Создайте надпись с именем моим

Конец Бекингема Ричард Анвин Отрывок из книги «Морская пустыня» Вместе с несколькими своими друзьями королевский оружейник Лоуренс наблюдал за результатами устроенного герцогом Бекингемом против короля Ричарда восстания, равно как и за честолюбивыми действиями Генри Тюдора, именовавшего себя графом Ричмондом. Сегодня обитатели постоялого двора «Под колоколом» шумнее обычного, - пришло Лоуренсу в голову, когда он в компании Дэвида Моргана и Джона Фишера сел на любимое им место у огня. Супруга Джона, Гарден была увлечена бурной перепалкой с кем-то из постояльцев, - ее жизнерадостный характер являлся одной из причин высокой популярности трактира в Глостере, другая по праву относилась к качественности вина и закусок. Лоуренс и Дэвид разместились в гостинице после растянутого на целый день пребывания в принадлежащей первому кузнице. Оружейник подумал о кузнице, в которой Джон Фишер нагрузил кузнецов и латных дел мастеров работой, происходящей от продолжающих ему высылаться придворных заказов. Один король заказал такое огромное количество наконечников для стрел, копий и лезвий для алебард, что этого было бы достаточно, дабы на несколько недель обеспечить кузницу работой. Джон выполнял на ней обязанности управляющего Лоуренса, тогда как Гарден самым успешным образом руководила постоялым двором, что делало пару если не богатой, то вполне преуспевающей. Лоуренс являлся вполне состоятельным человеком, особенно после прибавления к оплате за изготовление доспехов для короля и других представителей знати процентов от помещенной в торговый дом Лондона прибыли. Сэр Джеймс Тирелл прибыл, как всегда, именно тогда, когда Лоуренс находился на подъеме довольства, словно имея намерением до основания разрушить глубинные надежды оружейника. В момент входа Тирелла в трактир Дэвид и Джон обсуждали недавний мятеж и гадали о местонахождении вероломного герцога. Конечно же, Дэвид Морган принадлежал к числу людей сэра Джеймса, это становилось ясно из оповещения им господина о том, где его можно будет отыскать. «Он у нас, предатель Бекингем в наших руках», - победоносно объявил Тирелл. «Прятался в Уэме и оказался выдан скулившим слугой, человеком, который, как тот думал, защитит его. Наиболее подходящий финал для изменника». «Где он?» - спросил Дэвид, вскакивая на ноги. «Сейчас - в полной сохранности, в стенах местной тюрьмы. Шериф Шрусбери головой за него отвечает. Завтра мы отправляемся в Солсбери». «Полагаю, его поведут к королю?» - спросил Лоуренс. «Нет», - отрезал Тирелл. «Его Милость не примет герцога. Предатель Генри Стаффорд предстанет в Солсбери перед трибуналом, возглавляемым назначенным королем сэром Ральфом Эштоном, а потом будет казнен. Я уже послал предварительные указания о сооружении эшафота». Лоуренс отметил, что Тирелл исправил ранее допущенную им оплошность называния преступника Бекингемом и теперь возвратился к его семейному имени Генри Стаффорда. «Нам следует сопровождать скачущего в Солсбери короля. Будьте готовы выехать с рассветом». * « Ваша Милость, негодяй выглядит самым жалким образом и смиреннейше умоляет о приеме», - произнес Кэтсби. Король Ричард твердо стоял на ногах, в целях равновесия расставленных так, словно он вот-вот бросится на смертельного врага. Отчасти это объяснялось необходимостью проверки Лоуренсом изготовленных им лат, отчасти – ненавистью к вероломному герцогу, бывшему другу и главному стороннику монарха. «Скажи ему, пусть обратится за покаянием к священнику», - рявкнул монарх. «Это единственный прием, на который он получит от нас позволение, следующий разговор ждет его только с нечистым в зловонной преисподней». «Могу я попросить Вашу Милость встать вот так?» - вмешался Лоуренс, устраиваясь в боевую стойку. На миг король Ричард смерил оружейника гневным взглядом, но потом угрюмо позицию повторил. Лоуренс подтянул и сдавил соединительные части и складки амуниции, пометив мелом одну-две точки, нуждающиеся с его точки зрения в доработке. Хотя он всецело сосредоточился на своем занятии и тонкой задаче нахождения рядом с персоной суверена, тем не менее, сумел воспользоваться шансом и протянуть это время на более продолжительный отрезок. «Пусть он и изменник, но хочет что-то сообщить Вашей Милости», - продолжил упрямо Кэтсби. «Некую тайну, знание коей способно Вашей Светлости послужить». «Мне не интересно ничего из того, что он хочет сказать. Ты – юрист, Кэтсби, поэтому собираешь и хранишь впоследствии используемые тобой секреты, но у меня подобная склонность отсутствует. О Генри Стаффорде я знаю все, что нужно, для меня он уже мертв». «Но все еще может статься…» «Довольно! Я не буду больше слушать». «Очень хорошо, Ваша Милость», - ответил Кэтсби с изящным поклоном. Он продвигал дело о ходатайстве герцога Бекингема встретиться с королем так далеко, как только смел. Лоуренс задал себе вопрос, ради чего юрист столь сильно настаивает. Может быть, как сказал монарх, вопрос во всепоглощающем желании законника узнать тайну. Однако, Кэтсби не относился к роду людей, кому оружейник доверил бы какую-либо из своих. Он слишком хорошо помнил, как раскрытие определенного, годами скрываемого правоведом, брачного договора привело лорда Уильяма Гастингса к гибели и лишило венца маленького короля. «Ваши дворяне содержат доспехи в прекрасном состоянии, мой король», - произнес Лоуренс. «Есть одна или две нуждающихся в заделывании заклепки, но во всех других отношениях, пока Ваша Милость не даст мне знать, снаряжение для боя готово». «Хорошо. Если, как опасается мой добрый сэр Уильям, вокруг нас еще больше изменников, мне следует говорить с ними в латах, а не шептать, чтобы они ушли». «Я лишь имел в виду», - пробормотал Кэтсби. «Все в порядке, Кэтсби, ты замечательно понимаешь, что я подразумеваю, но с меня предательств достаточно. Они несутся за мной по пятам с самой смерти моего брата Эдварда». Король Ричард устало сел на поставленную у окна комнаты скамейку и взглянул вниз на двор. Они находились в самом изысканном покое лучшей гостиницы в Солсбери, под стенами которой сейчас теснились как вооруженные солдаты, так и мирные горожане. Несколько из них заметили монарха в оконном проеме и тут же остановились, дабы поклониться. Ричард нетерпеливо махнул им в ответ рукой, отпуская выполнять привычные обязанности. Один из пребывающих в зале слуг принес кубок с вином, откуда глубоко погрузившийся в собственные мысли суверен осторожно отпил. «Приходят на память последние военные действия в Шотландии», - произнес он, в конце концов, и ни к кому особо не обращаясь. «Вместе с Джеком Говардом я находился на борту корабля». Лоуренс внутренне улыбнулся упоминанию королем уменьшительного имени Джона Говарда, известного теперь, как герцог Норфолк. «Когда мы вышли в открытое море, оставив за спиной безопасный берег, разразилась ужасная буря. Насколько видели глаза, нас окружали высокие волны, создававшие такую морскую пустыню, пески которой в любой момент готовы были захлестнуть судно. Господь, по милости своей, послал нам спасение, но, как и тогда, сейчас я чувствую себя окруженным стремящимися отправить нас ко дну враждебными силами». «За тем исключением, Ваша Милость, что на суше вы можете облачиться в способные вас защитить хорошие доспехи», - заметил Лоуренс. «В море же они утянут вас за собой». Король повернул голову и милостиво ему улыбнулся. «Читаешь мысли», - ответил он тихо. «Мы не станем выходить в море лжи и предательства для того, чтобы уйти на дно. Мы будем сражаться с изменой на суше, надежно вооруженными и с чистой совестью». «Хорошо сказано, Ваша Милость», - одобрил Лоуренс. Внезапно внимание монарха перешло на суматоху внизу - во дворе. Он поднялся и вгляделся. «Прибыл сэр Джеймс Тирелл и, кажется, в крайне озабоченном состоянии», - сказал Ричард. «При первом же взгляде представляется, что ему есть о чем доложить. Приведите его для немедленной встречи». Сэр Джеймс ворвался в комнату таким образом, что при обычных обстоятельствах, это вызвало бы в его адрес замечание, но всеобщее внимание уже сосредоточилось на горящем лице и возбужденном виде прибывшего. С ярко сверкающими глазами он преклонил перед королем колени. «Из Бретани отплыли корабли Тюдора, Ваша Милость. Ожидается, что через несколько дней они причалят к нашему побережью, если только им не воспрепятствует погода». Ричард хлопнул в ладоши. «Позвольте ему высадиться! Мне нужно схватить его после этого, и, возможно, тогда в королевстве установится какой-то мир». «Думаю, Тюдор не узнает о крахе мятежа Бекингема», - дал волю чувствам Тирелл. «Вот и не будем его разочаровывать, лучше убедим в победе Бекингема. Где конкретно предполагается высадка?» «Трудно сказать, Ваша Милость, учитывая состояние дующих со стороны Бретани ветров», - ответил Тирелл. «Я бы сделал ставку на одну из бухт побережья Корнуолла…может такое быть?» Король Ричард измерял комнату шагами, обдумывая, какой образ действий выбрать предпочтительнее. «Мы выдвинемся с войском в Эксетер», - вынес он вердикт. «Наблюдайте за прибрежной полосой и присылайте мне оттуда отчеты». «Мятежники все еще держатся вокруг Бодвина и Плимута, Ваша Милость», - сообщил Кэтсби. «Тогда нам следует разобраться с ними из Эксетера», - объявил Ричард. «Увидев, что большая часть руководителей их оставила, бунтовщики долго не протянут. Сэр Джеймс, выступай с твоими людьми в направлении Корнуолла. Проследи, чтобы они были хорошо вооружены. Мастер Лоуренс, пойдешь с ними и позаботишься о снаряжении». «Очень хорошо, Ваша Милость». Лоуренс склонился перед монархом в низком поклоне. «Да, сэр Джеймс, перед отъездом займись еще подготовкой к казни предателя Бекингема. Сэр Ральф Эштон скоро огласит приговор. Хочу, дабы изменник оставил мир раньше, чем мы отправимся в Эксетер». «Все готово, Ваша Милость. Рано утром он уже будет на пути в мир иной». «Скажите моим капитанам, чтобы зашли ко мне», - велел король. Приближенные немедленно засуетились, подзывая герольдов для оповещения занимающих высокие посты в монаршей армии дворян. Лоуренс и сэр Джеймс Тирелл поклонились и удалились из королевских покоев. * На следующее утро солнце поднялось над миром на фоне прозрачной серой дымки. От Рождества Христова 1483 год повернул на ноябрь, имея в запасе, невзирая на практически невозможные погодные условия, множество незавершенных кампаний. Но уже ни одна из них не волновала герцога Бекингема после восшествия на воздвигнутый на рыночной площади Солсбери эшафот. Едва ли свинцовый оттенок небес мог оказаться давящим больше находящейся на его душе тяжести. Гарри Бекингем не был готов умереть. Значительная часть его жизни была проведена в имениях, где Бекингем угнетал живших там людей и тиранил упреками жену, Екатерину Вудвилл, простолюдинку, которая, по мнению герцога, во всех отношениях была ниже супруга. Он держался подальше от двора Эдварда и мало что думал о своих правах на английский трон, кроме окрашенных легкой ревностью соображений, каковую его отдаленные претензии могли при желании зародить в груди. В отличие от Генриха Тюдора, матушка Бекингема не подстрекала сына к мятежу, это было исключительно его личным выбором, о котором Гарри сейчас горько сожалел. Почему он не остался в Бреконе и не проявил воздержанность в посещении двора Ричарда, как поступал в случае с двором Эдварда? Бекингем понял, что игра стоит свеч после смерти Эдварда. Когда талантливо приспосабливающаяся заговорщица, Маргарет Бофор, леди Стенли, через своего друга и товарища по плетению интриг, епископа Джона Мортона, открыла герцогу созревшие в ее мозгу планы относительно сына Генриха. Это случилось при обнаружении невозможности продолжить линию наследования для обоих сыновей короля Эдварда, и именно тогда честолюбие, до сих пор тлеющее в голове крохотным угольком, превратилось в всепожирающее пламя. Леди Стенли вложила Бекингему в душу идею убрать двух принцев, дабы очистить дорогу для другого претендента. Разумеется, госпожа Бофор была уверена, им следует оказаться ее сыну, но герцог придерживался мнения, что способен воплотить в жизнь собственный план, и на это у него достаточно здравого смысла и хитроумия. Он поможет заполучить престол Ричарду Глостеру, убедив его потом, ради устранения последующих претензий, предать смерти обоих мальчиков. Данный шаг настроит против Ричарда народ, что легко спровоцирует свержение короля. Далее Бекингем лишит Генриха Тюдора своей поддержки и займет трон. Вот, что должно было случиться, и ведь это почти сработало, - если только не изменится погода, или если Генрих Тюдор сам не справится со своей обещанной армией в пять тысяч голов. Король Ричард отпрянул от предложения об убийстве, и сейчас мальчики покоятся в земле. В конце концов, леди Бофор оказалась лишь слегка озадачена. Каким же надо быть дураком, чтобы решить переиграть тончайшую интриганку королевства. Они подтолкнули его к ступеням эшафота. Бекингем был не в состоянии сдерживать дрожь в конечностях и слезы, побежавшие по щекам, когда где-то вдалеке послышались интонации разрешенного ему священника. Поспешно вызванный из собора святой отец следовал позади. Епископ Солсбери, Лайнел, стал одним из тех бунтовщиков, кто при приближении короля сбежал, поэтому за герцогом шел обладатель младшего духовного чина, поставленный перед необходимостью утешить преступника в его последние минуты. В Уэме Бекингем прятался, переодевшись в скромного слугу, и схватили его в этих же полощущихся вокруг похолодевших конечностей тряпках. Все предпринятые герцогом усилия сводились к просьбам встречи с королем, поэтому у него даже мысли не возникло заикнуться о собственной одежде. Если бы ему только удалось броситься к ногам Ричарда и объяснить, как он был глуп, возложить ответственность на тех, на ком она лежала по праву – на Маргарет Бофор и епископа Мортона. Бекингем удалился бы в свои поместья и никогда больше их не покидал бы, ведя жизнь, знакомую ему по временам правления короля Эдварда. Его Величество Ричард ни разу не услышал бы ни об одном изменническом высказывании со стороны Генри Стаффорда. Перед ним стояла плаха. Они даже не позаботились скрыть топор, предназначенный, чтобы в скором будущем отделить его голову от туловища. Палач, здоровый неуклюжий парень, при виде жалкого герцога, которого к эшафоту толкали, с презрением нахмурился. Знать легко обрекала на смерть других, но, говоря по правде, в значительной части и свою встречала смело. Но Генри Стаффорд, герцог Бекингем, не был готов умереть. Его захлестывало безраздельное раскаяние, - король…пусть ему просто позволят поговорить с Ричардом. Бекингем почувствовал, как сзади его схватили, связали руки, и вот уже толкнули, поместив шею на чурбан. Пожалуйста, позовите короля, это был не я, - друг мой, всего одно слово, смилуйтесь… * «Как удачно, что вы оба меня сопровождаете», - проворчал Тирелл, когда он, Лоуренс и солдат Дэвид Морган ехали во главе группы вооруженных людей. «Никогда не мог найти смысла в словах местных с их проклятым кудахтаньем». Лоуренс был бретонцем и регулярно сталкивался со сложностями разбросанных по королевству английских диалектов. Поэтому он самодовольно ухмыльнулся. Как в самом Корнуолле, так и в его окрестностях говорили по-бретонски или, по крайней мере, на версии, близкой к наречию родного оружейнику Уэльса. И он, и Дэвид, в качестве почти близких к ним по говору людей, в разговорах с местным населением видели мало трудного. Именно таким образом удалось определить степень охваченности территории мятежом. Некоторые бунтовщики продолжали держаться, хотя и вынуждены были затвориться за стенами замков, а не выстраиваться на поле. Их руководители, стоило этим господам примкнуть к мятежу, имели скромный выбор, кроме как между бегством из страны и твердым пребыванием в ней в надежде, без сомнений, на королевское прощение. Поэтому монаршьи посланцы и сумели добраться до Плимута без всякого оказываемого им сопротивления. В процессе путешествия становилось видно, что сельские и городские улицы обезлюдели, а после остановки на ночь на постоялом дворе четко проявилось, как местные внезапно начали воздерживаться от горячительного и тянуться к домашнему очагу. «Полагаю, наш король волен в даруемом им прощении», - пробурчал Тирелл. «Народ думает, стоит только на время опустить голову, и никакого возмездия не последует. Король Эдвард заставил бы их дорого заплатить за попытку восстать против него». «Может статься, король Ричард понимает, как сильно людей одурачили, убедив, что законный монарх имеет обыкновение убивать во сне детей, о чем говорит один из циркулирующих среди населения слухов», - ответил Лоуренс. «Жестокая расправа с жителями, скорее всего, утвердит их в подобной вере». «Однако Его Величество довольно безжалостно поступил с предводителями», - произнес Дэвид. «К Бекингему не проявили ни малейшего снисхождения, да и Томаса Сент-Леджера, мужа родной сестры короля, схватили и обрекли на такую же участь с ним за компанию». «Его Величество плохо переносит обнаружение измены в собственной семье. Страдают, по большей части, те, кто выступил против личного девиза короля Ричарда – Верность связывает меня», - объяснил Лоуренс. «Былая дружба или влияние семьи предательство не извинят». «В отдельных местностях ожидали, что явится Генрих Тюдор с армией, захватит государство, установит справедливость и свергнет того, кого они называли королем-тираном», - задумчиво произнес Дэвид. /> «Да, и пространство вокруг Плимута – место возможное для наблюдения за его прибытием из Бретани. Прошло уже около лет восьми, как бретонцы захватили и какое-то время удерживали город», - сообщил Лоуренс. «Для дующих оттуда ветров идеально подходит все окрестное побережье». Они ехали по лежащим за Плимутом землям Девона, направляясь к Уэмбери. Вдоль кромки моря открывалась масштабная панорама, и соратники пришли к выводу, что это лучшая точка обзора вторжения флота Тюдора. Здешний берег был отлогим. Ветер свирепствовал, и каждый из мужчин ежился под своим дорожным плащом с надвинутым на боевой шлем саллет капюшоном. Когда посланные на разведку поднялись на нависшую над Уэмбери вершину, то смогли увидеть бухту Плимут Саунд широко простершейся на запад и вдоль побережья на юг. Прежде чем успевала достичь далекой линии горизонта, способность созерцать меркла в серой дымке. Из моря показывался забавно возвышался островок, ничего более, чем скала, выросшая из глубины для обозначения подходящего места высадки. И там находился он, Тюдор! Не с флотом, в соответствии с ранними предположениями, а всего с двумя галеонами, над одним из которых развевался стяг Бретани, а над другим – красный дракон, избранный Генрихом Тюдором эмблемой из политических соображений. Таким образом, тот выражал надежду на помощь в Уэльсе сторонников своего дяди Джаспера. По всей видимости, корабли испытывали большие трудности, удерживаясь на месте в жестоком море. Хотя они и подплыли довольно близко, чтобы бросить якорь, но долго оставаться в таком положении не имели возможности. Тирелл обернулся к одному из следующих за ними людей и отправил его сообщить королю Ричарду, что Тюдор обнаружен. «Давайте спешимся и направимся к мысу, откуда нас можно будет увидеть», - предложил Лоуренс. «Нам следует поставить коней вне поля зрения, чтобы противник посчитал, - он имеет дело с солдатами, а не с местными бунтовщиками. Надеюсь, получится соблазнить их высадкой на берег. Как только враг покинет корабли, мы сумеем заманить его вглубь и привести к королевской армии». «Лоуренс и я сможем поговорить с ними на бретонском и валлийском диалектах. Противник ни сном, ни духом не представляет, что люди короля Ричарда так к нему обратятся. Это может ввести Тюдора в заблуждение и выманить на берег». «Во имя Святой Девы, если мы сумеем схватить Генриха Тюдора, ваша тактика принесет нам по перу в головные уборы», - дал волю чувствам Тирелл, просияв от поданной мысли. «Спрячьте знамена и покройте мундиры плащами», - приказал он своему сержанту, который поспешно велел отряду спешиться и аккуратно привязать, оставив их в безопасности, коней. В подчинении у Тирелла находилось тридцать вооруженных солдат, чего вполне хватало для встречи с малыми силами, тем не менее, было не известно, сколько людей плыло на кораблях. На Генриха Тюдора совершенно не походило, чтобы он высадился на берег, опередив солдат, поэтому обходной маневр являлся лучшим выходом из положения. Как только отряд начнет продвигаться вглубь берега, Тирелл имел твердую уверенность, при обнаружении предпринятой хитрой уловки они смогут, по крайней мере, отрезать врагу путь к отступлению. Остается надеяться, что к этому времени король пришлет подкрепление. Разведчики выстроились на мысу через ровные промежутки, так, чтобы их было хорошо видно с палубы кораблей. Растянувшись подобным образом, они совсем не представляли собой упорядоченную военную силу. Впереди лежала ведущая вниз к бухте прибрежная тропа. «Думаю, нам с Дэвидом следует пойти на берег, словно бы мы ждали их прибытия», - произнес Лоуренс. «Если это бретонские солдаты, то более вероятно, что они высадятся, услышав обращение товарищей-земляков». «Прекрасная идея», - восхитился Тирелл. «Но прежде – снимите верхнее платье. Предстаньте как можно проще, тогда они к нам выйдут». Лоуренс и Дэвид скинули с плеч плащи и сняли верхнее платье, окрашенное в темно-малиновый и голубой цвета и отмеченное знаком белого вепря. На обоих остались носимые ближе к телу кожаные безрукавки, подходяще сдержанные по виду, как и ожидалось от сельских бунтовщиков. Дорожные плащи были сотканы из промасленной коричневой шерсти и также отдавали строгостью, обеспечивая владельцам определенную степень безымянности. Одетые таким образом двое из них спустились на тропу и ровно по верхней кромке прилива направились вперед. Море бушевало, разбивая волны о берег. Любое попытавшееся причалить судно столкнулось бы с серьезными препятствиями. Защищаясь от колючей промозглости леденящего ветра, разведчики завернулись в плащи и принялись ждать, вглядываясь через разбивающиеся валы в качаемые и подбрасываемые пучиной корабли. Они легко могли разобрать головы выстроившихся вдоль палуб, вверху – на полубаках и на ютах. В настоящий момент один из судов спустил шлюпку, и нескольким матросам удалось забраться в нее и оттолкнуться в сторону берега. Лоуренс предположил, что лодочники являются бретонскими моряками, вероятно, рыбаками, так как только великолепное владение искусством гребли способно было доставить их к берегу и затем вернуть назад. Один из гребцов умело встал грудью навстречу вздымающемуся приливу и позволил носу шлюпки скользнуть в мелководье, после чего его пассажиры выпрыгнули и частично вытянули лодку из волн. Прибывшие, и в самом деле, носили одежду грубых бретонских моряков. Лоуренс подошел и, придерживая шлюпку, протянул им руку. Он поприветствовал незнакомцев на бретонском наречии и сразу же привлек к себе внимание. Когда еще один, одетый, как вельможа, выбрался из лодки и некоторым образом с благодарностью ступил на берег, оружейник сделал шаг назад. При ближайшем рассмотрении чужак выглядел суровым солдатом, хотя и был облачен в тонкой выделки коричневый кожаный камзол под алым плащом. Голову ему покрывал боевой шлем с довольно тусклым желтоватым пером. На ногах в темно-синих чулках сидели доходящие почти до коленей сапоги. «Примите наши приветствия и добро пожаловать в Англию», - отважился Лоуренс на бретонском диалекте. «Добро пожаловать? Вот, что я нашел здесь», - последовал надменный ответ, пусть и на том же наречии. По манере произношения и поведению Лоуренс отнес незнакомца скорее к типу наемного капитана, но никак не придворного вельможи. В Бретани околачивалось множество, готовых пойти в наем, и, вполне возможно, Генриху Тюдору требовалось несколько из их числа, если он хотел, чтобы готовящееся вторжение обладало хоть каким-то шансом на успех. Тем не менее, там гостило и определенное количество изгнанников из Англии, особенно происходивших из семейств Вудвиллов и их сторонников. Разведчик спросил себя, решит ли кто-то из них первым спуститься на берег. Видимо, нет, кажется, Тюдор не испытывал желания играть с судьбой. «Генри Вассон, к вашим услугам». Бретонец склонился в небрежном поклоне. Лоуренс ответил поклоном ниже. «Кто вы - бретонец?» - спросил Генри. «Да, я нахожусь на службе у герцога Франциска Второго. Являюсь его агентом здесь – в Англии. Меня зовут Лоуренс де ла Холл». К ним приблизился и присоединился Дэвид. «Где остаток флота?» - поинтересовался он у бретонца. «О, вижу, вы – уроженец Уэльса», - сделал вывод Генри Вассон. «Мой господин, граф Ричмонд, без сомнения, будет рад вновь услышать это произношение. Что до флота, - нас разбросало. Пока товарищи нас не отыщут, высадиться мы не сможем». Лоуренс ощутил боль отчаяния. «Но как же восстание? Чтобы продолжить поход на Лондон, мой господин, герцог Бекингем, ожидает Генри, графа Ричмонда. Дело короля проиграно, и он бежал на север». Лоуренс добавил в речь ноту настойчивости, которая, как он надеялся, подвигнет собеседника доложить о ложном положении своему господину. Чтобы придать утверждению правомочности, оружейник включил в него самопровозглашенный титул Тюдора. «Вы говорите, король разбит?» «Да, и останется в таких условиях, если только мы сумеем сплотить наши силы, сделать все необходимое, дабы мой господин Ричмонд к нам присоединился. Под его стягом люди объединятся». Генри Вассон воззрился на стихийно рассеянных по мысу людей. «Кто это?» - спросил он, обводя рукой отряд Тирелла. «Сторонники Уильяма Коллингбурна», - поспешно ответил Лоуренс. Коллингбурн, человек, чье имя он слышал от Корнелиуса, находился в контакте с Генри Тюдором в Бретани и был одним из тех, кто старался убедить молодого человека вторгнуться в Англию. Оружейник надеялся, что бретонским наемникам его имя тоже известно. «Коллингбурна? Меня не предупреждали, что он встретит нас тут». «Мы не знали точно, где вы появитесь. Вдоль побережья ждут и другие последователи Бекингема. Так случилось, что конкретно здесь рассредоточены люди Коллингбурна». Тщательно обдумывая только что услышанное, наемник смерил внимательным взором мужчин на мысу. «Мне следует объяснить вам необходимость какой только возможно скорости, иначе у короля возникнет время для расформирования нашего войска. Если начнем действовать быстро, не пройдет и недели, - окажемся в Лондоне». «Нас слишком мало», - проворчал Генри. «Надо дождаться остальные корабли собранного флота». «Генрих Тюдор стоит тысяч десяти или более, решись он высадиться и соединить силы с Бекингемом», - искушающе парировал Лоуренс. «Его матушка, Маргарет Бофор, леди Стенли, готова ввести в дело людей своего супруга. Она ждет только сына». При звуке имени леди Стенли бретонский наемник задумался. То, что он беседовал с земляком и с уроженцем Уэльса побуждало поверить их уверениям. Второй Тюдор, Джаспер, планировал выйти на берег на юго-западе страны и, как был проинформирован Вассон, приобрести там серьезную поддержку. «Очень хорошо, я позабочусь донести ваши новости до графа. Но сначала пристальнее изучу этих людей на мысу. Мне нужно знать, что мы обладаем достаточной численностью для продвижения вглубь края». Вассон принялся подниматься вверх по ухабистой тропе. Лоуренс попытался придумать что-либо, дабы разубедить его, не навлекая на себя подозрений, но справиться не смог. Он обменялся взглядами с Дэвидом, чье лицо осталось невозмутимым, показывая, как мало у них шансов. Оружейник надеялся, что у Тирелла окажется достаточно времени снять со своих людей все знаки принадлежности, прежде чем произойдет их встреча с наемником. Судя по выражению лица Тирелла, соратники могли предположить, что тот не имел ни малейшего представления, как реагировать на присутствие приведенных к нему Лоуренсом и Дэвидом людей. Находившиеся к нему ближе уже успели сбросить свое верхнее платье или завернуться в плащи, препятствуя отнесению их к числу солдат короля. «Это капитан Джеймс», - произнес Лоуренс, начиная, таким образом, разговор. «Он руководит людьми Коллингбурна». По лицу Тирелла промелькнула искра недоумения, и оружейнику осталось лишь надеяться, что наемник ее не заметил. «Имею честь представить вам господина Генри Вассона, одного из капитанов в войске нашего предводителя, графа Ричмонда». Приняв игру, Тирелл склонился перед бретонцем в поклоне. «У меня камень с души свалился, когда вы, в конце концов, прибыли», - сумел он вывернуться. «Прежде чем докладывать графу о безопасности высадки, господин Генри желает знать, каковы наши силы». «Ясно», - весело ответил Тирелл. «Нас всего тридцать вооруженных солдат, что составляет похвальное количество, если прибавить ваших людей, оставшихся на кораблях». «Вы снабжены экипировкой?» - осведомился Генри по-английски, рассматривая тем временем стоящего рядом с Тиреллом мужчину. Все они были укутаны в плащи, защищаясь от ревущего вдоль мыса ветра и закрывая свое оружие. Тирелл кивнул одному из товарищей. «Распахните плащ и продемонстрируйте капитану ваше снаряжение», - велел он. Подчиненный повиновался, оказавшись, к счастью, успевшим сбросить верхнюю одежду. Бретонец исследовал его панцирь и потянул за портупею, заметив закрепленные там меч и кинжал. «Это облегчает рукам борьбу с королевской армией», - похвалил Генри. «Мы привязали коней поблизости, оставив с ними наши копья и топоры», - протянул Тирелл. «Подумать не смели встречать графа Ричмонда вооруженными до зубов». «Нет, вероятно, нет», - Генри окинул внимательным взором стоящих перед ним людей и обернулся на выстроившихся на мысу солдат. «Где сейчас король Ричард?» «Выгнан в Шотландию», - выпалил Тирелл, прежде чем Лоуренс смог дать ответ. «Если точнее», - вмешался оружейник, мешая Генри задать Тиреллу еще какие-либо вопросы, - «его королева находится в Линкольне, и именно оттуда он отбудет в Миддлхэм, из которого направится в Шотландию». Генри Вассон сохранил непроницаемое выражение лица, не выдавшее ни одной из появившихся у него мыслей. Подозревай посланник, что история состряпана на скорую руку, он и тогда бы этого не показал. «Полагаю, я видел достаточно», - пробормотал Вассон, кивнув головой. «Если мне уже можно вернуться в бухту, я отправлюсь к графу Ричмонду и посоветую ему высадиться на берег». Лоуренс протянул руку, указывая направление к тропе. Он надеялся, что бретонец не заметил промелькнувшей при прозвучавших словах победной искры в глазах Тирелла. Спотыкаясь в продолжение всего пути вниз по крутой дорожке, они прошли вдоль линии прилива к сурово раскачивающейся корабельной шлюпке, способной разбиться о песок с каждой следующей волной. Генри Вассон шел бок о бок с Лоуренсом, тогда как Дэвид Мортон плелся где-то позади. Он крикнул своим людям поднять весла, и двое из них тут же толкнули лодку в море, придерживая ее, пока бретонец стоял в омываемых водой сапогах, положив ладонь на планшир (горизонтальный деревянный брус в верхней части борта шлюпки) и готовясь запрыгнуть внутрь. «Друг мой, об английском положении дел я знаю мало», - произнес он с кривой усмешкой. «Но точно могу сказать одно, - едва ли Ричард Плантагенет будет принят в Шотландии на правах изгнанника с распростертыми объятиями, оказавшись до этого человеком, подчинившим себе ее народ». «Сомневаюсь, что капитан Джеймс хорошо знаком с планами короля Ричарда», - с отчаянием ответил Лоуренс. «Нам не следует относиться к его словам слишком буквально». «Да, полагаю, я с вами согласен. Может статься, удастся увидеться снова, на родине?» С этими словами он перепрыгнул в лодку через планшир, за ним переместились гребцы. Вместе мужчины оттолкнули шлюпку в волны и сумели повернуть ее нос в обратном направлении. Скоро они уже гребли против разбивающегося о берег прилива к ожидающему их кораблю. Лоуренс и Дэвид печально взглянули друг на друга, оба чувствуя, как возникшие было надежды окончательно летят в пустоту. Увидев, что корабли ставят паруса и уплывают в серую пустынность моря, определенно покидая Англию, Тирелл пришел в ярость. «Вы позволили Тюдору ускользнуть сквозь пальцы», - набросился он на Лоуренса. «Мне казалось, что это вы, не подумав, заговорили о Шотландии», - парировал тот. «Зачем вы сказали ему, что король отбыл в Линкольн? Предоставь вы вести разговор мне, сейчас бы Тюдор был у нас в руках». «С каких пор вы владеете бретонским наречием?» - резко возразил Лоуренс. Тирелл сжал кулаки и, подняв кисти, бешено замахал ими при виде быстро скрывающихся из поля зрения судов. Дэвид Морган находился позади своего главы, не имея возможности вступить в спор, защищая Лоуренса, но просто безнадежно пожимая плечами, так, что видел его только оружейник. Теперь Тирелл чеканил шаг к месту привязывания скакунов, следуя на шаг впереди Дэвида. Оставшиеся мужчины спустились с мыса, готовые встать в строй и пойти за капитаном, что не ему придется отчитываться о бегстве Тюдора, - радовался каждый из них. Лоуренс стоял на мысу один и вглядывался в охваченное штормом море. Едва ли сейчас, когда они слились в стеревшем линию горизонта мраке, бретонские корабли можно было увидеть. В конце концов, из Англии Генриха Тюдора прогнали, и его попытка вторжения разлетелась в прах. Остается надеяться, что честолюбие претендента скоро постигнет та же участь, и страна сумеет зажить в мире и гармонии под властью своего законного монарха. Оружейник почувствовал, как сильно с началом дождя, принесенного сюда дующим со стороны Бретани ветром, стягивается на лице шрам. Лоуренсу подумалось, что Англия тоже получила определенное количество шрамов в споре с Тюдором, чье несерьезное и противозаконное требование трона принесло столько страданий, вынудив принца, руководствуясь опасениями за свою жизнь, отправиться в безымянную ссылку в чужую страну. Он обернулся и поплелся через поддерживающие бухту бугорки. В этот миг ему казалось, что его будущее также уныло и бледно, как и грядущее Генриха Тюдора. Обе женщины, которых Лоуренс любил больше всего в жизни, были потеряны для оружейника, пусть у него и осталось от каждой из них по сыну. Кто знает, вдруг сейчас, при правителе, чье царствование обещает основываться на справедливости и правосудии, имея на руках сбежавшего Тюдора, они с большей легкостью сумеют перевести дух? Абсолютно точно, что после прогремевших войн Англия отчаянно нуждается в минуте мира. Лоуренс сможет поехать домой, в Бретань, но эта мысль мгновенно оказалась отброшена. Его дело находилось здесь – в Англии, именно в ней он останется, по меньшей мере, пока мальчики не подрастут и не начнут обеспечивать свою жизнь. Внезапно небо осветил ослепляющий блеск, сопровождаемый долгим раскатистым рычанием потрясшего самый воздух грома. Лоуренс поднял к облакам прочерченное шрамом лицо, и увидел, как темные и угрожающие они сливаются с небом. Мужчина перекрестился и, пошарив под плащом, нащупал на шее ковчежец. Сжав его в ладони, он взмолился Святой Варваре, защитнице от ударов молнии и святой покровительнице оружейников. Об авторе Ричард Анвин – вышедший на заслуженный отдых автор книг на технические темы, проживающий сейчас в английском Манчестере. Он написал серию романов, действие которых разворачивается в эпоху средних веков, неизменно имея отношение к рикардианской тематике. В качестве члена манчестерского ответвления Общества Ричарда III Ричард Анвин пишет и говорит о связанных с XV веком вопросах, с особенным интересом исследуя и развенчивая утвердившиеся претензии на историческую истину. Документальные работы Ричарда включают в себя анализ костей из погребальной урны в Вестминстерском аббатстве, являющихся предположительно останками двух последних принцев из династии Плантагенетов, краткую биографию инженера и изобретателя XVIII столетия Джона Уилкинсона, и критический обзор жизни елизаветинского шпиона – Кристофера Марлоу.