Команда из двух

      После увиденной над головой Гилла единицы, я выискивала его взглядом, не решаясь обратиться к его сокурсникам с вопросом о нём. Ситуацию ухудшало то, что я понятия не имела о том, что значит единица в его случае. Один час? День? Неделя? Месяц? Серая Госпожа сказала, что со временем срок, который я смогу видеть, будет только увеличиваться. Связано это с тем, что мои силы увеличатся. Но после случая с профессором Квиррелом я не видела никого, кто был близок к смерти.       Гарри, разумеется, заметил, что со мной что-то не так. Я стала нервной, то и дело бросала взгляд на тот участок стола, где сидели третьекурсники, в гостиной тоже часто осматривалась, и лишь заметив Гилла, прекращала. — Что происходит? — в конце концов спросил Гарри, когда мы остались наедине в своей комнате. — О чём ты? — Почему ты так смотришь на этого третьекурсника? Он что-то сделал тебе? Обидел? — Нет-нет, это не… не в этом дело, — вздохнув, я опустилась на кровать, чувствуя усталость. Обстановка нервировала, как и невозможность посоветоваться с кем-нибудь, кто был бы в курсе моей… особенности? Дара? Как назвать это я даже не знаю. Наверное, всё же дар. — Ты сама не своя с тех пор, как директора отстранили. Что тебя так беспокоит?       Я смотрела в глаза близнеца и чувствовала, как острые когти дурного предчувствия, сжавшие моё сердце, понемногу ослабляют хватку. И пусть я не стала рассказывать брату о том, кем являюсь, он ведь не слепой и прекрасно видит, что что-то происходит. Он чувствует меня так же, как и я чувствую его. Поэтому совсем ничего говорить не получится. Но и правду раскрывать слишком рано. Сейчас, пока мы слишком юны и неопытны, обсуждать мой дар здесь… пусть Хогвартс называют самым безопасным местом — после Гринготтса — озвучивать тайны я всё же поостерегусь. А если не рассказывать о даре, всё получится слишком неоднозначно. Ведь Гилла я высматриваю как раз из-за того, что являюсь Вестницей. — Закрытие школы. По сторонам я смотрю потому, что боюсь, как бы кого из наших знакомых не постигла участь жертв чудовища. Пусть мы почти постоянно под присмотром у старшекурсников и преподавателей, если так подумать, только на нашем факультете никто не пострадал. Хотя есть полукровки. — Ты беспокоишься, как бы мы не стали жертвами? — тихо прошептал Гарри, а увидев, как я поджала губы и нахмурилась, присел рядом. — Обычно из нас двоих именно ты самая рациональная, так что не думаю, что дело действительно только в этом. Да и к тому же, в тот раз, когда пострадала Гермиона, ты только чудом разминулась с чудовищем. — Но тебя же тоже это беспокоит, разве нет? Если виновного не поймают, школу закроют, и мы вернёмся к Дурслям. С прошлого года мы учимся здесь, так что пропустили год в обычной школе. А без экзаменов нас не допустят до учёбы. Просто так тётя Петуния нам не позволит просиживать время. У нас с тобой нет никого в мире магов, а вновь напрашиваться в гости к Драко я не хочу. — Твоя правда. Даже если не к нему, будет выглядеть так, словно мы какие-то бродяжки. Мне это не нравится.       Кивнув, я сжала руку брата и заглянула в глаза. — Даже если нас отправят обратно, нам нужно будет остаться в Лондоне и заглянуть в Гринготтс. У нас есть деньги, в крайнем случае снимем номер в гостинице. Накопилось много вопросов, и на часть из них нам смогут ответить гоблины.       После этого разговора мы легли спать и мне приснился сон. Тьма отступала, позволяя мне увидеть серое пространство, которого колыхалось, словно было живым. Белые блики сменялись зелёными, красными и жёлтыми. Реже проскальзывали более яркие цвета, но их было мало. — Здравствуй, Даниэла.       Обернувшись, я увидела Смерть. На сей раз её облик был иным. Молодая девушка, чёрные кудри спадали на обнажённые белые плечи, в то время как её иссиня-чёрное платье переливалось на свету. Красивая ткань колыхалась во время движения, напоминая субстанцию неизвестной природы, пусть и очень красивую. — У тебя возник вопрос? — Да. Над головой знакомого мне человека появилась единица. И я не могу понять, что это значит. Это неделя, месяц или год? То, что не час и не день, я уже поняла. С того момента, как единица появилась, прошло уже шесть дней, а он всё ещё жив. — Ты ведь помнишь, что я говорила тебе? Твоя сила растёт. Что до юноши, о котором ты говоришь… — Смерть повела рукой и словно из ниоткуда появилась книга. Зашелестели страницы, переворачиваясь сами собой, и замерли, открывшись на нужном месте. — Он действительно может умереть. В его возрасте проводить ритуал опасно, особенно если учесть, что тот, кому принадлежал оттиск души, на момент создания был старше года на три. И магически сильнее.       Я видела, как Смерть нахмурилась, с каким-то гневом глядя на страницы своей книги. Было такое чувство, что так не должно было быть, так что я осторожно осведомилась: — О чём вы? — Если поспешишь, сможешь найти и остановить его. Точнее, попытаться. Их души схожи, но юный Гилл слаб. Он не выдержит. — Ему можно помочь? — Мне безразлична его жизнь, — словно не слыша моего вопроса, произнесла Смерть. Её глаза были прикованы к содержимому страниц. — Люди умирали, умирают и будут умирать. Но я не люблю, когда меня пытаются обмануть. Поэтому останови его.       Открыв глаза и посмотрев на часы, я поднялась с кровати и подошла к чемодану Гарри. Вытащив оттуда мантию-невидимку, надела прямо поверх пижамы. Накинула капюшон, щёлкнула застёжкой, и исчезла. Аккуратно открыв дверь, выскользнула наружу. Миновав гостиную, вышла в коридор и пошла вперёд, ведомая бледной красной нитью, которую смогла увидеть благодаря Смерти. Вид того, как нить выцветает — а это говорит о том, что времени у меня остаётся меньше — заставил меня ускорить шаг, пока не переходя на бег. Невидимость невидимостью, но на звук шагов она не действует.       Тупик, который обычно не привлекал внимания, стал местом назначения. Я подумала бы, что свернула не там и заблудилась, но нить вела прямо в эту стену. — Откройс-ся чёрт подери! — прошипела я, чувствуя, как время ускользает сквозь пальцы. Нить практически растеряла свой цвет и растворилась, а значит я опоздаю, если задержусь ещё немного.       В стене что-то стукнуло, а после часть кладки дрогнула. Я шагнула ближе и надавила, глядя на то, как стена уходит вовнутрь, открываясь подобно двери. Удивляться и раздумывать над тем, как так вышло времени нет, и я шагаю вперёд, не замечая, как вспыхивают факелы на стенах. Шагая по коридору, я чувствовала усиливающийся холод, и не будь я скрыта мантией, изо рта уже шёл бы пар.       Коридор упирался в двустворчатые двери, из-под которых шёл зелёный не то дымок, не то туман. Не тратя времени на сомнения, потянула за кольца, распахивая двери. Изнутри на меня хлынул поток воздуха, в котором помимо зелёного дыма был ещё запах крови.       Комната, в которую я влетела, представляла собой весьма жалкое зрелище; по крайней мере стены, завешанные паутиной, кричали о заброшенности помещения. А вот пол был чист настолько, что выделялся не только за счёт рунного рисунка, который смотрелся несколько не к месту. Особенно с телом бесчувственного Гилла в центре.       Бросив взгляд на нить, что почти истаяла, я схватила третьекурсника за ногу и потянула на себя, выволакивая его в коридор. Зелёный туман, что обволакивал что-то на соседнем рисунке, пытался сопротивляться, шипя и потрескивая, но когда пытался добраться до меня — а я мантию так и не сняла — отстранялся, словно не в силах коснуться мантии. Стоило бы задуматься над этим, но куда больше меня волновало состояние третьекурсника, который не подавал признаков жизни, а единица над его головой стала красной и пульсировала, словно сердце. — Ну же, очнись! Ещё не хватало, чтобы среди наших появилась жертва. Давай, просыпайся.       Я похлопала парня по щекам, потормошила за плечи, начиная нервничать всё сильнее. Увидев нить, что шла к его сердцу, я содрогнулась. Действуя скорее по наитию, нежели осознанно, обмотала нить вокруг запястья и крепко завязала. На меня дохнуло холодом, а после стало теплее. Зелёный туман начал рассеиваться, выпуская из своего захвата чёрную тетрадку в кожаной обложке. Тетрадь шлёпнулась в центре рисунка из рун — некоторые я видела у Люциана, когда тот сидел с домашним заданием — те вспыхнули и погасли.       В этот же момент Гилл сделал глубокий вдох и открыл глаза. Возможно мне показалось, или свет так отразился, но в глубине зрачков Томаса полыхнули алые искорки. Однако стоило присмотреться, как ничего подобного я не обнаружила. Может, показалось? Такой эффект появляется на фотографиях, насколько я помню. — Что…       Гилл дёрнулся, и я сделала шаг назад, чтобы он на меня не налетел. Надо бы потихоньку отступать, чтобы не столкнуться с ним. Всё же объяснить, как я сюда попала, мне определённо не удастся. О том, что я могу говорить со Смертью, при этом оставаясь в мире живых, ещё даже Гарри не знает. В идеале было бы неплохо, чтобы так и оставалось, однако лучше всё же рассказать. Но не сейчас, позже. — Неужели не получилось? Где я ошибся? Должно было…       Томас бормотал что-то себе под нос, а после вдруг вытащил из кармана перо с чернильницей, подобрал тетрадь и раскрыл её на середине. Обмакнув кончик пера в чернила, начал что-то писать, а после замер. Он ожидал чего-то, но ничего не произошло. Впрочем, чего бы он там не ждал, это не моего ума дело.       Слабость и отток сил вынуждал меня отступать. Раз Гилл жив, здоров и более-менее бодр, можно уходить. Тем более над его головой больше не было отметки, сообщающей, что жизни третьекурсника ничего не угрожает.       Я плохо помню, как добралась до гостиной, а оттуда до комнаты. Убрав мантию обратно в чемодан Гарри, я забралась к нему на кровать, подползла под бок и отрубилась, оказавшись в кольце рук. До самого утра мне ничего не снилось. А даже если снилось, я этого не запомнила. Разве что наутро было смутное воспоминание о ледяной ладони, коснувшейся головы, но я списала это на сон. — Ты повеселела после сна, — хмыкнул Гарри, когда мы направлялись на завтрак. — Правда? — улыбнувшись, я потянулась. Мы только-только вышли из гостиной, так что посторонних свидетелей моего порыва не было. Это позже нужно будет держать себя в руках. — Я просто отлично выспалась. Спала, как убитая. — Это хорошо.       Апрель пролетел незаметно, май тоже подходил к концу, и вот уже через неделю начнутся экзамены. Согласно словам профессора Спраут, мандрагоры уже созрели, так что совсем скоро те, кто стал жертвами нападений, вернутся к жизни.       За завтраком Драко вдруг шепнул мне: — А чего это Гилл так на тебя смотрит?       Я посмотрела на Малфоя, а после перевела взгляд на третьекурсника, который действительно смотрел на меня. Но даже будучи пойманным за этим занятием, не отвёл глаз, продолжая смотреть. Можно было предположить, что он просто задумался, уставившись в пространство — у меня тоже так бывает — но слишком осмысленным был его взгляд. Это нервировало, так что я предпочла отвернуться, сосредоточившись на разговоре друзей. Мы обсуждали предстоящие экзамены, а это было важнее странного поведения Томаса.       Отвечая на фразу Драко о возвращении директора Дамблдора на его пост — об этом он узнал от отца — покосилась туда, где сидели третьекурсники, и дрогнула, поняв, что Гилл продолжает смотреть в упор, не обращая ни на что внимания. Сцепил руки в замок, подпёр подбородок и смотрел, не отрываясь. Такое пристальное внимание доставляло дискомфорт, и я хотела бы поскорее покинуть Большой зал, но это сделать было невозможно, поскольку профессор МакГонагалл делала объявление касательно экзаменов.       Гриффиндорцы изумлялись, по какой-то причине полагая, что экзаменов не будет, и их декану пришлось потратить время, чтобы призвать подопечных к порядку. Мы переглядывались и обменивались усмешками, мол, видали? Нападений больше не было, закрыть школу основания не возникло, так что вполне естественно, что итоговой проверке знаний быть.       Спустя три дня объявили о том, что сегодня жертвы нападений вернутся. Это обрадовало всех присутствующих, хотя немного беспокоило, что тот, кто стоял за нападениями, так и не был раскрыт. Авроры, после обыска школы, убрались восвояси, ничего не обнаружив. Профессора патрулировали коридоры, вооружившись волшебными палочками, но толка не было. Тот, кто кровью нарисовал на стене устрашающую надпись, тоже найден не был, что наталкивало на определённые мысли. Большинство склонялось к мысли, что это была не слишком удачная шутка. Только вот кто бы стал шутить чем-то подобным?       Локонс продолжал самодовольно утверждать, что он поспособствовал обнаружению и взятию под стражу настоящего преступника. Под преступником он подразумевал Хагрида, чем чертовски раздражал. — После того, как настоящий преступник был заключён в Азкабане, нападения прекратились. Возрадуйтесь же, к чему такие постные мины?       То, с каким весельем он рассуждал о том, что с самого начала подозревал лесничего, который отказался ознакомиться с его трудами — а точнее творчеством; уже не было сомнений, что Локонс выдумал все эти подвиги — вызывало нестерпимое желание схватить один из его опусов и запустить им в сиятельную башку этого клоуна. Какие, к чертям собачьим, дурные наклонности Хагрида?! Ну нравятся ему опасные зверушки — цербер и дракон — ну и что?! Он, по крайней мере, не поливает грязью того, кто ему не нравится. — Я почему-то убеждена, что когда Хагрид вернётся, этот какаду будет в лицо ему улыбаться, заверяя, что не сомневался в его непричастности, — прошипела я, выходя с урока и направляясь в Большой зал. — Лицемер несчастный. Чтоб у него плойка сломалась, или чем он там себе кудри завивает. — Ты так уверена, что лесничий не виноват? — Драко, не заставляй меня сомневаться в твоих умственных способностях. Он лесничий, у которого даже палочки нет. Добрее этого здоровяка мы с Гарри никого прежде не встречали. Пусть порой он бывает не сдержан на язык, плюс питает слабость к опасным существам, он слишком добрый, чтобы причинить кому-нибудь вред. Тем более об учениках он всегда отзывается хорошо, тебе ли не знать.       Малфой был вынужден согласно кивнуть, потому что составлял нам с Гарри компанию, когда мы заглядывали к лесничему. И вопреки тому, как Хагрид отзывался о тех, кто учится на Слизерине, к нам он был добр. Да и Драко поменял своё мнение, пусть и не отказался от своих убеждений совсем. Хотя в этом-то как раз ничего удивительного нет. Всё же воспитание практически вынуждает его вести себя подобным образом.       Преподаватели всё также сопровождали нас на уроки, что не нравилось некоторым студентам и одному профессору. Ведь из-за того, что по ночам приходится патрулировать, он не выспался и не смог завить свои волосы. Общая помятость — причём не только одежды, но и лица — вызвала бы улыбку, не будь у преподавателя желания пожаловаться на несправедливость: — К чему эти ночные бдения, прогулки с учениками между уроками, тотальный контроль? Опасность миновала, чудовище отступило, преступника постигло справедливое наказание. У нас, преподавателей, и без того проблем хватает! К чему эта излишняя осторожность?       Мы были вынуждены шагать и молча выслушивать всё это, мрачно переглядываясь и украдкой закатывать глаза. Честное слово, лучше бы он всё это преподавателям высказывал. Хотя может он и высказывал, да только они его не слушали?       Неожиданно он остановился, замолчав на середине своей жалобной речи. Однокурсники заволновались, кто-то из гриффиндорцев вскрикнул, а мы с Гарри уставились на потёки крови, которой на стене были выведены буквы: «Её жизнь оборвётся в Тайной Комнате.» — Кто-то ещё пострадал? — Какой ужас! — Школа будет закрыта? — Что делать?       Судя по тому, как замер Локонс, он шокирован и испуган, вон как плечи подрагивают. Наш курс сбился в кучку, соприкасаясь плечами и обмениваясь встревоженными взглядами. Драко побледнел практически до синевы, сжимая в руке палочку. Как назло, сегодня с нами не было никого, кроме Локонса, а на него никто из нас не надеялся по понятной причине. Уже все поняли, что он из себя представляет, так что в сложившейся ситуации остаётся надеяться лишь на себя, как бы самонадеянно это не звучало. — Как поступим? — Я предлагаю добираться до Большого зала, — оглядев сокурсников, внесла я предложение. — Мы ушли не так далеко, так что идти придётся недолго. Главное прислушиваться к окружению и… — Почему ты вдруг раскомандовалась? — перебила меня гриффиндорка, важно подбоченившись. Кажется, её фамилия Браун. — Вот-вот! — Хотите остаться здесь? — усмехнулась Пэнси, окинув взглядом поддержавших сокурсницу гриффиндорцев. — Дело ваше. Слизерин идёт в Большой зал. — Поджали хвосты и бежите? — воинственно проговорил Уизли, с прищуром глядя на Гарри. — Мы всего лишь второкурсники, Уизел. Даже авроры не смогли не то что победить, даже отыскать чудовище они оказались не в силах.       Драко поддержали все наши, так что мы развернулись и пошли в Большой зал. Возможно, сложись всё иначе, мы остались бы с преподавателем. Но мы оказались в коридоре с тем, кто одеревенел, едва увидев надпись на стене. Более того, он даже не отреагировал на то, что мы, второкурсники, собрались идти куда-то без сопровождения. В очередной раз задаюсь вопросом, чем директор руководствовался, принимая на работу такого волшебника?       На половине пути мы услышали чьи-то быстро приближающиеся шаги, и остановились. Звук шёл как раз с той стороны, куда мы шли, а развернуться и бежать туда, где может появиться монстр, было как минимум недальновидно. Тем более походка была знакома. Если мы побежим, последствия нам вряд ли понравятся. — Что вы здесь делаете? Почему не на уроке? — Профессор, на втором этаже появилась новая кровавая надпись. Мы наткнулись на неё по пути. — Где ваш сопровождающий? — процедил декан, выхватив палочку. Он пересчитал нас по головам и нахмурился, впившись взглядом в моё лицо. А чего сразу я? Не я настенной живописью занималась так-то! — Профессор Локонс остался на втором этаже, недалеко от лестницы, вместе с гриффиндорцами, — ответила я, про себя недоумевая, почему отчитываться должна именно я. Кто сделал меня лидером курса, скажите на милость? Почему моё мнение никто не спросил?       Оглядеться прямо сейчас и задать сокурсникам этот животрепещущий вопрос возможности не было, поскольку декан ещё не закончил допрос опрос. — Он вас отпустил? — Мы сами ушли. Он перестал на что-либо реагировать, стоило ему увидеть надпись. Мы же решили, что в Большом зале будет безопаснее, чем в коридоре. Гриффиндорцы решили остаться с профессором Локонсом.       Декан смотрел на меня, пока я говорила, потом окинул взглядом остальных, и кивнул. — Я провожу вас до гостиной, а после отправлюсь дальше. Но прежде необходимо сделать объявление.       Профессор Снейп оповестил всю школу о необходимости сопроводить учеников в гостиную и сдать на попечение старостам. Преподаватели же должны собраться в учительской. Немедленно. Мы шагали за ним, а я размышляла, кто мог стать жертвой очередного нападения.       Что связывает пострадавших? Кроме статуса крови, пожалуй, ничего. Среди них не было чистокровных. По крайней мере мне так кажется. Возраст? Принадлежность к факультету? Но, опять же, с нашего факультета никого нет, а ведь у нас тоже учатся полукровки. Не так много, как на других факультетах, но всё же имеются. Неужели преступник действительно кто-то из студентов змеиного Дома? — Не понимаю, — вздохнув, потираю переносицу. Пусть мы больше не носим очки, привычка осталась.       Гарри услышал меня и сжал пальцы, заставляя посмотреть на него. И в его глазах я видела понимание; наверняка уловил мои замешательство и нервозность. Мы сидели в гостиной, ожидая, пока старосты закончат проверку присутствия студентов. На два раза проверяли присутствие девочек, поскольку слова на стене ясно давали понять, что пострадала представительница слабого пола. По итогам выяснилось, что все «змейки» на месте, а значит как минимум с нашего факультета жертв нет.       Тем же вечером мы узнали о том, что Локонс сбежал из замка. Воспользовался моментом, когда все преподаватели были заняты, собрал вещички и покинул школу! От него в общем-то никто хорошего и не ждал, однако подобный поступок вызвал волну негодования и просто град писем домой от чистокровных студентов. Пусть ничего стоящего мы от него не узнали, он всё же был преподавателем. Даже если Локонс сбежал из школы, убежать от праведного гнева чистокровных магов — в особенности Попечительского совета — ему вряд ли удастся. Просто потому, что его везде найдут. Фигура-то приметная.       Как мы услышали от старост, кто-то высказал предположение о причастности Локонса к нападениям. Каждый раз, когда обнаруживались жертвы, профессора ЗоТИ никто не видел. Мы бы предположили, что он был занят самолюбованием, но всё же промолчали. Просто потому, что нас не спрашивали. Но зато выяснилось, что Хагрид всегда был на виду, так что обвинения с него должны были снять. По крайней мере, хотелось бы на это надеяться. Всё же лесничий не так уж плох.       Тогда же узнали, что никакой жертвы нет. Все студенты были на местах, а значит школу всё же не закроют. Хотя со сдачей экзаменов будет непросто хотя бы потому, что эта пора начнётся уже через два дня. Сегодня все те, кто пострадает, вернутся к жизни, и узнают о том, сколько времени провели в Больничном крыле. Больше всех неприятностей отхватят те, кто пострадал первыми. Хотя это и не значит, что тем, кого прокляли последними, будет легче. — Немыслимая глупость. Предложить отменить экзамены! Учитывая, что для пятого курса этот год важен, а для седьмого и вовсе решающий. — Повезло, что Попечительский совет всё же забраковал эту идею директора, — шумела наша гостиная после ужина, на котором присутствовал вернувшийся Дамблдор.       Мы усиленно готовились к экзаменам. Исключением стал ЗоТИ, потому как проводить аттестацию было попросту некому. Да и не изучили мы за этот год ничего толком. Хотя благодаря совету декана нами был изучен курс Защиты, преподаваемый в прошлом году для нынешних третьекурсников. Неофициальные экзамены для нашего факультета провёл профессор Снейп, незадолго до банкета в честь закрытия учебного года. — Пусть эти оценки не пойдут в табель, нам это всё равно важно, — рассматривая свою работу с парой заметок и буквой «О» в правом верхнем углу, улыбалась я.       Пусть этот год был отнюдь не спокойным, нельзя не признать, что он принёс нам так же много нового. Мы изучили новые заклинания, получили важный урок — не выпускать корнуэльских пикси в классе — а мы с братом ещё вылечили свои глаза и узнали о судьбе своих родственников со стороны отца. Хотя на каникулах нам предстоит посетить банк Гринготтс и узнать подробности. Потому как будучи выходцами из Рода Поттер, мы ничего о нём не знали.       Вообще Драко сказал, что нас ещё в детстве должны были представить Роду, но не уточнил, в каком именно возрасте. Если после года, тогда всё не очень хорошо, поскольку в год и три месяца мы осиротели, следовательно, представлять предкам нас было попросту некому. — Какие планы на каникулы? — спросил Драко, пока Хогвартс-экспресс вёз нас в Лондон. — Пока не знаем. Но... —... то, что они будут не такими, как в прошлом году... — дополнил Гарри, улыбаясь тому, как Драко закатил глаза на такое ребячество с нашей стороны. —... совершенно точно, — с улыбкой закончила я, засмеявшись вслед за братом.       И это была чистая правда. Всё же мы планируем посетить Гринготтс и прояснить несколько моментов у гоблинов. Однако сразу же идти в банк всё же не следует. Для начала не помешает узнать немного больше о расе, которая заведует финансами волшебников. На «Истории Магии» мы наслушались о восстаниях, однако была ведь причина, по которой у тех возникали недовольства. В учебнике, например, нет информации о том, как происходит обучение молодых гоблинов, прежде чем им поручат работу с финансами. Не могут же они с пелёнок ориентироваться во всём, что касается функционирования банка.       На самом деле, в учебнике вообще мало что говорилось о гоблинах. Восстания? Было. Воинственность этой расы? Несомненно. Однако не более того. Общие сведения, всяческое притеснение гоблинов, нелестные высказывания о внешности и интеллекте, однако эти "полуразумные твари" заведуют единственным банком в волшебном мире! Как минимум это нужно учитывать, говоря что-то в адрес умственных способностей зеленошкурых хранителей золота.       Именно поэтому мы, попрощавшись с друзьями и пройдя через барьер в маггловский мир, подошли к ожидающему нас дяде. — Садитесь быстрее, — отрезал Вернон, но у нас были свои планы. — Здравствуйте, дядя Вернон. Если вы не возражаете, мы сами доберёмся до Литтл Уингинга. Только попросим вас отвезти домой наш багаж. — В честь чего? — Для выполнения домашнего задания нам нужна дополнительная литература. Поскольку практиковаться мы не имеем права, нам нужно больше книг, чтобы всё сделать, — бесстыдно врала я, а заметив, как он возмущённо раздулся, явно собираясь сказать что-то насчёт денег, добавила: — В этом году у нас была бесплатная олимпиада и мы заняли первое место, за что получили стипендию. — Хм.       Мистер Дурсль смотрел на меня, подкручивая ус, в то время как я надеялась, что была достаточно убедительна. Гарри молча стоял рядом, ожидая ответа дяди, и даже не пытаясь вставить слово. — Ну хорошо. Если сами сможете добраться... — Безусловно. Благодарю вас, дядя Вернон.       Кивнув, Дурсль подождал, пока мы погрузим чемоданы в багажник, поставим пустые клетки на заднее сидение — Хедвиг и Гера были выпущены нами ещё на платформе, чтобы не нервировать опекуна — а после выехал с парковки. Мы же, сориентировавшись, решили пройтись пешком. От вокзала до «Дырявого котла» идти было примерно полтора часа, но мы не стали брать такси. Двое подростков без сопровождающих привлекут слишком много внимания. Если нас спросят, когда мы идём по улице, всегда можно сказать, что наши родные отправили нас в магазин или в киоск с мороженным.       В «Дырявом котле» было многолюдно, так что мы смогли пройти незамеченными. Бармен Том был занят выслушиванием сплетен у завсегдатаев, и даже не повернулся, когда мы прошли к двери, ведущей на задний двор.       Простучав по нужным кирпичикам палочкой, мы оказались на волшебной улице. Здесь уже сновали волшебницы и волшебники, в том числе и нашего возраста — я узнала парочку когтевранцев и пуффендуйцев — так что мы не слишком-то выбивались из общей массы. Тем более лоб Гарри был скрыт чёлкой, а очки-велосипеды, благодаря которым нас ещё можно было узнать, давно покоились на дне чемодана. Совсем избавляться мы от них не стали, хотя необходимости в них уже не было.       Книжная лавка «Флориш и Блоттс» была богата в плане книжного ассортимента, но сейчас нам нужно было кое-что другое. Тем более помимо этой лавки были ещё другие торговые точки, где можно найти учебники и книги, к тому же значительно дешевле. Они были не новы, это верно, однако в хорошем состоянии.       Приобретя несколько книг по нужной теме, а также прикупив несколько дополнительных справочников волшебного мира — по традициям, происхождению, предприятиям и профессиям, доступным полукровкам — мы нашли автобусную станцию и поехали в Литтл Уингинг. Честно говоря, мы ожидали, что чемоданы и клетки окажутся запертыми, но нет. Всё стояло в нашей комнате, занимая довольно много места. А ведь комнатка и правда тесновата для нас двоих. В Хогвартсе наше места жительства значительно больше. Хотя сравнивать комнату в древнем волшебном замке и помещение в типичном коттедже пригорода... — Тётушка, вам нужна с чем-нибудь помощь? — переодевшись в повседневную одежду, я спустилась на кухню. Спрашивала больше из вежливости, чем действительно желая помочь. Всё же когда в комнате ждут книги по интересующей нас теме, последнее, чего хочешь, торчать внизу с родственниками, которые нас не переваривают. Хотя отношения немного улучшились, нас всё ещё нельзя было назвать семьёй. — Сегодня нет. Завтра нужно будет провести уборку и прополоть клумбы. Ужин будет через полтора часа. — Поняла. Тогда я пойду.       Поднявшись по лестнице, я скрылась за дверью в нашу с Гарри комнату и облегчённо выдохнула. — Ну что? — брат сидел на кровати, подогнув под себя одну ногу и ожидая моего возвращения. — На сегодня мы свободны. Ужин через полтора часа. — Отлично. Начнём изучать? — Мгм.       Нам обоим не терпелось приступить к изучению приобретённой литературы, так что когда дверь открылась, мы просто не обратили на это внимания. — Нет, ну я не понимаю, почему этот опекун так и не представился нам, — сжимая пальцами края книги, Гарри негодовал. Он изучал определение «магический опекун», и я вполне понимала, что именно так его возмутило. — Здесь написано, что он назначается маленьким волшебникам, не достигшим совершеннолетия, в случае, если родители или опекуны отсутствуют. Вот определение. Магический опекун — это человек, который в случае смерти обоих видов родителей берёт ребёнка под опеку без надзора посторонних организаций. Другими словами, он участвует в жизни подопечного, знакомит с магическим миром, сопровождает за покупками, и так далее. Если всё так, то где он? Мы остались без родителей, значит попали под опеку какого-то мага. — С наибольшей долей вероятности это директор, — поразмыслив, я оторвалась от изучения расы гоблинов и поддержала тему. — Вспомни, что говорили о нём. Он является опекуном всех несовершеннолетних волшебников. К тому же, ключ от хранилища Хагриду передал именно он. Значит что? До того, как нам исполнилось одиннадцать лет, в его руках было право распоряжаться финансами. Вроде бы говорилось, что тот сейф ученический. Постой-ка. Что значит «обоих видов родителей»? Там нет пояснения? — Нет, — моргнув от того, как я перепрыгнула с одной темы на другую, Гарри опустил взгляд на текст. Проверив всё ещё раз, он ворчливо протянул: — Почему нет сносок с пояснениями, а? — Вообще можно предположить, что речь идёт о биологических родителях и магических крёстных. Я имею в виду, это как у Драко с деканом. Драко сказал, профессор Снейп стал его крёстным после обряда, проведённого в мэноре. Вроде бы говорилось, что пусть он и полукровка, но силён магически, к тому же уже Мастер Зелий, что в его возрасте является огромным достижением. — Вот и ещё один вопрос. Где наши магические крёстные? — ворчливо процедил Гарри, хмурясь. — Если они у нас есть, то где их носит? А если их уже нет в живых, то что с ними случилось? Как я понял из объяснений Драко, узы крёстный-крестник у чистокровных Родов в почёте. Это ещё один способ закрепить связи с тем или иным Родом. Часто это использовали в политике, чтобы укрепить позиции. Хотя давить на слабости, использовать детей... отвратительно. — Ты ведь сам сказал, это использовалось в политике. А в этом деле порой даже кровное родство теряет всякую ценность. Грызня идёт та ещё, и неважно, брат ты, друг, или сын. — Мда-а. В кого ты такая умная, а? Тебе точно надо было на Когтевран идти.       Фыркнув в ответ на подначку, я хотела вернуться к изучению давней традиции приветствия гоблинов и магов, когда краем глаза уловила движение. — Тётя Петуния? Ой, мы пропустили время ужина? — метнув взгляд в сторону будильника, я поняла, что отведённые полтора часа практически на исходе. — Нет. Идём со мной, поможешь накрыть на стол. — Уже иду, — вложив закладку и аккуратно закрыв книгу, отложила её и поднялась на ноги.       Мы спустились вниз и взялись сервировать стол, так и не сказав друг другу ни слова. Я делала всё, что мне было поручено, пребывая при этом в собственных мыслях, а вот тётя время от времени поглядывала на меня, словно хотела что-то сказать или спросить, но отчего-то медлила. Можно было подумать, что она просто следит, чтобы я ничего не уронила и не испортила, но тогда как объяснить то, как она поджимает губы и словно одёргивает себя? — Ваш опекун... — Да? — Ты сказала, ваш опекун директор этого вашего... этой вашей... школы? — Это лишь предположение, — осторожно заметила я, не совсем уверенная, к чему этот разговор. Тётя ведь ненавидит любое упоминание о волшебстве. Это мы уяснили ещё в прошлом году, так что старались лишний раз не упоминать Хогвартс и всё остальное... волшебное. — Ладно, — Петуния вдруг отвернулась и велела: — Иди, позови брата и Дадли. — Хорошо.       Меня удивило её поведение, но сомневаюсь, что стоит задавать вопросы, или задерживаться. Хотя так себя вести... это нетипично для тёти Петунии. Кроме того, она определённо что-то знает. Быть может о том, кто мог стать нашими крёстными родителями? Ведь она говорила, что родители с кем-то дружили. С кем-то, кто ей не нравился. Это признание вырвалось из неё случайно, когда она услышала, как мы с Гарри обсуждаем Уизли, ведущего себя излишне навязчиво и глупо.       Первым делом я постучалась в комнату Дадли и сообщила о том, что ужин готов. Кузен поспешил на первый этаж, а я пошла за Гарри. Не стала сразу рассказывать о том, что тётя спрашивала, решив обсудить это позднее.

***

      Планам посетить Гринготтс было не суждено сбыться. Каждый божий день находилось дело, которое требовало нашего непосредственного участия, так что о том, чтобы отлучиться на добрую половину дня — а то и на весь день; дорога до Лондона и обратно отнимет большую часть времени — не могло быть и речи.       В дни, когда было свободное время, мы делали летнее домашнее задание. Вот уж в чём недостатка не было. По «Истории Магии» нужно было написать эссе «Был ли смысл в XIV веке сжигать ведьм?», по Зельеварению задали описать Уменьшающее зелье, вместе с его свойствами и ингредиентами. А это сама по себе огромная работа! Что хуже всего, если мы этого не сделаем, декан не посмотрит на наш коэффициент полезности и заставит драить котлы после уроков первокурсников. Или отмывать классные комнаты вручную. Хотя нам не привыкать работать руками, всё же тратить на подобное занятие своё свободное время не очень-то хотелось.       Апогеем всего стало то, что в первые дни августа в гости приехала тётушка Мардж. Она нас терпеть не могла, и это было взаимно. Мисс Марджори Дурсль, незамужняя женщина, напрочь лишённая манер и чувства такта, с детства являлась нашим персональным Гитлером. Только если того убили, от этой мадемуазель избавиться будет не так просто.       В ночь перед её приездом нам пришли письма из школы с перечнем необходимых учебников, к которому прилагалось разрешение для похода в Хогсмид. Нам надлежало получить подпись дяди Вернона на разрешении, чтобы иметь возможность вместе с друзьями покидать школу на выходных и гулять по магической деревне.       Ночью мы также получили подарки от друзей, которых заранее уведомили о том, что посылки лучше присылать ночью, или передать их в школе, если есть возможность. Драко недовольно ворчал, поминая магглов и их глупость, но всё же согласился. Хотя всё испортил Блейз, который заметил, что Малфой в случае чего просто велит домовику отправить подарок, а сам завалится спать. Мы смеялись, наблюдая за тем, как Драко гонялся за Забини, который в этом году планировал участвовать в отборе в команду по квиддичу. Нужно отдать ему должное — из него выйдет отличный охотник.       Помимо подарков от друзей с факультета, мы получили посылку от Хагрида — школьного лесничего. Хотя когда мы её открыли, едва не закричали на весь дом. А всё из-за содержимого посылки. — «ЧУДОВИЩНАЯ КНИГА О ЧУДИЩАХ»? — вскинув брови, прочитала я название. И отшатнулась, разглядев четыре пары глаз.       Книга перевернулась и как-то боком, словно краб, двинулась по кровати. Я опомнилась и прижала её коленом к кровати, бросив взгляд на брата, который поспешил последовать моему примеру. Потом мы переместились так, чтобы я прижимала обе книги, пока Гарри достанет из шкафа ремни. Зафиксировав учебные пособия, мы прислушались к сонной тишине дома, и тихонько выдохнули, поняв, что устроенный нами шум никого из обитателей дома не разбудил.       В открытке же, приложенной к посылке, было сказано следующее:             Дорогие Гарри и Дана!       С днем рождения! Эта книга вам очень пригодится в следующем году. Больше ничего писать не буду. Вот свидимся и расскажу. Надеюсь, магглы вас не обижают. Всего хорошего.                   Хагрид — Подобный монстр пригодится во время учёбы? Как-то мне уже не по себе, — хихикнула я, поглядывая на ворочающуюся книгу, которая была не в силах совладать с ремнём. — Возможно это для Ухода за Магическими Существами? Погляди перечень учебников. — О. Похоже на то. Только вот как это читать? Меня что-то не прельщает на первом же занятии лишиться пальцев за одну лишь попытку открыть учебник. — Время до учёбы ещё есть, не переживай об этом. Узнаем. Как-нибудь. — Очень обнадёживающе, — хмыкнула я, а после вытащила из-под кровати небольшой чемоданчик. — Держи. С днём рождения.       Реакция Гарри была странной. Он засмеялся. А когда я хотела спросить, что он нашёл смешного в наборе по уходу за метлой, брат нырнул под свою кровать и... вытащил точно такой же чемоданчик. Пару секунд мы переводили взгляд с чемоданчиков друг на друга, а после засмеялись, изо всех сил стараясь делать это как можно тише. Вот правда, у дураков мысли сходятся. Ну и у близнецов, играющих в квиддич, тоже.       Если ночь была хорошим временем, то утро принесло неприятности. Во-первых, зарядил дождь, из-за чего нам придётся торчать в доме, а не возиться в саду. Во-вторых, в конце завтрака дядя Вернон сообщил пренеприятное известие: — Поезд Мардж прибывает в десять часов. Так что поеду прямо сейчас.       Будь у меня в этот момент в руках что-то бьющееся, оно полетело бы на пол. Хорошо, конечно, что он "обрадовал" этой новостью уже в конце завтрака, а не в начале трапезы. Сделай он так, мы точно ничего проглотить были бы не в силах. И всё же известия выбили ненадолго из колеи, ведь я пропустила мимо ушей разговор Гарри с дядей.       В голове внезапно что-то зазвенело, но стоило моргнуть, как всё стало как прежде. Засосало под ложечкой, а в горле пересохло, словно я очень долго бежала и только сейчас остановилась. У меня нехорошее предчувствие. Очень-очень нехорошее. — Т-тётушка Мардж приедет, тётя? — уже после того, как дядя вышел из дома, решилась я на вопрос. — Да. Она пробудет у нас неделю. Ты же помогала мне наводить порядок в гостевой спальне, неужели не поняла, для чего?       Я была готова хлопнуть себя по лбу и побиться головой о стол, чтобы встряхнуть мозги. Это ж надо было так сильно сосредоточиться над мысленным решением задач по Чарам и Трансфигурации, и не обратить внимания, где проводишь уборку!       Гарри оттащил меня в сторонку и шёпотом рассказал про договор с дядей. В общем-то условия были приемлемые — мы ведём себя, как паиньки, а дядя Вернон подписывает нам разрешения на посещение Хогсмида. Оставалось только выполнить свою часть сделки.       Началось всё вполне обыденно. Мардж не обратила на нас внимания, начав тискать Дадли. Гарри отнёс её багаж наверх, а после мы вместе направились на помощь к тёте Петунии, которая в одиночку накрывала на стол. И пока семейство сидело за столом, принесённом из кухни, мы с Гарри перемывали посуду. На все уколы и издевки мисс Дурсль мы отмалчивались, или же отвечали так, как договорились с дядей. Вскоре заядлой собачнице это надоело, и она переключилась на обсуждение новостей. В частности, побег психа-убийцы, Сириуса Блэка.       На третий день присутствия в доме Марджори смогла найти слабое место Гарри. Его реакция удивила и меня, так что я никак не могла успеть успокоить его.       Замечание в адрес наших родителей, а в частности, слова о нашей матери — сравнение с собакой, согласно которому, если у суки дурная кровь, щенки тоже будут дурными — подействовали на Гарри так, что он уставился немигающим взглядом на бокал в руке мисс Дурсль. Стоило брату прищуриться, как бокал буквально взорвался, обдав женщину остатками алкоголя и осколками. — Мардж! «Гарри, успокойся», — повернув его за плечи к себе и вглядевшись в глаза, начала увещевать его я. Взяв за отчего-то холодные руки, сжала, вынуждая смотреть на меня. — «Тише. Дыши спокойнее. Подумай о полёте. Думай о бьющем в лицо ветре. О метле под тобой. Представь, как высматриваешь снич. Вот так.» — Дана, салфетки! Мардж, ты цела?! — Не волнуйся, Петуния. Я просто слишком сильно сжала бокал.       Только её заверение не подействовало на дядю с тётей. Они точно знали, что это не случайность. Я встретила взгляд Петунии, отчего та дрогнула и отвернулась, сжав руками лежащую на её коленях салфетку. Гарри поспешил удалиться, чтобы не разозлиться вновь. Его эмоции всё ещё отдавали горечью злобы, но уже слабее.       После этого я старалась прислушиваться к тому, что гостья говорит и как на это реагирует Гарри, чтобы успеть или вмешаться, или успокоить разозлившегося близнеца. К счастью больше высказываний о матери не было, что позволило перевести дух.       Всё развалилось в последний день пребывания мисс Дурсль в доме №4 на Тисовой улице. Пока семья ужинала, мы с Гарри наводили порядок на кухне, а после спускали со второго этажа тяжеленный чемодан гостьи. Она поедет ночным поездом, так что дядя Вернон повезёт её на вокзал где-то через два часа. Вот на кой чёрт ехать с такой громадиной всего на семь дней? И это не говоря о старой псине, которая ссытся везде и всюду, да ещё и вцепиться в ногу норовит. Или в руку, когда вытираешь очередную лужу.       И всё бы ничего, не сопри эта тварь из нашей комнаты мою домашнюю работу по «Истории Магии». Мы, конечно, сами виноваты, что не закрыли дверь плотнее, однако думать об этом было уже поздно. Удалось отобрать пергамент и спрятать под одеждой, но Марджори не вовремя выглянула в коридор и подумала, что я мучаю её любимца. — Ах ты дрянь! Не тронь моего малыша!       От оплеухи в ушах зазвенело, а после перед глазами вспыхнули огни, стоило моей голове встретиться со стеной. Я вскрикнула и сползла по стене на пол. Звон никуда не делся, но после стал слабее. Зато возникло ощущение, что я погрузилась в воду с головой. Половина лица, которая поначалу горела, начала неметь. По губам и подбородку что-то потекло, по обонянию ударил запах крови. — Что здесь- Дана!       Ко мне подбежала тётя Петуния и ахнула, увидев кровь и след на щеке. — Можешь встать? Давай, медленно. — Ма? — из кухни выглянул Дадли и икнул, увидев, как я поднимаюсь на ноги, слабо качаясь. В ответ на его слова и поступок, которые поразили не только тётку Мардж, но и меня, его родственница только слабо всхрапнула: — Мама, я её отведу. Нужно мокрое полотенце и что-нибудь, чтобы остановить кровь. — Ты прав. Идите аккуратно, тихо.       На кухне хлопнула дверь, послышался голос вернувшегося Гарри, который выносил мусор. Тётя Петуния что-то ему сказала, но что именно, мне неизвестно. Да это стало неважно, когда он увидел, как Дадли помогает мне дойти до стола и опуститься на стул. — Дана! — подлетев, он коснулся моей руки. Вглядываясь в моё лицо, он начинал злиться. Что понятно по его шипению: — Что здесь... — Тише. Голова гудит. — Возьми. Приложи к лицу. А вот этим останови кровь.       Гарри сцепил зубы, наблюдая за тем, что делает тётя Петуния, а после обратился ко мне: «Ты сможешь идти?» — и не дожидаясь моего ответа, добавляет: — «Мы уходим отсюда. Прямо сейчас.» «Гарри, это не... всё не так плохо, как выглядит» «Она ударила тебя! Она. Тебя. Ударила» — разделяя слова и чудом не переходя на шипение, отчеканил брат. Сжал кулаки, пытаясь совладать с эмоциями. Это ему не слишком-то удавалось, поскольку в помещении поднялся ветер. — «Мы не задержимся здесь ни на минуту. Мы соблюли условия соглашения, так что дядя подпишет разрешения. Сундуки собраны, Хедвиг и Гера найдут нас где угодно» «Хорошо» — сдалась я в конце концов, признавая справедливость слов брата.       Отрывисто кивнув, Гарри покинул кухню, буквально вылетая в коридор. Судя по шагам, он пронёсся по лестнице, едва ли касаясь ступеней, потом на пару минут задержался в комнате — вероятно, проверяя, не забыли ли чего — а после спустился. Его шаги были громкими и тяжёлыми, что неудивительно, с учётом веса груза. Лишь приливом эмоций я могу объяснить то, как он за один заход спустил наши чемоданы. Вторым заходом он забрал клетки, а после вернулся на кухню. В руках у него были разрешения и ручка. — Дядя Вернон. Договор, — положив разрешения перед Верноном, Гарри протянул ему ручку, предлагая оставить подписи. — Ты, мальчишка... — попыталась было вякнуть мисс Дурсль. И это была её ошибка. — Заткнись! Закрой рот! — рявкнул брат, доведённый до точки кипения. При звуке его голоса вздрогнули все присутствующие.       Марджори открывала рот, но из него не доносилось ни звука. — Подписывайте.       Дядя Вернон, явно выбитый из колеи приказным тоном Гарри, без лишних слов подписал разрешения, позволяя нам посещать магическую деревню. Брат забрал бумаги, бережно сложил, убирая в задний карман джинсов, а затем подошёл ко мне. Взяв за руку, потянул за собой. Я отложила мокрое полотенце, которое прикладывала к лицу, едва слышно пробормотав слова благодарности тёте и кузену, и последовала за братом к выходу. — Мы уезжаем. Всего доброго.       В полнейшей тишине мы вышли в коридор, обулись, забрали чемоданы с совиными клетками, а после вышли в ночь. Свет уличных фонарей разгонял темноту, чемоданы, которые мы волокли, дрожали от рывков, подпрыгивая на бугорках. Я молчала, ощущая исходящую от Гарри ярость. Это был первый раз, когда он повысил голос на кого бы то ни было. Это и неудивительно, учитывая, что до сих пор никому не удавалось разозлить брата до такой степени. А ведь если задуматься, он в принципе редко злился. Не было поводов. А когда были, удавалось перевести всё в шутку до того, как у Гарри лопнет терпение.       Мы миновали несколько улиц, пока не вышли на улицу Магнолий. Добрели до каменной изгороди, которая высотой была чуть меньше метра, и остановились. Гарри утомлённо опустился на неё, тяжело вздыхая. Он всё ещё не до конца успокоился, но по крайней мере с ним можно было поговорить. — Мы так и так планировали уйти, но сделать это днём. Когда ходят автобусы. И такси. — Знаю, — отрезал Гарри, а после снова вздохнул, ероша волосы на затылке.       Пучок, в который он убрал волосы, ослаб, из-за чего пряди рассыпались по плечам, а резинка улетела куда-то в темноту. Брат чертыхнулся, а я цокнула языком и вытащила из кармана джинсов запасную резинку, которую всегда носила на всякий случай. Приняв от меня резинку и прибрав волосы, он произнёс уже мягче: — Я знаю. Но просто не мог больше там оставаться. Не мог позволить ей... им... — снова начиная злиться, Гарри замолчал. — Тётка действительно перегнула палку в этот раз. Надо было напоследок пнуть её кобеля. А то получила по лицу просто так. Так это было бы хоть заслуженно, — хмыкнув, я прислонилась к изгороди и вздохнула, запрокинув голову. Помолчав немного, спросила: — И что делать будем? — Да если бы я знал, — фыркнул брат, немного расслабившись. — Как обычно, сначала делаем, а потом думаем, мистер Поттер? — с интонациями декана, поинтересовалась я. И хихикнула, увидев, как дёрнулся близнец. — Расслабься. Его здесь быть не может.       Гарри пихнул меня в плечо, но улыбнулся на мои кривлянья. — В принципе можно полететь на метле, накинув сверху мантию отца. Мне Маркус показал, как увеличить предмет, не используя заклинаний. Просто постучав по нему волшебной палочкой. — Тогда нужно достать мантию.       Мы открыли было чемоданы, когда со стороны кустов на соседнем участке вдруг послышался треск. Мы напряглись, обменялись взглядами, настороженно посмотрев в ту сторону, откуда слышался звук. Ничего не происходило, но расслабляться было рано. После тех новостей о сбежавшем преступнике, на улицах небезопасно в принципе, а уж по ночам, так тем более. Но что сделано, то сделано. Не можем же мы вернуться в дом на Тисовой, когда устроили тот бедлам и гордо удалились. — У нас в рюкзаке вроде был карманный фонарик. — Посмотри, — шепнул мне Гарри, с прищуром глядя на вновь затрещавшие заросли.       Развязав тесёмки, засунула руку и попыталась на ощупь найти необходимый сейчас предмет. Вскоре пальцы наткнулись на металлический корпус фонарика и я вытащила руку, нажимая на кнопку включения. Луч света разогнал темноту, позволив нам увидеть очертания чего-то громадного. Это что-то было живым и обладало парой блестящих глаз. — Слишком большой для кота. Пёс? — Вполне возможно, — сглотнув, прошептал Гарри. Он не сводил глаз с животного, которое, помедлив, высунулось наполовину. — Действительно пёс. Бродячий, похоже. Погляди, вся шерсть свалялась. И тощий.       Пёс был большим, но явно бездомным. Длинная шерсть сбилась в колтуны, свалялась и была покрыта комьями репейника. Где он нашёл этот сорняк, дело десятое. Голодные глаза, которые сверкали на узкой морде, напомнили мне, как мы с Гарри отбывали наказание за свои "странности", оставаясь без еды.       Пока я размышляла, пёс подошёл ближе, при этом время от времени замирая. Приблизившись, он остановился, глядя на нас. Я присела на корточки и протянула руку, предлагая подойти ближе. Бродяга сделал ещё несколько шагов и ткнулся мокрым носом мне в ладонь. Как странно. Бродячий пёс, но при этом так легко идущий на контакт с незнакомцами. — Как думаешь, у него есть хозяин? — К чему ты- Нет. Ты хочешь взять его с собой? — Я слышала, в этом районе кого-то собака погрызла, так что была вызвана служба по отлову. Если они наткнутся на этого красавца, сто процентов повяжут и усыпят.       Гарри тяжело вздохнул, помассировав переносицу, заставив меня хихикнуть. Сколько времени прошло с того момента, когда я делала так же? Временами это выглядит действительно забавно, и я не понимаю, почему наши друзья — в частности Драко — реагируют на эти перемены с раздражением. В конце концов, они ведь знаю о том, что мы магические близнецы и перенимаем друг у друга привычки. — Ладно. Только на метле мы улететь теперь не сможем. Ты его не оставишь, я правильно понял? — М-м. Тогда может вызовем «Ночного Рыцаря»? Я мельком прочитала в брошюре о видах транспорта в волшебном мире, и там был упомянут автобус. — Разве предметы магглов... — Я думаю, на это было получено разрешение. Он существует уже не один десяток лет. — Давай вызовем. Как это делается? — Вот так, — улыбнувшись, я вытащила палочку из рюкзака и взмахнула ей снизу-вверх.       Раздавшийся жуткий рев чуть не оглушил, но заставил вздрогнуть. Чересчур яркий свет спугнул пса и тот убежал, заставив меня вздохнуть. Что ж, надеюсь, он не попадётся живодёрам.       Трехэтажный ярко-фиолетовый автобус возник из ниоткуда, залив всё вокруг потоками света. По лобовому стеклу тянулась длинная золотая надпись: «Ночной Рыцарь».       Из автобуса выскочил кондуктор в красном и произнёс: — Добро пожаловать! Это автобус для ведьм и волшебников, попавших в трудное положение! Взмахните палочкой и входите в салон: мы домчим вас куда угодно! Я, Стэн Шанпайк, ваш кондуктор этим вечером.       Кондуктор был старше нас лет на пять-шесть максимум. Обычное лицо с россыпью прыщей, торчащие уши. — Как вас звать? — Я Элла Уайт. А это мой брат, Эрен. Нам бы до «Дырявого котла» добраться. Сколько это будет стоить? — Одиннадцать сиклей за одного человека. За четырнадцать можно получить кружку горячего какао, за пятнадцать — грелку и бонусом зубную щётку любого цвета.       Гарри достал из рюкзака мешочек, вытащил необходимое количество серебряных кругляшей, и занялся багажом. Я взяла на себя клетки, параллельно следя, чтобы лоб брата оставался скрыт чёлкой. Он, к счастью, правильно понял, почему я представилась чужими именами. Не хотелось бы, чтобы Стэн сообщил куда надо о том, что видел нас. Не было никаких сомнений, что «Ночной Рыцарь» может работать только благодаря разрешению Министерства. Едва ли Отдел по борьбе с незаконным использованием изобретений магглов позволил бы существовать изобретению магглов, адаптированному под нужды волшебников. О существовании этого Отдела нам рассказал Драко, когда речь зашла о мистере Уизли, возглавляющему этот самый Отдел.       Сидений в салоне не было. Вдоль занавешенных окон — кровати с бронзовыми спинками. Над каждой кроватью — подсвечник, освещавший обитые панелью стены. Спавший в конце автобуса крошечный волшебник в ночном колпаке проворчал во сне: — Благодарю, но я занят. Солю слизняков, — и повернулся на другой бок. — Вот ваша, — шепнул Стэн и запихнул чемоданы под кровать за водительским креслом. Уловив наши взгляды в сторону водителя, представил человека за рулём: — Это наш водитель, Эрни Прэнг. Эрн, это Элла и Эрен Уайт.       Эрни, пожилой волшебник в очках с толстыми стеклами, кивнул. Гарри дрожащей рукой пригладил челку и сел на постель. Я опустилась рядом с ним, вцепляясь в каркас койки. Брат решил не следовать моему примеру, о чём очень скоро пожалел. — Трогай, Эрни, — сказал Стэн, садясь рядом с водителем.       Автобус взревел и рванул с такой силой, что Гарри завалился на кровать. Потом поднялся и точно так же, как я, вцепился в каркас койки. Поездка предстояла та ещё.