Дестиэль в рамках канона

      Возвращение в бункер заряжено странной энергией. Слова Каса, кажется, проникли вглубь каждого Винчестера, поэтому вся поездка проходит в полной тишине, с выключенным радио. Дин сидит рядом с Касом на заднем сиденье и чувствует, как от ангела исходит негодование. Он оглядывается на него, но Кас решительно смотрит в окно. Его гневное «Всегда пожалуйста», кажется, заполняет всё пространство между ними. Может быть, поэтому, к своему собственному удивлению, Дин сдаётся первым.       — Кас, — говорит он, и ангел делает ему одолжение, наконец смотря на него. Это ощущается как очередное тяжёлое одолжение, потому что Кас сделал столько всего для них, и всё, что Дин может сказать ему, будет недостаточным. — Спасибо.       Выражение лица Каса смягчается, он кивает, прежде чем снова отвернуться к окну. Дин чувствует себя таким одиноким.       — Этот мир нуждается в вас, — сказал Кас.       — Я не позволю вам принести себя в жертву, — сказал Кас.       — Вы слишком много для меня значите, — сказал Кас.       И Дин знает, что это адресовано не ему одному, а им всем, всей семье, которую Кас обрёл на Земле. Но разве, в первую очередь, это не Дин заключил сделку с Билли? Разве не именно он собирался принести себя в жертву Тьме, когда Кас предложил пойти с ним? Когда Кас был единственным, кто сказал, что ему не нужно идти одному? И почему тогда вместо этого Кас не сказал ему именно эти слова?       Я не позволю тебе принести себя в жертву.       Ты слишком много для меня значишь.       Дин чувствует, как мысли переплетаются, извиваются внутри него, грызут его внутренности. Он хочет игнорировать их, подавить их, как делает всегда, но это начинает казаться неизбежным, как будто они с Касом вращаются друг вокруг друга, борются друг с другом, спасают друг друга, снова и снова, и в конце концов, когда они столкнутся, Вселенная будет уничтожена навсегда.       Кас любит его. Иногда Дин об этом забывает. В конце концов, когда Кас рядом, он обычно спокоен, но так часто его совсем нет рядом — так часто он пытается поступать правильно, независимо от того, правильно ли это на самом деле или нет. А иногда Кас влезает в такое дерьмо, угрожая космическому порядку из любви. И, может быть, это не та любовь, которую хочет от него Дин, о которой он тайно мечтал в темноте своей камеры, но Кас действительно любит Дина. Они семья. В большинстве случаев этого достаточно.       Вернувшись домой, Сэм и Дин в первую очередь принимают душ. Душевые бункера устроены как общественные: по стене идёт около десяти душевых леек, между ними выложены плиточные перегородки и развешаны серые пластиковые занавески. Сэм быстро принимает душ и уходит, но Дин позволяет своим болящим мышцам расслабиться в горячей воде, позволяет грязи и крови стекать с зелёной мыльной пеной. Он делает глубокий вдох, задерживает дыхание, медленно выдыхает, снова и снова. Ещё один вдох. Другой. С каждым вдохом он позволяет ощущениям свободы, дома и безопасности проникать в него. Он не уверен, как долго он там стоит — долго, более чем достаточно, чтобы заполнить всю эту большую комнату паром, — прежде чем голос эхом разносится по воздуху.       — Дин?       — Кас? — удивляется Дин.       Шаркающие шаги Каса приближаются к кабинке Дина.       — Я… эм, кое-что тебе принёс, — бормочет Кас, и мгновение спустя бутылка протискивается через щель в занавеске. Дин удивлённо рассматривает этикетку. Бурбон высшего сорта. Что за чёрт?       — Ты принёс мне виски в душ? — неверяще спрашивает Дин.       — Я полагаю, они не предоставляли вам ничего подобного в федеральной тюрьме.       Дин улыбается.       — Кас, чувак, я готов тебя расцеловать.       Пауза. Кас отходит в сторону, скрываясь от глаз Дина через щель в занавеске.       — В этом нет необходимости.       Дин смотрит на бутылку. Он чувствует себя одурманенным, опьяненным, ещё даже не открыв бутылку. Он начинает вскрывать бумажную обёртку на крышке.       — Присоединишься? — Дин хватает пробку зубами и начинает тянуть.       — Нет, не… — его прерывает ЧПОК пробки, — … не стоит тратить это на меня.       Кас сухо заканчивает.       Дин выплёвывает пробку в руку.       — Ой, ну ты что. Не заставляй меня пить одному.       Дин протягивает мокрую бутылку обратно через занавеску. Через мгновение он видит, как рука ангела забирает её. Пауза, пока Кас делает глоток, после этого сразу возвращая бутылку. Дин делает глоток. Пряный. Нотки мёда. Что-то цветочное. Идёт легко. Он делает ещё один большой глоток, чувствуя, как алкоголь обжигает его горло.       — Офигенная вещь, Кас.       — Я дам тебе закончить здесь.       — Нет, нет, я всё, — поспешно говорит Дин, выключая душ.       Дин внезапно очень не хочет, чтобы Кас уходил. В его голове раздается голос, кричащий: «Какого чёрта, Дин», но Дин игнорирует его. Он только что вышел из тюрьмы, ему позволено немного повеселиться.       — Полотенце? — спрашивает Дин.       Ему кажется, что он слышит вздох Каса, но секунду спустя ангельская рука снова появляется из-за занавески, грубое серое полотенце свисает с пальцев. Дин меняет его на открытую бутылку виски и вытирается, затем оборачивает полотенце вокруг талии и выходит в душевую. Кас выглядит… встревоженным. Озадаченным. Его волосы немного вьются от влажности. Слишком одетый. Типичный Кас. Дин собственнически хватает виски и делает несколько больших глотков.       — Пойдём, я хочу поговорить с тобой, — лжёт Дин и ведёт Каса в спальню. Во время короткой прогулки он делает ещё несколько глотков виски.       В своей комнате, плотно закрыв дверь, Дин ставит бутылку на комод и поворачивается к Касу, застывшему около дверного проёма, словно ничего странного не происходит. Дин делает глубокий вдох. Он делает шаг к ангелу. Успокаивает дыхание. Кас стоит на месте, очень близко. Дин поправляет лацканы на его плаще и, чёрт, оставляет руку у него на груди. Ему не хватает смелости поднять на него взгляд. Его сердце стучит как бешеное. Близость между ними кажется такой непостоянной, но хрупкой и обещающей очень многое, и Дин боится нарушить её, ведь в любой момент она может превратиться в ничто. Дин чувствует, что Кас смотрит на него, но не возражает и не отодвигается. Он просто позволяет Дину находиться в своём пространстве. Как много он ещё позволит ему?       — Дин? — шепчет Кас.       Дин встречает его взгляд. Кас выглядит сбитым с толку, но на его лице нет отвращения. Нет злости.       — Кас, ничего страшного, если я… просто… — Дин замолкает, подбирая слова и не находя правильных, чтобы описать, чего он хочет. — Прошло много времени, с тех пор как… Просто… Прошло какое-то время.       Возможно, это самая худшая фраза, которую он мог произнести. Как будто это разумное оправдание. Как будто использовать Каса так, это нормально.       Кас смотрит в ответ. Он по-прежнему выглядит сбитым с толку, но кивает в знак согласия, поэтому Дин прижимается к нему, притягивая ближе к себе за галстук, и наконец-то целует. Губы Каса невыносимо мягкие и нежные, ничего не просят, только отдают, и Дин неожиданно осознаёт себя, свою наготу, понимая, что полотенце не продержится на его талии долго из-за его уже твердеющего члена. Он дрожит, но не от холода. Он шире открывает рот, приглашая Каса, и Кас настойчиво проникает внутрь, вылизывая его, вызывая у Дина стоны, его руки блуждают на обнажённой талии Дина. Кас крепко держит его, прижимаясь к нему тазом. Дин чувствует себя таким раскрытым, таким уязвимым. В этом есть что-то приятное… и пугающее. Кас мог бы убить его одним неверным словом.       — Дин… — шепчет Кас через поцелуй.       — Не надо, — обрывает его Дин. — Ни слова, помнишь?       — Но я…       — Это просто секс, Кас.       Кас молчит, на мгновение встретившись взглядом с Дином, прежде чем снова отвести глаза. Затем он кивает, и они возвращаются к своему занятию, целуясь и продвигаясь к кровати, полотенце теряется где-то на середине пути. Дин стягивает галстук и сдирает плащ с рук ангела, Кас в это время расстёгивает свою рубашку и откидывает её в сторону. Для Дина, только для Дина. Это вызывает у мужчины трепет.       «В конце концов», — думает Дин, расстёгивая ремень Каса и улыбаясь своим мыслям. — «Как часто он имеет возможность побыть эгоистом? Как часто он может получить то, чего так сильно хочет?»       Он толкает Каса на матрас, опускаясь на него сверху, эффект памяти тонет под ними. Кас целует его медленно — почему так медленно — и, когда член Дина упирается в его бедро, Кас восхитительно задыхается, прижимаясь к его губам. Дин заполняет пространство своим языком.       Грязные словечки зреют в нём — Дин от природы не тихий любовник — но он проглатывает их.       «Никаких разговоров», — напоминает он себе.       Кас продвигается дальше вглубь кровати, полностью забираясь на неё, и Дин следует за ним, крепко держась за его плечи. Затем он обхватывает член Каса и скользит по нему рукой, целуя его ангельскую шею, чувствуя, как Кас судорожно сглатывает и стонет в ответ на его действия. Его щетина царапает губы Дина, а руки сжимают его бока. Боже, Кас удивительно экспрессивен и одновременно нежен под его руками. Дин неосознанно стонет, потираясь своим членом о бедро Каса, и тот в ответ с нажимом проводит руками по его спине, вызывая дрожь, пробегающую через всё его тело.       — Боже, Кас, как хорошо, — говорит Дин до того, как успевает осознать, что он вообще-то не должен ничего говорить.        А потом Кас переворачивает их. Дин удивлён силой, с которой Кас давит на него сверху — он использовал свою силу на нём очень, очень давно. Дин стонет от восторга, когда Кас перехватывает его запястья, прижимая их к матрасу, а затем сначала коротко целует его губы, почти сразу переходя на подбородок, шею, уши. Кас даёт себе волю, целуя каждый участок тела Дина вне зависимости от того, эрогенная это зона или нет. Он целует и лижет его грудь, соски, живот, пупок, лишь ненадолго останавливаясь на его члене, отпуская руки Дина, пока тот смотрит на него, как на какого-то монстра с щупальцами, захватившего каждый участок его тела.       — Всё в порядке, Кас, тебе не нужно… — Дин начинает говорить, но Кас одним длинным движением проводит языком от основания его члена до головки, встречаясь с мужчиной глазами на полпути, и Дин просто не может больше говорить.       — … ммм, — заканчивает он предложение, стараясь сдержать громкий стон.       Губы Каса обхватывают головку. Его язык нежно кружит вокруг неё. Дин вздрагивает.       — Чёрт, — выдыхает он. Кас всё ещё смотрит ему в глаза. Дин не может прочесть выражение в них, но сейчас ему всё равно. Они красивые и эротичные, и Дин не может не умолять Каса.       — О, Боже, пожалуйста, продолжай, — Кас мычит, словно желая спросить, уверен ли Дин, и от этого нового ощущения на кончике его члена, Дин стонет. — Пожалуйста, пожалуйста, Кас.       И Кас больше не дразнит его. Он заглатывает член удивительно глубоко, и начинает уверенно сосать, и у Дина случается кризис. Он хочет откинуться на матрас, расслабиться, позволяя удовольствию полностью поглотить себя, но он должен видеть. Он должен видеть, как эти ангельские губы окружают его член, сосут, и чавкают, и мычат, и заставляют его сходить с ума. Он должен видеть эти голубые глаза, смотрящие на него в ответ.       — Блядь, Кас. Я не знал, что ты такой… ммм… ах! …развратный. Ох… ммм… Да. Да.       Кас постепенно ускоряется, извлекая из Дина всё больше и больше слов и стонов, пока Дин не хватает его за волосы, задыхаясь, матерясь, предупреждая, что он вот-вот кончит. Но Кас продолжает, и Дин издаёт какой-то жалкий постыдный звук, кончая в его рот. Кас медленно отрывается от него, проглатывая всё до капли. Его глаза снова ловят взгляд Дина.       — Чёрт возьми, Кас… — выдыхает Дин.       Кас откидывается на матрас, ложась рядом с Дином.       — Никаких разговоров, Дин, — возражает он мягко.       Дин слабо смеётся.       — Виноват.       Кас смотрит на него. Его глаза такие идеальные, такие голубые. Дин тонет в них на мгновение. Он в постели с ангелом.       — Дин, я… — начинает мягко Кас.       — О, чёрт, прости, — Дин вскакивает, вставая на колени над Касом. Он нежно целует его член. Солёный, полностью готовый. Дин поднимает взгляд на Каса, чтобы проверить, как он, и неожиданно понимает, что не должен быть осторожным. Кас уже не тот ангел, каким он был тогда, в тёмном переулке, годы назад. Он больше не выглядит испуганным или потрясённым сексом. Он серьёзно смотрит вниз, скорее как зоркий бригадир, чем как застенчивый девственник, и Дин не уверен, что значит это его новое выражение, но что-то в нём заставляет его сердце биться быстрее. Дин отводит взгляд и опускается вниз, разводя ноги Каса шире, чтобы получить больший доступ к нему. Он начинает нежно сосать его яички, по очереди втягивая их в рот. Над ним Кас тихо стонет, почти беззвучно. Дин старательно работает языком, желая сделать всё хорошо, желая показать себя достойным времени Каса, потраченного на него. Когда он наконец берёт в рот его член, Кас практически хватает его за затылок, чтобы притянуть ближе, тяжело дыша, нетерпеливо от желания, небесно-могущественная рука направляет, задаёт направление, и Дин подчиняется ей с радостью, бездумно, он чувствует, что влюблен в Каса немного сильнее, чем когда-либо был прежде.