Я никто для тебя?

      Австро-Венгрия свёл брови и повернул голову в сторону Германской Империи, который вальяжно, скрестив одну ногу на другую, сидел в кресле и переводил взгляд то на Италию, то на австрийца, из-за чего итальянцу было не очень комфортно. Немец вёл себя так, будто ожидал от них каких-то новостей или идей по поводу реализации их общей цели. Он изначально говорил, что никто из союза выделяться не будет, все будут равны друг с другом, не притесняя никого, не претендуя на главенство. Это радовало Италию, давало надежду на то, что никто не будет осуждать его за свою неопытность, не такую мощь, как у этих Империй.       Но со временем что-то произошло. Германская Империя стал позиционировать себя как лидера, указывая, что лучше будет для Австро-Венгрии и для самого итальянца, с кем какие отношения настраивать. Так, Император удачно настроил союзников против Франции, умело воспользовавшись претензиями на колонии в Африке со стороны Королевства. Да и видно, что австрийцу сложившаяся ситуация с лидерством также не очень приятна, но почему он молчит, терпит эти выходки его давнего знакомого, ведь тот даже не так слаб, как Италия? Этого он уже не знал, но данная ситуация иногда его не то, чтобы настораживала, а, как минимум, поражала.       Но всё же конфликтов на этой почве почти не возникало. Все участники союза прекрасно понимали, что лучше не портить отношения друг с другом, ведь те, несмотря на военную мощь, были похожи: все трое не успели к переделу мира, не успели захватить под себя сферы влияния, их уже обогнали в этом деле Франция и Великобритания. Австро-Венгрия и Германская Империя лишь усмехались у себя в головах, понимая, что Италия никуда не уйдёт от них, ему, наверное, выгоднее всех быть здесь и сейчас, он был гораздо слабее Империй.       — Радует, что мы всё-таки нашли общий язык, — хмуро заявил Австро-Венгрия, повернув голову к Италии, а затем вновь и к Германской Империи. — У тебя есть новости, касаемо политической арены?       — Особо ничего интересного, — немного подумав, ответил Германская Империя. — Единственное, что мне не нравится, так это укрепление и восстановление Франции, вот что напрягает, — его голос был настолько равнодушным, что Италии и вовсе показалось, что он совершенно не переживает. Но то, насколько его взгляд сразу же помрачнел, говорило об обратном.       — До меня дошли слухи, что Российская Империя хочет сблизиться с французами, — неуверенно произнёс Италия, чем вызвал удивлённый, даже ошарашенный взгляд Германской Империи, который был прикован к нему. Итальянец сглотнул и продолжил. — После террора в его стране, он решил полностью пересмотреть политику…       — Если это дезинформация, я буду очень зол, Италия, — чуть прищурился немец. — Смысл Российской Империи заключать союз с давним соперником, да и при том, если у него в союзниках я?!       — Германская Империя, я не знаю, правда ли это, я лишь слышал то, о чём говорят, — неуверенно ответил итальянец, на что Австро-Венгрия закатил свои глаза, спрятанные за повязками, и усмехнулся. Какой же этот итальянец пугливый, слышно, что даже голос чуть дрожит.       Император Германии также это заметил и усмехнулся, довольный тем, что он внушает страх, а затем спокойно ответил:       — Не беспокойся, рано или поздно я узнаю, правда это или нет, но всё же нужно подстраховаться… Я так думаю, — задумчиво произнёс немец, отведя взгляд от итальянца в сторону.       Возникла неприятная тишина, которую разрушил Австро-Венгрия, спросив у Германской Империи:       — Зачем тебе союз с Российской Империей? Почему ты держишь его около себя? — изогнув бровь, задал свой вопрос австриец.       — Всё просто, Австри… Австро-Венгрия, — быстро поправился немец. Всё же здесь присутствовал и Королевство, поэтому стоит соблюдать такую формальность. — Я не хочу его сближение с французами, тогда у них появится довольно сильный союзник, да и при том, в случае неизбежного конфликта мы не в очень хорошем географическом положении, они прямо-таки окружают нас.       — Тебя сдерживает только его возможное сближение с твоими врагами? — уточнил Австро-Венгерская Империя.       «Пруссия, Австри. Только Пруссия, который считает, что союз с Россией самый выгодный из всех возможных. Моя бы воля, я даже на этом сильно не зацикливался», — подумал про себя немец.       Германская Империя хмуро посмотрел на Австро-Венгрию, так ему и не ответив, чем дал понять, что не только этим, но причину озвучивать при Италии не хотелось. Итальянец же нервно поправил рукав своего тёмно-серого мундира и тихо спросил у союзников:       — Нам больше нечего обсуждать? Просто мне нужно решить некоторые вопросы в стране, — сказал Королевство Италия.       — Конечно, всё нужное мы обсудили, — кивнул ему Германская Империя, встав с кресла. — Если что-то будет нужно или будут какие-то новости, пиши, — предупредил его он, на что итальянец кивнул, слабо улыбнувшись уголком губ ему, неуверенно бросив взгляд на Австро-Венгрию.       Пожав руку сначала немцу, а затем и австрийцу, Италия попрощался с ними и быстро вышел из кабинета, взяв с собой бумаги с договором.       Уже когда Австро-Венгрия остался наедине с Германской Империей, тот снял одну из повязок и огляделся по сторонам. Поняв, что зрение никуда не делось, мужчина снял и другую повязку, взглянув на возлюбленного.       — Не нравится мне Италия, но понимаю, что лучше уж втроём, нежели вдвоём, — недовольно признал Австро-Венгерская Империя.       — Не переживай, я понимаю твои эмоции и разделяю ту же позицию, но Италия может нам оказаться полезным, — пожал плечами немец, ухмыльнувшись, и встал сзади Австро-Венгрии, обняв того со спины.       — Ты им легко манипулируешь, — тихо сказал австриец, изогнув одну бровь и повернув голову в сторону мужчины.       — Это так заметно со стороны? — ухмыльнулся Германская Империя, носом проведя по шее возлюбленного, прикрыв глаза. — Он слишком наивный и помнит, как ему помог мой отец, поэтому настроить его на нашу общую цель и объяснить, кто враг, а кто друг было легко.       — И тебе это, на удивление, быстро удалось. Ты меня удивил, — едва улыбнулся уголком губ Император, на что немец ухмыльнулся и поцеловал того в шею, а затем и ещё раз, и ещё, поднимаясь к подбородку, пока Австро-Венгрия прикрыл глаза и полностью расслабился в объятиях мужчины.       — Я просто умею совершать подобное, и ты сейчас только что подтвердил это, — словно довольный кот, ответил Германская Империя, переместив одну руку на грудь австрийцу, а второй поглаживал бока и бёдра, пока поцелуи переместились на подбородок и щёки.       На этом моменте мужчина удивлённо вскинул брови, понимая, куда может это завести в дальнейшем, и неуверенно сказал Императору:       — Германия, ты чего творишь? Могут же внезапно зайти, — тихо произнёс Австро-Венгрия.       На его слова немец рассмеялся и в тот же момент отпустил Австро-Венгерскую Империю из объятий и ответил обеспокоенному австрийцу:       — Чего ты так испугался, Австри? — улыбнулся мужчина, пока возлюбленный неловко кашлянул. — Я же не собираюсь заниматься с тобой любовью прямо в этом кабинете и на том диванчике, — усмехнулся Германская Империя, бросив взгляд на кожаный диван, стоящий рядом со стеллажом с книгами, на что австриец обиженно фыркнул. — Стоит просто либо немного подождать до вечера, либо прямо сейчас найти укромное местечко, — ухмыльнувшись, задумчиво продолжил немец, на что Австро-Венгрия возмущённо ответил:       — Хватит меня смущать! Никуда мы сейчас не пойдём, а до вечера вряд ли дождёшься, ведь уже выведешь меня из себя, — усмехнулся австриец, на что Германская Империя улыбнулся и пожал плечами.       — Как пожелаете, Ваше Императорское Величество. Но всё же думаю, что до вечера я у тебя не задержусь, не потому что выведу тебя, а я обещал отцу вернуться как можно скорее, нужно уладить кое-какие дела, — уклончиво сказал немец.       Австро-Венгерская Империя тяжело вздохнул, недовольно поджав губы между собой, а затем и произнёс:       — И ты до сих пор беспрекословно подчиняешься Пруссии? — непонимающе спросил австриец. — Не кажется тебе, что это лишнее? Всё же Император ты, а не твой отец, — изогнув бровь, закончил свою мысль Австро-Венгрия, на что его собеседник удивлённо вскинул брови, а глаза блеснули возмущённым блеском.       — Австри, он же опытный правитель, отец желает для меня и нашей Империи только лучшего, советуя мне тот или иной шаг.       От его слов мужчина помрачнел, а затем и жёстко добавил, ткнув указательным пальцем в грудь немца:       — Это твоя Империя, а не ваша, — коротко ответил австриец. — И ты должен привыкать сам руководить твоей страной, а не глупо следовать словам Пруссии. Ты уже однажды выполнил его план и тебе понравилось манипулировать мной, Германия? — спросил возлюбленный, вспомнив про то, какую роль должен был сыграть он сам в плане старшего немца.       — Ты не понимаешь! Ты стал Императором, когда твой отец умер, а мой ещё жив, поэтому стоит прислушиваться к его мнению, — довольно грубо ответил немец, от чего в душе болезненно сжалось, а неприятное чувство только усилилось, когда черты собеседника разгладились, а глаза выразили невероятную грусть и печаль.       — В том-то и дело, — тяжело вздохнув, ответил Австро-Венгерская Империя, даже никак не злясь на мужчину, понимая, что Император высказал это не специально, не с целью унизить или разбить австрийца. — Совет — это то, в чём часто нуждаешься, к чему нужно прислушиваться. Но в твоём понимании совет смешался с приказом, который нужно выполнить беспрекословно. Подумай над этим, Германия, и сам реши, что для тебя будет лучше: быть независимым от своего отца или продолжать выполнять его требования, будто он руководит страной, а не ты.       Германская Империя смотрел на Австро-Венгрию удивлённым взором, а в глубине синих глаз, которые быстро оглядывали мужчину, казалось, начало зарождаться понимание на всю ситуацию. И именно возлюбленный смог объяснить ему то, что Император не мог понять и даже заметить столько лет.

***

      Пруссия ходил по кабинету Германской Империи, рассказывая тому то, что думает о Тройственном союзе, который существовал уже восемь лет. Все эти восемь лет отец любил высказывать своё недовольство их ожидающей и слабой политикой, что уже порядком раздражало младшего немца, из-за чего тот лишь закатывал глаза, сидя в своём кресле.       Особенно Королевству не нравилось то, насколько его сын отошёл от приятельских отношений с Российской Империей, из-за чего тому приходилось сближаться с такой же сильной страной, как и Германская Империя. Францией. Правда, пока не заключались союзы с Третьей Французской Республикой, из-за чего могло казаться, будто это лишь желание русского и дальше простых хотелок не дойдёт. Разве Франция и Россия смогут стать союзниками после стольких войн и конфликтов между собой? Тогда этот союз можно будет назвать чудом света!       — Ты должен стараться удержать его у себя! — твердил ему Пруссия. — Российская Империя изменился… Сильно изменился после того, как его едва не убили. Это больше не просто горделивый монарх, теперь его по праву можно назвать Великой державой. В будущем он может быть тебе полезен, но если ты сделаешь его нейтральным к себе или, того хуже, врагом, то это может тебе аукнуться в самый неприятный момент.       — Я не вижу в Российской Империи союзника, отец. У нас и так неплохие отношения, но в качестве союзника я его не вижу. Слишком много у нас различий в политике и различны взгляды, — спокойно ответил Германская Империя.       — А разве твои Австро-Венгрия и Италия отличные союзники? Они слабы, Германская Империя! — прошипел Королевство, на что получил гневный взгляд сына, вставшего из-за стола.       — Это решать мне, слабы они или нет! И только мне решать, с кем мне лучше быть союзником, а с кем нет! — рявкнул Император, на что Пруссия лишь ошарашенно вскинул брови и разглядывал отпрыска, который подошёл к нему. — И я устал слушать твои требования ко мне. Если ты хочешь выразить своё мнение, выражай. Но не смей мне говорить, что делать. Я Император! Если ты хочешь руководить страной, уже поздно, пап, нужно было ещё тогда продолжать руководить Баварией, Гессен, Саксонией и другими самому, а не отдавать престол мне.       Пруссия молчал, раздражённо оглядывая Германскую Империю, явно не ожидая, что тот выскажет ему такое, что осмелиться на подобное.       — Я лишь давал тебе совет, как лучше действовать, — гневно прищурившись, ответил Королевство, на что Империя лишь усмехнулся, скрестив руки на груди и пожав плечами, ответил:       — Ты мне приказывал, а не советовал. Я уже опытен, поэтому и сам могу принять решение, а вот прислушиваться к твоему совету или мнению, это уже зависит от меня, а не от тебя.       Ох, как же Германской Империи нравилось это неуверенное, удивлённое и одновременно с этим раздражённое лицо Пруссии, который понимал, что теперь не имеет давления на своего сына, не сможет им умело руководить, как все эти года. Из-за этого Император позволил себе лёгкую ухмылку.       — Что-то мне желаешь сказать, отец? — изогнув бровь, невинно поинтересовался мужчина, на что Королевство промолчал, повернувшись к Германской Империи спиной, и направился к двери, резко открывая её, ровно тот момент, когда в кабинет хотел зайти Берлин с пачкой бумаг в руках.       Столица вовремя успел отскочить, но Пруссия даже, казалось, не заметил его, быстро выходя с кабинета и устремляясь в коридор, идя к лестнице. Город, нахмурившись, зашёл в кабинет Императора и поинтересовался, взглянув на Германскую Империю:       — Что произошло у вас? Я Пруссию таким злым очень давно не видел… — растерянно заявил Берлин, разглядывая кабинет, будто бы здесь могло быть что-то, что и разозлило бывшего правителя.       Наверное, город и правда видел таким раздражённым Королевство давным-давно, когда тот проигрывал Семилетнюю войну, но с того момента Пруссия всегда старался вести себя спокойно, контролировать свою агрессию, так что могло вывести его на эмоции спустя столько лет?       — Да так, просто я решил стать самостоятельным правителем, не выполняя ничьих приказов, Берлин. А так, всё как обычно, — усмехнулся Германская Империя, на что получил удивлённый взгляд своей столицы, который положил пачку бумаг на край письменного стола.