятное Бюро. Эти двое хмурились и кривились, смотрели на него, как на недоразумение, но не оставили разбираться с мерзкой дрянью в одиночестве. Больше того — его накормили жареной рыбой и мясным пирогом, всучили таблетку от головной боли, а потом отправили в душ, выдав чистое полотенце и велев не путаться под ногами. После всего, что произошло, Рик находился в полном отупении, и мягкая белая ткань, пахнущая какими-то цветами, почему-то произвела на него сильное впечатление. Из всех чудес, плохих и хороших, с которыми он столкнулся в этом доме, именно эта простая вещь оказалась самым невероятным. Он чертовски долго не видел чистого полотенца — наверное, с того самого дня, как Майю увезли в больницу. И даже до этого ее полотенца были старыми, жесткими, выцветшими от многих стирок, и она терпеть не могла их гладить. А потом им с Клаусом и в голову не приходило стирать, им было не до того, и в тех домах, где Рик ночевал потом, он вытирался какими-то первыми подвернувшимися под руку, ничем не примечательными. Он не смог бы вспомнить их при всем желании — как все остальные вещи в этих квартирах, и вся его жизнь последний год была такая. А вот теперь он стоит перед запотевшим зеркалом в ванной комнате с белоснежным полотенцем на плечах, после горячего душа, и внутри горла что-то пульсирует, плотный комок, который невозможно сглотнуть — и это не имеет никакого отношения к чертовому проклятью. Он готов разрыдаться — вот что это такое. Ну нет, конечно, хрен вам! Вместо этого он вспомнил все любимые ругательства Клауса и высказал зеркалу все, яростно растираясь полотенцем, а потом натянул одежду и отправился изучать дом. Вивиан запретила ему менять облик, чтобы не тревожить проклятье, но больше никак его не ограничила. Может, она надеялась, что сытый и измученный Рик вырубится, но не тут-то было. Внутри него происходило такое, что оставаться наедине с самим собой и думать об этом было совершенно невозможно. Нужно было или двигаться, или отвлечься. Например, на игру или чужие жизни на экране. Но мобилу отобрал блондин, презрительно заметив, что только очень непредусмотрительные животные не записывают телефонные разговоры. На что Рик ему с удовольствием ответил, что только очень непредусмотрительные копы надеются на такую халяву в телефоне у преступников. Инспектор заявил, что есть и другие способы, и вот теперь он колдовал над смартфоном в гостиной и обсуждал что-то с Вивиан возбужденным голосом. Рик постоял на лестнице, послушал немного их споры, пересыпанные иностранными словами и терминами. Прошелся по узкому коридорчику второго этажа, заглянул за все двери: две пыльные гостевые спальни, две ванные, комната хозяйки. Она была не заперта, но Рик вдруг вспомнил о волшебных нитях внизу и заходить не стал. Только посмотрел немного из дверного проема, сам не зная, что рассчитывает увидеть. Ничего особенного там не было: обжитая уютная комната с брошенной на стуле одеждой. И здесь тоже были книги, валялись тут и там, некоторые с закладками или раскрытые. Всякие девчачьи баночки на зеркале, раскрытая шкатулка с металлическими браслетами и еще какими-то цацками. Никаких необычных магических штук или древней посуды. Никаких личных фотографий. Он прикрыл дверь, жалея, что не может посмотреть на эту комнату глазами кота. В конце коридора была лесенка на чердак. Дверь туда была закрыта, и стоило ему обхватить круглую дверную ручку, как та сразу стала обжигающе ледяной — до боли в пальцах. Понятно, решил Рик, сюда нельзя. А больше на втором этаже изучать было нечего, и он решил вернуться вниз. Может, где-нибудь есть телевизор или удастся найти нормальную книжку. Он спускался совершенно бесшумно, но Вивиан все равно услышала и выглянула из гостиной. — Если тебе нечем заняться, помой посуду, — сказала она недовольным тоном. — А маги разве этим сами занимаются? — Маги — нет, но ты пока не маг. А мне некогда, — она фыркнула и покосилась внутрь комнаты, и Рик как-то понял, что недовольна она не им, а тем, что там происходит. Он согласно пожал плечами и ушел на кухню. А хозяйка дома за его спиной встревоженно переглянулась со своим отражением в зеркале.