***
Тренировки в этом месте действительно суровые, жёсткие, не щадящие падающих без сил новичков. Во время идущей войны подготовка занимает совсем немного, потому многие, кто был здесь неделю, уже отправляют на поле битвы в настоящую армию. Но только не тех, на чьих запястьях красные ленточки висят: к ним уделяют особое внимание. Трое из таких, два парня и девушка, выглядят взрослее остальных, они же и дольше всех здесь, а навыки борьбы явно уже превосходят новоприбывших. Они держатся вместе, сторонятся всех остальных и с каким-то потаённым страхом и сожалением глядят на других, у кого такие же ленты. Всё бы ничего, но вот у Чонгука, малышки Элинор и того щуплого паренька, которого первый «под своё крыло», так сказать, взял, такие же обозначенные предметы на запястьях. — Магистр Ким! — Чимин окликает появившегося в поле зрения старшего адепта, подбегая к нему. — Доброго дня, Пак Чимин, все уже освоились? — лёгкая улыбка на светлом лице, и Сокджин приглашает его пройтись. — Ох, д-да, спасибо, — осекается тот, стараясь не думать о том, что рассказал после ночной разведки Тэхён про него и ещё одного Верховного тёмного мага. — Но, признаться, я всё ещё не совсем понимаю причину нашего нахождения здесь. — Вы знаете, что это не обычный военный лагерь — своего рода крепость, а так же место сотворения воинов-героев. Вы все же здесь по нескольким причинам. Среди претендентов на хранителей артефактов есть и те, в ком ощущаются зачатки магии: им надо помочь освоить её и развить. Этим уже и занимается ваш напарник Ким Тэхён, которого я встретил чуть раньше вас, — добро улыбается Сокджин, ведя адепта за собой в конец лагеря. — Ещё ваше нахождение гарантирует безопасность этому месту в случае угрозы. — Угрозы извне? — аккуратно спрашивает напрягшийся Чимин, встречаясь с ним взглядом. — И да, и нет, — загадочно отвечает тот, приближаясь к старой, но милой и уютной постройке, находящейся дальше от всех остальных. — Кто знает, чем может обернуться будущее. У Чимина холодок по спине пробегает, но продолжает держать спину ровно и сохранять спокойное выражение лица, ступая следом. Однако в одно мгновение замирает в настоящем ступоре, леденящим в жилах кровь, когда к мужчине выбегает девчушка лет двенадцати, которую тот подхватывает на руки и кружить начинает, нежно улыбаясь и мягко целуя её в щёку. Девочка обладает поистине волшебной красотой, белыми шелковистыми волосами, удивительными серыми глазами и пухленькими щёчками. А так же на руке у неё такая же красная ленточка, о которой Чимин, вообще-то, хотел спросить. — Забавно ваше внешнее сходство с моей дочерью, адепт Пак, — усмехается Сокджин, опуская её на землю, а та сразу скрывается за его ногами от незнакомца. — Только вот она уже в таком возрасте способна контролировать свои силы кумихо, а вы, почему-то, не особо. Не желаете ли присоединиться к нам на сегодняшней тренировке? Побледневший юноша губы в полоску сжимает, даже кивнуть не получается, не говоря уже о том, чтобы заставить утяжелившиеся тело двигаться. Слова в горле застревают колющим комом, а на глазах предательские слёзы образуются. — П-простите… — только и сипит он, внезапно разворачиваясь и со всех ног несясь прочь оттуда, судорожно хватая ртом воздух. Этого не может быть. Никак не может. Не триста лет назад, не во время Великой войны. Но Чимин всем своим нутром чует, что это она, потому ошибки быть не может. Всё его лисье существо, маленький ребёнок внутри это чувствует, отчего и глаза норовят выплеснуть горькие слёзы — это девочка... действительно является его матерью. — Вас кто-то обидел? — неожиданно раздаётся встревоженный голос сбоку, и он вздрагивает, тут же оборачиваясь. У Чонгука новая ссадина на лице в виде рассечённой брови, но всё те же большие, горящие жизнью и желанием всем помочь глаза, обращённые на прекрасного юношу, по чьим щекам стекает слезинка. Пак быстро вытирает её рукавом розового одеяния, отвернувшись от него на момент. — А тебя? Что с бровью, снова кого-то защищал? — Ах, это… — ведёт плечами тот, неловко улыбаясь и почёсывая затылок. — Я не очень хороший воин в отличие от всех остальных. — Глупости, — тихий смешок испускает, непроизвольно руку к нему потянув и поправив лохматую чёлку, отводя её в бок и случайно касаясь кончиками пальцем запылавшей кожи лица. — У тебя есть все задатки самурая и лидера. — Вы правда так считаете? — переходит на шёпот Чонгук, наспех облизывая пересохшие губы и взгляд опуская. — А вот мне кажется, что в первой серьёзной битве я… меня… Он растерян, напуган и не может произнести пугающих слов о собственной участи, как на его голову опускается ладошка, начиная медленно, так утешающе гладить, что все сомнения и страхи сходят на нет, оставляя после себя тепло. — Ты силён, очень силён, потому ты со всем справишься, — уверенно проговаривает Пак, сам начиная успокаиваться рядом с ним. — Просто всегда оставайся собой, хорошо? Прошу, Чонгук, всегда оставайся таким и не позволяй ничему сломить себя. У мальчишки сердце в груди заходится от близости со старшим и его слов, отчеканивающихся в сознании, в то время как Чимин заливается румянцем, коря себя за такое проявление слабости перед ним. И руку отдёргивает, извиняясь в спешке оставить его, приговаривая, что у него есть неотложные дела. Девятихвостые лисы грациозно двигаются в унисон, точно порхая над землёй в невесомости, расправляя целых шесть хвостов, контролируя свою мощную энергию, что движутся в такт боевым движениям. Они изящны и грациозны, от них исходит невообразимая сила и энергия, что мотивирует, сподвигая Чимина направляться к ним ближе. — Обучите меня владеть моей силой, пожалуйста! — низко кланяется он в девяносто градусов перед Ким Сокджином, стискивая края одеяния.***
Неделя пролетает молниеносно быстро и совсем незаметно для троицы, из которой каждый нашёл себе дело. Тэхён обучает младшеньких ощущать энергию всего живого и как укрепить духовную силу. Наследный принц отправился с генералом Мин в разведывательную экспедицию на несколько дней почти со всеми подготовленными бойцами из лагеря, оставив лишь тех немногих, особенных с лентами на запястьях. Они, как узнал всё это время тренирующийся Чимин, были для обозначения претендентов на роль хранителей ценных артефактов. Только вот до мурашек пугает тот факт, что, почему-то, их становится меньше… — Господин Пак, — вдруг его окликает потрёпанный суровыми тренировками Чонгук, смело задерживая его за рукав, — прошу, скажите, вы не видели Ци? — Боюсь, что нет, — сводит брови к переносице тот, припоминая паренька из компании Чона, что всегда за ним тягался. А вечером к нему подлетает взволнованный Тэхён с таким же вопросом. «Несколько дней назад его забрал магистр Ким, и после я не видел этого мальчика» — сглатывает служитель, прижимая в груди руки. «Они что-то делают с ними, Чимин, они забирают детей и делают с ними что-то ужасное. Ты видел Элинор в последние дни? Она стала очень мрачной, в то время как её силы будто возросли». — Да, я заметил, — задумывается хмурый кумихо, начиная расхаживать по покоям. — И старшие ребята выглядят более обеспокоенными, будто встревоженные чем-то и напуганные. Он не высказывает все свои мысли и предположения по этому поводу, тем более не делится своим планом: попросту выскальзывает за раздвижные двери глубокой ночью. Чимин не так ловок и быстр, как специально обученный этому Тэхён, но ему удаётся проникнуть внутрь здания в несколько этажей незамеченным, где он в растерянности жмётся к стене, за углом услышав приближающиеся голоса. — Намджун, ты с ума сошёл?! Его тело не выдержит…! — это определённо был Сокджин. — Мальчишка бойкий и очень стойкий, я сам наблюдал за ним с тени: он всегда готов ринуться на помощь другим, его самоотверженность и преданность поражают — это и есть ключ его силы, — проговаривает незнакомый мужчина, вместе с Верховным адептом спускаясь вниз по лестнице. Застывший же кумихо глаза расширяет, а пульс в нарастающем страхе учащается. Он готов поклясться, что знает, о ком тот говорил. Не нужно и имени знать, чтобы понять по описанию, о ком шла речь. Мрачный коридор с могильным холодом и догорающими факелами на стенах разветвляется в разные стороны, с одной из которой слишком резко и громко разносится точно разряд молнии и душераздирающий крик. Сердце останавливается в этот момент, а Чимин с места срывается, сломя голову слепо несясь туда, откуда исходит череда этих повторяющихся звуков. Его бросает в холодный пот, он чуть ли с ног не валится от ужаса, вспотевшими ладошками закрывая рот. Руки цепями скованны, голова опущена вниз и грудная клетка, лишённая верхней одежды, быстро вздымается и опускается. Всё тело Чонгука пробивает в ужасной тряске, пока он на коленях еле стоит, ведь только подвешенные вверх руки не позволяют упасть ему. Он громко дышит, издавая болезненные хрипы, пока за ним стоит высокий мужчина в тёмном одеянии колдуна мира Теней, и заходится в новом пронизывающем до слёз крике, когда по его спине ударяют подобием плети из чёрной магии, рассекающей кожу до крови, оставляя страшные шрамы. — Остановитесь! Хватит! — дрожащим голосом выкрикивает Чимин, чьи глаза застилает пелена слёз, как его сзади ловят, крепко обхватывая руками. — Тише, успокойся, — нервно проговаривает напрягшийся Сокджин, удерживая его. — Всё совсем не так, как выглядит. — Как вы можете?! — в сердцах не понимает, вырываясь и злясь на того, кому он доверял. — Отпустите его, прекратите! И с очередным криком Чона кумихо срывается. Он гневно рычит по-зверски и через себя опрокидывает магистра, распуская целых семь хвостов и уши вздёргивая, с разбега мощно отшвыривая в стену опешившего Намджуна. — Не трогайте его! — с громким рычанием угрожает, становясь так, чтобы закрыть собой еле дышащего мальчишку. — Чимин, послушай… — пытается было приблизиться магистр Ким. Как лис перепрыгивает по другую сторону, формируя в ладонях и вокруг себя сгустки голубого пламени, хвостами закрывая Чонгука и не переставая рычать, ослеплённый эмоциями и всплеском невероятных сил. — Не смейте приближаться к нему! Никто! Я никому не позволю навредить ему! — Н-не надо, в-всё в порядке, — так жалобно хрипит Чон, кривя лицо в страдании, но сжимая кулаки. — Пусть лучше я… тогда они не будут трогать Ци и Элинор… У Чимина сердце сжимается от этого и концентрация спадает, отчего голубые сгустки пламени испаряются, и он кидается к нему, отчаянно обнимая и к себе прижимая, обволакивая его всего хвостами, точно защитный кокон образуя. Мягкая шёрстка накрывает его обнажённый торс, окутывая теплом. Теперь абсолютно всё проясняется. Вот откуда эти страшные шрамы на теле уже взрослого мужчины, что он видел в будущем. Вот почему его мама рассказывала такие детальные истории о десятке героев и всегда восхваляла его самоотверженность, благородство и приоритет защиты других. Вот почему Элинор просила позаботиться о маленьком Чонгуке. — Идиот… ты дурачок, каким был, таким и остался… — Чимин открыто плачет, утыкая его лицо в ложбинку между своим плечом и шеей, чувствуя, как тот обмякает. — Не считай нас злодеями, Чимин, — поднимает руки в примирительном жесте Верховный адепт, осторожно к ним приближаясь, слегка согнувшись. — Это всё во благо спасения человечества… — Что «всё»?! Мучить детей?! — злобно скалится, обнажая острые зубы лис, пронзая его уничтожительным взглядом с узким зрачком, ещё больше вжимая в себя Чонгука. — Идёт кровавая война, а война не знает ни возраста, ни пола или разницу сил — она сокрушает всё и всех, — голос пропитывается стальной серьёзностью. — Мы закаляем тела, души и разумы избранников, ведь если они выдержат за всё обучение пять ударов, то, значит, они выдержат всё, что ляжет на их плечи. Чон Чонгук же сам вызвался получить все удары Ци и девушки с удивительной способностью управлять потоками времени для того, чтобы стать таким сильным и самому защищать их. Здравым кусочком рассудка, не затмившимся злостью и болью за Чонгука, кумихо понимает, что, чёрт возьми, в словах магистра есть толика смысла. Но даже этим не хочется оправдывать эти ужасные вещи, что они здесь делают. — Сколько же детей погибло в проце…? — шипит было он, но на полуслове его обрывает вставший перед светлым магом тёмный, почти незаметно касаясь его пальцев и сжимая их. — Думаешь, мы не жалеем, что не оплакиваем или не хороним каждого с болью и грузом на сердце? — стискивает зубы Намджун. — Однако погибнет намного больше, если не запечатать проклятую Бездну. Я и девять моих собратьев раскаиваемся и отплатим жизнью за отвратительную ошибку, повлёкшую за собой хаос. Каждый должен оплатить свою цену, чтобы положить этому всему конец. — Пожалуйста, не причиняйте ему больше боль, — переходит на шёпот юноша, успокаивающийся от пришедшего в норму сердцебиения Чонгука, что с его собственным наравне в одном ритме ощущается, мягко поглаживая его по голове. — Никому не надо, прошу. Они все станут прекрасными воинами, что отвоюют земли и истребят нечисть. Они спасут человечество. И глаза прикрывает, аккуратно целуя сопящего Чона в макушку, в то время как Намджун при помощи магии снимает с него оковы, и приходится подловить обмякшее тело, чтобы не позволить ему упасть. Чимин бережно укладывает юного самурая на футон, мокрой тряпочкой тщательно вытирает с него пот и кровь, с особой заботой это всё делая. Когда же тот в себя приходит, к его пересохшим губам так же бережно чашечку подносят, тихо прося его выпить лекарственные травы, придерживая затылок. — Какой прекрасный сон, — хрипит Чонгук, медленно-медленно моргая, неотрывно глядя на кумихо. — Тебе что-то снилось? — приподнимает уголки губ тот, перебирая его волосы. — Прямо сейчас… — выдыхает он, ослабленную руку поднимая и невесомо касаясь подушечками пальцев его щеки. — Вы мне снитесь прямо сейчас, заботясь обо мне, господин адепт… когда я проснусь, вас ведь не будет рядом?.. Рука спадает было вниз, но Чимин подхватывает её, широкую горячую ладонь опуская на свою щёку, поверх своей накрывая. Только он рот раскрывает, чтобы сказать, что всё равно будет рядом, как перед глазами вдруг всё плывёт. Тело становится невесомым, а пространство вокруг искажается. Вспышка света и резкая встряска: Пак оказывается на зелёной местности у подножья горы и многочисленных каменных ступеней, ведущих вверх к древнему Храму Поднебесья. Он глаза трёт, зарезавшие от ярких солнечных лучей, как слышит протяжённый мужской хриплый вздох облегчения. А, развернувшись, видит, что это Мин Юнги, зажмурившись, ловит налетевшего на него с объятиями Тэхёна, поддавшегося чувствам и эмоциям, не видев его несколько дней. Одной рукой наследный принц обнимает тонкую талию, в другой же держит окровавленный меч, будучи сам в своей и чужой крови. — Что с тобой произошло? — недоумевает Чимин, приближаясь к товарищам, оглядывая помятого мужчину. — На нас напали твари из Бездны под руководством чёрных магов, — скрипит зубами тот, не желая выпускать из своих объятий попытавшегося отстраниться юношу. — И, нам удалось узнать, что одно соседнее государство и два далёких примкнули к чёртовой орде уничтожителей человечества, поверив в дебильные обещание насчёт завоевания и правления всем миром. — Стоп, что? — вскидывает брови кумихо, переосмысливая его слова. — Но это значит, что враги Империи не только существа мрака, но и люди?.. — Получается так. А сейчас что, нас снова перекинуло во времени? Они все вздрагивают от этого и оглядываются, понимая, что так и есть. И тут же замирают с задержанным дыханием при виде горящей деревни неподалёку, что заполонили мерзкие демоны, пожирающие её жителей. — Н-нет, мы должны им помочь! — кидается было вниз в пригорка, но его тут же ловит не менее взволнованный и опечаленный Тэхён, только и кивая в отрицании, одними печальными глазами моля не идти туда, понимая, что это самоубийство. Они втроём не смогут отбиться, и Чимин просто падает на колени от бессилия, весь сжимаясь в калачик и закрывая уши руками, чтобы не слышать рёва мерзких тварей, горящих брёвен и предсмертных криков невинных людей. Друг же прислоняется лбом к его плечу, крепко сжимая руку и приобнимая его в поддержке. Как вдруг со стороны лесополосы раздаётся грохот копыт спешащей на помощь кавалерии из самураев и магов, несущихся прямо к деревне. Вернее, к тому, что от неё осталось. — Оставайтесь здесь, я к ним присоединюсь, — указывает Юнги, вырываясь вперёд и рукой останавливая поднявшегося на ноги Тэхёна. — Мы пойдём все вместе, — твёрдо проговаривает кумихо, стиснувший челюсти, следом сбегая вниз с пригорка, на ходу вместе с другим служителем отшвыривая с двух сторон мелких существ, одного из которых перерубает острое лезвие наследного принца. А другого Чимин сжигает, буквально разрывая своим пламенем. Благодаря тренировкам он чувствует в себе огромную силу, скапливающуюся сгустками голубого огня в ладонях, постепенно окружающую его всего. Пять хвостов отбивают нападавшего со спины демона, отшвыривая его и, грациозно и высоко отпрыгнув сальто назад, швыряет огонь прямо в раскрытую пасть, прожигая его изнутри. Кратко бросает обеспокоенный взгляд на Тэхёна, которого защищает и ни на шаг не отходит наследный принц, потому успокаивается, сосредотачиваясь на своей защите и врагах перед собой, как вдруг дёрнувшиеся ушки улавливают знакомый голос. Видимо, путников перекинуло из прошлого на пару лет вперёд, потому что появившийся в поле зрения Чонгук заметно возмужал, став шире в плечах и груди, а чёрные волосы отросли ниже лопаток. Он скачет на лошади, разрубая существ тьмы и указывая некоторым ребятам, куда им направляться. Когда же одного из тех сбрасывает с животного налетевшая на него тварь, он ловко соскакивает на землю и отбивает удар лапы, спасая сжавшегося парня, раненного в руку, пронзая противника клинком. — Ты цел? — Чон поднимает старшего, обеспокоенно осматривая самурая. — Пойдёт, — хрипит тот. — Джиа на востоке, иди к ней, — направляет его к их целительнице, задерживая боевого парня, молча прося сбавить пыл. — Это глубокая рана, не геройствуй! И они в разные стороны разбегаются, как рядом с Чонгуком со всей лисьей грацией приземляется юная кумихо, еле выбравшаяся из лап чудища, которые и перерубает человек, не позволяя им ещё раз схватить девушку. Скооперировавшись вместе, они раз за разом наносят новые удары, чередуясь и прикрывая друг друга, пока напрочь не убивают тварь. — Не лезь одна на рожон, — хрипит Чон, проследя за тем, как кривится юная кумихо от боли. — Больше не буду, капитан, — кратко и на полном серьёзе кивает та, вежливо кланяясь, на что тот принимается быстро возмущаться, в неловкости всё повторяя, что он никакой не капитан. Чимин, наблюдавший за их удивительным совместным боем, сглатывает, вспоминая, что чуть ли не при самой первой встречи с Чонгуком в их будущем, тот упоминал «не такую болтливую и способную» кумихо в отряде десятки отважных воинов. И, конечно, от осознания, что он имел в виду его же маму мурашки идут по коже. Только-только он собирается было к ним побежать, как его отшвыривает волной мощного, внезапного взрыва, образовавшегося вследствии столкновения магии и объединившихся в одну массу существ мира Теней. Служителя Храма откидывает в сторону, он головой ударяется о доски, в глазах темнеет и в ушах звенит, а тело бросает в жар. — Чимин, Пак Чимин! — за плечо кто-то треплет, вытаскивая из-под деревянных обломков, и кумихо только сейчас понимает, что уже задыхается от дыма, начиная откашливаться и цепляться за знакомого мужчину. — М-магистр… — хрипит, фокусируясь на взволнованном взгляде Сокджина. — Хвала Небесам, ты цел, — выдыхает тот, аккуратно придерживая. — Вы все так внезапно исчезли, о вас ничего не было известно целых два года. — Два года… — повторяет Чимин, кивая его словам. — Вы ещё не создали артефакты? — Мы как раз держали путь в Храм Поднебесья, чтобы начать ритуал, как увидели происходящее в дере… — Чонгук, — выпаливает вдруг другой, перебивая и на дрожащие ноги вставая. — Чонгук, Чонгук… Он испуганно взгляд по сторонам метает, видя, что битва подошла к концу, отряд перебил всю нечисть, и, ещё пошатываясь, пытается найти молодого воина. Сокджин старается остановить его, но ему препятствует высший тёмный маг, отрицательно головой мотая, стискивая плечо. Чимин чувствует его. Чувствует и бежит сквозь пугающие развалины, трупы и лужи крови до момента, пока не замирает на месте с до слёз болезненно сжатым сердцем. Душераздирающий, такой пронизывающий протяжённый крик неимоверной боли, раздирающий горло, не сравнимой ни с какой физической. Чонгук на колени падает, содрогаясь и громко плача над растерзанными маленькими телами младшего брата и сестры. Отчаянно к себе их прижимает в бреду, пачкаясь в крови и навзрыд рыдая, имена их повторяя, переводя заплывшие слезами красные глаза на тела родителей, неосознанно ещё сильнее обнимая младшеньких. У кумихо, кажется, земля из-под ног уходит и в груди такая сильная боль, что вместе с бедным юношей хочется кричать и плакать. Опечаленный взгляд скользит со сгорбленной фигуры оплакивающего родных молодого самурая на понуривших головы ребят, смутно знакомых по лицам из лагеря-крепости, которых уводят некоторые светлые адепты, шепча, что душам усопших нужно успокоение. И все посторонние воины и маги расходятся, покидая остатки деревни с грузом на сердце, ранениями и привкусом горькой скорби, направляясь вверх по ступеням в Храм Поднебесья. Среди пепла и тягостной атмосферы тумана, накрывающего со скорым наступлением сумерек выжженную местность, остаются лишь двое. Один из которых осмеливается сделать шаг навстречу, обволакивая другого руками, медленно опускаясь рядом. Чонгук сперва вздрагивает, но после, ощутив знакомую энергию и краем глаза заметив качнувшиеся белые волосы, сам же слепо жмётся к старшему, выпуская из рук истерзанные тела, не в силах больше ни плакать, ни видеть их. И Чимин уже смелее и крепче обнимает его, слегка оттаскивая от трупов, чтобы тот и не смотрел на них, уткнув его лицо в свой живот. — Го-господин Пак, — содрогается в плечах Чон, отчаянно, точно за спасательную соломинку, цепляясь за кумихо, сжимая в пальцах его кимоно, — ч-что мне делать? Я… у меня теперь никого нет… я остался совсем один… — Т-ш-ш-ш, тише, тише, Чонгук~а, — нежно шепчет Чимин, прислоняясь щекой к его макушке, не переставая мягко водить ладонью по волосам, — ты не один. Ты никогда не будешь один. У тебя есть я, слышишь? Я рядом, Чонгук, рядом… Ещё некоторое время проходит в таком положении, пока не стихают всхлипы и младший не успокаивается от ласковых поглаживаний по голове, плечам и спине, чувствуя исходящее от кумихо тепло, в то время как в нём зарождается глубокая печаль. Эта дыра внутри зияет, опустошая его самого, лишая, казалось, всех сил на какие-либо эмоции. — Но п-почему… — охрипло сипит тот, так и не открывая глаз. — Почему вы рядом только лишь тогда, когда так невыносимо больно? Вы сно… снова покинете меня? У Чимина в груди болезненно сдавливает, мысли спутываются и ком в горле образуется, препятствуя хоть каким-то словам. Вернее, жалким оправданиям. Потому что даже если бы он мог, то и не знал бы, что на это ответить. Ему просто хочется защитить этого мальчика, познавшего столь ужасную жестокость и душевную боль, а в будущем — уже взрослого мужчину с глубокой дырой в грудной клетке и одиночеством в глазах. — Даже, если и так, — судорожно тянет воздух через нос, слегка отстраняясь и беря заплаканное лицо с потускневшими глазами, в которых больше не мерцают искры, в ладошки, склоняясь ближе, — мы всегда будем встречаться вновь. Какими бы путями не шли, сколько бы времени не истекало — мы всегда будем находить друг друга. Чонгуку слишком больно морально, а тело, налившееся тяжёлым свинцом, ломит, потому он совсем не понимает смысл слов старшего адепта, даже без сил остаётся спросить, почему тот так говорит. Он лишь снова утыкается в шею кумихо, чувствуя, обвалившееся опустошение и толику тёплой, нежной ласки, не позволяющей окончательно пропасть.