Я никто для тебя?

      Было довольно пасмурно. Над Санкт-Петербургом нависала тёмная туча, а по улицам столицы проносился холодный ветер, свидетельствующий о том, что хоть и наступил первый день весны, холода ещё не оставят город. Российскую Империю это особо не волновало, он наоборот любил больше зимы за свою необычайную красоту и мороз, который пробуждал в русском много приятных воспоминаний из детства и своего юношества.       Например, то, как Император, будучи ещё маленьким царевичем, часто катался на небольших ледяных горках вместе с другими дворянскими детьми своего возраста. Часто за ним следили не няни, а именно отец, который и сам был не против прокатиться с сыном, держа его у себя на коленях. Русское Царство всегда был примерным семьянином, ставя благополучие своей семьи на первое место. Может к счастью, а может и наоборот, но из всех детей царя выжил только Российская Империя. «Только один наследник, которому судьба преподнесла важную миссию!» — так всегда говорил царь, и он не ошибся. Увы, застать момент создания Империи тот не смог, но наблюдал победы сына в Северной войне, до самой своей смерти. Ох, а как же Русское Царство смешно злился и пыхтел, когда царевич перенёс столицу в Санкт-Петербург! Вспомнив это, на лице русского появилась лёгкая улыбка.       Российская Империя был бы рад погрузиться в эти воспоминания на время их поездки, но что-то не давало ему покоя. Приближённые предупреждали его о том, что сейчас, пока члены революционного кружка не будут пойманы, самодержцу лучше не покидать дворца, а в крайнем случае ходить с охраной. На русского уже были совершены более пяти покушений, от чего за Императора всерьёз переживали, боялись, что следующая попытка террористов обвенчается успехом.       Только что им сделал Российская Империя? Он не был тираном, угнетателем своего народа, он принял впервые за долгие годы такие реформы, которые позволили людям ощутить свободу, он хотел сделать свою страну либеральной, не цепляясь за старые, жёсткие порядки. Так почему теперь его собственный народ, ради которого он всё это делает, пытается его же убить? Своего же государя, воплощения Бога на земле, как все и считали.       И всё равно, Российская Империя всем своим видом показывал, что не боится подобных действий, те люди, которые поддерживают его, должны видеть в своём монархе бесстрашную личность, которая не боится и не отсиживается во дворце.       Сидя в карете, русский обратил внимание на человека, который пробежал параллельно транспорту, в котором сейчас сидел Император и что-то кинул в небольшом свёртке прямо в ноги лошадям. Самодержец сразу же понял, что это, но в таком положении не мог ничего предпринять. Не успев даже что-либо воскликнуть, самодельная бомба взорвалась у ног лошадей и перевернула карету своим взрывом.       Некоторые граждане, что были поблизости пострадали от взрыва, поэтому Российская Империя, даже не думая о своей безопасности, вышел из кареты. Не успев понять, как это случилось, Император остался в целости, поэтому сразу же выбежал и старался разузнать у людей об их состоянии.       — Всё в порядке? — спросил самодержец у одного из своих людей, который, шатаясь, пытался встать с земли, с чем ему помог Империя, подставив своё плечо пострадавшему от взрыва.       — Ваше Величество, вам срочно нужно уйти! — выкрикнул лейб-кучер, рядом стоявший полковник подтвердил:       — Верно! Мы догнали того человека, который совершил покушение, он будет наказан, но в целях вашей собственной безопасности, пойдёмте в укромное место, Ваше Императорское Величество!       — Нет! Я должен посмотреть в глаза преступнику и спросить, какая у них цель, чего пытаются добиться, убив меня? Тем более, я должен хоть что-то сказать невинным пострадавшим! — ответил Российская Империя, уже направляясь к вырывавшемуся человеку, которого крепко держал один из охранников.       Лейб-кучер и полковник волнительно взглянули друг на друга и всё же направились за своим Императором, всё ещё оглядываясь по сторонам в поисках чего-то подозрительного.       — Я всё-таки попробую его сейчас убедить побыстрее уходить, — пробормотал полковник, на что его собеседник кивнул, что-то тихо ему объясняя.       Разговаривая с террористом, Российская Империя выглядел холодно, раздражённо, что прослеживалось в его резких действиях, но в глубине голубых глаз всё же прослеживался огонёк страха, которого уже не замечал нападающий, что-то тихо отвечая самодержцу.       Но никто, абсолютно никто не замечал невысокого человека в пальто, который спешно спустился с тротуара и направлялся к Империи, зачем-то прикрывая свою руку, которая что-то держала, пальто. Его заметил один из полковников, как только тот оказался довольно близко к ним, и сразу же крикнул, как только неизвестный человек вытащил руку и кинул под ноги Российской Империи нечто не большого размера, завёрнутое в салфетку:       — Ваше Величество, в сторону! — и сам устремился к Императору, чтобы закрыть его собой.       Столь раннее предупреждение сработало, самодержец испуганно отбежал в сторону, как только обернулся и увидел, как к его ногам летит какой-то предмет. Мужчину отбросило в сторону, как только прогремел сильный взрыв, но смертельных повреждений бомба не нанесла государю, хотя лицо и открытые участки тела сильно жгло, а на глазах неконтролируемо выступили слёзы.       — Ваше Императорское Величество! — с ужасом воскликнуло сразу несколько, не сильно пострадавшие люди, пока другие застонали от боли и захрипели от поражения взрывной волны.       Российская Империя упёрся руками о тротуар и неспеша присел, а затем и на шатающихся ногах встал, едва не упав. К нему сразу же подбежали некоторые полковники, которые не пострадали или были не сильно ранены в результате взрыва, другая же часть уцелевших рванули к революционеру, который лежал на земле, весь в крови и стонал от боли. Раны были смертельны. Это определил даже Империя, всё ещё ошарашенно приковав свой взор к неизвестному.       — Ваше Императорское Величество! Как вы? — начали сразу расспрашивать его люди, уже собираясь уходить с ним во дворец, в безопасное для него место.       — Слава Богу, я жив, — прошептал, будто в трансе, Император. Сейчас он не был даже так спокоен, как в первое нападение, к этому можно было привыкнуть, ведь каждый раз они были неудачны, его даже не ранили в прошлые разы, но сейчас… Сейчас Империя мог проститься с жизнью, прямо здесь, на этой набережной.       — Что делать с нападающими? — сразу же спросил один из приближённых.       — Оказать п-помощь, следить за ними и не выпускать из виду до принятия наказания… Других выследить и поймать, — прошептал Российская Империя, подав свою руку, чтобы его придерживали. — В-Во дворец…       — Конечно! — спешно заверили его полковники.

***

      — Таким образом, если вы согласны со всем, что я сказал ранее, то мы можем подписать соглашение, — добродушно улыбнулся Германская Империя своему собеседнику, не показывая внешне своё волнение.       Италия молчал, раздумывая всё, что сказал ему немец, после чего также улыбнулся ему, только будучи неуверенным в своём решении, и ответил:       — Я согласен. Ваши слова звучат убедительно, да и во многом вы правы, — мужчина оглядел Императора, пытаясь найти хоть какой-то подвох. Разве его, недавно получившую независимость, страну могут привлечь в подобный договор сильная держава, с которой конкурирует сам Великобритания?       Услышав утвердительный ответ, глаза Германской Империи загорелись радостным огнём, после чего тот спокойно ответил, кивнув Королевству Италии:       — В таком случае я буду рад продолжать сотрудничать с вами. Я рад, что мы нашли общий язык, ведь мы и правда похожи нашими целями, различает нас, разве что, статус и положение.       — Помня то, как мне помог в войне ваш отец, я вам доверюсь, хоть до сих пор меня терзают сомнения и непонимание вашего решения включить меня в ваш с Австро-Венгрией союз, — признался итальянец, чуть нахмурившись.       — Как я и ранее сказал, у нас много общих целей, которых мы хотим достичь их всех, — ничуть не смутившись, ответил немец. — Вы желаете наверстать упущенное, получив колонии в Северной Африке, хотите переделать мир в свою пользу. Так зачем вам действовать в одиночку, если вы можете заручиться нашей поддержкой, учитывая, что мы втроём хотим одного и того же? — риторически спросил Император с лёгкой улыбкой, скрестив руки на груди. — И если быть честным, то вы также не очень радушны к Третьей Французской Республике, желаете забрать спорные колонии себе, а у меня отдельный конфликт с ним, если вы понимаете, о чём я говорю.       Услышав про Францию, Королевство Италия недовольно кивнул, сжав губы между собой. Немец был полностью прав, а как говорят: «Враг моего врага — мой друг», что сейчас отлично подходило. Заметив такую реакцию от итальянца, Германская Империя ухмыльнулся уголком губ и ответил:       — Я постараюсь в скором времени организовать встречу с Австро-Венгрией, чтобы мы втроём всё обсудили и… — Империя замолчал, проследив взглядом за Пруссией, который спешно спускался по лестнице.       Сам Император со своим гостем находились в просторном зале, но бывший правитель не говорил, что сегодня куда-то собирается, поэтому вновь посмотрев на Италию, уже не улыбаясь, Германская Империя сказал:       — Прошу меня извинить, но мне нужно удалиться на пару минут. Вы будете не против?       — Конечно, нет, — покачал головой Королевство Италия, вопросительно глядя на хозяина дворца, но тот не дожидаясь больше слов, резко встал с кресла и вышел из зала, попросив стражу закрыв за собой двери гостиной.       — Отец! — окликнул Пруссию Германская Империя, быстро идя за ним по коридору. Старший немец остановился и обернулся к сыну, поправляя воротник мундира. — Куда ты? Я думал, ты сегодня весь день будешь во дворце, я хотел тебе рассказать результаты общения с Италией…       — Я поехал в Россию, — прервал его Пруссия, который заметно волновался, хоть и хотел это скрыть. Серые глаза быстро оглядывали дворец и сына, пока тот, хмурясь, задал следующий вопрос:       — Зачем? У нас все договоры с Российской Империей в силе, никаких конфликтов и прочего.       — А я обязан отчитываться тебе, зачем я куда-то еду? — неожиданно прошипел бывший правитель, чем вызвал удивлённый взгляд сына.       — Это из-за нападения на него? — догадался Германская Империя, усмехнувшись. — Отец, я тебя не узнаю, где тот хладнокровный правитель? Если на него напали, это значит, что его власть ослабла, что может привести не к очень хорошим последствиям для его сильной Империи, радоваться надо.       Пруссия нахмурился, а затем и злобно прошипел:       — Ты идиот? — Император замолчал и перестал ухмыляться, ошарашенно глядя на отца. — Не забывай, что для меня он значит! Хоть мы и собачимся каждую нашу встречу, ненавидим друг друга, но мало того, что мы знакомы с ним уже век, как минимум, так он не последний для меня человек. И я должен убедиться, что с ним всё в порядке, а его ослабление во власти, меня волнует в последнюю очередь, — прищурено взглянув на Германскую Империю, сказал старший немец и, развернувшись к нему спиной, вновь быстрым шагом направился к выходу из дворца.       Император недовольно нахмурился, сжав ладони в кулаки. Да как он смеет так с ним разговаривать? Даже если Империя его сын, Пруссия не имеет право разговаривать так с нынешним правителем.       Как только бывший правитель скрылся, в коридоре показался Кёнигсберг, который по пути рассматривал какие-то письма и документы. Город даже не заметил монарха, а потому тот положил ему руку на плечо, как только бывшая столица проходил мимо него. Удивлённо посмотрев на Германскую Империю, мужчина кивнул правителю и виновато сказал:       — Прошу прощения, Германская Империя, я вас не заметил. Как прошла ваша встреча с Королевством Италия? — спросил Кёнигсберг, изогнув бровь, и с интересом посмотрел на младшего немца.       — Ох, Кёнигсберг, снова ты ко мне на «вы», прекращай уже, — закатил глаза Император, после чего продолжил, взглянув на закрытую дверь в гостиную. — Он всё ещё у меня, подробности расскажу позже. Объясни мне, что произошло в России.       Бывшая столица нахмурился после просьбы Германской Империи и спросил у Императора:       — Что конкретно вас интересует? Всё же страна большая. Да и почему об этом вы спрашиваете меня?       — Я знаю, что ты ведёшь переписку с Санкт-Петербургом. Поэтому коротко расскажи про нападения на Российскую Империю. Правда, что в его стране появились революционные кружки и идеи?       Кёнигсберг тяжело вздохнул и кивнул, начав рассказывать Германской Империи, всё, что знал сам:       — Петербург не очень любит делиться внутренней политикой и подобными темами, но до меня доходили некоторые слухи и достоверная информация, всё же рядом с их границей нахожусь…

***

      Российская Империя лежал на кровати, прикрыв глаза, пока Пруссия сидел на краю, повернув голову к русскому. В молчании они просидели несколько минут, пока немец не нарушил его:       — Ты вообще как? Всё в порядке теперь или до сих пор что-то сильно болит? — тихо спросил возлюбленный.       — Не в порядке, но мне гораздо лучше, — тяжело вздохнул Император, открыв глаза и посмотрев на Пруссию, тот продолжил. — Пруссия, почему мой же народ пытался меня убить, убить воплощение их страны за то, что я хотел даровать им больше свободы? Что я сделал не так?       — Мне трудно судить тебя, я не был на твоём месте. Но видимо дело как раз в этих свободах. Пока ты держал всё под контролем, эти революционные идеи даже не всплывали в умах твоих людей. Либерализм не может быть в твоей стране, Россия. По крайней мере, пока твой народ ещё не готов к такому, в их умах нет того, что есть в тех же французах, которые только и вещают об их свободе слова и личности.       Российская Империя замолчал, слушая бывшего правителя и размышляя о чём-то у себя в голове. Как только мужчина закончил свою речь, тот вздохнул и спросил то, что его волновало больше всего:       — Поймали тех, кто подстраивал все террористические акты? — волнительно задал вопрос он.       — Поймали. У них был целый кружок «Народная воля», — ответил Император. — В тот же день РСФСР приказал найти их, а труда это не составило. Один из революционеров всех и сдал. Был слишком юн, поэтому совесть и страх быстро охватили его, и он всё рассказал.       — Был? — уточнив, спросил Пруссия.       — Его и народников, которые принимали участие в заговоре, повесили, — ответил Российская Империя. — В тот же день, на площади.       — И правильно! — фыркнул бывший правитель. — Главное, что теперь они наказаны, и твоей жизни ничего не угрожает.       — Да, но разве это единственный революционный кружок? Единственные люди, в которых зародились идеи революции? — спросил сам себя самодержец. — Необходимо раз и навсегда каким-нибудь способом выбить эту дурь из головы моего народа, — заметил мужчина. — Я до сих пор остаюсь той страной, в которой никогда не было революции, и не хочу повторения судьбы Франции. Я надеюсь, что мне удастся выдержать всё и не разрушить подобным образом свою великую Империю, которую с таким трудом создал.       — Всё в твоих руках, Россия, — кивнул Пруссия. — Я, увы, не могу ничего тебе подсказать, всё же и не понимаю положения твоей страны, не был в такой ситуации, — пожал плечами немец.       — Мне достаточно того, что, несмотря на наши разногласия, ты всё равно приехал сюда, чтобы поддержать меня, — за весь их разговор Император позволил себе лёгкую улыбку, а глаза выражали блески благодарности возлюбленному, на что немец также мило улыбнулся и потянулся за ладонью русского, которая лежала на его груди, и несильно сжал её, чуть пододвинув ближе к себе.       — Я всегда поддержу тебя в трудный момент, Российская Империя, — ответил Пруссия. — Хоть в политике я и не всегда помогаю тебе, даже, возможно, делаю только хуже, но что касаемо именно твоего здоровья и твоей жизни, я никогда не брошу тебя, я помогу тебе справиться с этим.       — Спасибо, — прошептал русский, после чего не спеша присел и ринулся в объятия к бывшему правителю, обняв того за плечи.       Немец, не ожидавший такого, удивлённо вскинул брови и посмотрел на Российскую Империю, который лицом уткнулся ему в шею. Сейчас Империя больше походил на ребёнка, который нашёл защиту в самом дорогом для него человеке, а ведь он ровесник самому Пруссии. Но возлюбленный не оттолкнул его, а наоборот, обнял его, прижав ближе к себе, довольно улыбнувшись и прикрыв глаза, немец заметил:       — Никому не смей рассказывать о подобном.       — И не собирался, — последовал ответ от русского.