Дестиэль в рамках канона

      Однажды Дин уже называл его братом, и это было не так душераздирающе. Тогда казалось, будто к замку подобрали все ключи, кроме одного. Недостаточно, чтобы освободиться, но близко, очень близко к этому. И во второй раз, когда Дин так его назвал, Кас тоже должен был принять это достойно. Он знал Дина уже достаточно хорошо, чтобы ожидать от него этих слов. Он должен был этого ожидать. Может быть, если бы он лучше к этому подготовился, это слово не причинило бы ему столько боли.       Его проблема, что максимально глупо, заключалась в Кроули. Задолго до того, как Люцифер овладел Кастиэлем, когда Дин ещё боролся с Меткой Каина, и они были вынуждены снова работать вместе, Кроули позволял себе мерзкие комментарии об их отношениях с Дином — такие комментарии, которые оставляли после себя неприятное послевкусие, которые были сказаны, чтобы раздражать Каса, чтобы каждый раз у него ползли противные мурашки по коже. У этих комментариев был резкий, горький тон. Может, даже немного ревнивый? Именно тогда Кас задумался, и в этом была его главная ошибка и погибель. Потому что, если Кроули действительно ревновал, значит… может быть, у него правда был повод для ревности.       Кроули своими коварными мелкими махинациями неосознанно давал Кастиэлю надежду. И поэтому ему было так больно, словно комета с огромной скоростью врезалась в его грудную клетку, тогда, несколько недель назад, когда наступал Конец Света и воспоминания о ещё одной последней ночи на Земле всплывали на поверхность его разума, когда эта надежда, маленькая, крылатая, трепещущая вещица в его груди, была так небрежно убита словами Дина.       Наш брат.       Даже не мой брат. Наш брат. Как будто Дин не хотел, чтобы Кас принадлежал ему.       Доброта в его голосе была худшей частью, этот едкий, добрый тон, которым он вырвал сердце Каса из его груди. Касу хотелось дорожить добротой Дина, как-то возвыситься над всем этим, вместо того, чтобы всё глубже погружаться в свои скрытые алчные желания. Ему следовало немного утешиться тем, что, по крайней мере, он научился хорошо всё это прятать глубоко внутри. С другой стороны, иногда он желал, чтобы ему хватило смелости ничего не скрывать. Дать Дину прочитать правду в его глазах, дать увидеть его любовь, не как сыновью или братскую (Дин разделял любовь только на эти две категории), а как совсем иную. Тогда Дину пришлось бы разбираться со всем этим замешательством, эмоциями. Тогда Дин стал бы тем, кто испытывал бы постоянный дискомфорт.       Жалкие мысли. Слабость.       Кастиэлю всегда было больно смотреть на Дина Винчестера и не любить его открыто и громко, во всеуслышание, но это, конечно, не было оправданием его мелочности. Это не было оправданием всех его ошибок. Касу нужно было время, чтобы залечить дыру в груди, подняться на ноги и вновь найти в себе остатки гордости. Именно поэтому у него и были причины искать Люцифера. Найдя Люцифера, Кас смог бы спасти мир, искупить свою вину в собственных глазах и глазах Дина, провести немного времени в одиночестве и, возможно, в итоге перестать чувствовать себя полным куском дерьма.       По крайней мере, это было то, что он планировал сделать до того, как связался с Кроули. Опять.       То, что должно было отвлечь ангела от Дина, превратилось в нескончаемый поток намёков и упоминаний о нём. Кроули на раннем этапе их «расследования» понял, что Каса легче разозлить, упомянув имя Дина, чем имя самого Каса, и в полной мере пользовался открытым им преимуществом. Он говорил о Дине с таким выражением лица, со взглядом, в котором читалось: «я-знаю-что-то-чего-ты-не-знаешь», от которого Касу хотелось пробить ему череп.       И вот они здесь, в три часа ночи останавливаются на светофоре где-то в сельской местности Индианы. Ехать в Калифорнию рано, у них есть ещё около тридцати часов. Кроули не даёт Касу ни капли надежды на то, что когда-нибудь закроет свой отвратительный рот, по крайней мере, он не сделал этого ни разу на протяжении всей поездки, и теперь он перешёл от объективирования Дина и сальных комментариев к тому, что начал жаловаться на него.       — Это так утомляет, когда тобой постоянно пользуются, правда же? Они с радостью бросают тебя в бешеного архангела, после этого даже не сказав и слова благодарности. Не предложив даже сигареты и кофе. Это максимально подло. Я проделал долгий путь по служебной лестнице в Аду и могу честно сказать тебе, что во всей Вселенной нет работы менее благодарной, чем выполнение поручений этого накачанного, тупого, подавляющего себя орудия войны и его святейшего, даже, чёрт, более святого, чем ты, брата.       Кас не знает, что ему ответить, потому что все эти слова звучат слишком правдиво. Он испытывает облегчение, когда Кроули продолжает говорить вместо того, чтобы начать спрашивать его мнение.       Однако упоминание слова «подавление» вызывает в нём отклик. Несмотря на все разговоры Кроули, демон на самом деле никогда не говорил ничего конкретного о Дине, лишь давая ему расплывчатые факты и выводы.       «Кроули знает», — думает про себя Кас.       Кроули знает, является ли незаинтересованность Дина в Касе исключительно анатомической или же личной. Кроули знает, каковы были склонности Дина в его самые мрачные моменты, когда для него не было никаких запретов. Кроули знает, есть ли у Каса хоть какой-то шанс. Любопытство ангела берёт верх, и он прерывает бормотание Кроули:       — Когда Дин был демоном…       — Что? — Кроули имеет наглость казаться взволнованным из-за того, как порывисто Кас его перебивает, и это напрочь отбивает у ангела желание задавать вопрос. — Тебе нужны все мрачные подробности?       — Нет.       — Давай, Пёрышко, спрашивай. Я — открытая книга.       Заманчиво. Но повестись на поводу у своего любопытства значит подтвердить отсутствие силы воли. Когда дело касается Дина Винчестера, Кас всё ещё слишком слаб. Было ошибкой даже думать о том, чтобы спросить Кроули о чём-нибудь, особенно о сплетнях о том времени, что он провёл с Дином. Возможно, там что-то было, возможно, нет, и ни один ответ всё равно не смог бы удовлетворить ангела. Поэтому Кас снова игнорирует демона и медленно проезжает на зелёный сигнал светофора.       Но Кроули не затыкается.       — Разве тебе не любопытно? Разве ты не хочешь узнать обо всех непристойностях, которые он сделал с…       — Достаточно, ты… — Кас так спешит заткнуть Кроули, что даже не успевает придумать оскорбление получше, — …задница.       Кроули раздражающе приподнимает брови.       — Ох. Как грубо, Касси. Что ж, ладно, можешь расслабиться. Каким бы жестоким я не был, здесь я не для того, чтобы мучить тебя.       Но у Каса есть неопровержимое доказательство обратного: Кроули вовсе не нужно находиться в машине, но он всё равно продолжает раздражать Каса своей глупой болтовней, хотя мог бы легко телепортироваться в Калифорнию и избавить их обоих от головной боли.       —Я избавился от чувств к нему, кстати, — снисходительно продолжает Кроули. — К ним обоим. Вернулся к старому доброму гедонизму. Не то чтобы ты что-нибудь в этом понимал, конечно. Я полагаю, ты больше склонен к отрицанию. У тебя проскальзывают явные садомазохистские наклонности, я прав?       Кас смотрит на демона краем глаза. Кроули всегда говорит обо всём через призму секса, поэтому трудно сказать, действительно ли он спрашивает о сексуальных предпочтениях Каса или просто оскорбляет. В любом случае Кроули не ждёт от него ответа.       — Тебе придётся вечно гнаться за ним… Знаешь, если тебе когда-нибудь это наконец надоест, у меня есть несколько номеров политиков-мужчин, которые я мог бы тебе дать.       — Нет, спасибо.       — Уверен? Они тоже могут быть невероятно абъюзивными и игнорировать тебя с ещё большим размахом.       — Никто не игнорирует меня.       — Неужели? Тогда скажи мне, Пёрышко, пока я, демон из недр самого Ада, помогаю тебе найти и уничтожить величайшую угрозу человечеству в нашем современном мире, чем именно занимается этот выродок во фланели? Крутит интрижки?       — Он… — Когда всё стало так сложно с Дином? — Они заняты иными делами.       — Агась, — Кас не упускает из виду осуждающий тон, которым Кроули это произносит.       — В чём твоя проблема? — с печальным вздохом спрашивает ангел.       — Проблема здесь не во мне. Скажи мне, Кас. Что именно ты получаешь от своей «связи» с ними?       — У нас не деловые отношения.       — Я и не говорю, что это они. Все отношения, все здоровые отношения, должны быть взаимовыгодными. Помнишь, старые добрые времена, когда мы с тобой сговорились…       — Мы выпустили в мир древних сверхъестественных монстров.       — В любом случае, до того, как ты меня предал, у нас были прекрасные и честные отношения. Ты порицаешь меня за то, что я демон, но хочу напомнить тебе, что и ты сам не такой уж чистенький и блестящий, каким хочешь себя видеть. Тогда никто никому ничего не был обязан. Никто не раскисал, как мягколапый котёнок. И ты… Я имею в виду, не пойми меня неправильно, сейчас с тобой гораздо легче стало работать, но в те дни в тебе было некое je ne sais quoi*, которое просто… выбили из тебя. Тебя сломали, Касси. Они приручили тебя. Они тебе не друзья, а хозяева, а ты их домашний питомец. Их маленький ангелочек на коротком поводке.       — Ты когда-нибудь затыкаешься?       — Я просто пытаюсь помочь. Я был на твоём месте. Ему плевать на тебя, любовь моя. Сваливай, пока в тебе ещё осталась крошечная ангельская искра.       — И что, работать с тобой? — не нужно было говорить это. Кроули в восторге.       — Что ж, Кас. Я польщён. Буду искренен, я получил удовольствие от работы над нашим маленьким дельцем. Получается, ты признаёшь, что для тебя это было так же приятно, как и для меня?       — Я всегда тебя ненавидел, — уточняет Кас.       — Ненависть — это очень сильное слово. Ты просто использовал меня ради собственной выгоды. Кто этого не делает в наши дни?       Кроули замолкает, в блаженной тишине его удручающие слова висят в воздухе ещё несколько мгновений, прежде чем он снова начинает говорить, тихим голосом словно перекрывая грохот двигателя.       — Знаешь, мы могли бы снова использовать друг друга. Для большего, чем эта штука с Люцифером. Я мог бы тебе помочь.       Кас удивлённо оглядывается, не понимая, к чему ведёт Кроули. Демон возится с одним из вентиляционных отверстий, настраивая его пальцем. В любом случае, не имеет значения, что он подразумевает в этих словах.       — Мне не нужна твоя помощь.       — Ох, разве нет? Знаешь, это написано у тебя на лице. Честно говоря, это даже немного неловко.       Кас сдаётся.       — Что?       — Разбитое сердце. Есть одно простое лечение, и я в нём очень даже хорош, по собственному мнению, по крайней мере. Может даже получится вынуть эту палку из твоей задницы в процессе? Пойдёт на пользу нам обоим.       Кас смотрит, пытаясь понять, что это может означать. Разве есть лекарство от разбитого сердца?       Кроули утомлённо вздыхает.       — Секс, ангел. Я говорю, что помогу тебе разобраться с твоими сексуальными расстройствами, тебе, маленькой нуждающейся шлюшке.       Если опустить оскорбления, Кроули кажется искренним. Однако, какой же унылый эвфемизм он выбрал. Используем друг друга. Как будто был хоть малейший шанс, что Кас согласился бы на такое сотрудничество.       Кроули закатывает глаза.       — Ой, не смотри на меня так. Это просто секс, а не стая левиафанов.       Сама мысль отвратительна.       — Я откажусь.       — Ладненько, но не говори потом, что я никогда ничего для тебя не делаю.       — Ох, — возмущенно возражает Кас, — прости меня за то, что я не падаю перед тобой на колени в знак благодарности.       — Осторожней, Касси, — мрачно отвечает Кроули. Множество глаз истинного облика демона блестят из темноты. — Я знаю, что ты не умнее и не лучше других. Правда в том, что ты слепо ползаешь на четвереньках в грязи вместе со всеми нами, нравится тебе это или нет.       Кас не находит, что ответить, и Кроули наконец замолкает. В этот час мир тёмен и погружён в тишину. Это одно из его любимых частей дня для существования. Ангел позволяет себе погрузиться в собственные мысли.       Возможно, Кроули прав, конечно, в своей особой манере. В конце концов, Дин совершенно ясно выразил свои чувства. Может быть, Касу будет полезно попробовать создать другие отношения. Конечно, не с Кроули. Кроули ужасен. Но у Каса всё ещё сохранилась в кармане визитка от британского просвещённого Мика Дэвиса. Кас знал, что Мик флиртовал с ним, потому что Дин потом дразнил его по этому поводу, спрашивая, не собирается ли он устроить себе «перепихон». Тогда Кастиэль ответил «нет», но даже не задумался об этом. Он никогда не думал о чем-то подобном, за исключением короткого периода человечности, захлестнувшего его чувства.       Странная идея — искать других мужчин. Разумеется, это не могут быть романтические чувства, потому что никто бы не смог значить для ангела больше, чем значил Дин. Секс кажется более реалистичным, но у Каса в прошлом не было хорошего опыта случайного секса. Он думает о визитке в кармане. Будет ли это, как, казалось, считал Кроули, правильным, здоровым поступком?       — У тебя хоть какая-нибудь музыка тут есть? — ворчливо спрашивает Кроули. Он забился в самый дальний от Каса угол сиденья; эта поза немного напоминает ангелу Клэр, если бы, конечно, у Клэр вместо рта был разрез от уха до уха и шесть сияющих чёрных глаз.       У Кастиэля есть кассета, которую Дин дал ему перед тем, как отправить в одиночку искать Люцифера. «Чтобы у тебя была компания в дороге», — сказал тогда Дин, и теперь Кас улыбается при мысли об этом. Он нажимает кнопку воспроизведения на магнитофоне, и первые звуки песни Led Zeppelin начинают разноситься через динамики.       — О, чёрт возьми, — громко и насмешливо стонет Кроули. — Это уже диагноз.       — Водитель выбирает музыку, — Кас увеличивает громкость. Если ему очень повезёт, возможно, Кроули исчезнет.       Но вместо этого демон нажимает на рычаг на своём сиденье, откидываясь назад, пока почти не ложится, а затем поворачивается на бок, отвернувшись от Каса.       — Ты безнадёжен, — жалобно скулит он. — Тебе нужна срочная психиатрическая помощь.       А потом, к огромному, непомерному счастью Каса, до конца дороги притворяется спящим.       Кас позволяет музыке Дина Винчестера окружить его, пока он едет по шоссе. Ангел напрочь забывает о Мике Дэвисе.       Столько лет, кажется, прошло с тех пор — мы с тобой гуляли под луной       И твердили бессмысленные клятвы…       Обними меня крепче, малышка, обними меня крепче,       Раскрой мне свои объятия и прими мою любовь.       Столько лет прошло, столько лет прошло…       Столько одиноких, одиноких, одиноких лет.**

***

      * Je ne sais quoi (франц.) — буквально «я не знаю что» — то, что нельзя выразить словами.       ** песня Rock and Roll группы Led Zeppelin.