Путь к себе. К тебе. К нам

Милан встретил теплым летним дождем, оросившим узкую мощеную улочку, по центру которой пролегала старая, но все еще функционирующая трамвайная колея. В свете ночных фонарей улица уютно подсвечивалась и поблескивала мокрым камнем. Выкрашенные в бежевую краску невысокие дома, окнами и ажурными балконами смотревшие на точно же такие напротив, местами были облуплены и потерты. Большинство окон были прикрыты зелёными, потускневшими от постоянного солнца ставнями, а с балконов свешивались яркие гроздья декоративных цветов. И, положа руку на сердце, Тэхён никогда прежде не видел потертость более романтичную, изысканную или уютную. Массивные двери, ведущие во внутренние дворики, тоже заслуживали внимания, особенно украшавшие их ручки и молотки — Тэхён сразу же сделал себе пометку пройтись как-нибудь по улице и хорошенько рассмотреть все из них, уж очень они были красивы и необычны своими формами и орнаментами. И именно на этой улице им с Ю-Ри предстояло прожить несколько последующих месяцев. — Нравится тебе здесь? — спросил Тэхён Ю-Ри, пока они поднимались на третий этаж. В доме сохранился аутентичный лифт с металлическими решетками и деревянными дверями, но его они уступили носильщикам — вещей брали немного, но все равно вышло несколько коробок и чемоданов. Временный дом встретил их красивым фойе с высокими сводами, внутренним ухоженным садиком, лестницей, вьющейся вокруг лифта, и тяжелой влажностью, висевшей в воздухе. Кто-нибудь помимо Тэхёна назвал бы ее смрадным запахом застарелой плесени, но ему сразу понравилась старина и аутентичность этого старого дома, как и его запах, чего нельзя было сказать про Ю-Ри. — Неть, — насупившись, отозвалась дочь. — Почему? — Здесь стлашно и плохо пахнет. А лифт узасно глемит. — Ничего, бусинка, нам недолго здесь жить. Воспитанием эстетического вкуса в своем ребенке Тэхён планировал заняться позже. Все, на что у него оставались силы сейчас: уложить дочь, устроить на отдых няню, согласившуюся первое время побыть с ними в Милане, и, прежде чем самому лечь, подготовить вещи для назначенной на утро встречи. Поручив Хильде уложить Ю-Ри, Тэхён прошёлся по их новой квартире. Интерьер отличался изысканной простотой и минимализмом. Оформленная в светлых тонах, с высокими потолками и большими окнами — полная пространства, воздуха, а днем, скорее всего, и света — квартира как-то сразу почувствовалась своей. Он быстро в ней сориентировался, споро разобрался с вещами и с облегчением направился в комнату. Однако, стоило лечь, сон как ветром сдуло. Рядом мирно сопела Ю-Ри, а он, так и не сомкнув глаз за весь перелет, измотанный до ужаса, снова лежал без сна. Накатили мысли о последнем расставании с Чонгуком, оставившем после себя чувство обиды и непонимания. «Ну, бывай, Тэ!» — беспечно махнул ручкой макнэ, растворяясь в темноте, в то время как Тэхён, стоя на пороге с Ю-Ри, испытал чувство дежавю — сколько еще раз он должен был смотреть, как Чонгук уходит из его жизни, и не иметь возможности ничего сделать. А был ли он у него вообще, думал потом Тэхён, не привиделся ли? Может, он как-то незаметно для самого себя начал съезжать с катушек? К счастью, периодически капризничавшая и спрашивавшая про Чонгука Ю-Ри подтверждала, что он все еще в своем уме. — А когда Чонгуки плиедет? — снова спросила Ю-Ри в их первое утро в Милане, сидя за столом в ожидании завтрака. Хильда колдовала у плиты, пока Тэхён, в спешке собиравшийся на встречу, улучил минутку выпить чашку кофе. Раньше он не испытывал и грамма любви к этому горькому напитку, но, живя в Штатах, приобщился к нему и теперь с трудом представлял, как по-другому встретить утро. Тем более, итальянцы считались большими ценителями кофе, поэтому не пить его здесь вовсе было грехом. — Не знаю, бусинка, наверное, нескоро. У него дела и работа. — Язык не поворачивался сказать, что так полюбившийся ей Чонгук (видимо, у них это семейное), вряд ли навестит ее в ближайшее время. Учитывая, каким тихим и замкнутым ребенком росла Ю-Ри, никого к себе не подпуская, не хотелось разочаровывать ее в и без того редких попытках завести друга. — Ну папотька... — законючила она, заблестев враз увлажнившимися глазами. — Я хотю видеть Чонгуки-и-и… — Я тоже, милая. — Тэхён отставил чашку на стол и поднял Ю-Ри на руки. Дочь доверчиво прильнула к его груди, смачивая прыснувшими слезами только что выглаженную рубашку и не подозревая, насколько его чувства были схожи с ее. — Не капризничай, пожалуйста. Давай выйдем на балкон. Смотри, трамвай. — Двухвагонный состав действительно прошелестел под ногами, в который раз заставив удивиться тому, насколько современные трамваи могли быть бесшумными и плавными. Ю-Ри сразу же отвлеклась, закрутившись по сторонам. Она же указала ему на подъехавшее за ним такси. Улица была настолько узка, что автомобили проезжали по трамвайной линии, поэтому Тэхён заторопился. Вернувшись в дом, он усадил Ю-Ри обратно и поцеловал в лоб. — Хильда, мне пора. Первые дни в Милане выдались исключительно тяжелыми. Если он и рассчитывал посвятить их обустройству и небольшому знакомству с городом, то он сильно пролетел в своих планах. Компания, с которой он заключил контракт, платила ему баснословные деньги, но и явно намеревалась выжать из него все соки. Он буквально уезжал засветло и приезжал затемно, без сил, давно отвыкший от подобного графика. Он был безмерно благодарен Хильде за то, что она согласилась побыть с ними, пока он не найдет местную няню. В принципе, эту задачу можно было поручить курировавшим его менеджерам или даже Джеку, однако такой щепетильный вопрос, как поиск няни для собственного ребенка, хотелось решить самому. В то же время он с трудом представлял, каким образом ему удастся урвать свободное время, и сильно рассчитывал хотя бы на выходные. В очередной раз вернувшись домой затемно, Тэхён был несказанно удивлен выбежавшей ему навстречу Ю-Ри. В последние дни она предсказуемо дулась, капризничая из-за его постоянного отсутствия, не хотела его встречать, зачастую отказывалась разговаривать, и увидеть ее с широкой улыбкой на лице было настоящим облегчением. Кроме того — сердце пропустило удар — на голове дочери забавно торчали заячьи уши. — Бусинка, — присев на корточки, он обнял ее и осмотрел довольное личико. — Ты сегодня такая красивая. А откуда у тебя этот ободок? — он пощупал мягкие розовые ушки. — Хильда купила? — Нет, папотька, — радостно провозгласила Ю-Ри. — Это Чонгуки! — Чонгуки? — обомлел Тэхён, не в силах поверить собственным ушам. Впрочем, если уши его и подводили, то глаза вряд ли: предмет разговора как раз появился в дверях, расслабленно оперся о косяк и улыбнулся так мягко и приветливо, будто они расстались лишь утром, пожелав друг другу доброго дня и непременно поцеловавшись. — Здравствуй, Тэ. Тэхён, проглотивший язык, только смущенно кивнул и, разувшись, прошел в гостиную, стараясь на него не смотреть. Он был настолько обескуражен, что даже не подумал спросить, как Чонгук умудрился найти их в Милане. Зато рассеянно отметил раскиданные по всей гостиной игрушки — няня обычно успевала убрать все к его приходу. — А где Хильда? — спросил он, бросая на кресло пиджак. — О, Хильда... — Тон Чонгука был чересчур беспечным, и Тэхён сразу насторожился, впервые посмотрев ему в глаза. — Я отпустил ее домой. — В смысле? — Она посетовала, что из-за поездки ей придется пропустить день рождения внука. Ее это огорчало — ему должен исполниться год. Вот я и решил: незачем ей здесь оставаться. — Ты решил?! — Голос Тэхёна никогда не давал такого петуха. Ю-Ри уставилась на него во все глаза, готовая в любую минуту сорваться в слезы. А Чонгук говорил настолько спокойно и размеренно, будто не он только что устроил ему самую большую из всех возможных подлянок. — Тэхён, ничего страшного не произошло. Давай поговорим потом. Ю-Ри уже пора спать. Она как раз ждала тебя. Дрожа от бессилия, Тэхён подхватил дочь на руки и отправился в спальню. За прошедшие дни Хильда разобралась с комнатами, выделив девочке отдельную, и, помимо обычных забот с ребенком, разобрала вещи и вела все дела по хозяйству. Тэхён с трудом представлял, каким образом он сможет справиться без нее, если, конечно, Чонгук не вздумал так глупо пошутить. Когда он вернулся в гостиную, Чонгук сидел в кресле. Все игрушки были убраны, будто и не было бедлама каких-нибудь полчаса назад. Тэхён молча сел напротив и тяжело уставился ему в глаза. — Тэ… Тэхён, несколько успокоившись, пока читал сказку Ю-Ри, предварил его слова усталым взмахом руки. — Что происходит, Чонгук? Ты правда позволил Хильде вернуться в Штаты? — Да, я… — Ты, — он все же не выдержал, сорвался в сердитый шепот. — Ты, Чонгук, не можешь просто так заявляться ко мне в дом и решать подобные вопросы. Ты хоть на миг подумал, каким образом я справлюсь без нее — у меня ни минуты свободной за все эти дни не было. — Да, Тэхён, я подумал, — Чонгук говорил спокойно и уверенно, вескостью слов, видимо, желая подавить усталое раздражение Тэхёна. Тот однако и не думал успокаиваться. — Ты подумал! — передразнил он его. — Раз уж ты подумал, может тогда останешься здесь и будешь сидеть с Ю-Ри вместо Хильды? — Да, Тэхён, именно так я и сделаю, — отозвался Чонгук, заставив челюсть Тэхёна упасть на стол. — По крайней мере, у меня есть несколько дней, чтобы подыскать ей детский сад, куда ей стоит начать ходить, раз уж ты собираешься быть здесь несколько месяцев, и няню, которая в любой момент сможет с ней посидеть. — Чонгук… — И да, Тэ, ты во всем прав, — Чонгук явно собирался добить его своей самоуверенностью и аргументацией, — у меня нет никакого права заявляться к тебе в дом и что-либо решать. Но раз уж так вышло, что есть Хильда, которая очень горюет, что не может посетить день рождения внука, и я, у которого как раз выпали свободные дни и который более чем рад посвятить их Ю-Ри, зачем отказываться? — Да зачем ты делаешь это?! — Я тебе уже объяснил. И я не худший из няней, Тэ, ты уже должен понять. — Не в этом дело. — А в чем? — Чонгук, — Тэхён глубоко вздохнул, подбирая слова. Раз уж он не мог объяснить Чонгуку, что творят с ним эти его периодические появления, то про Ю-Ри он молчать просто не имел права. — Если ты хоть немного успел понять, какой характер у моей дочери, ты должен был заметить, насколько она избирательна в выборе людей, с которыми общаться. Ты приехал и уехал, а она все эти дни не переставала о тебе спрашивать. Ты снова уедешь, и что делать мне? Да ладно, Тэ-Тэ, давай признаем: Ю-Ри, возможно, гораздо проще переживет очередную разлуку с Чонгуком, нежели ты сам. — Я уеду, Тэхён, — спокойно согласился Чонгук, одним словом “уеду” все переворачивая в его душе. — Но я снова вернусь. И собираюсь делать это постоянно. — Зачем?! — Тэхён больше не понимал, что происходит вокруг него. Мотивы поступков Чонгука казались ему абсолютно не понятными. Они сто лет как не были друзьями. Их даже приятелями можно было назвать с натяжкой, так как они давно утратили всякую связь и право быть хотя бы малой частью жизни друг друга. Что Чонгук добивался своими поступками? — Разве это так сложно понять, Тэхён? Ты был, есть и останешься для меня очень важным человеком. Пусть мы не общались много лет, но я не могу снова позволить тебе исчезнуть из моей жизни. Тэхён измученно выдохнул, почувствовав, как враз навалилась вся возможная усталость: не только от прошедших дней, но и от мыслей, чувств, ненужных желаний и надежд. Он не чувствовал в себе никаких сил продолжать спор с Чонгуком, выяснять истинные мотивы его поступков или объяснять, что иногда “исчезнуть” много лучше, чем быть друг другу не понять кем. Потерев лоб, он рассеянно сказал: — Завтра я буду занят весь день. Показалось или нет, но Чонгук вроде как выдохнул с облегчением. Ничего тебе не показалось! Он, небось, не рассчитывал, что ты сдашься так быстро. “Заткнись, — сказал себе Тэхён. — Будто у меня есть выбор”. — Тогда подбор нянь давай оставим на выходные, — осторожно предложил Чонгук. Тэхён недоверчиво потряс головой. В самых смелых фантазиях он в жизни не смог бы представить, что будет обсуждать с Чонгуком время, когда они смогут встретиться с нянями для его дочери. Это было чересчур хорошо и неправдоподобно. — Надеюсь, — задумчиво откликнулся он, сомневаясь, что у него будут выходные. Затем перевел спокойный и уставший взгляд на Чонгука и, понимая, что тому, скорее всего, некуда идти, а в квартире две свободные гостевые комнаты, но не в силах сдержать желание отомстить за то, как грубо Чонгук поставил его перед фактом, сказал: — Тебе пора, Чонгук. Уже поздно. — Да. — Тот моментально поднялся и направился к двери. Опять?! Тэхён навеки обречен смотреть ему вслед? — Проводишь меня? — Нет. Захлопни дверь, когда будешь выходить. — Тэхён встал и отошел к окну, отсутствующим взглядом уставившись на пустую улицу. В доме напротив все окна были плотно прикрыты ставнями — либо квартиры пустовали, либо люди уже спали. Но за несколько дней Тэхён ни разу не видел, чтобы открывались окна или кто-либо выходил на балкон. За этой мимолетной мыслью он не услышал тихого щелчка прикрытой двери, которого, наверное, и не было, раз на его плечи легли горячие ладони, сразу же принявшись разминать напряженные мышцы. — Чонгук… — Не нервничай, Тэ. Я просто помогу тебе расслабиться. Тэхён непроизвольно застонал, поведя плечами от болезненных ощущений. Знающие пальцы проминали мышцы именно в тех точках, где это было особенно больно и нужно. — Зачем ты делаешь это? — Ты слишком напряжен. И все было бы ничего, если бы действия Чонгука действительно расслабляли. Но от его жаркой близости, запаха, от того, как он через какое-то время ткнулся носом ему в затылок, сделав глубокий, дрожащий вдох, одновременно обвивая руками его талию и прижимая к своей груди, Тэхён почувствовал, как разгорается. С мимолетным удивлением он подумал о том, что Чонгук кажется больше его. Он всегда был крепче, хоть и не выше, но теперь ощущался теплым плащом, обернувшим его всего собой. Более того, в него хотелось завернуться, в нем хотелось остаться. Влажные губы скользнули по задней стороне шеи, к уху, горячо выдохнули в чувствительную выемку под ним — и Тэхён задрожал, чувствуя, как тело сдается, приходит в движение, наливается возбуждением. Горячие руки прижимали к себе крепче, заставляя чувствовать жар и готовность чужого тела. Одна скользнула вверх и, подхватив Тэхёна за подбородок, повернула, давая возможность чужим губам прильнуть к его щеке, к уголку губ. — Давай не будем… — взмолился он в чужие ищущие губы. В какой-то момент ему показалось, что он сейчас глупым образом расплачется — так сильно не верилось, что он мог быть настолько бессильным. Господи, да откуда ж в Чонгуке столько власти над его мыслями и чувствами, раз он ни в силах ему перечить или сопротивляться? — Давай будем, — ожидаемо не послушался его Чонгук, лаская губами щеку, скулу, прикусил за мочку, заставив Тэхёна крупно вздрогнуть и сильнее податься к нему в объятия. — Ты этого хочешь. Я хочу. — Руки неумолимо спустились вниз, накрывая его пах, чужие бедра толкнулись в него сзади. Тэхён застонал и подался бедрами вперед, прося о большем контакте. Однако Чонгук остановился, взял его за плечи и развернул к себе. — Давай будем, Тэхён, — повторил он и, подхватив в ладони его лицо, прильнул губами к губам. — Зачем себя останавливать? И, правда, зачем? Ты же мечтаешь о нем целыми ночами. Пусть забирает все. Ты и так ему принадлежишь. Окончательно сдаваясь, Тэхён подался к нему, обвивая руками талию, и несколько бесконечных минут они просто взахлеб друг друга целовали, пока Чонгук вновь не удивил, не отстранился и, смотря в растерянное лицо Тэхёна, скользнул перед ним на колени. — Что ты делаешь? — Ты слишком сексуален в деловом костюме, Тэ, — с горящим взором Чонгук принялся расстегивать ремень его брюк. — Я не могу себе сопротивляться. Все происходящее казалось нереальным сном. Вскинув голову к верху, Тэхён готов был отдать душу дьяволу. — Поверить не могу... — И я, малыш, — откликнулся Чонгук, принимаясь ласкать его там. Все, что он делал, казалось, имело одну цель — заставить Тэхёна сойти с ума: имя свое забыть, на ногах держаться только потому, что каменные ладони крепко вцепились в ягодицы, не давая сдвинуться или упасть. Приникая влажными губами к его плоти, проталкиваясь внутрь пальцем и смотря снизу прямо в глаза, Чонгук медленно, но верно приближал его к оргазму. Выплеск был настолько силен, что, не подхвати его Чонгук, не окутай сразу своими объятиями, Тэхён бы точно рухнул на пол. Сил не осталось совсем. Сон мягкой мглой затягивал его сознание. Сквозь дымку полусна Тэхён ощутил, как Чонгук аккуратно опустил его на кровать — и как донес? — бережно укрыл одеялом и зачем-то осторожно и тепло поцеловал в лоб. — Спи, Тэхёни. У нас еще будет время решить все наши проблемы.