Ошибки, сделанные в темноте

      Если Северус и заметил её нервозность, когда вернулся, одетый в прекрасные классические чёрные брюки и такую же чёрную рубашку, то не подал виду. Вместо этого он сказал ей, что она прекрасно выглядит, и поцеловал, прежде чем спросить, готова ли она идти. В ответ на её отрывистый кивок он притянул Гермиону ближе к себе, и они с треском аппарировали.       Северус переместил их к дорожке, ведущей к поместью Малфоев. Взявшись за руки, они начали короткую прогулку до входной двери. Гермиона изо всех сил старалась не сжать его руку до смерти, когда покалывающий ледяной страх начал ползти по её спине. Увидев, как Северус постучал в массивную замысловатую дверь из её прошлого, она сделала глубокий, успокаивающий вдох, мысленно твердя, что всё будет хорошо.       Дверь отворил крошечный домашний эльф и провёл их внутрь. Сердце Гермионы забилось чуть быстрее, когда она ступила на тот же мраморный пол из своих воспоминаний. Их провели по длинному коридору, который казался ей до жути знакомым, но, к счастью, они направлялись в одну из многочисленных гостиных в доме Малфоев, а не туда, где, как она опасалась, они окажутся.       Заметив их издалека, Нарцисса тепло улыбнулась Гермионе.       — Гермиона, дорогая, ты прекрасно выглядишь, — сказала она, подходя, чтобы обнять девушку.       Приняв объятия Нарциссы, Гермиона заставила себя улыбнуться в ответ, продолжая мысленно подбадривать себя.       — Спасибо, Нарцисса. Гостиная выглядит потрясающе, вы отлично поработали над ней, — зная, как миссис Малфой гордилась своими дизайнерскими способностями.       Сияя от комплимента, Нарцисса, как обычно, чмокнула Северуса в щёку в знак приветствия.       — Здравствуй, Северус.       Северус кивнул.       — Цисси.       Он незаметно присматривал за своей ведьмой, которая казалась не в себе с того момента, как он зашёл за ней к ней домой. В её теле чувствовалась напряжённость, движения были скованными, а пальчики, которые он сжимал в своей руке, были холодны как лёд. Что-то определённо было не так, но он не понимал, что именно. Если она была расстроена их планами на вечер, он не знал, почему она согласилась прийти. Или, по крайней мере, почему не набросилась на него за то, что он составил их без её ведома. Раньше она не стесняясь давала ему понять, если была чем-то расстроена.       Гермиона увидела, как Драко кивнул ей и ухмыльнулся, когда Люциус подошёл и протянул ей руку.       — Мисс Грейнджер, как всегда, очень приятно, — поздоровался он, сердечно целуя тыльную сторону её ладони. — Мы так рады, что вы смогли присоединиться к нам.       Гермиона улыбнулась.       — Спасибо, мистер Малфой. Я тоже рада вас видеть.       На губах Люциуса появилась улыбка.       — Пожалуйста, зовите меня Люциусом. Мы редко бываем такими официальными в кругу семьи.       — Хорошо, но только если вы будете называть меня Гермионой, — вежливо согласилась она.       Люциус кивнул.       — Буду чрезвычайно рад, моя дорогая. Могу я предложить вам выпить?       Гермиона и Северус оба кивнули, когда Люциус налил вина для Гермионы и огденского для Северуса. Северус отметил, что, хотя Гермиона любезно улыбалась, её дискомфорт был очевиден. Он надеялся, что семейство Малфоев ни о чём не догадается и что с течением вечера это пройдёт.       — Хочешь совершить экскурсию, Грейнджер? — внезапно предложил Драко после того, как Люциус протянул ей бокал вина, видя, как она нервно потирает пальцами ножку бокала, сделав глоток тёмно-красной жидкости. Драко был не до конца уверен в причине её нервозности, но решил, что если покажет ей дом, пока все остальные болтают, то, возможно, она немного расслабится.       Гермиона встретилась с ним взглядом, сомневаясь, стоит ли ей это делать. Она определённо не хотела оказаться в той комнате, где её пытали.       — О… Эм-м…       Люциус улыбнулся.       — Вы определённо должны это сделать. Как вы, вероятно, догадались, Цисси переделала здесь все комнаты. Вы никогда не видели… — он замолчал, неожиданно осознав, что собирается сказать, якобы она никогда раньше не бывала в его доме, хотя это было неправдой.       Да, Гермиона была в его кабинете в тот раз, но это был не единственный её визит, как он внезапно вспомнил. Мгновенно и живо воскресив в памяти причину её предыдущего пребывания в поместье, когда золотисто-карие глаза Гермионы встретились с его, и увидев в них панический страх, который она не могла скрыть, Люциус почти побледнел. Только безупречное воспитание и манеры, вбитые в него практически с рождения, удержали его улыбку на месте, когда он быстро изменил то, что собирался сказать:       — … вы никогда не видели наш сад в полном цвету. С террасы открывается чудесный вид.       Северус нахмурился, услышав это странное заявление. Люциус никогда не просил гостей сначала осмотреть его сад, но, увидев небольшое изменение в выражении лица Нарциссы, он понял, что что-то не так. Нарцисса продолжала улыбаться, но кожа вокруг её глаз и губ едва заметно натянулась. Не говоря уже о паузе Люциуса. Очевидно, хозяева вечера знали, отчего Гермионе так неловко.       Люциус повернулся к Драко.       — Почему бы тебе не показать мисс… Гермионе наш сад? — Его пристальный взгляд остановился на сыне, а глаза были полны предупреждения.       Драко, не понимая, о чём идёт речь, кивнул.       — Да, отец. Пойдём, Грейнджер, тебе понравятся мамины розы.       Гермиона, не заметив невербального сообщения, которое Люциус послал своему сыну, улыбнулась и пошла вслед за Драко. Тот вывел её из гостиной и повёл по тому же жутко знакомому коридору, прежде чем свернуть в другой, менее знакомый.       Все выждали несколько минут в молчании. Как только они убедились, что молодые люди находятся вне пределов слышимости, Нарцисса вздохнула с облегчением, а Люциус покачал головой. Северус подумал, что ему нужно объясниться с хозяевами, и сделал глубокий вдох, прежде чем заговорить:       — Прошу прощения, она не хотела быть грубой. Думаю, Гермиона сердится на меня за то, что я построил планы на этот вечер без её участия.       Нарцисса и Люциус посмотрели на Северуса так, словно он сошёл с ума.       — Ты просишь за неё прощения?! — воскликнула Нарцисса.       Люциус сделал большой глоток огневиски.       — Нам не за что её прощать, друг мой. Очевидно, ты не понимаешь истинной причины её дискомфорта.       Увидев его растерянный взгляд, Нарцисса грустно вздохнула.       — Северус, ты забыл? Её насильно привезли сюда во время войны. Моя сестра… Белла вела себя просто чудовищно по отношению к этой бедной девочке.       Северус шумно втянул в себя воздух. «Как я мог забыть?» Он знал о её пребывании в плену, о пытках. Он узнал об этом из первых рук, но не присутствовал, когда Беллатрикс и Люциус были жестоко наказаны Тёмным Лордом за побег Гермионы и её друзей. Тогда он лишь слышал, что именно Беллатрикс сделала с магглорождённой ведьмой.       — Боже мой, — прошептал Северус. — Я… я даже не думал об этом. Она ничего мне не сказала. Я знал, что что-то не так, её поза, холодные руки — всё это кричало о том, что что-то не так… Я думал, она просто злится на меня.       Люциус смотрел в одну точку — туда, где добрых десять минут назад стояли Гермиона и Драко.       — У меня это тоже вылетело из головы. За последнее время произошло так много перемен, что никто из нас не хочет вспоминать прошлое. Мы все заблокировали некоторые его части, хотя бы для того, чтобы сохранить наше здравомыслие.       Северус сделал большой глоток огденского. Он должен был помнить. Она была его ведьмой, и он обязан был заботиться о ней. Привести Гермиону в место, где должны были храниться её самые пугающие воспоминания, было верхом глупости.       — Думаю, мне следует отвезти её домой. Ей нельзя заново переживать те ужасные события.       Нарцисса покачала головой.       — Мне кажется, что это неразумно, Северус.       Когда Северус обратил на неё сердитый взгляд, Нарцисса даже не вздрогнула.       — Ты хочешь, чтобы я подверг её ещё большему стрессу? — прошипел он, стараясь говорить как можно тише, чтобы его не услышали.       Нарцисса задумалась над этим.       — Если бы Гермиона возражала против того, чтобы быть здесь, она бы не согласилась приехать. Кроме того, если ты заберёшь её домой, она поймёт, что мы знаем о её страхе, и я думаю, что это обеспокоит её ещё сильнее. Она не какая-нибудь безвольная барышня. Гермиона сильная молодая женщина. Я видела, как она противостояла тебе, как смело смотрела тебе в глаза, когда ты так же свирепо смотрел в ответ. Как ты думаешь, она будет возражать, если мы вдруг станем обращаться с ней как с хрупкой фарфоровой куклой? Отменить ужин, когда она уже здесь, без уважительной причины означало бы подчеркнуть то, что она уязвима и слаба. Гермионе не свойственно ни одно из этих качеств, и я очень сомневаюсь, что она потерпит такое отношение к себе.       Люциус толком не знал девушку, которая некоторое время назад ушла с его сыном, по крайней мере, недостаточно хорошо, чтобы добавить свои собственные мысли по поводу того, что для неё лучше, но он прекрасно знал свою жену. За последние несколько недель Нарцисса сблизилась с этой девушкой и тоже очень привязалась к ней.       — Возможно, Цисси права, Северус.       Северус усмехнулся их словам.       — И что вы предлагаете? Притвориться, что ничего не произошло? Будем делать вид, что не видим, насколько ей неудобно?       Люциус постучал себя по подбородку, размышляя.       — Может быть, нам следует последовать примеру Гермионы? Если мы увидим, что это становится для неё чересчур, мы поможем ей облегчить дискомфорт.       Нарцисса кивнула.       — Скорее всего, это будет наилучшим выходом, Северус.       Северус потёр рукой лицо, обдумывая это в течение нескольких мгновений, медленно расхаживая вперёд-назад. Наконец он повернулся к своим давним друзьям и вздохнул.       — Я думаю, что…       Только его слова были прерваны очень сильным взрывом снаружи. Все трое обитателей гостиной были поражены внезапным шумом и, выхватив палочки, побежали на звук.

***

      Как только Гермиона и Драко оставили остальных и отошли на несколько футов, Драко посмотрел на неё и тихо спросил:       — Ладно, выкладывай. В чём дело, Грейнджер?       Гермиона вздохнула и покачала головой, но прежде чем смогла ответить, он продолжил:       — Только не говори, что это ерунда. С тобой явно что-то не так… Что-то случилось после того, как я ушёл от тебя? Поттер или Уизли чем-то тебя расстроили?       — Нет. Я на самом деле говорила с Гарри после того, как ты ушёл, но… это не… он не сделал мне ничего плохого, — так же негромко сказала Гермиона.       Драко остановился после того, как они свернули в новый коридор, и схватил её за руку, чтобы тоже остановить.       — Тогда в чём же дело?       Гермиона покачала головой.       — Драко…       Но тот угрожающе прорычал:       — Если ты скажешь, что это ерунда, я не сдержусь и прокляну тебя!       Гермиона уставилась на него.       — Тебе лучше не знать, — сказала она, тоже понизив голос. Она не хотела, чтобы Северус или кто-нибудь ещё в другой комнате их услышал.       Драко свирепо посмотрел в ответ.       — Ты злишься, что тебе пришлось прийти после того, как ты отказала мне сегодня днём?       — Что?! Нет! — яростно прошипела она, пытаясь высвободить руку, но Драко не отпускал её. — С твоей стороны было очень мило подговорить отца, чтобы он надавил на Северуса, как твоего крёстного, и тем самым затащить нас сюда!       Драко остолбенел.       — Как ты узнала?       Гермиона пожала плечами.       — Это вроде как очевидно. Ты попросил меня прийти, я сказала «нет», а потом вдруг появляется Северус и говорит, что твой отец пригласил его на ужин, сказав, что это его долг как твоего крёстного — быть там. Не очень-то тонкий ход, знаешь ли.       Драко вздохнул.       — Тогда если дело не в том, что ты не хотела приходить, то в чём же? Ты вся дёрганая и беспокойная. Что-то явно тебя встревожило. Я провёл целый учебный год, живя с тобой в одном общежитии, Грейнджер. И очень хорошо тебя знаю.       Гермиона смотрела себе под ноги.       — Драко…       Он поймал и приподнял её подбородок, чтобы она встретилась с ним взглядом.       — Мы же друзья, верно? Ты можешь рассказать мне всё как есть, и я не буду сердиться, ты же знаешь.       Гермиона тяжко вздохнула.       — Хорошо, но я тебя предупреждала. — После его кивка она нахмурилась. — Кроме того дня в кабинете твоего отца, я… не была здесь с… тех пор, как меня сюда привели Пожиратели Смерти.       Глаза Драко расширились от удивления.       — О боже… — прошептал он. — Грейнджер… Я… Прости, я даже не думал, что…       Гермиона отмахнулась от него.       — Я хочу быть с вами, Драко. Хочу поужинать с тобой и отпраздновать наши результаты с Северусом и твоими родителями. Вот почему я здесь. Просто… иногда всплывают всякие воспоминания. Например, о вашей библиотеке… Знаешь, я до сих пор всё помню. Стены, стулья, огромный ковёр на полу. Я не против того, чтобы находиться в твоём доме, но не хочу снова видеть эту комнату. Не хочу вспоминать её такой, какой она была той ночью…       Драко взял её за руку.       — Здесь всё изменилось. И библиотека тоже. Не знаю, поможет ли это или нет, но это так! Первое, что сделала мама после того, как закончилась война, — выбросила всё оттуда. По правде говоря, из большинства здешних комнат. Она тоже хотела всё забыть. О том, как в наш дом вторглись Пожиратели, о Тёмном Лорде, живущем тут, как будто он был здесь хозяином. Она не хотела, чтобы моему отцу напоминали о его неоднократном унижении от рук тех, кто захватил наш дом. Мы не хотели, чтобы они были здесь, но у нас не осталось выбора! Если бы мой отец не позволил им остаться здесь или попытался заставить их уйти, они бы замучили и убили его, меня и мою мать! Мы должны были играть в верных последователей Лорда или умереть!       Гермиона не знала таких подробностей. Не знала, что Малфои не хотели впускать в свой дом этого злого монстра.       — Прости, Драко, я не знала.       Он сжал её руку.       — Не извиняйся. Моя тётя — причина, по которой ты боишься этого места. — В его голове возникла идея, отчего на губах появилась улыбка. — Идём. Кажется, я придумал, как помочь тебе избавиться от страха.       Гермиона нахмурилась, глядя на него.       — Как?       Он потянул её за руку и зашагал вперёд.       — Пойдём, я тебе покажу.       Драко быстро провёл её через террасу и вывел за двери. Сад и правда был великолепен, хотя он не позволил ей как следует им полюбоваться. Вместо этого он прошёл мимо цветов и вышел на пышную зелёную лужайку. Когда они отошли достаточно далеко от красивых растений, которые Гермиона едва могла разглядеть, Драко позвал одного из эльфов:       — Блинки!       Появился пожилой морщинистый домовик.       — Как Блинки может быть полезен молодому хозяину?       Драко кивнул в сторону дома.       — Я хочу, чтобы ты принёс мне старую библиотечную мебель, которую мама убрала в чулан после войны: стулья, столы, ковёр — одним словом, всё из той комнаты.       Эльф в замешательстве нахмурился.       — Мне оставить её на траве, хозяин?       Драко указал на участок идеально ухоженной лужайки.       — Да. Вот здесь.       Гермиона ничего не понимала.       — Драко, какого чёрта ты делаешь?       — Просто доверься мне, — пообещал он ей, а затем посмотрел на эльфа. — Ну?..       Эльф поклонился и сказал:       — Да, молодой хозяин, Блинки сделает, как вы приказали.       Домовик с хлопком исчез, но всего через несколько мгновений вернулся вновь. По щелчку его пальцев все предметы старой мебели, которые раньше находились в библиотеке, оказались на траве. Некоторые Гермиона не узнала, какие-то сразу вспомнила, и они заставили её отступить, прежде чем Драко опять поймал её за руку и остановил на полпути назад.       — Сделай ещё кое-что, Блинки, а потом можешь идти. Ты сможешь наложить защитные чары на траву? Если мы испортим газон, мама будет в ярости.       «Что, чёрт возьми, Драко собирается делать со всеми этими вещами?» — удивилась Гермиона, не в силах уйти, так как Драко держал её за руку.       Эльф согласился, поднял свои маленькие ручки в воздух, и земля внезапно засияла, заискрилась ярким золотистым светом, образуя большой квадрат вокруг них. На участке площадью около двадцати футов стояли стулья, как роскошные, так и самые обычные, столы, множество ковров, диванов, ламп и подставок для ног. На всякий случай эльф оставил расстояние от мебели в несколько дополнительных футов со всех сторон. Как только трава перестала сиять, домовик исчез.       — Драко… что ты задумал сделать с этим барахлом? — наконец спросила Гермиона. — Я боялась случайно попасть в ту проклятую комнату и опять увидеть все эти вещи, а теперь ты как будто сам привёл меня туда.       Драко оглянулся на неё.       — Мы делаем то, что должны были сделать давным-давно, Грейнджер, — собираемся избавить тебя от страха, воспоминаний и прочего дерьма. Мы будем уничтожать предмет за предметом, пока ты не почувствуешь себя лучше.       Гермиона свела брови на переносице.       — Мы?       Драко кивнул.       — Ага, мы. Ты не единственная, кого временами преследуют кошмары. Тебя пытали, но и меня тоже. Может быть, не физически, но… они заставили меня смотреть, Грейнджер. Они заставили меня смотреть, как ты кричала на том полу.       Гермиона не понимала, как это возможно.       — Но… тебя же там не было. Ты был в подземелье вместе с Гарри.       Драко слепо уставился на траву.       — Изначально — да, но потом, когда вы сбежали… моя тётя заставляла меня смотреть её воспоминания об этом снова и снова. — Гермиона ахнула, услышав это. — Она хотела, чтобы я увидел, чего от меня ждут. Чего от меня будут ожидать, когда мы победим, как она выразилась. Когда она увидела, каким бледным и потрясённым я был после первого просмотра, заметила жалость в моих глазах, она пришла в ярость и сказала, что я буду продолжать смотреть это до тех пор, пока мне больше не будет становиться от этого плохо. Я знал, что такого никогда не случится, но также знал, что должен попытаться притвориться. Понадобилось три дня. Три дня я наблюдал за этим снова и снова, пока наконец не смог достаточно хорошо ей наврать, и она меня отпустила.       — О боже, Драко… Это ужасно! Почему… почему твои родители не помешали ей сделать это с тобой?! — ужаснувшись, шокированно прошептала Гермиона.       Драко отпустил её и засунул руки в карманы.       — Отца бросили в темницу после того, как Тёмный Лорд замучил его за твой побег. Мама… Мать была вынуждена быть улыбающейся хозяйкой, как будто ничего не произошло. Тёмный Лорд настоял на том, чтобы она всё делала для него. Он не выпускал её из виду несколько дней. Он не хотел, чтобы она прокралась вниз и попыталась исцелить отца. Тётю Беллу тоже пытали, но потом её не заточили в темницу, и она добралась до меня, так что моя мать узнала об этом лишь потом. Тёмный Лорд одобрил то, что она сделала, убедившись, что я готов исполнить свой долг, так сказать… поэтому… он позаботился о том, чтобы её некому было остановить.       Увидев сочувствие в глазах Гермионы, Драко пожал плечами.       — Давай просто взрывать эти грёбаные вещи, пока нам обоим не полегчает.       Гермиона отвернулась от него.       — Это безумие. Уничтожение этих вещей ничего не изменит.       — Кто сказал? Нужно хотя бы попробовать. Начинай первой. Всё, что ты захочешь, Грейнджер. Сожги их, разорви на кусочки.       Гермиона посмотрела на аккуратно расставленную вокруг них мебель. Её взгляд упал на ковёр, на котором она лежала и кричала той ночью. Зубы сами собой крепко сжались от обиды, когда воспоминания снова нахлынули на неё: боль, вопли, от которых саднило в горле, мольба о том, чтобы это прекратилось. Всё это поразило её, и прежде чем она смогла остановить себя, волшебная палочка уже оказалась у неё в руке. С помощью невербального заклинания она подожгла ковёр.       Драко смотрел на вспыхнувшее пламя и тоже вытащил палочку. Маленький столик разлетелся на миллионы осколков. Гермиона взмахнула палочкой в сторону дивана, разрывая обивку, набивной материал разлетелся повсюду, деревянный каркас застонал, а затем диван развалился. Драко указал палочкой на одно из кресел с жёсткой спинкой, и оно взлетело высоко в воздух, прежде чем с огромным грохотом приземлиться на землю и разломиться на несколько частей.       — Что, чёрт возьми, вы творите?! — гаркнул Северус позади них, задыхаясь после бега из гостиной. Он боялся, что Гермиона в опасности, что каким-то образом кто-то нападает на поместье и что его ведьма может пострадать. Только никто не вторгся в усадьбу, это были лишь два уничтоженных стола и стулья, хотя он понятия не имел, зачем они это делают.       Драко даже не взглянул на своего крёстного.       — Исцеляемся. Или пытаемся исцелиться, — ответил он, прежде чем послал ещё один заряд магии в сторону кучи мебели, на этот раз нацелившись на лампу.       Гермиона кивнула.       — Да, пытаемся. — Она послала пламя в сторону одного из плюшевых кресел, в то время как другое заклинание действовало как бензопила и разрезало одни и те же пылающие стулья на части разного размера.       Люциус и Нарцисса остановились рядом с Северусом и стали свидетелями того, как Драко с Гермионой всё ещё посылали заклинания и уничтожали фамильную мебель. Мебель, в которой они узнали то, что когда-то украшало их библиотеку. Сначала они застыли в немом удивлении, но когда длинный деревянный стол взлетел в воздух, как и один из жёстких стульев, а затем рухнул оземь, в результате чего сломалась всего одна ножка, Люциус двинулся вперёд.       — Могу я к вам присоединиться? — спросил он, глядя на сына и девушку, с которой ужасно обошлись в его доме.       Драко взглянул на Гермиону, и та согласно кивнула. Люциус поднял палочку и поджёг ещё один ковёр. Гермиона выстрелила вторым заклинанием в сторону стола, у которого теперь не хватало ножки, отчего тот разлетелся на щепки и мелкие куски дерева.       Северус шагнул вперёд, его рука на мгновение коснулась спины Гермионы, прежде чем он тоже поднял палочку вверх и выстрелил в лампу заклинанием, превратившим некогда высокую и элегантную вещь в лужу пузырящегося металла. Теперь он понимал, почему они это делали, так как знал, в какой комнате некогда находились эти предметы.       Нарцисса присоединилась к своему мужу и без малейшего сожаления или раскаяния разорвала в клочья ещё один диван. Наблюдая, как очередная лампа растаяла в луже, прежде чем одно из плюшевых кресел взлетело в воздух и развалилось.       Это продолжалось и продолжалось, пока всё, что осталось, не превратилось в куски дерева, некоторые из которых всё ещё горели, обугленные куски материала или дымящейся набивки и пузырящиеся лужи расплавленного металла. Когда больше нечего было уничтожать, Люциус убрал беспорядок взмахом волшебной палочки, а Нарцисса призвала домашних эльфов и попросила принести ещё больше вещей для уничтожения, которые лежали ненужными на их чердаке. Библиотека была не единственной комнатой, в которую вторглись Пожиратели Смерти, и осквернённые предметы должны были помочь им стереть неприятные воспоминания.       Должно быть, они потратили целый час, сжигая и уничтожая вещи. Каждый выбирал себе предмет, который нужно было сломать или сжечь, а потом наблюдал, как остальные посылают заклинания на что-то другое, а затем, когда снова наступала его очередь, выбирал новый предмет для уничтожения.       Гермиона обнаружила, что прислонилась к Северусу, когда они дожидались своей очереди, он обнимал её за талию, поглаживая большим пальцем её бок сквозь платье. Ей реально становилось лучше каждый раз, когда что-то ещё горело или раскалывалось на части. Воспоминания наконец-то исчезли, и она знала, что на этот раз они останутся блёклыми и больше не способными ярко вспыхивать. Они вообще редко всплывали на поверхность, но теперь с ними было окончательно покончено.       Как только хлам вместе с обломками исчезли, они развернулись и направились в сторону дома, но Люциус остановил Гермиону.       — Мисс… Гермиона, можно вас на минутку?       Гермиона кивнула, одарив Северуса мягкой улыбкой, чтобы дать ему понять, что с ней всё будет в порядке. Нарцисса и Драко шли к дому, а Люциус жестом показал ей, чтобы они пошли по другой дорожке.       Гермиона последовала за ним, когда он зашагал по траве. Несколько мгновений оба молчали, а она гадала, что же он хочет ей сказать.       Сделав глубокий вдох, Люциус наконец-то заговорил:       — Гермиона… Я чувствую, что должен извиниться перед вами за то, что произошло в моём доме во время войны. — Когда она промолчала, он продолжил: — Уверен, что моих извинений недостаточно, чтобы загладить вину. Тем более я многим вам обязан. Это был мой дом. Я не должен был позволять Белле… Я не должен был позволять ей мучить ребёнка. Я не был согласен с её методами получения информации, и мне следовало остановить её, когда она сказала, что тебя следует увести от твоих друзей.       Гермиона нахмурилась.       — Люциус… Вы не могли знать… — начала она, но он повернулся и посмотрел ей в глаза. Выражение его лица заставило её замолчать.       — Нет, я знал, — категорично отрезал он, осуждая самого себя. — Я и раньше видел, как она допрашивает пленных, и знал, что её любимый способ получить нужную ей информацию — через чужую боль. Когда Белла разлучила вас, ещё до того, как пытала, я знал, что будет дальше, и мне не следовало позволять ей этого делать. Я должен был настоять, чтобы ты отправилась в подземелья со своими друзьями — Поттером и Уизли. Я был трусом, что не остановил её, и искренне сожалею обо всей боли, которую причинила тебе моя трусость.       Гермиона опустила взгляд на свои руки, когда до неё дошли его слова. Ей потребовалось несколько минут, чтобы придумать ответ, но наконец она поняла, что нужно сказать.       — Вы… Вы не могли её остановить. — Она увидела, как Люциус сцепил зубы, и объяснила, что имела в виду: — Вы не могли остановить её, не рискуя жизнями вашей жены и сына. Беллатрикс была сумасшедшей, она бы с лёгкостью направила свою палочку на сестру и племянника только для того, чтобы наказать вас за вмешательство. Думаю, в гневе она поступила бы с ними ещё хуже, чем со мной в ту ночь.       Люциус мрачно молчал, и Гермиона несмело продолжила:       — Драко рассказал мне… каково тогда было вам всем. Быть пленником в собственном доме, вынужденным позволять Волдеморту жить здесь, как хозяину… Я знаю, что вам тоже было нелегко. Но теперь всё кончено. Вы уже не тот человек, которым были раньше, когда добровольно поддерживали этого тирана. Тот человек из прошлого не пригласил бы меня разделить с ним трапезу в своём доме. И никогда бы не согласился, чтобы его сын стал моим другом. И уж конечно, не позволил бы своей жене тратить сотни галеонов на мой новый дом.       Гермиона протянула ладонь и нежно взяла его за руку, к большому удивлению Люциуса.       — Я не держу зла ни на вас, ни на ваших сына и жену за то, что произошло той ночью. Те, кого я виню, ушли и давно похоронены. Они больше не могут причинить вреда ни мне, ни кому-либо ещё. За это я благодарна и готова простить любую роль, которую вы должны были играть, по собственному выбору или нет.       Люциус почувствовал себя пристыжённым. Она не питала к нему неприязни. Он не заслуживал такого лёгкого прощения, но Гермиона это сделала, хотя он даже не просил её об этом. Он имел в виду то, что сказал: Люциус действительно сожалел, но не думал, что имеет право просить у неё прощения.       — Спасибо, Гермиона, — прошептал он, чувствуя себя почти ошеломлённым её добротой.       Она улыбнулась, сжимая его руку.       — Не за что. А вам спасибо за то, что позволили мне взорвать вашу мебель.       У него вырвался смех облегчения, ослабляя напряжение и не давая разговору стать слишком серьёзным или скатиться в неловкость теперь, когда он сказал всё, что хотел сказать.       — Да, чердак всё равно нуждался в уборке.       Гермиона усмехнулась, испытывая облегчение от того, что проблема разрешилась. Она ценила его честность и извинения, но ей не нужно было его отвращение к самому себе за то, что нельзя было изменить.       — Что ж, я рада, что смогла вам помочь, — отшутилась она, высвобождая свою руку из его ладони.       Люциус жестом велел ей возвращаться в дом, чтобы присоединиться к остальным. Слизеринцы не умели делиться чувствами, и хотя он был рад, что сказал ей то, что требовалось, он также был рад, что этот разговор закончился.       — Не знаю, как вы, моя дорогая, а я просто умираю с голоду.       Гермиона кивнула, всё ещё улыбаясь.       — Я тоже.       Северус стоял на террасе, дожидаясь их возвращения. Гермиона поцеловала его в щёку, прежде чем взять за руку. Когда все трое направились в гостиную, Северус взглянул на Люциуса и легонько толкнул его магией, используя невербальное заклинание. Люциус посмотрел в его сторону, опустив свои окклюменционные щиты достаточно, чтобы впустить Северуса в свои мысли.       «Что всё это значит?» — мысленно спросил у Люциуса Северус, позволяя своим собственным щитам опуститься ровно настолько, чтобы тот мог ответить.       «Пришло время прояснить ситуацию. Так мы и сделали», — отозвался Люциус.       «А конкретнее?» — спросил Северус, направляя Гермиону за угол и дальше по другому коридору.       «А конкретнее, я извинился за то, что позволил ей страдать в моём доме, — ответил Люциус, на самом деле не желая вдаваться в подробности. — Она простила меня», — добавил он, Северус почувствовал удивление и благоговейный трепет своего друга.       «Я не удивлён, что она тебя простила. Гермиона — сама доброта, — мысленно усмехнулся Северус. — Она действительно потрясающая девушка», — добавил он, нежно сжимая руку своей ведьмы, пока они шли вперёд.       «По всей видимости, ты прав, — искренне подумал Люциус, прежде чем с мысленной усмешкой добавить: — Надеюсь, она будет достаточно добра, чтобы не называть тебя своим сладеньким».       Северус почувствовал, как Люциуса позабавила эта мысль, и подавил вздох раздражения.       «Мерлин! Люц, иногда ты такой придурок!» — это была последняя мысль, которую он послал своему другу, прежде чем опять поднять щиты и выйти из разума Люциуса.       Вскоре после этого в столовой был подан ужин. Медальоны из говядины просто таяли во рту. Гермиона никогда не пробовала ничего вкуснее! В конце концов решив, что, если все блюда на ужинах у Малфоев настолько шикарны, она определённо хотела бы посещать их чаще.       Во время трапезы обсуждали оценки, которые получили оба выпускника. Сначала поднимали бокалы за девять успешных экзаменов Драко, поздравляли его и хвалили за отличную работу, а потом за десять экзаменов Гермионы, и звучали уже новые поздравления.       После ужина вся компания вернулась в гостиную, и было произнесено ещё несколько тостов, в основном в качестве предлога, чтобы продолжить пить. При каждой удобной возможности Драко называл её зубрилкой, Гермиона его — снобом, остальные ухмылялись их шуточкам, попивая вино. Вскоре комнату наполнил пьяный смех, а тосты становились всё глупее и глупее.       Через некоторое время, когда все были более чем навеселе, Гермионе устроили полную экскурсию по дому. Люциус и Нарцисса по очереди показывали им различные вещи в своём доме и пытались вспомнить связанные с ними забавные истории. Последнюю бутылку просто зачаровали левитацией, чтобы та плыла вслед за ними по воздуху, по необходимости наполняя бокалы.       Северус помог Гермионе подняться по лестнице, так как она уже шла неровно и покачивалась на ступеньках. В конце концов он снял с её ног туфли, чтобы она не споткнулась, и понёс их за ней, пока она шла босиком. Гермиона стреляла глазками и посылала ему кокетливые улыбки, когда думала, что на них никто не смотрит. На самом деле Малфои наблюдали за ними, но никого из них это не волновало.       Они спустились вниз, новая бутылка вина следовала за ними, и приблизились к библиотеке. Люциус предложил вернуться в гостиную, не желая больше причинять боль этой молодой девушке. Однако Гермиона спросила, может ли она осмотреть её, желая получить шанс полностью избавиться от демонов прошлого.       Не уверенный, что это была хорошая идея, Люциус кивнул и подвёл их к входной двери. Широко распахнув её, он отступил в сторону, пропуская девушку вперёд. Северус держал её за руку, молча давая понять, что он рядом, если он ей понадобится. Гермиона прошла в большую комнату, которая когда-то была основным местом действия её ночных кошмаров.       Стоя в огромной библиотеке, которая выглядела совсем не так, как она помнила, в основном из-за того, что Нарцисса переделала её, она ничего не чувствовала. Никакого страха, вообще ничего! Раньше эта комната была тёмной из-за обоев на стенах и угнетающей мебели, теперь она стала светлой и уютной. Вместо тёмно-синих обоев она была отделана в тёплом кремовом цвете. Диваны были из светлой кожи цвета топлёного молока, вместо чёрной кожи, как раньше. Кофейные столики и тумбочки были не из тёмного ореха, а из светлой сосны, которая помогала создать располагающую обстановку.       Единственное, что осталось неизменным, — это ряды книг, выстроившихся на полках. Полки шли от пола до потолка, вдоль них двигались лестницы, чтобы можно было добраться до верхних.       Её губы изогнулись в счастливой улыбке, она осмотрелась по сторонам, пробегаясь глазами по множеству корешков, тянувшихся вдоль каждой стены.       — Драко был прав. Здесь совсем не так как раньше.       Северус сжал её руку, радуясь, что она больше не боится и не чувствует себя некомфортно. Он уже собирался сказать что-нибудь о том, как он рад за неё, но Драко фыркнул, обрывая ход его мыслей:       — Теперь, когда Грейнджер увидела нашу библиотеку, отец, ты ни за что не вытащишь её отсюда, — заявил Драко, ухмыляясь, а внутренний книжный червь Гермионы возликовал, что так много редких книг находятся в пределах её досягаемости.       Северус подавил смешок, но Люциус, наоборот, поддержал мысль сына:       — Гермиона, ты можешь в любой момент прийти сюда и позаимствовать в этой комнате всё, что твоей душе угодно.       Драко не успокаивался.       — Ох, отец, ты совершил большую ошибку. Теперь мы никогда от неё не избавимся.       Гермиона глянула на Драко и показала ему язык, прежде чем снова улыбнуться.       — У вас очень красивая библиотека. Я постараюсь не разорить её и не путаться у вас под ногами.       В конце концов они всё-таки заставили Гермиону покинуть библиотеку, хотя это было нелегко, поскольку она хотела просмотреть как можно больше книг на полках.       Позже тем же вечером, после того как было выпито ещё несколько бокалов вина, Северус сказал, что пора закругляться и отправляться домой. Нарцисса, уже прилично пьяная, была не так грациозна, как обычно, когда обнимала Гермиону на прощание. Люциус, тоже прилично навеселе, заставил Северуса пообещать, что они опять придут к ним на ужин. Гермиона немного невнятно согласилась. Драко пожал крёстному руку, прежде чем стиснуть Гермиону в объятиях, сказав ей, что, хотя временами она его бесит, он гордится тем, что называет её своей подругой. Гермиона посмотрела на него с усмешкой и выдала:       — То же самое могу сказать о тебе, Хорёк.       Его возмущённый взгляд заставил её ухмыльнуться, когда Северус притянул её ближе и аппарировал их обратно к ней домой.       Оказавшись дома, он взял свою очень пьяную ведьму на руки и отнес её в постель. В ту ночь она больше не держала свои руки при себе, как тогда в Хогвартсе, но его это нисколько не беспокоило. Вместо того чтобы просто спать рядом с ней, он позволил ей немного пошалить.       Алкоголь буйствовал в организме, снимая все запреты. После шалостей последовало наказание, в результате которого Гермиона оказалась привязанной к кровати и кричала от удовольствия, когда он безжалостно вколачивался в неё. Северус знал, что наутро ей, вероятно, понадобится исцеляющее зелье вместе с антипохмельным, но он обязательно позаботится о ней. Хотя, вероятно, сначала он даст ей зелье от похмелья, а потом посмотрит, сможет ли убедить её принять целебное зелье, пока сам будет глубоко внутри неё. Его всё ещё поражало то, что прежде он не знал о невероятных последствиях этого зелья. Тем не менее Северус был чрезвычайно рад испытать вместе с ней то неожиданное удовольствие, которого не было бы, если бы он знал об этом раньше.       Той ночью, после того как Гермиона заснула, он ещё долго думал об их отношениях. Он хотел продолжать проводить такие ночи со своей ведьмой, ночи, когда она крепко спала, обнажённая в его объятиях, в то время как он был приятно измучен, но при этом совершенно доволен и полностью удовлетворён. «Мне нужно что-нибудь с этим сделать», — в итоге твёрдо решил он. Ему нужно было дать Гермионе знать, что он чувствует, но осторожная часть его натуры знала, что ещё не время. Ему хотелось, чтобы сначала она узнала его получше. Ему самому нужно было как следует её узнать.       Сегодня вечером он должен был догадаться, отчего она так беспокоилась в поместье Малфоев. Он не расстроился из-за того, что она постеснялась сказать ему правду, но должен был суметь сложить два и два и сообразить, в чём проблема.       Северус хотел, чтобы связь с ней переросла во что-то большее, возможно, даже постоянное. Пришло время начинать действовать, если он собирался получить то, что хотел. Это означало, что нужно было подготовить её к тому, что вскоре он скажет ей о своих чувствах. Ему нужно было, чтобы она была готова принять его вновь обретённое сердце. Ему нужно, чтобы она была готова любить его в ответ.