Путь к себе. К тебе. К нам

Утром Тэхён проснулся от приглушенного пиликанья микроволновки и иных характерных для кухни звуков. Взглянув на экран телефона и поняв, что с минуты на минуту прозвенит будильник, он неохотно поднялся и почти в тот же момент понял: некому хозяйничать в его доме, кроме него самого. Неужели это Чонгук? Подозрения подтвердились, стоило Тэхёну дошлепать до кухни. — Надень тапочки, Тэ. — Чонгук бросил ему под ноги тапки — очень вовремя, кстати: пол, несмотря на лето, был довольно холодный. Но Тэхён, с трудом отходящий от увиденного, на какое-то время буквально завис. Расширенными от удивления глазами он следил за тем, как уверенно Чонгук хозяйничал на его кухне: варил кофе, одновременно делая бутерброды — и не понимал, какие именно чувства властвовали над ним в этот момент. — Как ты сюда попал, Чонгук? — наконец вышел он из своего ступора. Тот удивленно обернулся, улыбнулся и, приблизившись, мягко щелкнул его по носу, заставив Тэхёна в прямом смысле открыть рот. — Ты еще не проснулся, Тэхёни. Хильда отдала мне ключи. — А... — От такого очевидного ответа осталось только почесать лоб. Сразу же сложились и все остальные паззлы мозаики. — Значит, и где мы живем, сказала тебе тоже Хильда? — Естественно, — подмигнул Чонгук. Он вообще был в отличном настроении и, несмотря на раннее утро, полон энергии. Обтерев руки о смешной отороченный рюшами фартук, который он зачем-то надел, он осторожно выложил на тарелку исходящие паром бутерброды. Тэхён непроизвольно повел носом. — Зачем ты их сделал? Ю-Ри еще не проснулась. — Они не для Ю-Ри. — Чонгук поставил тарелку на стол и разлил по чашкам кофе. Затем, на мгновение забегав глазами по кухне, нашел конверт, который, видимо, принес с собой, и, подхватив, извлек оттуда румяные, явно свежие круассаны. — Садись, Тэ. Это для тебя. Хильда сказала, ты теперь уходишь рано и ничего перед выходом не ешь. — Спасибо, жёнушка! — усмехнулся Тэхён, опускаясь за стол. — Будешь каждое утро кормить меня завтраками? — Сказал, не надеясь на какой-то ответ. Но Чонгук заставил его смутиться и утопить взгляд в столешницу. — Если не буду в отъезде. Следующие дни Тэхён провел в непрекращающемся полусне-полуяви. Хоть он и ответил Чонгуку, что в завтраках нет ни малейшей необходимости, каждое утро тот встречал его на кухне с неизменными круассанами, которые покупал в булочной, и свежесваренным кофе. Иногда готовил и бутерброды, но, кажется, им обоим больше нравилось встречать утро чисто по-итальянски: с капучино и сладкой выпечкой. И как бы Тэхён не хотел это признавать, каждый новый день он ждал с замирающим сердцем — даже вставать в непривычную для него рань отныне стало приятно. И хотя между ним и Чонгуком по-прежнему висело облако недосказанности, ни один из них не желал его развеивать, и оба вели себя так, будто все происходящее само собой разумеется. Ю-Ри тоже была счастлива и, хотя периодически дулась на отца за постоянное отсутствие, зато ее любимый Чонгуки все время был с ней. Однажды, вернувшись домой раньше, Тэхён бесшумно открыл дверь и, пройдя в квартиру, осторожно заглянул в гостиную. Чонгук с Ю-Ри сидели напротив друг друга и тихо разговаривали, не замечая его появления. — Хотю видеть папотьку, — говорила Ю-Ри, дуя губы и забавно шепелявя. — Папочка работает. — Чонгук поднял руку и мягко погладил ее по пухлой щечке. — Но когда освободится, будет все время проводить с тобой. — Зачием он так много лаботает? — Просто он у нас самый красивый и необыкновенный человек в мире. Все хотят овладеть хотя бы чуточкой его внимания. А это занимает очень много времени. От услышанных слов сердце Тэхёна застучалось быстрее, щеки подернулись теплом. — Папотька класивый? — Самый красивый, — рассмеялся Чонгук, и на его щеках заиграли знакомые ямочки. Он подался вперед и мягко заключил Ю-Ри в объятия. — После тебя. О, а вот и он, смотри! — Ю-Ри обернулась и, увидев отца, с радостным визгом бросилась к нему. — Ты сегодня рано. — Пятница, — с улыбкой отозвался Тэхён, целуя дочь. Несмотря на усталость, атмосфера, царившая в доме, вдруг вселила в него новые силы. Захотелось куда-нибудь выйти, устроиться в уютном уличном кафе, на которые ему со времени приезда в Милан оставалось лишь тоскливо смотреть из окон такси, и наконец вместе поужинать. Предложение о совместной прогулке было встречено с восторгом — вышли почти сразу. Ю-Ри радостно скакала между ними, держась за них обеими ручками, пока Чонгук говорил: — Кварталом выше есть частный детский сад. По фото очень милый, детей там немного. Завтра до обеда он будет открыт — давай зайдем посмотрим. Тэхён согласно покачал головой и благодарно улыбнулся — он до сих пор не до конца верил, что Чонгук не только снова был рядом, но по какой-то невероятной, необъяснимой причине принимал самое непосредственное участие в его жизни. Садик и вправду оказался очень хорошим. Они быстро уладили все бумажные вопросы и направились в агентство, занимающееся подбором нянь. Тут-то и началась нелепица, заставившая Тэхёна всерьез усомниться, нормально ли у него с головой, а-то он странным образом умудрился забыть, когда именно связал свою жизнь с Чонгуком, передав ему половину прав на решение вопросов касаемо жизни и воспитания Ю-Ри. — Нет! — сказал Чонгук, когда первая из нянь покинула комнату. Они сидели в выделенной для собеседований светлой уютной комнате. Одна ее половина была занята разнообразным детским игровым оборудованием, на котором увлеченно ползала, прыгала или каталась Ю-Ри. — Почему нет? — спросил Тэхён, пока еще вполне добродушно. К этому времени они успели пообедать, и настроение как никогда было благодушным и позитивным. — Она слишком полная. Ты же не хочешь, чтобы Ю-Ри заимела кучу каких-нибудь болячек на фоне любви своей няни к выпечке и калорийным блюдам. Тэхён усмехнулся и посмотрел на дочь. Учитывая, с каким рвением и увлеченностью она носилась по игровой площадке, набрать вес ей пока не грозило. Впрочем, Тэхён решил не спорить с Чонгуком. Для него одним из важных критериев выбора было то, чтобы Ю-Ри сразу же нашла с няней общий язык. Она же не обратила на ту никакого внимания. — Не подходит, — во второй раз сказал Чонгук и на вопросительный взгляд Тэхёна пояснил: — Она шведка. Швеция — молочная страна, а значит, она непременно будет настаивать на том, что молоко необходимо для правильного развития ребенка и прочее. — Но..? — Но также это страна с одним из самых высоких уровней заболеваемости остеопорозом! — Когда ты успел стать экспертом в детском питании, Чонгук? — воскликнул Тэхён, не сумев скрыть иронии. — Вообще в питании, Тэ. Давай смотреть дальше. — И так смешно надул губы, навевая воспоминания столетней давности, когда все участники группы BTS знали: макнэ дует губы — не жди ничего хорошего, что по старой привычке Тэхён махнул рукой, спуская все на тормозах. В конце концов, у них было еще достаточное количество претенденток, ждущих своей очереди. Подобная ситуация повторилась еще несколько раз: то слишком худая — возможно анорексия или иные проблемы с ЖКТ, то плохо говорит по-английски, а это must be, то сомалийка — а значит, приехала в Европу от плохой жизни на родине, не имеет соответствующего образования и не будет достаточно ответственной. На пятое “нет”, Тэхён смотрел на Чонгука волком, проклиная чоновскую дотошность, о которой тот ему успешно напомнил. Следующая претендентка однако заставила приободриться: британка средних лет, стройная, со вкусом одетая, с милой шляпкой на голове и очень грациозно себя державшая. — Я окончила Норланд, — голос лился мягкой приятной песней. — Владею знаниями детской психологии, навыками педагогики и врачевания. Умею водить, владею Тхэквондо. — Оба: и Чонгук, и Тэхён — удивленно переглянулись. — Более пятнадцати лет работаю няней, и среди моих нанимателей несколько известных политиков. — У вас есть свои дети? — спросил Чонгук. — Конечно. Двое: мальчик и девочка — можете взглянуть на фотографию. Также тут все мои сертификаты и отзывы прежних нанимателей. — Она протянула им элегантно оформленную папку, в которой все документы были идеально аккуратно сложены. “Это должно впечатлить Чонгука, щепетильного к порядку”, — подумал Тэхён. Самого его поразила грация, с которой она все делала, как прямо сидела, насколько выверенной была ее жестикуляция и мягкой, округлой — речь. Он, знавший английский, вернее американский, в совершенстве, общаясь с ней, сразу понял, насколько его речь топорная в сравнении с ее. Выбор казался очевидным, однако впечатление подпортил обычный в общем-то вопрос. — А где ее мама? — спросила няня, ласково погладив подошедшую к ней Ю-Ри по голове. — У нас однополая семья. — Чонгу-у-ук! — Тэхён не мог поверить, что тот мог сказать это, да еще так запальчиво. Няня, увы, тоже не сразу сориентировалась, и сказанное ею дальше еще больше раздражило Чонгука: — Это плохо. У каждого ребенка должна быть мать. — У нее два отца! Остаток собеседования прошел скомкано. Няня определенно растерялась, и так как Чонгук продолжал выказывать необыкновенную враждебность, которую не смогли сгладить даже попытки Тэхёна разрядить обстановку, грустно улыбнулась и поспешила попрощаться. К этому времени прошло уже несколько часов, Ю-Ри устала и начинала капризничать. Тэхён был раздражен и не понимал выпад Чонгука. Сам он давно перестал реагировать на намеки, касаемые его ориентации. Может быть, несколько лет назад он отреагировал бы похожим образом, но сейчас поведение Чонгука его сильно взбесило, он не видел в вопросе няни ничего оскорбительного и не считал его причиной для подобного поведения. Последняя претендентка оказалась филиппинкой сорока пяти лет. Тихая, скромная, она показала корочки о прохождении курсов нянь и внушительную папку с отзывами. Ю-Ри, уставшая и притихшая, послушно отзывалась на ее попытки с ней заговорить и отвечала на все вопросы. И хотя они не дали ответ сразу, Тэхён сразу понял, что она наиболее всего приглянулась Чонгуку. — И чем же, интересно, филиппинка лучше той же сомалийки? — наконец выказал свое неудовольствие Тэхён, стоило им вернуться домой. — Также приехала на заработки. — Филиппинки имеют самые высокие рейтинги среди нянь. О них много хороших отзывов, — продолжал гнуть свою линию Чонгук, и хотя последняя претендентка действительно оставила приятное впечатление, все же Тэхён не мог простить Чонгуку того, что он обидел няню, которая ему самому пришлась по вкусу больше всего. — Тем более, она образованная, хорошо знает английский, и Ю-Ри она сразу понравилась. — Ю-Ри понравилась и британка, знаешь ли... — Тэхён... — начал было Чонгук, но, поняв, что Тэхён не в состоянии спокойно выслушивать его аргументы, взял Ю-Ри за руку и повел в комнату. Там он достал паззл и рассыпал его на столе. — Собери пока картинку, милая, мне надо поговорить с твоим папой. Он прикрыл за собой дверь и уверенно подошел к Тэхёну. Настроение последнего еще пуще ухудшилось: Чонгук держал себя с ним так, будто взрослый с неразумным ребенком. — Еще хочешь что-то добавить? — Британка была хороша всем, только вот гомофобка. — Да с чего ты взял?! — Ты сам ее не слышал? — Ты, Чонгук, просто выдумал себе что-то, тем самым обидев самую квалифицированную и приятную из претенденток! Такие, знаешь, тоже выбирают, на кого работать. И грубость не потерпят. — Тэ! — Хватит! Слышать больше ничего не желаю! Хочешь ты или нет, няней Ю-Ри будет британка. Бесишь! Слова, видимо, послужили спусковым крючком: Чонгук одним прыжком оказался рядом с ним и, сжав в железном кольце своих рук, заткнул рот своими губами. — Бешу, значит, — зашипел он рассерженным котом, на мгновение отрываясь от губ Тэхёна и фиксируя его лицо в своих ладонях. — А как ты меня бесишь, знаешь? — Он толкнул его к нише у окна и, прижав своим каменным телом к стене, подхватил упирающиеся в грудь ладони. — Твои руки, на которые кто-то другой посмел надеть обручальное кольцо! Губы, которые целовали чужие. Которые, черт тебя побери, Тэхён, клялись в верности другому человеку! Глаза, которые посмели смотреть не в мою сторону... Бешу, говоришь? Да это ничто по сравнению с тем, как меня бесишь ты. Потому что, несмотря на все произошедшее, все еще не могу смотреть на тебя спокойно. Весь твой вид меня до безумия возбуждает. А еще больше то, как быстро и сильно ты сам возбуждаешься в моих руках! Я тебя бешу?! Снимай сейчас же эти свои шаровары — буду бесить тебя сильнее! — Чонгук! — Тэхён был буквально сметен этой несдержанной, неприкрытой ничем злостью, страстью. Более того, он хотел быть ими сметенным и подавленным. Чонгук был, черт возьми, прав: весь он в его руках уже пылал и не сделал ни единого движения против, когда тот, отрывисто рванув его ширинку и сдернув штаны с нижним бельем с бедер, заставил перешагнуть через гачи. Лишь на мгновение чистый разум прорвался сквозь дымку поглотившей его страсти: — Чонгук, Гуки, не здесь... — Здесь! — Чонгук рывком задернул портьеру, отделявшую нишу от комнаты — ах, вот для чего эта ниша служит, то-то Тэхён все время размышлял над этим дизайнерским решением! На самом деле, ни о чем он больше не думал, кроме как оказаться как можно плотнее к телу Чонгука, а идеальнее — слиться. Чонгук думал точно также, так как, поторапливаемый нетерпеливыми руками Тэхёна, вовсю гуляющими по его телу и проникающими за кромку штанов, быстро расстегнул ширинку. Подхватив одну ногу Тэхёна, он закинул ее себе на бедро и, присев, аккуратно пристроился. — Малыш... Тэхён протяжно застонал. — Господи Боже, — Чонгук прижал ладонь к его губам. — Это еще одно, почему ты меня бесишь, Тэ. Ты ведь всю душу на изнанку выворачиваешь своими стонами. Их всегда должен был слышать только я! Но именно этот его стон услышал не только Чонгук. — Папотька? — послышался голос Ю-Ри, заставив их заледенеть. Однако, когда Тэхён в панике попытался отстраниться, Чонгук не дал: крепче сжал в своих руках, приказывая взглядом молчать и не шевелиться. Его решение оказалось верным: Ю-Ри, ничего не увидев, снова вернулась в комнату. Чонгук осторожно отодвинул портьеру и выглянул в гостиную. Было пусто. Дверь в комнату Ю-Ри снова была заперта. Возбуждение частично спало, однако стоило им снова посмотреть друг другу в глаза, вдохнуть терпкий запах возбуждения и пота, все вернулось на круги своя. Придерживая ногу Тэхёна, Чонгук плавно вжался в него всем собой. — Теперь тихонько, малыш, — зашептал он ему в губы, начиная неторопливые поступательные движения. — Обещаю, у нас еще будет возможность не сдерживаться. Было удивительно, насколько хорошо тело помнило этого человека или, наоборот, Чонгук слишком хорошо помнил его: как доставлять удовольствие, как минимизировать боль, под каким углом входить, чтобы весь он дрожал в его руках, излившись уже через несколько толчков. Сам Чонгук кончил внутрь, и Тэхён, судя по всему, был немного извращенцем, так как ему нравилось ощущение влаги, стекающей по его ногам — оно заставляло чувствовать свою принадлежность тому, кому всегда хотелось принадлежать. Он обессиленно прижался к стене, откинув голову, подставляя шею, которую Чонгук продолжал лениво-нежно целовать, хотя пыл страсти уже сошел на нет. Потом Чонгук помог ему одеться и, заключив лицо в ладони, убедительно прошептал: — Филиппинка, Тэхёни. Тэхён согласно прикрыл глаза. Филиппинка так филиппинка: она вроде и правда неплоха.