Разбитые зеркала

Вечером Крис уговорила его посмотреть с ней фотоальбом, и вот пара снова сидит на постели. Девушка забралась на неё с ногами, сев по-турецки, снова уловив на себе довольный взгляд Эрика, который сел рядом, а посередине разложен фотоальбом. Крис начала с начала фотоальбома. В прошлый раз она не решалась спросить, но сейчас она указала на самое первое фото. Так как на втором снимке был отец Кристины, то ответ об этой женщине напрашивался сам собой. — Это — ваша мама? — осторожно спросила она. Дело было не в том, что она опасалась реакции Эрика. Просто отчего-то ей хотелось дольше не знать. Но не теперь. Она готова, и собственная реакция пугает её. Эрик кивнул. Вспомнилось, что мама даже перед самой смертью просила, практически умоляла его взять хотя бы одно своё фото. Но он взял только её снимок, на котором она была счастливее всего, как ему показалось, фото до его рождения. Она сказала, что этот снимок сделал его отец. То был пикник на лесной поляне, и она стояла среди цветов, улыбаясь мужу. — Расскажите что-нибудь о ней. Я знала её? Мы были знакомы? — Нет. Вы не успели познакомиться. У неё был рак, её не стало, когда мне было восемнадцать, мы с тобой ещё не встречались. После того, как мать рассказала ему о своей болезни, он много раз ночевал с ней на одной кровати, желая восполнить всё то тепло, что она скрывала. И, чем ближе был срок, тем всё больше и больше чувствовалось увядание женщины. В одну из ночей, когда Эрик снова остался с ней, женщина повернулась к сыну и внезапно, заплакав, обняла его. — Я не хочу умирать! Это страшно, но я чувствую, что скоро меня не станет. Мне больно! Я хочу жить! Я хочу жить! Мамины слёзы пугали в разы сильнее, чем то фальшивое поведение мерзавки. Мама плакала, словно маленькая девочка, её тело сотрясалось в рыдании. Эрик вдруг подумал, а плакала ли мама раньше? Он никогда ещё не слышал. Она прятала слёзы от него? Он погладил её по волосам, и женщина, всхлипнув, отстранилась. — Что-то не так, мама? — Эрик было решил, что случайно причинил боль её волосам, или, что если ему нравится, когда гладят по голове, а маме — не нравится. Но она улыбнулась. — За всеми этими проблемами я забываю, что ты уже вырос, — она провела ладонью по его щеке, нежность в её голосе до сих пор непривычно слышать Эрику, но безусловно приятно. — Ты уже взрослый, мой сынок. Красивый, как твой папа. — Ты так говоришь, потому что ты — моя мать, — отмахнулся Эрик. — Нет, ты правда похож на него. Знаешь, за всей этой деформацией я действительно вижу твоего отца. В ту ночь она много плакала. Из-за отца Эрика, из-за того, что не хочет бросать сына, из-за того, что не хочет умирать так рано. Внезапно Эрик вздрогнул — маленькая ладонь Крис накрыла его большую. Он вопросительно взглянул в лазурные глаза супруги, что беспокойно глядела на него. — Что-то не так? Вы будто выпали из реальности на несколько минут. — Да. Был трудный день на работе, — солгал Эрик. На самом деле, говорить всю историю матери снова, этой незнакомке, у него не было сил. И смысла в этом он тоже не видел, догадываясь, что получит от Крис лишь жалость, отстранённую, как от случайного прохожего. Мужчина очень надеется, что и этот разговор она замнёт, как делала до этого. И не прогадал. Девушка захлопнула фотоальбом и убрала тот на прикроватный столик к планшету и мобильнику. Эрик уже собрался уйти, но вдруг… — Стойте! — выкрикнула Крис. — Не уходите, не сейчас. Я пока переоденусь, а вы… можно, вы споёте мне что-нибудь? — Почему ты так нерешительно спросила? — он так и стоит, как вкопанный у двери, думая, что лучшим будет покинуть комнату. — Ну, вы же сказали, что на работе был трудный день… — Но не сказал, что устал, — улыбнулся он. — Тем более, для тебя. Эрик расположился в кресле, ожидая, пока Крис переоденется, прикрыв себя за открытой дверью шкафа; случайно напел строчку из шведской колыбельной, совсем этого не заметив. — Вау! — натянув синюю пижаму, воскликнула Крис. — У вас действительно красивый голос. И эта песня… Снова пришлось соврать, ведь эту колыбельную сама Крис часто пела Чарльзу. Ведь ей она показалась знакомой, это она хотела сказать, но не произнесла. — Густав однажды пел её, и нам обоим она понравилась. Девушка легла в постель, укутавшись одеялом, с нетерпением слушая продолжение песни. Время будто бы застыло, а в мире существовал только его поистине завораживающий голос. Чарующий и мягкий баритон звучал по всей спальне, но сам Эрик старался в этот момент смотреть куда угодно, но не на супругу. Ему тоже хотелось просто раствориться в песне, забыться хотя бы на эти несколько минут. Когда же песня завершилась, Эрик усмехнулся. — Насколько я знаю, колыбельные должны помогать заснуть, а не наоборот. Крис моргнула и подняла упавшую, от восхищения, челюсть, смутившись. — О… я, если честно, думала, вы слишком высокого мнения о своих вокальных способностях, но теперь поняла, что это было преуменьшение. Ваш голос — некая неизвестная до этих пор разновидность магии, не иначе. Это восхитительно, божественно, — в попытке заткнуть себя, она спрятала покрасневшие щёки под одеяло. — Рад, что тебе понравилось, но мне лучше уйти, чтобы ты заснула. Спокойной ночи, Крис. — Спокойной ночи, Эрик, — сдержанно ответила она. Эрик поднялся с кресла и покинул спальню. Когда за ним закрылась дверь, Крис внезапно осознала, что это и его спальня тоже. А так получается, что она вытеснила его из собственной комнаты. И если ту же самую проблему с маской она решила сама, то проблема с комнатой будет сложнее.

***

В разгар рабочего дня у Эрика зазвонил мобильный. Доставая телефон из кармана рубашки своей полицейской формы, мужчина поёжился от осознания того, что сына он потерял совсем недавно. И это происшествие с Крис случилось всего несколько дней назад. Этот звонок от неё. В трубке раздался взволнованный и напряжённый голос, стоило только Эрику нажать на дисплее «ответить». — Эрик! Пожалуйста, я… — выдох. — Я потерялась. — Что? Где ты? — он и не пытался скрыть панику в своём голосе. — О… это… Не волнуйтесь, по крайней мере, больше меня. Я потерялась в торговом центре Barney's New York. Так много всего, я не могу найти выход. Чувствую, что хожу кругами целый час. Мне страшно… — Где ты сейчас? — Стеллаж с косметикой и духами. Я знаю, что была здесь уже где-то пять раз… — устало вздохнула она. — Стой там, никуда не уходи. Я сейчас приеду.

***

Перемещаясь туда-сюда по торговому центру, Эрик ругал себя за то, что не спросил, на каком она этаже. Стеллажей и отделов с косметикой и парфюмерией здесь было несколько, на каждом из пяти этажей. А её мобильник не отвечал. — Проклятье! Эрик уже представляет, что Крис, ничего не помнящая, растеряно зажатая среди стеллажей, решила, что никто за ней не приедет. Спустя ещё пять минут бесцельных исследований, Эрик и сам стал верить, что не найдёт её в этом чёртовом лабиринте. Но вдруг… Вот она, усиленно делает вид, что заинтересована лаком для ногтей, но в глазах виден страх. Крис действительно боится, что не выберется отсюда. Эрик медленно, чтобы не испугать её ещё больше, подходит к ней. — Крис… — мягко шепчет он. — Вы пришли! Вы нашли меня, — она обернулась к нему и обняла, позволяя ему вывести её наконец на свободу. В машине она долго плакала, сидя на заднем сидении, и Эрик не решался пока что ехать, позволяя ей выплакаться без аккомпанемента рёва мотора. Как только плач девушки сменился всхлипами, мужчина завёл авто и медленно поехал к дому. Припарковав машину у дома, Эрик обернулся, ожидая, что Крис что-нибудь скажет. Девушка, не глядя на него, сжимала спинку на переднем сидении, пробормотав. — Вы теперь, наверно, действительно никуда не выпустите меня после такого. — Нет, вовсе нет. Ты заблудилась не потому, что не помнишь. Торговый центр действительно огромен. Я сам был близок к тому, чтобы заблудиться. — Д-да… но я… Была так рада, что вчера мне удалось самой прояснить дорогу, решила, что и сегодня получится, замахнулась на торговый центр, но заблудилась и ничего не вспомнила. Я часто туда ходила? — Не знаю, — честно признался Эрик. — То есть, вместе мы редко посещаем такие места, из-за меня — шум настолько большой толпы заставляет меня паниковать, но когда ты одна, мне неизвестно куда, зачем и насколько ты ездишь. — Эрик… а можно, вы обнимите меня? Ничего ей не было нужно сейчас, как простое объятие. Эрик, не сказав ни слова, вышел из машины, затем, открыв дверь с её стороны, сел к Крис, обхватывая её талию руками, и девушка прижалась к нему. — Самое ужасное, что я могла не взять с собой мобильный. Он попался мне на глаза случайно, я долго раздумывала, стоит ли мне его брать. Хотела справиться сама… Вы бы никогда не узнали, где я, пока я умирала со стыда и страха в торговом центре. Эрик гладит её по волосам. Лишь на мгновенье пронзает раздражительная мысль о том, что не будь этой автоаварии, сейчас всё было бы иначе. Его дьяволица Крис не могла заблудиться в торговом центре. Она всегда шла напролом, была наглой (в разумных пределах). И был бы жив Чарльз. Также он знал, что вернуть память можно с помощью какого-нибудь значимого происшествия. Но, видимо, не сработало. Эмоции девушки сейчас самые негативные и яркие, она чувствует себя беспомощной, но не вспомнила ничего. В какой-то момент Эрик на секунду забылся, слишком сильно стиснув супругу в объятиях. Впрочем, не сказать, что Кристине было некомфортно, да и наплыва гнева в Эрике она не заметила. Девушка и сама обняла его крепче, что, кажется, отрезвило мужчину. Поняв, что муж всё ещё в своей рабочей форме, она отстранилась, виновато отведя взгляд. — Вы сбежали с работы? — О, не волнуйся. В участке знают, что ты потеряла память, и вошли в наше положение. На последней фразе Крис оскорбилась. — Вошли в наше положение?! Амнезия — не болезнь. Физически и не только, я абсолютно здорова! — она выдохнула, прогоняя внезапно накатившую злость и снова стремясь замять это, словно не существующую проблему. — Ладно, я спокойна. И, Эрик, я ни разу не спрашивала у вас, как дела на работе. Он улыбнулся, будучи согласен с тем, что такой разговор отвлечёт её от сегодняшнего ужасного происшествия. — Для начала, давай пройдём в дом, и я всё расскажу. За ужином, а сегодня это были стейки, которые Эрик заказал из ресторана, мужчина рассказал, что к ним в участок прибыло несколько новобранцев. Он и сам прибыл новичком весной, а сейчас середина апреля, так что, этого стоило ожидать. — Как начальник полиции, я обязан также выбрать себе одного ученика. Крис чуть не подавилась стейком от только что накрывшего её осознания. — Минутку! Вы — начальник полиции? Но вам же всего двадцать восемь лет, разве такое возможно? Я раньше об этом не особо задумывалась (по сути у меня на это было всего несколько дней), но всё же, как? — Начальником я стал только в этом году. Кристина и Чарльз устроили ему в тот день (поздний вечер, почти ночь) самый лучший праздник (Эрик до сих пор не может понять, откуда она узнала о настолько значительном росте его карьеры, но всё же думает, что ей сообщил кто-то из его коллег) в саду. Эрик продолжил. - …благодаря моим умениям, идеальному послужному списку и любовью к своей работе, наверно. Ложная скромность на конце фразы заставила Крис хохотнуть. — Наверно, — со смешком молвила она, отправив стейк в рот. В груди полыхнуло нечто тёплое — то загорелась гордость за Эрика. Девушка задумалась: до амнезии она также гордилась своим мужем? И какой была сама по собственным ощущениям? — А что же ученик? — Парень, моложе меня на девять лет. Его имя — Стивен Фритц. Он социально неловок, что ещё больше сблизило нас. И наверно, это действительно успех, если в конце моей с ним беседы Стивен назвал меня старшим братом и родственной душой. Та дерзость и профессионализм, которые он показал в знакомстве, напомнили мне меня самого, и думаю, скоро он сместит меня, и я буду искренно рад за него. — Уйдёте в отставку и будете петь вместе со мной, — задумчиво добавила Крис. — Может быть, — продолжил он. — Но я могу быть также художником, так как в школе неплохо рисовал. — Об этом я не знала. И поздравляю вас и ученика, — искренно сказала Крис, встав со своего места. С помощью мышечной памяти девушка приготовила чай: себе горячий фруктовый с сахаром, ему — горячий и крепкий травяной. Пока делала, рядом с мужчиной несколько раз указала пальцем на своё лицо, не произнося вопрос вслух. — Нет. Никто на работе не знает. Но если увидят — не проблема. Скажу, что давно пострадал во время перестрелки или захвата особо опасного преступника. Твой отец посоветовал мне такую отмазку, когда я только-только устроился в участке. Но до сих пор не пригодилась. — И я отвлекла вас от работы из-за собственной самонадеянности, — Крис была расстроена. — Не думай так. Ты должна пытаться, в первую очередь ради себя самой. Как точно подмечено. Ради себя самой. И ради себя же самой нужно вернуть его в спальню. — Эрик, я также хотела сказать, что вы не обязаны спать на диване или на полу. Да и потом, я всё ещё на нервах после сегодняшнего, и буду рада, если вы будете просто обнимать меня, — она обхватила кружку ладонями, вдыхая аромат лимона, согревая руки. — Ты уверена? Крис кивнула. — Та комната не только моя, но и ваша. Даже если я ничего не помню, это не повод вас оттуда выгонять. — Я мог бы спать в кресле в спальне. Необязательно тебе терпеть меня рядом, если не хочешь. — О. Нет, Эрик, сегодня я бы хотела, чтобы вы не просто были со мною рядом.