Я никто для тебя?

      Германская Империя сидел в кресле, скрестив руки на груди, хмуро глядя на хозяина дворца, который сидел напротив него, подписывая документы о торговле с немцами. Тишина неприятно давила на гостя, вызывая внутри раздражение. Обычно, когда он оставался с Австро-Венгрией наедине, они болтали без остановки с утра до вечера. Сейчас же австриец не удостоил его и своим взглядом, даже с немцем мужчина не снял повязок, а холод прослеживался не только в спокойном и, даже, безразличном выражении лица, но и в чётких и резких движениях Императора.       Германская Империя сухо изложил условия договора, после чего Австро-Венгрия кивнул и развязал повязки, чтобы удостовериться в правильности документа. Обычно в таком случае, австриец звал Будапешта, который перечитывал бумаги и говорил, всё ли соответствует, но Германская Империя знал, что он не ослеп, от того не было необходимости звать его сюда, гораздо проще перечитать самому.       Почему же Австро-Венгерская Империя решил распространить слух о том, что у него слепота, а не короткие приступы погружения во тьму? Чтобы у него было маленькое преимущество. Чтобы его соперник, враг, да хоть угодно, кто будет не на его стороне, растерялся от того, что австриец не беззащитный и слабый калека, а вполне дееспособный правитель.       — Это всё, что ты хотел обсудить со мной? — спокойно спросил австриец, поставив свою подпись в конце страницы, после чего потянулся к своим повязкам, намереваясь их вновь надеть.       — Я тебе не чужой человек, тогда от чего скрываешь свои глаза от меня? — не сдержался немец, чуть сощурившись.       Австро-Венгрия, наконец, обратил своё внимание на Германскую Империю, подняв на него свои глаза и равнодушно осмотрел того, спросив:       — Разве? Мне казалось, что я просто марионетка в твоих руках и в руках твоего отца, разве нет? — светло-зелёные глаза блеснули ненавистным блеском, как только австриец вновь начал подобную тему.       — Ты тогда всё не так понял… — попытался объясниться немец.       После того, как возлюбленный убежал, услышав разговор Пруссии и его сына, Германская Империя никак не мог поговорить с ним, наследник Австрийской Империи просто не выходил с ним на связь, не отвечал на письма, избегал встреч с младшим немцем.       — Хм, тогда давай убедимся, что я всё правильно понял, — прервал его Австро-Венгрия, чуть сощурившись. — Ты начал со мной общаться чисто из-за выгоды, чтобы в будущем у тебя в распоряжении было марионеточное государство в моём лице, — австриец загнул первый палец, собираясь согнуть и второй, как в этот раз его перебил именно Германская Империя:       — А что я должен был сказать отцу? Что мы и правда влюблены друг в друга? Ты можешь представить, какая бы у него была реакция на подобное?! — прошипел немец, встав с кресла и оперившись руками на стол, посмотрел прямо в глаза австрийца. — Неужели ты серьёзно мог поверить моему разговору с отцом?       — Конечно мог, — всё ещё холодно отвечал Австро-Венгрия. — Но это не исключает факта того, что ты начал со мной общаться именно с такой целью, а значит, изначально ты так и хотел устроить! — выкрикнул австриец, оскалившись, чем вызвал удивлённый, даже взволнованный взгляд у собеседника. — И я был таким наивным идиотом… Подумал, при моих качествах и такому характеру, кто-то и правда, чисто из-за дружелюбия может подойти ко мне и познакомиться.       — Я ещё тогда не знал, что ты собой представляешь, поэтому просто исполнял просьбы отца, понимая, какой у него опыт и что будет лучше для меня.       — А я своего отца не послушал, когда он меня предупреждал, что ты точная копия Пруссии, — тихо ответил австриец. — И как же я сейчас жалею, что сразу не послушал его, а думал, что это всего лишь его паранойя.       — Ты ведь не читал мои письма, — понял Германская Империя, на что хозяин дворца кивнул:       — Я сразу же просил Вену или Будапешта сжигать их. Наверняка там были твои оправдания, так? — Австро-Венгрия помолчал, чтобы мужчина ответил, но тот промолчал, указывая, что так оно и есть, поэтому он продолжил. — Я даже не читал их, мне было слишком больно осознавать, что я был обманут столько лет, Германия. Мне было противно, что меня использовали в своих целях. А главное знаешь что? Ты мне не признался. Может, если ты признался бы мне после того, как мы стали очень близкими друг для друга людьми, я бы отреагировал совершенно иначе. А твои тайны и секреты только подорвали наше общение, уже не говоря об отношениях.       Германская Империя молчал, не прерывая возлюбленного, а затем и ответил, тяжело вздохнув:       — Австри, — на такое обращение австриец резко вздрогнул, будто от страха, но ничего не стал поправлять, давая себя так называть. — Я долго размышлял, стоит ли рассказывать тебе это или утаить. Я сам не понимал, как ты отреагируешь, узнав о таком, но предпочёл молчать, хотя в душе у меня были терзания, и совесть мучила меня при каждой нашей встрече, — увидев, как Австро-Венгерская Империя уже хотел было прервать немца, Германская Империя приподнял ладонь и остановил его подобным жестом, после чего продолжил. — Можешь мне не верить, я понимаю, как тебе неприятно сейчас даже находится со мной, не говоря уже про разговор. Но я сейчас искренен с тобой, как никогда искренен.       Австро-Венгрия молчал, разглядывая лицо Германской Империи около двух минут, от чего немец насторожился и внутри волновался, а последующий вопрос от австрийца и вовсе вызвал взгляд непонимания в его сторону:       — Я никто для тебя? — тихо, спокойно спросил Император, внимательнее всматриваясь в синие глаза немца, хотя в его груди бешено колотилось сердце. Австро-Венгерская Империя точно знал, что на этот вопрос возлюбленный ответит честно, но каков он даст ответ… Этого уже австриец не знал.       Как бы холодно Австро-Венгрия сейчас не относился к Германской Империи, не важно ради какой цели те начали общаться, но мужчина просто не мог забыть обо всех моментах с ним. Вспоминать о нём было больно, но время об их совместном времяпровождении грели душу, поэтому было глупо отрицать того, что австриец до сих пор чувствует к нему.       Германская Империя молчал. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы дать свой окончательный ответ, взвесив всё. В разуме вновь прозвучали его слова, сказанные Пруссии в их разговоре: «Я не буду бегать за Австро-Венгрией, и так понятно, что он никогда мне этого не простит, поэтому стоит отвлечься и полностью вложить силы в политику». Именно из-за Австро-Венгрии Российская Империя даже не выслушивал его министров, чётко давая понять, что не потерпит войны с Третьей Французской Республикой.       Смотря в эти чудесные, ставшими ему родными, глаза, Германская Империя невольно залюбовался ими, а затем прикрыл свои, чтобы чуть отвлечься от них, и ответил, тяжело вздохнув:       — Ты для меня не никто, Австри, — тихо ответил немец, вновь посмотрев в глаза возлюбленного, который услышав этот ответ, заметно расслабился. — Мне жаль, что своими тайнами и недосказанностью вызвал у тебя такой вопрос, поставив под сомнения свою любовь к тебе.       Австро-Венгрия молчал, уже не выглядя, как суровый и равнодушный ко всем правитель. Сейчас он и правда напоминал подростка, которому внезапно сказали, что тот будет править страной. На его лице было много эмоций, от подозрения до счастья, что ответ не был резким.       — Ты же понимаешь, что я не буду тебе так доверять после всего случившегося? — тяжело вздохнув, устало спросил австриец, чуть подняв брови вверх. — Я до сих пор не могу понять, правду ли ты тогда сказал Пруссии, или это был способ выкрутиться от очередного скандала.       — Конечно, я это понимаю, — слабо улыбнулся Германская Империя уголком губ. — Но всё же, я надеюсь, что рано или поздно верну твоё доверие, — вздохнул немец, после чего отошёл от стола и повернулся к двери. — Это всё, что я тебе хотел сказать, поэтому думаю…       Австро-Венгрия не мог сдержаться, осознав, что возлюбленный вновь будет рядом с ним, да и объяснения его звучали логично и правдоподобного, из-за чего австриец и поверил в них, а потому воскликнул, выйдя из-за своего письменного стола:       — Стой! — прервал немца Австро-Венгерская Империя и подошёл к нему со спины, неуверенно обняв за талию, от чего брови Германской Империи удивлённо поднялись, а сам мужчина замер, даже не в силах повернуться к возлюбленному.       Казалось, даже дышать стало трудно, но всё же немец повернулся к австрийцу и также приобнял его за талию, хмыкнув:       — Неужели так соскучился по мне? — не сдержав милой улыбки, от вида прижимающегося к нему Австро-Венгрии, спросил немец.       — Очень, — коротко и тихо ответил тот, прикрыв глаза.       — Поэтому стоило сразу выслушать меня, а не в истерике убегать из дворца, — вздохнул Германская Империя, но в его словах не было и намёка на упрёк, просто такой факт.       — Может здесь есть и моя вина, но разве на моём месте ты не так бы поступил? — спросил Австро-Венгрия, посмотрев на возлюбленного, на что мужчина усмехнулся, мгновенно представив себя в этой ситуации:       — Я бы отреагировал немного по-другому, гораздо жёстче, — уклончиво ответил Германская Империя, а затем и отстранился от объятий австрийца. — Когда мы с тобой встретимся в следующий раз?       Австро-Венгрия задумался, поправив рукава своего белоснежного мундира, а затем и ответил:       — Я тебе напишу в письме, сейчас пока точно сказать не могу, — кашлянув, австриец вновь посмотрел на Германскую Империю, ожидая его слов.       — Что ж, в таком случае до скорой встречи, Австри, — улыбнулся мужчина, открыв дверь кабинета, после чего удалился, услышав у себя за спиной тихий ответ возлюбленного:       — Всего доброго.

***

      Выйдя из кабинета Австро-Венгрии, Германская Империя столкнулся с Будапештом в коридоре, который вызвался проводить мужчину до выхода из дворца, на что тот отказался, объяснив это тем, что прекрасно и сам знает, где он находится, на что столица лишь пожал плечами и попрощался с немцем, кивнув ему.       Идя к выходу, Германская Империя полностью погрузился в свои мысли, уже не замечая практически ничего. Встреча с Австро-Венгрией прошла безупречно, что не могло не радовать, а значит, основная задача уже выполнена, самая трудная часть всего плана.       Пруссия сказал, что именно возлюбленный разговаривал с Российской Империей по поводу его желания развязать войну с Францией, именно из-за него русский так настроился против Германской Империи, даже не давая договориться им, поэтому Австро-Венгерская Империя играл бы не последнюю роль, будь он врагом немцу.       — Мне необходимо любым способом привлечь его на свою сторону, — рассуждал младший немец, глядя на Пруссию. — Иначе он станет серьёзной проблемой мне в будущем.       — Так помирись с ним, в чём трудность? — закатил глаза Пруссия. — Вы ещё так юны, так сильно поддаётесь чувствам, сомневаюсь, что Австро-Венгрия забыл о тебе и равнодушно отнесётся к твоему приезду. Пусти пыль в глаза, порази его своими красивыми речами, пробуди в нём старые воспоминания… Мне ли тебя этому учить? — усмехнулся Королевство.       — Он мои письма, наверняка, не читает даже, а тут я к нему заявлюсь мириться! Отец, он меня даже на порог дворца не допустит, — шикнул Император.       — Так придумай причину своего приезда, максимально не похожую на истинные мотивы. Например… Торговый договор, — щёлкнув пальцами, ответил старший немец. — Он как раз заканчивается через пару месяцев, стоит обновить. Вот тебе и причина, сынок, — хмыкнул мужчина.       Германская Империя задумался, а затем и ухмыльнулся, изогнув бровь. А ведь Пруссия был прав, это ли не отличная причина приезда?       — По твоим глазам уже вижу, что ты согласен, что ж, — улыбнулся бывший правитель, а затем и продолжил, подойдя к кустам красных роз, что росли недалеко от беседки, куда сейчас и направлялись немцы. — Видно, что Российская Империя, хоть и желает быть нашим союзником, но его вовсе не устраивает, если ты будешь вырываться вперёд, это уже серьёзный звоночек, — Пруссия взял ножницы, которые лежали на земле и раскрыл их, видимо забыл садовник. — Если в будущем ты хочешь видеть рядом с тобой верных тебе союзников, стоит обратить взор на других кандидатов, у которых схожие с тобой интересы, — Королевство поднёс лезвие ножниц к одной из роз, которая выделялась на фоне других, она была будто ярче среди всех, более пышной. — И желательно рядом с нашей территорией.       — Если всё получится, то подобным союзником может стать Австро-Венгрия, — сказал Германская Империя, внимательно следя за действиями отца. — Его территория рядом с нами, да и интересы схожи. Ведь в его распоряжении нет колоний, о которых тот мечтал. Я помню, как он рассказывал о том, что до него Австрийская Империя грезил о них, но не было возможности заполучить. А ты и сам помнишь, что я планировал вместе с войной на Третью Французскую Республику забрать его же колонии себе, у нас их слишком мало, — недовольно скривил губы Империя.       — Хороший шаг, ты в правильном направлении по целям, — удовлетворённо кивнул Пруссия, бросив короткий взгляд на сына, после чего отрезал стебель розы, покрутив её и положив ножницы обратно, вновь повернулся к мужчине. — Значит выгодно искать в союзниках такие же страны, которые не успели к переделу мира между Великобританией и Францией.       — И опять же, почему сюда не подойдёт Российская Империя? — спросил младший немец. — У него тоже нет колоний, мы находимся с ним по соседству. Если надавить на это, то он может полностью перейти на нашу сторону.       — У него и так огромная территория, от Польши и до США, ему просто будет неудобно присматривать и за своей территорией, и за колониями. Слишком затратно плюс ко всему, — усмехнулся Пруссия. — Да и у него уже была Аляска, помнишь? Он её продал сыну Великобритании, чтобы тот не угрожал ему войной и прочим, да и вкладываться туда нужно было, а после Крымской войны я помню, в каком он был состоянии, — хмыкнул без улыбки Королевство, а затем и закончил. — В общем, колонии его вовсе не интересуют сейчас.       — Понял, но и на одном Австро-Венгрии нельзя ведь остановиться, так? Нужен ещё как минимум один, — хмуро сказал Германская Империя.       — Верно, но ты припомни, кто у нас под боком может желать борьбы за передел в свою пользу, — пожал плечами отец, вновь обратив своё внимание на розу, разглядывая каждый лепесток.       Император молчал несколько минут, вспоминая тех, кто более-менее расположен к нему, кем можно было бы руководить в союзе. В памяти сразу всплыл рыжеволосый парень, которого он видел на балу уже довольно давно, но всё же, Пруссия говорил ему, что тот благодарен за помощь, которую он предоставил ему почти десять лет назад, да и его территория находится по соседству с ним. Что если поговорить с ним и обсудить данную затею? Что он на это скажет? Может согласится? А ведь и может, потому что он ещё только окреп на политической арене, а поэтому с радостью вступит в возможный союз с одними из сильнейших государств.       На лице Германской Империи возникла лёгкая ухмылка, а глаза загорелись торжествующим блеском. Заметив такое, Пруссия изогнул бровь и, оторвавшись от розы, спросил:       — Что ты надумал?       — Что на счёт Италии, отец? — спросил Император, взглянув на старшего немца, который удивлённо рассматривал сына, понимая, что тот был прав.