Австро-Венгрия»
Германская Империя не сдержал улыбки и мысленно поблагодарил друга за важную информацию. Тогда можно быть полностью уверенным, что никто французскому Императору помогать не собирается, так и авторитет того постепенно падает в лице своего народа.***
Франция стоял около стены, облокотившись на неё, и с прищуром смотрел на Вторую Французскую Империю и его генералов, которые активно рассуждали, что же им делать в возникшей ситуации. Ученик Императора же не собирался давать им никаких советов и предложений, потому что понимал, что это бесполезно. Прусская армия была сильна, а за всё время сражений, Империя смог одержать победу лишь в одном бою. Позор! А ведь ученик предупреждал его, что поспешная война не приведёт ни к чему хорошему. Но разве он станет слушать? Хотелось прямо сейчас выйти из кабинета Второй Французской Империи и не видеть его лица, на котором кроме волнения и страха ничего не отражалось. Верно, ведь войска противника шли прямо на их столицу и нужно было дать генеральное сражение, выиграть его и не допустить проникновение вражеской армии в Париж. — И тогда мы сможем точно разгромить их! — закончил Вторая Французская Империя, глядя на генералов, которые с неким сомнением оглядывали карту, расположенную на столе. Поговорив о плане ещё пару минут, генералы стали расходиться, а за ними ушёл и Франция, не желая оставаться с монархом в кабинете наедине. Во всей беседе между ними ученик услышал занимательное предложение, поступившее от одного из командиров: попросить помощи в войне у Российской Империи, но Император пока не был готов переступить через свою гордость, поэтому сразу отказался от этой затеи. — Дурак, — бурчал себе под нос Франция, идя по коридорам дворца, сложив руки на груди. Нужно было сменять власть и срочно, пока Вторая Французская Империя окончательно не разрушил страну. Рост недовольства и революционных идей уже вновь затронули умы французского народа, их нужно было лишь направить в нужное время. Франция ухмыльнулся, злорадно сверкнув глазами. Осталось подождать финальную ошибку учителя, и тогда можно будет устроить новую революцию, которая раз и навсегда положит конец монархии в их стране.***
— Огонь! — рявкнул Бавария, сжав кулаки до боли и оскалившись. В этот момент множество пушек, стоящих на одной линии, выстрелили прямо в сторону французов, которые выбрали неудобную высоту для атаки. Вторая Французская Империя с ненавистью уставился на объединённую армию и приказал своим солдатам: — Не отступать! Попробуем взять в кольцо! — он потянул белого коня за уздечку и устремился вместе со своей армией прямо на прусский корпус. — В бой! — дал команду Пруссия, ненавистно глядя на своего врага, также, как и он, возвышаясь на коне, одной рукой держа уздечку, другой крепко взял шпагу. И вот, в очередной раз на поле боя вновь разгорелась яростная битва между немцами и французами, которые уступали противникам числом солдат, что уже играло большую роль. Раздавались выстрелы артиллерии, винтовок, громких звонов лезвий друг о друга, криков боли и ярости. — Зря вы объявили нам войну! — рявкнул Берлин, держа перед грудью меч, который перекрыл лезвие противника. Сейчас мужчина находился не в очень удобном для него положении: враг повалил его на спину и сейчас, стоя над ним, старался занести серьёзный удар. Не очень подходящий момент для угрозы. — Ещё ничего не кончено! — прорычал в ответ кудрявый парень с тёмно-зелёными глазами, в красно-синем мундире, лишь сильнее сдавив рукоять своего меча, намереваясь вонзить его в грудь столицы Пруссии. Он быстрым движением убрал меч, резко наступив ногой на живот Берлина, тот шикнул, потеряв бдительность и ослабив хват, чем и воспользовался француз, злорадно ухмыльнувшись. Ловким движением, тот выбил меч из рук немца и занёс свой, целясь в грудь, как тут же появился другой участник в прусской форме, который сильно толкнул противника в сторону, освобождая Берлина. — Не очень хорошая идея намереваться убить столицу другого государства, — прищурившись, рыкнул Кёнигсберг, глянув в сторону упавшего Парижа, одновременно подав руку другу, после чего мужчина встал, подняв свой меч. Тот лишь ненавистно уставился на бывшую столицу Пруссии и на самого Берлина, после чего встал, отряхнувшись, и ушёл в сторону дерущихся солдат. Кёнигсберг обернулся к Берлину и спросил: — Ты как? — Спасибо… Если бы не ты, я бы мог… — он не договорил, услышав душераздирающий крик, от чего по спине прошли мурашки. Хоть на войне и были слышны часто вопли боли или ярости, можно было бы уже привыкнуть, но подобные крики у Берлина всегда вызывали тревожность и лёгкую панику на душе. Город кивнул словам столицы и вместе с ним направились в бойню с французами, которые атаковали уже серьёзно раненного Саксонию и несколько его солдат. — Патроны закончились! — крикнул один из солдат, которого в тот же момент повалил высокий мужчина в чёрной прусской военной форме. Прижав его к земле, тот ухмыльнулся и сказал: — Скажи спасибо твоему Императору, который отправил вас всех на верную смерть! — и Германская Империя с яростью полоснул мечом горло солдата, который со страхом смотрел на наследника до своей кончины. В войне нет места жалости или же сочувствию. Все они дали клятву идти за своим правителем и воевать за свою страну, а последствия этой клятвы бывают разные. Не все возвращаются с поле боя, многие отправляются в плен, а кому-то удаётся выжить, этому же парню не повезло. — Хотя, уже не скажешь даже слова благодарности, — отвернувшись от трупа, бросил немец, не чувствуя жалости к своим врагам. Сражение длилось уже несколько часов, и в самый разгар дня стало ясно — французы не смогут дальше защищаться и нападать на армию немцев, поэтому те начали активно отступать в сторону города Седан, кто-то пытался скрыться в ближайшем лесу, но объединённая армия Пруссии не давала просто так сбежать, убивая всех скрывшихся там солдат. — Продолжать наступление! — громко объявил Пруссия, наблюдая, как большая часть того, что осталось от армии Второй Французской Империи вместе с ним же отступает к ближайшему городу. Бавария и ранее раненный мужчина с пепельными волосами, которые слиплись от крови на лбу, и тёмно-синими глазами, которые отражали только торжество, переглянулись между собой и кивнули, ухмыльнувшись уголком губ. Уже всем было ясно, что они обратили в бегство одну из самых сильнейших армии Европы, как это считали раньше, теперь же именно они разрушили этот стереотип. — Будем атаковать вместе? — спросил Бавария у мужчины, крепко взяв меч в левую руку. — Конечно! — сжав кулаки от предвкушения, ответил Саксония. И друзья устремились вслед за армией в сторону Седана. Пруссия повернул голову чуть назад, чтобы осмотреть свою армию. Он видел Берлин и Кёнигсберг, которые, как и Бавария с Саксонией, держались бок о бок, держа наготове оружие. Несколько городов шли где-то посреди армии, смешавшись друг с другом: здесь шли и Мюнхен — столица Баварии, и Штутгарт — столица Вюртемберга, и другие. Взор упал и на сына, который с грозным и яростным лицом, раненный и измученный, возвышаясь на лошади, вёл вперёд свой корпус. А ведь Германская Империя был прав, именно эта война смогла объединить все немецкие земли и сплотить их. Да, было рискованно провоцировать французов на войну, но теперь, видя, как те не готовы были к ней абсолютно, никто не сомневался в правильности поступка наследника. Подойдя к городу, Германская Империя поравнялся с отцом, и Пруссия, глянув на него, спросил: — Город хорошо укреплён, у нас артиллерия готова? — Готова. Когда нам начать бомбардировку? — спросил в свою очередь мужчина. Около стен города показалась пехота Второй Французской Империи, которая готова была защищать город до последнего вздоха, крепко держа наготове оружие, ожидая только нападения немецких войск. — Немного усложняет задачу, — задумчиво проговорил Королевство, а затем обернулся и, увидев рядом с приготовленной артиллерией девушку в тёмно-сером мундире, сказал. — Гессен, подойди сюда! Великое Герцогство Гессен была девушкой властной и серьёзной, довольно талантливым воином, руководившим корпусом, который занимался артиллерией. Та кивнула Пруссии и подошла к нему, ожидая приказа. — Стены города хорошо укреплены, да и французы окончательно не отступили. Пока моя армия и армии Баварии, Саксонии и Германской Империи будут стараться прорваться поближе к стенам, вы будете обстреливать город на максимально близком расстоянии. — Я поняла, — кивнула Гессен, вытерев кровь с подбородка, а затем направилась к своей армии, объясняя слова Короля. Подождав ещё пару минут, Королевство Пруссия обернулся к армиям и отдал приказ: — Вперёд! И многотысячная армия немцев бросилась к стенам города, готовясь вновь сражаться и не щадить ни одного французского солдата. Самого Императора среди сражавшихся не было, значит, прятался с другой частью армии в городе. «Главное пробиться!» — подумал про себя Саксония, уже занося меч, готовясь воткнуть его в грудь француза, который чудом ловко избежал удара. Теперь на мысли времени не осталось, нужно было просто сражаться, сражаться ни о чём не думая, доверяя только своему опыту и знаниям! Через небольшой промежуток времени артиллерия смогла подойти достаточно близко к стенам города и начала бомбардировку города, которая сопровождалась криками страха и какими-то приказами Второй Французской Империи за стенами. Мужчина в панике и со страхом наблюдал за бомбардировкой города, понимая, что рано или поздно Пруссия сможет добиться от них белого флага, который появится над городом. Поэтому тот, когда встречал каждого солдата, говорил ему о том, что ему не нужно будет бороться и тратить зря только свои силы на борьбу с немецкой армией. Просто сдаться в плен, в лучшем случае. И вот, над городом появляется белый флаг, развивающийся на слабом ветре, знаменующий о падении обороны Седана. В тот же момент немецкая армия торжественно кричит, врываясь в город и наблюдая прекрасную для них картину: французы опустившие своё оружие, готовые принять свою судьбу, сам Император, который готов также угодить в плен к Пруссии. Около него стоял измученный невысокий мужчина, весь в крови с глубокими ранами и будто бы порезами по всему телу, обычно пшеничные волосы сейчас сосульками образовывали пыльный оттенок, зелёные глаза не излучали привычной уверенности, они были абсолютно безжизненными. Берлин узнал его и был настолько удивлён его состоянием, что стало как-то неприятно и больно на душе. Седан не был сейчас похож на того вечно весёлого мужчину, который был уверен в своих силах, сейчас это был слабый, чуть не погибший город. — Мы готовы сдаться, — приняв свою участь, сказал Вторая Французская Империя. Хватит уже бесчисленных жертв его солдат! Германская Империя злорадно улыбнулся, подняв голову чуть вверх. Пруссия осмотрел поверженного Императора и оставшихся в живых его солдат и медленно кивнул, глянув на Баварию и Саксонию, тот что-то тихо им сказал, и они, кивнув, с частью своих воинов подошли к сдавшимся. — Предлагаю вам безоговорочную капитуляцию и передачу нам спорных территорий Эльзаса и Лотарингии, — холодно сказал Пруссия, глядя только на французского Императора. На капитуляцию ни один из солдат не посмел что-либо сказать, но как только речь зашла о территориях, французы дёрнулись и что-то начали выкрикивать, на что Германская Империя рявкнул: — Молчать! — после этого все солдаты резко замолчали, ненавистно смотря на победителей. — Мне нужно подумать… — неуверенно начал Вторая Французская Империя, но его тут же прервал Пруссия. — У вас мало времени на раздумья, решайтесь сейчас, — отрезал Королевство. — Но в случае отказа мы продолжим обстрел города. Седан дёрнулся и с животным страхом посмотрел на Пруссию, обняв себя за плечи. В глазах начали прослеживаться подступающие слёзы не только от боли, но и от осознания возможной кончины. «Я могу пожертвовать собой», — начал обдумывать ситуацию Седан, сжав между собой губы до боли: «Но в этой войне нам не выиграть, поэтому моя смерть станет напрасной». — С-сог-глашайт-тесь… — с мольбой в голосе прошептал пострадавший город, резко замолчав. Вторая Французская Империя посмотрел на мужчину, тяжело вздохнув, и ответил Пруссии: — Мы согласны на ваши условия, — после этих слов армия Императора окончательно поникла, а на лицах немецких герцогств, королевств и некоторых городов с солдатами появилась торжествующая ухмылка. «Теперь дорога на Париж открыта!» — торжествующе подумал Германская Империя, глянув на отца. Но на лице Пруссии не было даже торжества, либо он так умело прятал его за маской хладнокровия и безразличия. — Проводите пленных, — отдал приказ Пруссия, на что Бавария и Саксония кивнули и стали контролировать французов, чтобы никто из них не сбежал или не попытался что-либо сделать.