***
Инспектор не выспался: ночь была душная, не помогло даже открытое окно, гостиничные простыни липли к потному телу. Во сне он безуспешно отмахивался от паутины чужого проклятья. Артур проснулся в шесть утра в отвратительном настроении, с трудом дождался завтрака и сразу же после него сел за руль. Всю дорогу инспектор прокручивал в голове прощальный разговор с Вивиан Лэйк. Когда он пообещал выслать ей договор об оказании консультационных услуг на электронную почту, она спросила: «А почему вы мне сразу не написали?» Действительно, тогда подумал Артур. Почему он сорвался и поехал лично, не договорившись о встрече таким простым и подобающим способом? Ответ был один, и он Артуру до крайности не нравился. «Поедешь в Коустон и найдешь профессора Лэйк», — сказал ему шеф Барлоу. «Поедешь», — и он поехал, не возразил ни единым словом, забыв о телефоне и электронной почте. Это было похоже на ментальное воздействие, но это не могло им быть, служебный жетон защищает от любой магии подобного рода. Или он не знает чего-то о возможностях шефа Барлоу. Или… — Просто потрясающе, — сообщил он рулю и лобовому стеклу. — Просто охренеть, как потрясающе. К автомобильной развязке на Хортон-Кросс он подъехал, полный паники и решимости, однако с рабочей версией в голове. Обойти защитную магию жетона можно было одним единственным образом: если исключение из правила уже изначально встроено в схему артефакта. Было ли это особенностью конкретного жетона или все жетоны Бюро такие? Такие умозаключения попахивали паранойей и теорией заговора, но, с другой стороны, от магов, создававших Бюро в начале прошлого века, можно было ожидать и не такого. Раньше инспектор Морган предпочитал не думать о таких вещах. Проклятье, ему нравилась его работа, ему нравился его отдел, ему даже нравился шеф Барлоу, этот круглый лысеющий толстячок, вжившийся в роль добродушного дядюшки-провинциала. Разумеется, Артур знал, что под этой маской прятался цепкий хладнокровный ум и огромный опыт. Маги, работающие в Бюро Магического Порядка, не могут себе позволить некоторые качества — эту мысль ему вдалбливали в голову очень усердно и вдолбили намертво. Начальству Артур обычно подыгрывал, изображая почтительного и воспитанного племянника, хотя подозревал, что Барлоу видит его насквозь. Коллеги над ним подшучивали, но Артур был не единственным в шестом отделе, кто придерживался выбранной роли. «Мы тут все словно семья», — мягко посмеиваясь, говорил время от времени Барлоу, и со стороны они действительно так выглядели. Хорошенькая семья, ничего не скажешь. Ну, хорошо, допустим, ментальное воздействие имело место. Однако злоупотреблять этим умный маг не станет — воздействия всегда затрагивают разум и оставляют отпечатки в ауре, и чем больше сопротивляется объект, тем сложнее и разрушительнее последствия. Опасаться повторения, скорее всего, не следовало — особенно, если Артур будет готов. И запасется дополнительным артефактом, о котором шефу знать необязательно. Разумеется, доклад придется откорректировать. Поехал, встретился и получил предварительное согласие. А вот обо всем остальном Барлоу пока можно не сообщать. А это значит, ему предстоит очень много работы и придется быть очень осторожным, выясняя, кому принадлежат те, частичные отпечатки ауры, которые он выудил из смартфона кота и схемы проклятья. И хорошо бы все-таки узнать, что за старинная чаша хранится в семье Лэйк. Загадочная чаша, которую Вивиан ему не показала, и все разговоры о ней старательно уводила в сторону, и в ауре ее при этом колыхались темные сгустки страха и паники.***
Оборотень вел себя разумно: послушно прибрал на кухне, сел в машину и молчал почти целый час, рассматривая поля и фермы за окном. Вивиан чувствовала себя опустошенной после утреннего разговора и почти виноватой. Особенно, когда он вытащил из-под изгороди спрятанный накануне тощий рюкзак и неохотно признался, что провел в Коустоне почти неделю, наблюдая за ее домом. Из вот этой самой канавы. Не слишком ли резкой она была? Не слишком, решила она, когда Рик все-таки открыл рот. — А другой музыки у тебя нет, сис? Ничего не имею против французов, но… — Нет, — отрезала Вивиан, мгновенно избавившись от чувства вины. — А если поискать? Еще же часа два ехать, — жалобные интонации ему удавались неплохо. — Нет. Это моя машина и здесь играет моя музыка. — Тогда я умру. Я не доеду, — трагичным тоном сообщил оборотень. Вивиан только фыркнула. Однако еще минут через десять, сама не веря, что делает это, разрешила ему включить радио. «Это ненадолго, надо просто потерпеть», сказала она себе, слушая, как кот подпевает Santiano — что-то про свободу и западный ветер. «Даже если у меня получится — это ненадолго, я найду кого-нибудь, кто займется его воспитанием». Голоса в голове на удивление молчали. Возможно, немецкий язык им тоже был не по нраву. Солнце поднималось все выше, а, а ни одного облака так и не появилось. Однообразие серого асфальта наводило дремоту, и когда оборотень снова заговорил, Вивиан даже обрадовалась. — Слушай, сис, а куда делись все английские оборотни? Их… нас типа всегда было мало или что? — Слабоумие, отвага и Первая мировая, — буркнула Вивиан и покосилась на него. — Ты слышал про Британские экспедиционные силы? Оборотень ерошил темные волосы, открывая ухо с тремя серьгами. Неблагополучный подросток из государственной школы, еле-еле получивший сертификат о среднем образовании — что он может знать о Первой мировой? — Битва при Сомме и все такое? Хочешь сказать, маги там тоже были? Ты же говорила, маги не интересуются человеческими делами? Да ты полон сюрпризов, парень. Она вдруг вспомнила татуировку на его спине — копье в языках пламени и вязь кельтских узоров вокруг. — Война — такое дело, которое затрагивает всех, знаешь ли. Однако оборотней всегда почему-то привлекала армия. — Почему? — по тону сразу было ясно, что одного конкретного оборотня армия никак не привлекает. — Я не очень-то много знаю об оборотнях. Считается, что они более… агрессивны. Любят драки. Физически выносливы и обладают определенными навыками, очень полезными на поле боя. И их действительно всегда было немного. Оборотень недоверчиво хмыкнул. Вивиан была с ним согласна: стереотипы не самый достоверный источник информации. Она половину ночи провела, пытаясь получить доступ на секретный сайт для оборотней. И вопросов теперь у нее было не меньше, чем у него. А те, кто мог бы ответить хотя бы на часть из них, делиться информацией не спешили. — К сожалению, против артиллерии и газов магия почти бесполезна. — Ну ладно, там же погибли взрослые оборотни, так? Не взяли же они с собой детишек? Кто-то же должен был уцелеть все равно? — Никто точно не знает, что там произошло. А через тридцать лет была еще одна война. И вот после нее местных оборотней уже никто не видел. Говорят, несколько магов-анималистов живут в Шотландии, но это не точно. Некоторые считают, что это как-то связано с экологией, озоновым слоем или индустриализацией. А что касается детей… не все дети оборотней наследуют их способности. — Но мои родители точно были магами? — Скорее всего, — Вивиан вздохнула. — Один из них наверняка. Хочешь их найти? — Нет. Сказал резко и сердито, почти прошипел — и сразу же закрылся своими лохмами. — Ну и отлично, — одобрила она. Рик снова хмыкнул и сделал музыку погромче. Интересно, подумала Вивиан, заметил ли он ее оговорки насчет «местных оборотней» и какие сделал выводы.***
Лондонский офис Шестого отдела Бюро Магического Порядка был маленьким и тесным. Безликая серая мебель, бесконечные папки, стулья с протертыми сиденьями и вечно сломанный кофейный автомат. Из общей картины выбивались только новенькие, недавно выбитые у руководства компьютеры, но и это было лишь вопросом времени. Утренняя планерка давно закончилась, когда Артур прорвался сквозь пробки на въезде в город и добрался до Сити. В офисе был только младший инспектор Барнаби — тощий как жердь юноша с короткими рыжеватыми волосами. С выражением безграничного терпения на конопатом лице он мучил двумя пальцами клавиатуру, сверяясь с каким-то пухлым делом. Клавиатура жалобно кликала. — А, Морган! Вернулся? — обрадованно спросил он. — Будешь кофе? Артур на провокацию не поддался. За кофе придется идти в кафе напротив — спускаться, пересекать улицу под палящим солнцем, стоять в очереди и обратно уже со стаканами в руках. И это при том, что он лично кофе не любит. В конце концов, кто тут младше по званию? — Где все? — Шеф уехал в центральное отделение. Хелен и Коути мучают перекупщиков. У Грея выходные, уехал к своим овцам, — Барнаби откинулся на спинку стула и с ненавистью посмотрел на монитор. — Слушай, может, все-таки хочешь кофе, а? — Не хочу. Но ты сходи, — рабочий стул привычно скрипнул, принимая на себя вес, и Артур наконец-то почувствовал себя на своем месте. — Отчет сам себя не напишет, — заныл Барнаби, но поднялся с готовностью. — А что, уболтал ты профессора? — Разумеется, — Артур изобразил улыбку триумфатора. А ведь о его поездке в Коустон знает не только шеф — весь отдел в курсе, и все будут спрашивать. Измученный работой Барнаби, от которого легко отделаться одним словом, — только начало. Потом будет любопытная, жадная до подробностей и сплетен Хелен. Перед Артуром во всей красе развернулась грандиозная перспектива будущего вранья. Вранья людям, с которыми он несколько лет работал бок о бок и собирался работать и дальше. Он вспомнил свои подозрения насчет жетонов, и во рту появился неприятный привкус. Может, взять больничный или выходной, как Грей? А ведь он, кстати, рассчитывал на помощь Грея с отпечатками ауры. Но, возможно, так даже лучше, не придется придумывать объяснение. А лаборатории все равно — двумя отпечатками больше, двумя меньше. — Слушай, Барнаби, — сказал он в обтянутую серой рубашкой спину. — А кто занимается аурами с таможенного конфиската, если Грея нет? — Кто-кто, — буркнул тот. — Вроде как я, но у меня горит отчет по украденному кресту. А что? — А давай я помогу, — предложил Артур. — Я все равно обещал Грею посмотреть те статуэтки. — Серьезно, Морган? — Барнаби просиял. — Купить тебе пончик?***
Вивиан осталась в машине. Рик был уверен, что она захочет пойти с ним, и вообще теперь намерена не выпускать его из поля зрения. — У тебя не больше часа, — вместо этого сказала она. — Постарайся не задерживаться и держи телефон под рукой. Есть еще одно место, куда я бы хотела успеть сегодня. И Рик выбрался из желтого форда в полном одиночестве. После разморенного жарой тихого, но потому очень живо ощущаемого Коустона шумная лондонская улица казалась нереальной. Здания, люди и машины расплывались в дрожащем воздухе, наполненном мешаниной запахов и обрывками звуков. Кот внутри дернул вибриссами: ему здесь больше не нравилось. Зверю всегда здесь не нравилось, честно признался себе Рик, но раньше выбора не было. Теперь его тоже не было, нахрен. Ноги несли его вперед к станции метро: Уолли обещал, что принесет его сумку туда. Не то, чтобы там было много вещей, но чистая футболка не помешает: под мышками все уже намокло, и носки наверняка воняют. Чертова жара, где, твою мать, нормальное английское лето? Он накрутил себя до такой степени, что начало раздражать абсолютно все: и синяя вывеска подземки, и кирпичные стены, и Уолли, который растерянно топтался возле входа на станцию у разноцветной схемы метро. — Привет, бро. — Привет, бро. Они привычно ткнулись грудью друг в друга, охлопали плечи, стукнулись кулаками. Отпрянули, разглядывая друг друга. Уолли под красным капюшоном вечной своей толстовки был бледен и заспан: «Ты чо типа рехнулся, звонить в такую рань, Рик?». Под глазом желтел давнишний фингал. При виде фингала раздражение слегка схлынуло. Пока он там мял лапами девонширскую траву, пацанам тут, возможно, пришлось несладко. — Кто тебя приложил, бро? — Пакистанец, — отмахнулся Уолли. — Уже разрулили. А ты чо, типа свалить решил? Или хату нашел? Рик обдумывал ответ большую часть пути по трассе. Вранье должно быть такое, чтобы никто не вздумал его искать. — Я типа тетку встретил родную, прикинь? Сестру Майи. — Реально, чел? — Уолли расплылся в неловкой улыбке. — И чо, она нормальная, да? Оборотень так же неловко кивнул. Нормальная — и это означало то, что они напоказ презирали и о чем иногда мечтали втайне: жизнь с мягкими белыми полотенцами, домашней едой в холодильнике и людьми, которым не все равно, что с тобой происходит. Вивиан видела ауру вокруг людей, колдовала, размазывая кровь, и ела мороженое в пять утра. Но она точно была нормальная. — Она возле Эксетера живет. И хочет, чтоб я тоже там… в колледж поступил и все такое, — Рик повел плечами. — Спасибо тебе за все, бро. И всем пацанам скажи. Надо было попрощаться со всеми. Так было бы правильно, но Рик не мог себе представить, как повторит все это дерьмо перед несколькими парами глаз. Они забудут о нем через полгода, не так уж много помещается в обкуренных травкой и отбитых кулаками мозгах. Но пока они его братья. Он наклонился, подхватывая сумку у ног Уолли, пряча лицо. — Я охренено рад за тебя, чувак, — сказал тот. — Мы-то думали, ты в натуре встрял в какое-то говно и поэтому прячешься. Один мутный тип расспрашивал про тебя на улице пару дней назад. Ронни решил, что это коп. — Чо за тип? — равнодушно спросил Рик, чувствуя, как холодеет в желудке и шевелится на шее мерзкий жгут проклятья. — Да мужик какой-то, я сам не видел. А Ронни укуренный был, нихрена не запомнил. Трепал про какого-то актера, типа похож, волосы висят и одет прилично. И типа дела у него с тобой. Разноцветная схема города с ломаными линиями подземки напоминала ауры магов. Рик машинально нашел Шепердс-Буш на красной линии, потом на розовой. Куда можно отсюда уехать? Мысли в голове скакали, как поп-корн в автомате. Укуренный Ронни мог выболтать кому угодно что угодно. Но большинство людей сочтет его болтовню за бред. — Ага, конечно, — буркнул Рик. — Нет у меня ни с кем никаких дел, Уолли. Так всем и передай. И если кто-то еще спросит про меня — я свалил хрен знает куда. — Базара ноль, — Уолли снова ткнул его в плечо кулаком. — Удачи, бро.***
Вивиан не стала говорить оборотню, что инспектор поставил волшебный маячок на его телефон — пусть у мальчика будет хотя бы видимость доброй воли. Он откинулась на сиденье и закрыла глаза, приготовившись дремать под болтовню радиоведущих об аномальной жаре в этом году и каких-то знаменитостях. Однако Рик вернулся гораздо раньше, чем она ожидала. Забросил спортивную сумку на заднее сиденье и плюхнулся рядом с Вивиан. Взъерошил челку. — Пацаны говорят, какой-то мужик расспрашивал про меня на улицах. Это он, да? — Понятия не имею, — Вивиан выключила радио. — Это может быть обычный полицейский, или человек из соцслужбы, или твой потенциальный клиент. — Ага. Целый год никому нахрен был не нужен, и вдруг, — он стукнул по драной джинсовой коленке раскрытой ладонью. — Ремень пристегни. Поздно уже бояться — все плохое, что он мог с тобой сделать, уже произошло. — А я и не боюсь! — с вызовом сказал кот и дернул за ремень. — Я не пугливый. — А. Я так и подумала сразу. — Был бы пугливый — хрена с два бы сел в машину к человеку, который всю ночь не спал. Вивиан сердито фыркнула, и они препирались дальше до самой Теккерей-стрит, где она припарковалась напротив французского кафе с красно-белой маркизой. Белые буквы на графитовой доске обещали кофе и истинное удовольствие от жизни. Что ж, Вивиан не сомневалась: посетители возвращаются сюда раз за разом и действительно получают удовольствие от каждого глотка. — Так, — она повернулась к Рику. — Хозяин этого кафе — волк. Кот облизнул губы и посмотрел на золотые буквы: «Le Сafé de Antoine». — А я надеялся, что мы пообедать собрались, — без особого энтузиазма в голосе отозвался он. — И пообедать тоже. Пожалуй, будет лучше, если говорить буду я. Голоса в голове неожиданно проснулись. «Пообедать, пообедать, большой злой волк обедает маленькими девочками, да? — захихикал один из них злорадно, — Заостри на волка кол, закали рогатину, искупай в крови! В небе полная луна, оборотня кровь сильна, раз-два-три, на луну не смотри!» Иногда Вивиан казалось, что одни голоса приходят чаще других, что она научилась их различать, что знает уже все двенадцать. Одни были гневные, другие истеричные. Голос бабушки сочился сарказмом — он был самым узнаваемым, возможно потому что сопровождал Вивиан с детства. Этот злорадный низкий голос она слышала впервые. — Ви? — встревоженно спросил Рик, и голос смолк, спрятался. — Ты в порядке? Идем? — В полном, — соврала она. Как хорошо, мальчик, что ты пока не видишь ауры.***
На волка Антуан де Шастель не был похож совершенно — худощавый коротко стриженный брюнет с очень подвижным лицом. И кафе его, светлое, с клетчатыми скатертями и белоснежными занавесками, с запахом свежей выпечки и кофе, было совершенно из других сказок. — Ах, мадемуазель, — французский оборотень весело улыбнулся Вивиан и напрягшемуся Рику. — Вашему другу совершенно ничего не угрожает. И добавил что-то еще на своем тарабарском языке. — Мой друг не говорит по-французски, — заметила Вивиан и легонько пихнула Рика локтем. — Угу, — невпопад буркнул он. Он почему-то думал, кот внутри будет недоволен встречей с другим Зверем, и теперь был удивлен его реакцией. Коту нравилось общество волка, волк был своим. А вот человек своим не был, и доверять ему Рик не собирался, не смотря на всю эту приветливость и уверения. — Прошу прощения за его манеры, Антуан. И Вивиан, похоже, он нравится тоже, неудивительно, раз она неровно дышит ко всему французскому. И кофе здесь явно вкуснее. И не только кофе — вся эта еда на тарелке перед Риком выглядела… невероятно. Как в рекламе. — Молодого человека можно понять, — волк вдруг перестал улыбаться. — В такой ситуации… Мой друг, вы ведь осознаете, что происходит? Я, возможно, выскажусь немного прямолинейно и резко, но мы уже не в состоянии помочь. По-английски он говорил с акцентом и непривычными интонациями, но иногда сбивался, и отдельные слова и фразы произносил чисто. Словно волновался и забывал о роли. — Вы уверены? Вы можете вернуть только что умершего оборотня. Почему бы не сделать это, когда проклятье сработает? Де Шастель наклонил голову на бок, и Рику вдруг почудилось, что он видит за его спиной туманные очертания огромного зверя: острые уши торчком, топорщится мех на мощной шее. Волк смотрел на него, и человек волка тоже смотрел — и они оба были расстроены. «Он видит мою ауру, подумал Рик, видит это дерьмо, и знает, что это такое». — Мы можем вернуть только кровных родственников. Мне очень жаль. Кровь… C'est très important. На этот раз Рик понял без перевода. Он открыл рот, чтобы спросить, но Вивиан покосилась на него, и он заткнулся. — Хорошо, — сказала она. — А инициация? Вы можете ему помочь ее пройти полностью? — В таком состоянии? Вы разрываете мне сердце, мадемуазель, говорить такие вещи больно. Но я бы не рисковал, и никто из моих братьев тоже. — Может быть, имеет смысл обратиться к тиграм? — вилка Вивиан решительно вонзилась в кусочек курицы. — Они все-таки кошачьи. — Ох, я вас умоляю. Это не имеет значения. Попробуйте салат, свежайшие овощи. Все Звери суть одно и то же. Они выбирают форму, когда выбирают нас. Вы ведь понимаете, о чем я говорю, друг мой? Де Шастель повернулся к Рику. Прищуренные глаза под густым бровями, от внешних уголков разбегаются морщинки. — Да, — кивнул оборотень, чувствуя одобрение кота внутри. — Мы одинаковые. — Не стоит вам связываться с этими азиатами, — мягко сказал волк. — Все эти сомнительные дикие практики. Я знаю, кто вам нужен. Но это очень трудно и долго — виза, дорога в Сибирь… Боюсь, у вас нет столько времени. Он поцокал языком. — У нас вообще нет времени, — осмелев, буркнул Рик и наконец взял столовые приборы. — А что там в Сибири? — О-о, — волк одобрительно улыбнулся. — Там лучшее место для таких, как вы. Молодой шаман, молодой оборотень, волк, кот — неважно. Послушайте, mes chers amis, я дам вам электронный адрес. Напишите, позвоните по скайпу — возможно, он вам поможет. Хрен знает, как эта штука с грибами называлась, но вкус у нее был — чистый кайф. Истинное удовольствие от жизни.