Дестиэль в рамках канона

      Дин появляется у двери комнаты Каса с тихим «привет», отвлекая ангела от просмотра видео. Это первый раз, когда Дин приходит в его комнату, с того момента, как Кас ушёл несколько месяцев назад. Он застывает в дверном проёме, ожидая разрешения войти так, словно они уже много лет не заходят в комнаты друг к другу с меньшей помпой.       — Заходи, — отвечает Кас со своего места на кровати, и, получив разрешение, Дин закрывает за собой дверь и пересекает комнату. Он, не теряя времени, одним движением забирается на кровать и седлает бёдра Каса, так что через секунду их лица почти соприкасаются. Кас позволяет мгновенному ступору, который всегда сопровождает близость Дина, захлестнуть его, даже когда мужчина, не обладающий этой проблемой, прижимается своими губами к его. Кас закрывает глаза и наслаждается электричеством от поцелуя Дина, струящимся по его телу и благодати, тёплым и желанным после столь долгой разлуки.       Кас уже и забыл, насколько всё стало сложным. Дин был таким уютным, таким настойчивым, таким, из-за недостатка подходящих слов, любящим с ним с тех пор, как Кас вернулся из Пустоты. Это проявлялось в нём всё сильнее и сильнее со временем, и в этот момент всё стало совсем плохо, когда они в первый раз за последние месяцы оказались так близко друг к другу, когда благодать Каса почти иссякла, а его чувства стали громче, желая ответить на прикосновения Дина, сказать ему…       — Я скучал по этому, — шепчет Дин ему в ухо, нежно целуя шею.       «Дин», — Кас хочет вздохнуть в ответ. — «Я никогда не переставал думать о тебе».       Даже больше. Он хочет сказать Дину так много разных вещей, но с тех пор, как он заключил сделку с Пустотой…       Это слишком рискованно.       Кас знает, что Дин не любит его. Они делали это — спали вместе, то есть… не часто, конечно, для этого не было достаточно возможностей, но казалось, что это происходило каждую свободную минуту в течение многих лет. Правила с первого раза немного изменились. Теперь они всё время разговаривали во время секса, в основном это были грязные разговорчики, какие-то указания и вопросы, но и настоящие разговоры тоже. Шутки. Часто они даже говорили о своих чувствах, но никогда друг о друге. Никогда о любви. Итак, Дин обладал им, держал Каса в своих руках в течение многих лет, и, конечно, даже Дин Винчестер сказал бы что-нибудь к настоящему времени, если бы он хотел большего.       Кас ещё не знает, в чём именно заключается его истинное счастье за пределами его мечтаний и фантазий, но у него есть чувство, что Дин Винчестер, говорящий: «Я люблю тебя», вероятно, приведёт его к этому. Это было одной из его любимых и самых болезненных фантазий.       Но этого не произойдёт.       Кас знает, что Дин не любит его, а это означает, что Кас объективно в безопасности от Пустоты. Истинное счастье недостижимо. Он может признаться в своей любви, он может сделать всё что угодно, и ничего не произойдёт.       Разве что…       Всегда был риск, «что если», желание, что Дин ответит тем же. Как желает Кастиэль.       Может, ему стоило держаться подальше.       Но губы Дина касаются мочки его уха, рука Дина проводит по его волосам, и Кас знает, что нет ни малейшего шанса, что он остановит это, такого ещё никогда не происходило. Ради этого он был бы счастлив умереть.       — Я тоже скучал по этому, — наконец отвечает Кас, решив, что это достаточно безопасные слова.       — Кас, — глубоко стонет Дин. Кас ещё даже не двинулся с места, не прикоснулся к нему, но Дин уже возбуждён, должно быть, он был возбуждён ещё до того, как пришёл. Он трётся о Каса так, что это было бы даже неловко, если бы он не делал это так безосновательно эротично. — Сделай мне больно, Кас. Пожалуйста.       Ох.       Они делали это раньше. Дин просил его о подобных вещах несколько раз, объяснял, как это работает, и чего он хотел. Он даже купил необходимые вещи: к примеру, хлыст для верховой езды, который Кас использовал на нём несколько раз, прежде чем убрать его в глубину своего шкафа уже почти на целый год.       — Дин, я не хочу причинять тебе боль.       Ничего плохо не случилось во время этих сексуальных экспериментов, на самом деле, по словам Дина, всё проходило хорошо, но Касу было трудно причинять Дину боль, даже если это делало его счастливым. С тех пор ангел находил оправдания, чтобы избегать этого.       — Пожалуйста, детка, — стонет Дин. — Ты делаешь это так хорошо.       Это было ещё одно изменение в их правилах. По крайней мере, Кас был почти уверен, что когда-то существовало негласное правило, согласно которому он, официально лучший друг Дина, мог был быть назван одним из следующих слов: приятель, дружище, чувак или мужик. Иногда по утрам он был счастлив побыть солнышком. Однако медленно, но верно, когда они были наедине, особенно когда Дин чего-то хотел от него, он становился деткой. Кас предполагал, что сам частично был виноват в этом. Это как-то было связано с положительным подкреплением. В конце концов, когда Дин произносил это слово, Кас всегда сдавался и соглашался на всё.       — Я не… — протестует Кас, и Дин затыкает его очередным поцелуем.       — Пожалуйста, Кас. Всё так… Я просто хочу отключиться на минутку. Просто хочу делать то, что ты мне говоришь. Ты так хорош в этом. Ты мне нужен, детка.       Кас вздыхает и смотрит в широко раскрытые глаза Дина. Он такой отчаянный, такой уязвимый. Кас знает, что никому ещё во всём мире не позволено видеть его таким. От этого ещё сложнее отказать.       — Ты хочешь, чтобы я наказал тебя? — спрашивает Кас, нежно гладя его по щеке. В конце концов, Дин был прав. Кас действительно был в этом хорош.       — Да, детка, пожалуйста.       — Ты обещаешь быть хорошей маленькой шлюхой для меня?       Дин резко выдыхает, словно весь воздух покидает его тело, когда Кас входит в роль.       — Да, — говорит он с ощутимым облегчением. — Да, Кастиэль. Я буду хорошим.       — Тогда что ты делаешь на моей кровати? — Дин нетерпеливо вскакивает.       — На колени, — небрежно добавляет Кас, наблюдая, как Дин следует его указаниям, опускаясь перед ним на колени. — Голову в пол. Я не хочу видеть твоё лицо. Кто ты?       Голос Дина что-то бормочет в пол. Кас всё прекрасно слышит, но он должен заставить Дина говорить чётко.       — Что ты сказал?       — Я… хорошая маленькая шлюха.       — Лучше. Оставайся в таком положении.       Всё это не плод воображения Каса. Это строки, которые дал ему сам Дин много лет назад. Кас в то время провёл довольно много исследований. В этой игре был ритм, закономерность, шаблон, который имел смысл. Всё было предсказуемо, каждое действие имело заранее установленную реакцию. Всё, что ему нужно было делать, это придерживаться сценария. Итак, да, поэтому Кас уверен, что у него это хорошо получается. В этом есть уверенность, которая ему нравится. Он точно знает, чего Дин хочет от него.       Кас садится и ставит свои ноги в носках на пол. Он проходит мимо распростёртого тела Дина к своему шкафу, откуда достаёт ботинки, а потом убранные очень далеко, спрятанные за сумками хлыст для верховой езды и пару хлипких игрушечных наручников. Там есть и другие вещи, но Касу они не нужны. Он берёт хлыст только потому, что Дин особенно настойчиво просил о боли.       Кас садится на край кровати и начинает обуваться. Дин любит, когда на Касе больше одежды, чем на нём самом. Он объяснял, что это дисбаланс силы. На Касе только рубашка и штаны, но этого будет достаточно, когда на Дине вообще не будет одежды.       — Детка, — стонет Дин с пола, теряя терпение.       — Разве я разрешал тебе говорить? — резко поправляет его Кас. Он заканчивает завязывать ботинки и встаёт, осматривая Дина. — Так-то лучше.       Кас протягивает хлыст, осторожно проводит им по ягодицам Дина, затем легко шлёпает по ним.       — Выстави задницу. Покажи, что ты можешь мне предложить.       Дин со стоном подчиняется.       — Знаешь, я очень занятой человек, — мягко говорит Кас. Эта фразу он взял из одного из любимых порнофильмов Дина. — У меня нет времени на непослушных шлюх. Тебе нужно будет доказать мне, что ты стоишь затраченных усилий.       — Каких усилий? — спросил когда-то давно Кас у Дина, который только шикнул на него в ответ.       — Да, Кастиэль.       — Я не разрешал тебе говорить, — здесь должна была быть пощёчина, но Кас пропускает её.       — Вылизывай мою обувь, — говорит он вместо этого. Без промедления Дин просто подползает ближе и начинает лизать. Он уже в таком отчаянии. Что-то в Касе отзывается в ответ. Что бы он отдал много лет назад, чтобы Дин вот так был у его ног.       — Хорошо, — поощряет его Кас. — Теперь ты знаешь, что случится, если ты будешь продолжать говорить без разрешения. Очень хорошо. Достаточно.       Он отталкивает лицо Дина ногой, затем делает шаг в сторону и приседает возле его головы. Он выходит из роли.       — Как ты себя чувствуешь, Дин?       — Хорошо.       — Это то, чего ты хотел?       — Да, Кас. Просто… сделай мне больно.       — Я понимаю. У тебя есть стоп-слово?       — Линэрд Скинэрд*.       — Линэрд Скинэрд. Спасибо тебе, — Кас берёт Дина за подбородок, поворачивая его голову и нежно целуя в щёку.       «Я люблю тебя», — думает Кас про себя. Опасная мысль. Он резко встаёт.       — А теперь, — говорит Кас, снова в образе. — Раздевайся. Я хочу взглянуть на тебя.       Дин садится и начинает возиться с пуговицами, когда… уух!… Кас резко опускает хлыст рядом с ним, ударяя по ножке кровати со звонким шлепком. Дин вздрагивает.       — Я не говорил, что ты можешь подняться, шлюха, — говорит он холодно.       — Прости…       — Я также не разрешал тебе говорить.       Дин снова ложится на пол, лицом к Касу, словно в молитве. Кас идёт вперёд, слегка похлопывает Дина по щеке, неодобрительно щёлкая языком.       — Бесполезный. Посмотри на себя. Ты не достоин моего времени. Ты даже недостаточно хорош, чтобы тебя трахнуть, это так?       Дин не отвечает. Кас бьёт хлыстом по комоду, как можно ближе к Дину, но не задевая его.       — Это так?!       — Нет, Кастиэль.       — Хорошо, — Кас успокаивается. Он снова осторожно шлёпает Дина, и мужчина подаётся к нему навстречу. — Ты можешь говорить, когда я задаю вопрос, и не раньше. Это не так уж и сложно, правда?       — Да, Кастиэль.       — Даже такая тупая шлюха, как ты, может это понять, согласен?       — Да, Кастиэль.       — Сними эту чёртову рубашку.       Кас слышит, как тяжёлое дыхание Дина отражается от пола. Ему самому нужна минута, чтобы перевести дыхание и напомнить себе, что Дину это нравится. Что это лишь притворство. Что всё в порядке.       Дин уже закончил с рубашкой и снова поддерживает себя руками.       — И штаны, — подсказывает Кас. — И трусы, если ты вообще их носишь. У меня мало времени.       Дин снова опирается лбом о пол, неловко потянувшись вниз, чтобы расстегнуть штаны. Кас думает о том, чтобы помочь Дину встать, уложить его на кровать и сделать это за него, шепча ему в кожу: «Я люблю тебя».       Но Дин не этого хотел, не так ли?       Дину каким-то образом удаётся выпутаться из штанов и нижнего белья, не отрывая головы от пола. Кас наблюдает, как он встаёт на колени, полностью обнаженный перед ним, и заставляет его ждать, пока решает, что делать дальше. Он подходит к Дину и садится на кровать над ним. Он мягко, так мягко, что это больше похоже на щекотку, водит хлыстом по телу Дина, наблюдая, как тот вздрагивает от прикосновений.       — Ты же этого хочешь, правда, маленький извращенец? — бормочет Кас, касаясь хлыстом щеки Дина. — Получается, что это не будет хорошим наказанием для тебя, ведь так?       Он отходит от сценария, но только ненамного. Если это не «наказание», то Дин не может контролировать, когда он получает удар.       — Я задал тебе вопрос, — говорит Кас, высоко поднимая хлыст. Естественно, Дин ничего не отвечает, лишь вздрагивает от нетерпения. Чёрт. Кас медленно опускает хлыст и легко шлёпает его по заднице.       — Нет. Я не дам тебе этого пока. Ты должен сначала заслужить это.       Дин разочарованно стонет.       — Моя обувь грязная, шлюха.       Ещё один жалобный стон, затем Дин подползает и снова начинает лизать ботинок Каса.       — Видишь, дрянь? Ты не ответил на мой вопрос ранее. Это было непослушанием с твоей стороны. Если ты не будешь мне подчиняться, то ничего не получишь. А если будешь подчиняться, то получишь то, что хочешь. Когда я позволю. Понял меня?       — Да, Кастиэль, — но сейчас Кас больше не может откладывать это.       — Очень хорошо. Ты можешь остановиться. Покажи мне свою задницу.       Дин подчиняется.       Шлепок.       Стон Дина короткий и тихий, но он громко звучит в голове Каса, эхом отзываясь там. Разжигая в нём огонь.       — Ты звучишь как шлюха, — говорит он. — Как плохая шлюха. Мне казалось, ты говорил, что тебе нравится это?       Шлепок.       На этот раз Дин стонет громче, и Кас чувствует, как его член реагирует на этот звук.       — Ты можешь лучше, — говорит он холодно.       Шлепок.       На этот раз Дин задыхается и вздрагивает так сильно, что слегка заваливается вперёд, приоткрыв губы, тяжело дыша. В штанах Каса становится невыносимо тесно.       Ангел выводит круги на ягодицах Дина медленно и нежно. Они уже становятся ярко-розовыми. Он сдерживается ровно настолько, чтобы не причинить вреда. Он не думает, что Дин хочет, чтобы он осторожничал с ним, но, возможно, он всё же переборщил с силой удара, если Дин почти потерял равновесие.       — Может быть, ты не готов к этому, — снисходительно говорит ангел. Дин задыхается, но не ведётся на приманку, ничего не говорит. — Я бы мог найти шлюху получше на любом угле. Кого-нибудь, кто может выдержать боль. Кого-нибудь с хорошенькими светлыми волосами, за которые я смогу потянуть. Кого-нибудь, кто сможет стонать, пока я его шлёпаю, а после действительно позволит мне себя трахнуть…       — Нет, — выдыхает Дин, наконец клюнув на наживку.       — Что это было?       — Я могу сделать это. Кастиэль.       — Но ты не можешь держать свой рот закрытым, не так ли, шлюха?       — Нет, Кастиэль.       — Иди сюда.       Дин поворачивается и на коленях подползает к Касу. Ангел наклоняется к его уху.       — Тогда тренируйся. Заткни свой рот моим членом. Сделай мне хорошо, и, возможно, я тебя прощу, — шепчет Кас. — Поняла, шлюха?       — Да, Кастиэль.       Кас позволяет себе ненадолго выйти из роли, пока Дин расстёгивает его штаны трясущимися руками, обхватывает его полностью эрегированный член и начинает сосать. Кас кладёт руку на голову Дина, но не давит, а просто следует за его движениями, заземляясь от удовольствия, когда Дин сглатывает, затем снова скользит вверх, кружась вокруг него языком, лаская. Дин делает исключительно потрясающие минеты, конечно, не то чтобы Касу было много с чем сравнивать. Но он знает, что не может допустить, чтобы всё закончилось здесь, как бы он этого не хотел. Всё это было о Дине. Поэтому, когда Кас чувствует, как в нём зарождается стон, он говорит:       — Достаточно, — Дин отстраняется, его покрасневшие, розовые губы блестят от слюны и предсемени. Кас гладит его лицо. Как же ему хочется целовать это лицо.       «Я люблю тебя», — думает он.       — Ты хороший маленький хуесос, правда? — произносит он вслух.       — Да, Кастиэль.       — Скажи это.       Дину приходится закрыть глаза и перевести дух, прежде чем он повторяет:       — Я хороший маленький хуесос.       Он смотрит на Каса с доверием. Это уже слишком много.       — Ты хорошо поработал. Мы ещё сделаем из тебя достойную шлюху. Что скажешь? Ты будешь для меня хорошей шлюхой?       — Да, Кастиэль.       — Скажи это.       — Я буду хорошим. Я буду хорошей шлюхой для тебя.       — Сложно было сказать это? — снова отклонение от сценария. Ему просто любопытно.       — Да, Кастиэль.       — Но ты хотел сказать это?       — Да, Кастиэль.       — Тебя это заводит?       Дин ёрзает, но его взгляд не отрывается от ангела.       — Да, Кастиэль, — его член явно согласен с этим. Кас гладит лицо мужины.       — Тогда я позволю тебе повторить это снова.       — Пожалуйста, — шепчет Дин вместо этого. — Пожалуйста, накажи меня.       — Я сделаю это. Если ты пообещаешь быть хорошим. Пообещай мне.       — Да, Кастиэль. Я буду хорошей маленькой шлюхой. Хорошей, любящей сосать член шлюхой, — Дин закрывает глаза со стыдом или нетерпением, Кас не может сказать. Большим пальцем он касается губ мужчины.       — Очень хорошо. Я считаю, что ты заслужил себе место на кровати, что ты думаешь об этом?       — Звучит хорошо, Кастиэль.       — Поблагодари меня.       — Спасибо тебе, Кастиэль.       Кас встаёт в нескольких дюймах от Дина и застёгивает молнию. Он внимательно изучает Дина, всё ещё стоящего на коленях у кровати, по-видимому, неспособного двигаться, пока Кас не отдаст приказ. Он не может отрицать, что это ощущается приятно — контролировать Дина таким образом, иметь у своих ног принципиального и раздражающе упрямого Дина Винчестера, не говоря уже о том, что он может доставить ему удовольствие одними своими словами, осанкой и пластиковым хлыстом. Кас приподнимает его и рассматривает.       Кас знает, что Дину нравится это. Кас знает, что всё это для удовольствия. Кас даже может достаточно хорошо понять, что Дин получает от этого — освобождение от контроля. Полная беспомощность перед прихотями доверенного лица. И чувство, которое обычно было смертельно опасным, становится приятным. В этом и была сила.       Нет, Каса это не беспокоит. И Дин его не беспокоит.       Что его беспокоит, так это он сам. Он хочет быть профессиональным, хочет зачитывать свои части этого сценария и ничего не чувствовать. Но что на самом деле происходит, когда он ударяет Дина, это… ему это нравится. И он это ненавидит. Он ненавидит то, что находит в этом удовольствие, и находит удовольствие в ненависти к этому. Это больше, чем он может выразить словами. Это ошеломляюще.       Возможно, Дин понял бы, если бы Кас попытался объяснить. Дин был более чем достаточно знаком с ощущениями, вызываемыми насилием. Кас знает, что есть причина, по которой Дин всегда просит играть роль подчиняющегося и никогда доминирующего. В конце концов, Дин властвовал над душами в аду: он мучил, контролировал и искажал их, пока их крики не заполняли чертоги Ада. Он преуспел в этом, и этот шаг к бытию демоном преследовал его с тех пор. Но у Каса нет такого оправдания, только его чувства к Дину. И ему нельзя о них говорить.       Сейчас Дин смотрит на него.       — Ты в порядке, Кас? — спрашивает он.       — Встань и восстанови свой кровоток, затем ложись на кровать, — тихо отвечает Кас, решив проигнорировать временный выход Дина из образа в свете своего собственного. — Лицом вниз. На коленях. Прикрепи руки к раме наручниками.       Дин выполняет его указания идеально, тихо. Кас крутит в руках хлыст, слегка шлёпая себя по ладони. Это просто дешёвая игрушка, кусок пластика. Он мог причинить Дину гораздо больше боли своими голыми руками. Он уже причинял ему гораздо больше боли своими голыми руками. Так что это ещё ничего.       — Как ты себя чувствуешь, Дин? — спрашивает Кас, и он не может понять, в образе ли он или уже нет.       — Хорошо. Эм, Кастиэль, — Дин тоже сбит с толку. Иллюзия рушится. Он должен попытаться восстановить её сейчас или… или что? Чёрт. Дин сказал, что он нуждается в этом. Но Касу тоже нужна помощь.       — Я хочу, чтобы ты сделал кое-что для меня, Дин. Теперь, когда ты скован, у тебя есть разрешение поговорить со мной. Скажи мне, как дела. Скажи мне, о чём ты думаешь, чего хочешь. Ты понял меня?       — Да, Кастиэль.       — О чём ты думаешь сейчас?       — У меня здесь всё хорошо.       — Тебе нравится быть выставленным напоказ? Тебе это приятно?       Лицо Дина скрыто от глаз ангела, когда он отвечает:       — Да.       Так и должно быть. Ты выглядишь прекрасно.       — И что ты хочешь, чтобы произошло дальше?       — Хочу, чтобы ты сделал мне больно.       — Почему? — он ещё сильнее отходит от сценария, задавая искренний вопрос.       — Ощущается хорошо.       — Потому что ты грязная шлюха? — спрашивает Кас на ухо Дину, почти случайно возвращаясь к языку порнографических фильмов. Эта часть не так уж и плоха. Он любит говорить.       — Да.       — Скажи это. Я знаю, ты хочешь.       — Я — грязная шлюха.       — Очень хорошо. Где ты хочешь, чтобы я сделал тебе больно, Дин? Пауза. Дин смотрит на подушку.       — Везде.       Шлепок. Кас без предупреждения опускает хлыст на спину мужчины.       — Здесь?       Дин вздрагивает.       — Да.       Кас чередует удары, чувствуя небольшой эмоциональный подъём. Шлепок. Он попадает по грудной клетке. Дин вздрагивает.       — Здесь?       — Да.       Кас ударяет Дина ещё несколько раз по всему телу, а затем забирается на кровать. Он целует его спину, наклоняется и целует его бока, он старается поцеловать каждое место, где остались следы от ударов.       «Ты этого не заслуживаешь», — думает он, слегка поглаживая покрасневшую кожу.       — Каааас, — возмущается Дин.       Точно.       Точно.       Кас встаёт и отходит от кровати.       — Скажи мне, чего ты хочешь, Дин, — Кас был солдатом, чёрт побери. Он умеет следовать приказам.       — Ударь меня, — почти сразу же отвечает Дин. Без колебаний.       Кас постукивает хлыстом по всё ещё розовой ягодице.       — Здесь?       — Да.       Кас замахивается.       Шлепок. Может, было бы лучше, если бы они были влюблены.       — Ещё, — выдыхает Дин.       Шлепок. Если бы он мог сказать Дину, как красиво тот выглядел, скованный на его кровати.       — Сильнее.       Шлепок. Если бы он знал, что Дин хочет его, не этого, а его, делающего это.       — Сильнее!       Если бы они могли просто обнять друг друга после и целовать все свои раны.       — Кас?       Но опять же, если бы это случилось (что невозможно), Пустота бы точно забрала его.       — Линэрд Скинэрд? — конечно, причина, по которой Дин использует своё стоп-слово, — это то, что Кас не ударяет его. Конечно же, конечно же.       И затем:       — Ох, ты же не оставишь меня так, — бормочет Дин очень тихо.       Кас не уверен, что должен был услышать это, Дин часто забывает, как хорош его слух, но он слышит.       Он сердито поворачивается и двигается к Дину, который падает боком на кровать после нажатия кнопки фиксатора на наручниках.       — Здесь? — рычит Кас, схватив член Дина рукой, дёргая его. — Это то, чего ты хочешь?       — Кас, — слабо говорит Дин, но у него нет времени на протесты. Он был на грани уже слишком долго, требуется всего пара движений, и он кончает, его член пульсирует в пальцах Каса. Дин громко стонет, и сперма разбрызгивается на простыни ангела.       Кас вытирает руку о простынь и отшатывается, садится на самый дальний от Дина угол кровати.       Блядь. Блядь. Ёбанный пиздец. Он даже не представлял, что это возможно, настолько сильно облажаться. Он желает, чтобы его благодати было достаточно, чтобы стать невидимым. Улететь прочь. Блядь.       — Кас?       Ангел не отвечает. Кровать подминается за ним.       — Что только что случилось? — Дин кладёт руку на его плечо, но Кас сбрасывает её. Дин не пытается прикоснуться к нему снова.       Кас глубоко вздыхает. Теперь всё кажется таким очевидным. Каким глупым он был. Как единственным, что делало его несчастным, было то, что он держал рот на замке, как соблюдение всех правил Дина разъедало его изнутри.       — Я люблю тебя, грёбаный ты придурок, — он хочет кричать.       — Кас. Поговори со мной.       — Я думаю, что нам не следует больше заниматься сексом.       — Ох, — говорит Дин. Тишина обрушивается на них. — Это я… Я не хотел заставлять тебя…       — Ты не сделал ничего плохого, Дин. Я просто больше не думаю, что это хорошая идея.       — Ох. Ладно, — наступает долгое молчание, во время которого ни один из них не двигается. Обычно хриплый голос Дина сейчас более высокий, напряжённый. — Мы можем поговорить…       — Пожалуйста, уйди, — беспокойство Дина слишком велико и совершенно незаслуженно. Кас не хочет его чувствовать. Кас не может даже поднять глаза. Стыд захлёстывает его, волна за волной, и по иронии судьбы Кас думает, что он действительно был бы благодарен, если бы Пустота забрала его прямо сейчас.       Дин встаёт с кровати и молча одевается. Проходит мучительно долгое время, прежде чем Кас слышит, как он идёт к двери и замирает.       — Я могу забрать простыни, если ты…       — Нет.       Тишина. Затем щелчок, дверь открывается и закрывается.       В первые за всю его жизнь в груди Каса зарождаются рыдания.