Люди вокруг начали поднимать панику, толпучка на главной площади усилилась. Я проморгала момент, когда Эмили поглотила толпа, хотя она пыталась дозваться до меня, даже унесла с собой мою шляпу, за которую схватилась. Но я не могла сдвинуться с места, меня будто что-то держало. Тело не повиновалось. Сердце билось слишком сильно и громко. Настолько, что даже резонировало со звоном сигнальных колоколов.
Почему-то начало жечь загривок, но это было последним о чём я могла думать…
Люди всё набегали, и набегали… Дым усиливался и медленно поглощал чистое голубое небо своей черной вуалью, как молодую вдову на похоронах любимого мужа. Крики людей вокруг не позволяли прийти в себя, а всё больше погружали в некий транс перед неминуемой опасностью…
Но надо что-то делать!!!
Кое-как собравшись, я огляделась в поисках хоть какой-то высокой точки, до которой смогу быстро добраться. Из ряда одинаковых зданий выделялось только одно… Храм.
Не медля я направилась в его сторону, за одно получая локтями в бока, а иногда и в лицо, и абсолютно игнорируя усиливающуеся боль на задней поверхности шеи. Еле добежав до святого места, врываясь в него без какой либо учтивости и сдержанности леди, удивляя этим и так опешивших монахов. Выискивую глазами лестницу, а найдя, приподнимаю юбки для удобства, не смотря на ужасающую вульгарность, и как ошпаренная бегу наверх…
К чему?
К своей
судьбе?
К своему
проклятью?
На помощи людям?
Или же…
Не было времени продолжать мысль, увидев ещё больше потемневшее небо над головой от дыма, и людей внизу молящих и требующих помощи. Было не до Лжесвятой, не до секретов, не до планов, так долго строившихся. Иногда всё идёт кувырком, сколько бы мы не планировали. И это был один из тех раз…
Вдохнув поглубже режущий грязный воздух и с трудом концентрируясь, я приняла свою роль
миссии перед публикой…
(Повествование от третьего лица)
— 今日生まれた 悲しみが 空へ舞い上がる
空は目覚め 風を呼び この胸は震える
(anata wo mamoritai
unmei no suwari uta wo)
На миг всё замерло и замолчало, даже ветер утих в ожидании, или даже скорее в предвкушении чего-то…
— あなたを守りたい 運命に触りたい
こぼれた涙 胸のくぼみを 喜びで満たしたいの
(Koboreta namida yume no kubomi wo
yorokobi demite shitai no)
Люди начали оглядываться в поисках источника звука, не веря своим ушам. Своей удачи увидеть это воочию. И в трепете наблюдали, когда всё же сумели заметить тонкую, но яркую фигуру на крыше храма Святого Жульена.
Всё вокруг насторожилось и приготовилось к долгожданному…
— It's a tender rain
… Дождю.
— あなたのもとへ この歌が 届きますように
(anata no moto e kono uta ga todokimasu youni)
Ветер наконец показал себя во всей красе, кружась вокруг и играясь с пурпурными волосами. Он невероятно соскучился и жаждал этой встречи вновь со своей истинной хозяйкой.
— どんなに遠くに 離れていても
(donna ni tookuni hanareteitemo)
Тучи начали появляется молниеносно из тумана обволакивающего Святую, и заполняли всё вокруг своим великим крылом защиты и милости.
— 信じてる 伝わること
(shinjiteru tsutawaru koto)
Громоздкие капли начали свой марафон резко, без колебаний и какой-либо подготовки. Били всем своим весом по домам, лавкам, людям и всему до чего могли дотянутся. Они были подтверждением того, что
Бог здесь, и что он их не забыл…
— Singing in the rain
Люди вопили от неожиданности, от шока и, конечно же, от восхищения. Те, что только сегодня утром, не верили в это, увидели своими глазами чудо.
Порицавшие забылись в трепете перед такой великой силой, когда даже небеса не смеют противостоять.
— 雨のしずくが 美しく 輝いてゆく
(ame no shizuku ga utsukushiku kagayaite yuku)
Трагедия на крепости стала вторичной, перед появлением Святой на людях, которых она должна защищать, а они её почитать.
Шок был у каждого. У доктора гуманистических наук, у кузнеца, у Боллиндери, который видел всё из окон дома любви, и у всех жителей столицы, включая Императорскую семью, и её гостей.
— 悲しみ全部が 消えるそのとき
(kanashimi zenbu ga kieru sono toki)
Индрани ощущала весь груз ответственности в груди, но плечи её были свободны и легки. Воздух стал прохладным благодаря ледяному дождю. Вся столица сверкала, благодаря воде и словно остудилась, пришла в себя, после небывалого гнева и ярости накатившего на неё в последнее время.
Голод, праздник,
смерть, Лжесвятая, фестиваль,
пожар…
Её доконал этот контраст реальности. Где одни пируют на вершине, а другие страдают на дне. Ей была необходима это перезагрузка.
И появление истинной Святой, было тем самым желанным глотком чистой воды, в бескрайней и жаркой пустыне забвения…
— 世界は動き出すの
(sekai wa ugokidasu no)
Она медленно подняла руки к небосводу, успокаивая саму природу и позволяла величественный облакам отступить во имя всевидящего неба, которое на этот раз украшал редчайший семицвет в этих краях. И ознаменовал знак божественной милости и заботы к людям.
— Please come the tender rain
Толпа была в немом восторге.
Каждый, начиная от матерей из трущёб и заканчивая лидерами нации понимали, что это начало нового времени, новой эпохи, и нового государства.
— Come, tender rain
На этот раз, она не сможет скрыться.
И её просто так никто не отпустит.
(Повествование от первого лица)
Вся мокрая в безумном волнении я смотрю вниз. И моё сердце уходит в пятки. Это толпа людей, которая может поднять тебя на Олимп этого мира, и в тоже время разорвать на части после того, как ты разочаруешь их. Теперь я полностью понимала, почему не хотела выдавать себя, почему жалела Лжесвятую, почему почти никому не признавалась в этом… Из-за страха. Ведь это так уязвимо и не безопасно, а я так была зациклена на защите. Сначала Каллисто, а затем себя… Ведь не хотела появляться перед народом не подготовив для этого почву, но случилось, как случилось. Делать нечего…
Кто-то из толпы выкрикнул «
Святая!» и все подхватили. Начали раздаваться радостные крики, благодарности, восхваления. Народ смотрел на меня любящими глазами желая добра, на первый взгляд. На второй не знаю, и не особо хочу знать…
Я облегченно улыбнулась, сердце начало постепенно успокаиваться и наполняться чувством благодарности. Ведь не смотря на то, что я скрывала свою личность, игнорировала проблемы в обществе, дала появится Лжесвятой, а затем и вовсе пропала с поля зрения людей. Они всё ровно так тепло меня встречают. Я сложила руки в замок и подняла над головой, в знак благодарности, надежды на лучше, на встречу свету, который показался по воле скорее Божьей, а не моей. Ведь я лишь марионетка в его спектакле, которой уготовлена просто более публичная роль, чем у других.
Пора бы слезать от сюда. Медленно обернувшись, я встретилась глазами с монахами, которые кучей собрались на лестнице, а некоторые и на самой крыше. Растерявшиеся на несколько секунд они опустили головы, то ли от уважения, то ли от смущения.
— Прошу, спускайтесь
Святая.
Святая
Как странно слышать такое обращение к себе от других.
Кивнув, я начала с трудом спускаться из-за полностью промокшего платья, и того что под ним. Монахи отступали в стороны позволяя мне пройти. Когда я уже шла к выходу из храма, один из них спешно подбежал ко мне, почти споткнувшись и предложил кое-что:
— Накиньте пожалуйста, а то простудитесь. — парень положил мне на плечи черную мантию, которая своими размером напоминала чуть ли не простыню и полностью закрывала моё тело от чужих глаз. Это было как раз кстати, наверняка я выглядела чересчур откровенно полностью мокрой.
— Благодарю… — вопросительно взглянув на него, я ожидала того, что он представиться, но монах лишь лучезарно улыбнулся почесывая затылок. Не удержавшись ему улыбнулась в ответ и я.
Пора было выходить к народу.
***
(Повествование от третьего лица)
— Как такое могло произойти?! — женщина со всей силой скинула вещи со стола, разбивая чернильницу об мраморный пол и пачкая этим все вокруг.
Маг нахмурился сильне прежнего, пытаясь найти свой просчёт…
Он, как вчера, помнил приказ найти Святую и наблюдать за ней докладывая обо всём. Это не заняло много времени, он почти сразу узнал, что избранница Бога живёт в семье пекарей, которые её удочерили. Она выделялась своей светлой, словно притягивающей аурой среди простых людей. Мужчина прекрасно помнил её внешность и время от времени приглядывал за ней. Но в какой-то момент, перестал чувствовать её присутствие, а приемные родители, сказали, что она просто пропала, почти испарилась, без каких-либо причин. И он начал искать её в других частях Империи, пока несколько раз не призвали дождь в самой столице, и стало понятно где именно её искать. Он отгонял от себя мрачные мысли, ведь если бы она умерла или была сильно ранена он бы сразу это понял, и уверял своего покровителя в том, что он найдёт ту самую не смотря ни на что, и как можно быстрее, но…
Ему и в голову не могло прийти, что…
— Ты говорил, что она из простолюдин! А теперь узнаётся, что это
шавка герцогского дома!!!
Он никак не мог понять, почему не почувствовал этого, ведь встречался с ней. Он должен был это понять с первого взгляда! Но похоже что-то этому помешало… И это
что-то очень сильное.
— Прошу простить меня, Ваше Велич…
— Простить?! — Императрица перебила его и посмотрела с ещё большей яростью, чем прежде — Твоя ошибка, Вернарди! Стоит мне всего, чего я так долго добивалась!!! Ты хоть понимаешь, к чему это приведет?! Все знают, что эта шлюха ошивается вокруг Каллисто, он даже посмел назвать её своей невестой!!! Думаешь мы сможем забрать её к себе, когда она под ним? Нет! Да даже если и сможем, это же позор!!! Как такое можно назвать Святой…
Он прекрасно это понимал, и даже был в некой степени рад, ведь Императрица никогда не вызывала в нём благие ассоциации. Но у него не было другого выбора кроме как подчиняться, если он и дальше хотел заниматься магией и учить этому детей без преследования властей.
— Всё кончено!!! — женщина была на грани истерического припадка и уже схватилась за волосы в намерении их выдернуть, но вдруг к ней пришла ужасающая идея — Да… Мы можем убить Каллисто и Изабеллу обвинив их в государственной измене. Одна выдавала себя за Святую в желании получить власть, а другой ей потыкал в этом и распускал грязные слухи о настоящей Святой, что бы очернить её имя… Мы можем выставить всё именно так…
У Винтера заледенели конечности от её безумного взгляда, он знал, что если в голову этой женщины что-то пришло, то она не успокоится пока хотя бы не попытается это притворить в жизнь. Так было со всеми покушениями на Кронпринца.
— Я хочу, чтобы этим занялся ты… — Винтер выпал из реальности на какое-то время, не веря ушам — Это будет твоё искупление.
О нет…
