Чего вы ждёте от детей, воспитанных больными тварями? Травма на травме, постсоветский пыл, смешанный с травлей.
Они росли под вашей чёрствостью с кнутом и пряником И прятались от ваших воплей в пододеяльниках.
Люся, лай! — Травма на травме
Это один из лучших вечеров. Ван Ибо всë никак не может заткнуться, что учителя в целом устраивает, он рассказывает своему Чжань-гэ о своей любимой танцевальной связке, такой свирепой и мощной, которая идеально подходит к дикой животной натуре парня. Сяо Чжань слушает увлечëнный рассказ, смотрит в горящие глаза бизнесмена, на активную жестикуляцию. Если Ван Ибо что-то нравится, то он сделает всë, чтобы добиться своего, в данном случае освоить занятие. Ибо не тот человек, который поддаëтся лëгкому толчку внезапно вспыхнувшей мотивации и вскоре перегорает, сталкиваясь с первыми трудностями или элементарной ленью. Он погружается в любое дело с головой, сосредоточенно оттачивает все преобретëнные навыки, регулярно повторяет изученное, посвещает занятию всë свободное время, не жалея сил и средств, и его глаза при этом всегда блестят, просто пылают ярким алым пламенем. Учитель, кажется, вечность может любоваться представившийся картиной. А ещë Ван Ибо рассказывает это Чжань-гэ, делиться самым важным с любимым человеком, отчего становится ещë активнее и эмоциональнее. Ворота их дома находятся в паре метров от мужчин. Ван Ибо решает продемонстрировать гэгэ невероятную связку, о которой без остановки разглагольствует уже несколько минут. Парень включает музыку, вручает Чжаню телефон и немного отходит назад, чтобы предоставить себе достаточно пространства для танца. При виде такого счастливого Бо-ди глаза Сяо Чжаня тоже начинают сиять, парень уже не в силах отвести взгляд от гэгэ, поэтому на автомате выполняет все заученные движения, любуясь восхищением своего любимого и внутренне пища, от того что причиной этого восхищения является именно он. Это попросту невероятно. Ван Ибо ещë никогда не испытывал такого сильного желания поделиться с кем-то своими мыслями, забавными историями, продемонстрировать свои навыки. Чжань-гэ особенный. С ним хочется разделить всë, болтать без умолку, слушать, восхищаться, наслаждаться. Рядом с ним теряется всякий счëт времени, это волшебное окрыляющее чувство, возникающее при появлении рядом Сяо Чжаня. Это не что иное, как магия! Настоящее чудо. Особенно для такого молчаливого интроверта. Рядом с Сяо Чжанем он чувствует, что по-настоящему проживает этот момент, и он хочет его проживать лишь рядом с этим человеком, поскольку с иным раскладом вся жизнь, само существование Ван Ибо теряют всякий смысл, блекнут, возвращаясь в тот бесцветный и безрадостный мир, в котором так привык находится на протяжение всей жизни бизнесмен. Рядом с Чжанем он увидел иную сторону всего, даже его хобби стали намного красочнее и придают в разы больше положительных эмоций, если рядом находится этот невероятный человек. Связка подходит к концу. Осталось всего-лишь одно движение, для выполнения которого нужно переставить ногу вперëд и перенести на неë вес. Ван Ибо не задумываясь выполняет необходимое действие, но не замечает камня под своими ногами, наступает, соскальзывает с него и летит вниз. Он так привык танцевать у себя во дворе или в студии, что попросту забыл о возможных неприятностями, которые не редко встречаются на улицах. Сяо Чжань реагирует незамедлительно, он подбегает, садиться рядом и осматривает коленку, на которую танцор приземлился. Ван Ибо, как выяснилось, не просто упал, но ещë и хорошенько проехался по асфальту, разодрав тем самым новые джинсы и разбив колено. Засмотрелся... Как вообще можно так нелепо споткнуться на каком-то камне? —Ты как? —Жить буду. В глазах Сяо Чжаня чëтко можно рассмотреть беспокойство. Он волнуется, переживает за своего Бо-ди. —Ибо, ты в порядке? Парень только сейчас понимает, что не мигая пялится на учителя. С такой нежностью и умиротворëнностью, будто сейчас получил самый нежный поцелуй, а не кровавую рану. —Чжань-гэ... Да, прости, задумался. Мужчина выдыхает. —Хорошо. Пойдëм домой. Парочка заходит в здание, Сяо Чжань усаживает Ван Ибо на диван в гостиной, а сам идëт за аптечкой. —Танец офигенный, Бо-ди, правда концовка не очень. — Кричит он из кухни. —Зато какая эффектная. — Радостно отвечает парень. Концовка в целом естественная и заставляет зрителей поволноваться. Идеальный, интригующий вариант. Сяо Чжань возвращается, усаживается между ногами Ибо, промывает рану от грязи. Так внимательно, стараясь ничего не пропустить, и осторожно, боясь надавить слишком сильно и причинить боль. Такой нежный и заботливый. Ван Ибо улыбается. Он смотрит на это сосредоточенное, старательно лицо и просто не может сдержать счастливой улыбки. За него кто-то беспокоиться, о нëм кто-то заботиться. Сяо Чжаню не всë равно, он любит своего диди и не может вынести его боль. Желает только самого лучшего для Ван Ибо, готов прикладывать все усилия, чтобы облегчить его боль. Лекарство щиплет. Это на самом деле не так уж и страшно, совсем не больно в сравнении с когда-то пережитым. Сяо Чжань дует, чтобы уменьшить дискомфорт. Несильный прохладный поток воздуха окутывает рану снова и снова. Лишь бы Ван Ибо не было неприятно. Парень чувствует как к глазам поступают слëзы. —Чжань-гэ, ты самый лучший. —Под стать самому лучшему диди. Когда-то Ван Ибо мог только мечтать об этом. Он грезил о семье, мечтал о заботливых родителях, которые будут трястись над его ранами. После жестоких избиений он только и мог, что лелеять мечты о защите, сидеть и плакать, промывая свежие, зачастую ещë кровоточищие раны, представлять, что когда-нибудь у него будет сильный отец, который научит его самообороне и покажет как заступаться за себя. Мечтал о маме, которая будет ругаться при виде его ран, беспокоиться о его здоровье, обрабатывать разбитые коленки, будет на них дуть, чтобы лекарство не щипало, поглаживать пушистые волосы в попытке успокоить, лепить цветные пластыри на царапины, обнимать и кормить вкусняшками, чтобы не плакал. Ван Ибо будет ворчать и дуть маленькие пухленькие губки, объяснять, что уже взрослый и вырос из цветных пластырей, но потом всë же весело уплетать пирог за обе щëки, забывая о всех детских вещах. Мечтал о отце, который будет ворчать, что мальчика слишком сильно балуют, это же мужик, должен расти самостоятельным, стойким и выносливым, а затем на руках отнесëт Ибо за стол, чтобы попить чай с свежеиспечëнным пирогом. Когда мама отвернëтся, он на ушко шепнëт, что нужно уступать некоторым женским слабостям и посоветует выбирать пластыри с мотоциклами. Раньше он сидел один на крыше и самостоятельно обрабатывал свои раны. Было больно. Они в основном находились на спине, что лишало возможности подуть и облегчить неприятный ощущения. Он плакал и мечтал, чтобы хоть кто-то оказался рядом хотя бы для моральной поддержки. Слишком тяжело находится одному в мире, где, казалось бы, все ополчились против тебя одного. Бороться в одиночку. Ван Ибо старался вспомнить свою семью, но тщетно. Он просто мечтал о защите и ласке. И вот, спустя столько лет, перед ним сидит любимый Чжань-гэ и трепетно обрабатывает разбитую коленку. Пусть эта рана не такая серьëзная в сравнении с теми, что парень получал раньше, но эта определëнно его любимая. В голову даже приходит идея почаще падать, чтобы получать как можно больше заботы и внимания Чжань-гэ, однако такая мысль незамедлительно исчезает из головы. Сяо Чжань слишком сильно любит своего диди и трясëтся над каждой царапиной (в их доме даже появились пластыри с кроликами!), для него будет слишком тяжело переживать новые раны, он будет волноваться и нервничать, а он уже не в том возрасте и вообще психологическом состоянии, чтобы подвергаться такому испытанию. Достаточно вспомнить хотя бы вечернюю пощëчину, с таким суровым Сяо Чжанем парень ещë ни разу не сталкивался, это был явно внушительный удар, который Ван Ибо не рискнул бы повторить. Да и внимание Чжань-гэ стоит только попросить, он готов отдать Бо-ди всë, что только может. И так отдал свою спокойную затворническую жизнь, что ему так нравилась. —Хочешь чай? — Спрашивает Сяо Чжань у, уплывшего куда-то в свои мысли, Ван Ибо. Парень кивает, вспоминая, что в их доме теперь полно еды, в том числе и каких-то булок, печенек, пряников, чтобы было с чем попить чай. Чжань-гэ любит чай. Ибо нагло пользуется возможность полапать гэгэ за эту охуительную талию, приговаривая, что ему безумно больно и он не в состоянии наступить на ногу. Фальшивые стоны добавляют драматизма, художник улыбается, тычет пальцем в нос бизнесмену, говоря какой он симулянт. Руку никто не убирает, Ван Ибо даже пристраивает вторую и идëт боком, потому что так намного удобнее и легче, а не мне просто хочется тебя полапать так, чтобы ты меня на руки не взял, Чжань-гэ, у тебя такая богатая фантазия! Сяо Чжань не против, этот гремлин слишком милый. Ну как отказать этому ребëнку? Легче растаять. Он усаживает парня на мягкий диван и ставит чайник, ходит из стороны в сторону, вспоминая какие из этих вкусняшек Ибо любит больше всего. Таких не находится, они уже закончились, что неудивительно. Учитель делает в голове пометку купить таких побольше в следующий раз и достаëт другие вкусняшки. Ван Ибо же не мигая пялится в одну точку. Его взгляд движется в соответствии с движением выбранного для созерцания объекта. —Чжань-гэ, ты никогда не думал о коротких обтягивающих латексных шортах? Сяо Чжань кашляет, подперхнувшись водой. —Извращенец. —Ммм, да Чжань-гэ. Мужчина оборачивается и видит дикий жаждущий взгляд Ибо, сконцентрированный на его заднице. —Надеюсь, ты облизываешься из-за печенья. — Произносит Сяо Чжань, ставя сладости на стол. Сочная попка уходит из зоны видимости и парень вынужден посмотреть в глаза, которые, кстати, тоже ничего. —Я облизывался? —Ага, и у тебя слюна течëт. Парень проводит пальцем возле мокрого уголка рта и понимает, что там действительно некоторое количество слюны. Сяо Чжань смеëтся, Ван Ибо, конечно, не против на это посмотреть, но предпочитает встать и усадить мужчину на стол, как раз рядом с печеньем. —Нога уже не болит? —Чжань-гэ обладает поразительной целебной силой. Ответить Сяо Чжаню не дают. Чайник приходится ставить снова. —Всë! — Кричит взволнованный Не Хуайсан, садясь за столик с тëтушками и Сяо Чжанем. —Я перееду к вам, буду жить с вами, будем вместе управлять бизнесом и следить за личной жизнью Чжань-гэ. На этот раз художник кашляет из-за кофе. Женщины быстро переглядываются между собой. —Не, не, не. Нам такого не надо. И сваливают, подглядывая за разговором из-за штор. —Хороши подруги. — Учитель физики протягивает руки к Сяо Чжаню. — Тогда я буду жить у тебя. — Произносит он с надеждой в глазах. —Тебя Ибо выгонит. — Спокойно отвечает мужчина, делая после глоток кофе. Бедняжка демонстративно плачет. —Совсем некуда пристроиться. —А Не Миндзюэ тебя уже выгнал? —Нет, я сам видеть его не хочу! — Заявляет он, гордо приподнимаясь, как самостоятельная и независимая личность... Немного поспешившая бросать работу. Сяо Чжань кивает, подтверждая свои домыслы. Поссорились. —Что случилось? —Чжань-Чжаааань! Почему вы с уважаемым господином Ван Ибо никогда не ссоритесь? —О, так ты его встречал на днях. Не Хуайсан вспоминает, как подбежал к нему с криком "Бо-гэ!", после чего дëргается. Похоже, дружба с Сяо Чжанем не даëт никаких привилегий перед этим ледяным монстром. Художник замечает перекошенное лицо друга и продолжает. —Жизни без ссор не бывает. Если у вас всë хорошо, значит кто-то прогинается. Учитель физики лупит глаза на Чжаня. —А вы... —Когда как. Что тебе важнее: победить или прийти к совместному решению? Извини, но в семейной жизни порой приходится идти на компромиссы. Не Хуайсан надувает губы. —Всë равно он упëртый баран! —Отказывается тебя брать обратно? —Нет! Наоборот зовëт, но я ещë обижен. Сяо Чжань ставит бокал на стол и поворачивает голову, смотрит собеседнику в глаза проницательным взглядом. Екать каким вещам у Ван Ибо научился! —А теперь представь, что его нет, —Как нет? —Просто нет. Умер или и до этого не существовал. Ты его не знаешь, никогда не знал, у тебя работа, квартира, спокойная жизнь, как и была прежде. Представь как засыпаешь в одиночестве, в холодной постели, никто не желает спокойной ночи, пусть раньше желали только после твоих уговоров, сейчас и уговаривать некого. Представь, что завтракаешь один, на свои деньги. Сяо Чжань продолжает этот поток очевидных вещей, Не Хуайсан бледнеет с каждым словом всë больше. —Ты не можешь ему позвонить, написать, его просто нет, не существует, он ничего не делает, его просто нет. Не Хуайсан громко сглатывает. —Ты как и прежде бегаешь по своим друзьям, но никто тебя теперь не забирает, аргументируя это тем, что пора спать. Никто за тобой не бегает, не устраивает романтических прогулок, не целует. Ты один и всë на что можешь надеяться это любой другой мужик, но не он. —Нет! — Не Хуайсан бьëт рукой по столу, поднимаясь со стула, снова опускается обратно. — Меня это не устраивает, я не хочу без него, он мне нужен! —В чëм проблема? —Он упëртый баран? —Разве, например, цвет занавесок в твоей спальне важнее наличия в ней Не Миндзюэ? —Нет... —Вспоминай об этом при каждой ссоре. А если тема для тебя действительно важна, не ори, скажи спокойно как для тебя это важно. Я думаю, он поймëт, если ты перестанешь истерить по каждому поводу. Лучше вообще голос не повышать, а то превращаете выбор обоев в кровавую битву не на жизнь, а на смерть. Не Хуайсан думает, представляет. Из-за штор видны лица женщин, которые тоже о чëм-то задумались. За соседними столиками тоже наступает молчание, которое нарушает лишь глоток кофе, сделанный спокойным Сяо Чжанем. —А что если он ни в какую не идëт? — Наконец прерывает молчание госпожа Цзинь, выходящая с подругой из свого укрытия и присаживаясь на прежние места. —Ну... Попробуйте ластиться. Каждый человек хочет, чтобы его любили, покажите свою любовь, растопите сердце и нагло воспользуйтесь добротой. Женщины смотрят на мужчину. Госпожа Юй явно не согласна с его методами. —Ну конечно, с Ван Ибо ещë не такому научишься. Нужно уметь твëрдо ставить своë слово, чтобы он и возразить не посмел. —Ага, и потихоньку рушить брак. — Сяо Чжань как-то странно приподнимает уголок губ. — Зачем так рушить отношения с самым близким человеком, если можно их укрепить? Им многого не нужно, всего-лишь любовь. Неужели еë так трудно дать? Всего немного внимания и заботы. Мадам Юй фыркает и отворачивается. —Какие вы все стали правильные, модные. Ваши эти здоровые отношения, абьюзеры. Госпожа Цзинь осторожно обхватывает плечи подруги и опускает голову на одно из них. —Да ладно, пусть детки играются. Госпожа Цзинь жмëтся ближе, мадам Юй фыркает, но покорно молчит. —О! Работает! — Заключает Не Хуайсан. —Так девушки мужчинами и манипулируют. С Сяо Чжаня слетает маска профессионала, разговор идëт в другое русло. Мужчина рассказывает о найденных в галерее фотографиях. Скрытая папка только одна. Там ничего нового тоже нет. Фотографии в обнимку с шлемами, в одной постельке с мотоциклами, радостный парень с только что законченным лего и куча совместных фоток Ван Ибо с его самым лучшем Чжань-гэ во всëм мире. Троица предлагает ему зайти немного дальше. Сяо Чжань думает, что это уже пересекает не только черту личного пространства Ван Ибо, но ещë и адекватности художника. Каждый человек хочет, чтобы его любили. Сяо Чжань долго обдумывает эти слова, которые явно его зацепили, хоть и не являлись чем-то новым и неожиданным. Просто раньше художник об этом даже не задумывался, такие отношения между мужчинами давно вошли в привычку, привилегия выбора всегда уходит тому, кому еë наличие наиболее важно, они привыкли понимать друг друга и потакать желаниям партнëра. Однако отношение Сяо Чжаня к таким отношениям несколько изменилось после осознание того какие это вообще отношения. Ван Ибо поймëт. Наверняка, если учитель где-то спалится, Ван Ибо сможет понять его и простить эту оплошность. Он скорее всего не будет ругаться, они решат всë миром, парень даже может рассказать интересующие Чжань-гэ вещи, если сочтëт эту информацию той, которую можно кому-то открыть. Создаëтся впечатление, что можно просто подойти к Ибо и спросить напрямую... Но разве это интересно? На самом деле Сяо Чжаню ещë слишком сложно даются разговоры. Он с детства привык, что всю информацию ему докладывают, а если что-то не говорят, то это ему знать не обязательно и нахрена докапываться. Мужчина до сих пор помнит как его выгнали из дома за то, что он спросил почему бабушка не пошла на работу в будний день. Она орала, что он еë выгоняет из дома! От этих воспоминаний до сих пор бросает в дрожь. Художник просто запомнил, что не нужно задавать вопросов, чтобы ненароком не нарваться на раздражение своим любопытством, необходимое ему скажут, остальное же не его дело. У Ван Ибо сегодня выходной, мужчина решает подготовить почву на случай, если всë-таки план не удастся провернуть без загвоздки, а зная Ибо, непозволительно допустить и малейшую оплошность. Сяо Чжань просыпается от будильника, который поставил на раннее утро, чтобы точно успеть. Он совсем не боится разбудить Ибо, поскольку сон того настолько чуткий, что и танком не разбудишь. Это тебе не Чжань-гэ, дëргающийся от каждого шороха, способного проснуться даже оттого, что Орешек залезла в кровать, чтобы поудобнее устроиться рядом с любимым хозяином и каким-то гремлином, но хозяину он вроде нравится, так что потерпеть немного можно. Художник выключает будильник, поворачивается к своему любимому Бо-ди, чтобы посмотреть на это спящее чудо с стекающий с края губ слюнькой и понимает, что встать будет куда сложнее, чем он думал. На улице отличная погода, свет заметен даже сквозь плотные шторы, мужчина отлично выспался, но тело всë же не хочет покидать уютную кровать и тëплые объятия, а спящий Ибо такой милый, что им можно любоваться целую вечность. Так хорошо и вставать совершенно не хочется, Сяо Чжань отдал бы предпочтение бессмысленному валянию в постели в объятиях этого спящего львëнка. Такое хорошее пробуждение выдаëтся не часто из-за забитого графика Ван Ибо, хоть он сейчас и стал выбивать себе выходные каждую неделю, всë равно даже в свободные дни хоть раз, но по работе позвонит. Сяо Чжань проводит пальцем по кадыку, оглаживает шею, легонько щипает мягкую щëчку. Ван Ибо такой миленький! Поиграться с его хомячьими щеками явно не удастся, когда парень бодрствует, он ведь крутой, а не милый. Мужчина хихикает, довольный своей проделкой. Он не удерживается от лëгкого поцелуя, совсем невесомого, чтобы не разбудить, но такого нежного и трепетного. Смотрит на пухлые губки, которые даже во сне почувствовали прикосновения Сяо Чжаня и вытянулись трубочкой, ожидая ещë одного чмока. Это слишком умилительно. Художник понимает, что такими темпами рискует разбудить Бо-ди, поэтому прижимается к нему, тая в тëплых объятиях парня, тот его тут же прижимает крепче. Спустя несколько минут учитель убеждается, что Ван Ибо крепко спит и нехотя вылезает из крепкой хватки. Ван Ибо просыпается, но глаза открывать не спешит. Зачем? Он сладко тянется и тянет свои загребущие руки к другой половине кровати в попытке прижать поближе Чжань-гэ, которого он какого-то хрена отпустил ночью неизвестно почему, ведь раньше такого не происходило, и получить притарный утренний поцелуй. Он легонько хлопает по простыне, подушки в поиске тëплого нежного тела но находит лишь пушистый комок, который недовольно мяукает и уносится куда-то из комнаты, царапнув напоследок наглого нарушителя мирного кошачьего сна. Парень заставляет себя открыть глаза, Чжань-гэ рядом он не обнаруживает, что немного портит такое хорошее утро. Но Сяо Чжань же не вещь, наверное, уже проснулся и ему надоело лежать или захотел поесть, сходить в туалет. В следующее мгновение до носа доносится запах чего-то тëплого, мучного. Какой-то выпечки? Интригующе... Ван Ибо знает вкус пирогов Чжань-гэ, но ещë не просыпался от их запаха. Похоже утро обещает быть лучше, чем казалось по началу. Парень поднимается и проходит в кухню, где гэгэ уже вертит своей охуенной задницей, бегая по комнате, стараясь не упустить пирог и уследить за чайником и... Нахрена он вообще столько бегает? Ван Ибо подходит сзади, обхватывая талию гэгэ. Он ещë не завтракал. —Ибо... Парень целует в шею и разворачивает Чжаня. —Чего мечешься? —Волновался, что пирог не успеет приготовить до того как ты проснëшься. Судя по всему не успел. Парня накрывает какая-то ребяческая радость. Чжань-гэ так его любит, так старается порадовать, встаëт намного раньше, чтобы приготовить вкусный завтрак. Это определëнно самый лучший гэгэ на всëм белом свете. —Ты самый лучший. —Под стать Бо-ди. Ван Ибо утыкается носом в чужую шею, с лица не сходит счастливая улыбка, он крепко обхватывает чужую талию, так по-детски прижимается, будто если он сейчас отпустит художника, то рискует его потерять, вжимается всем телом, хватается за самое дорогое, что есть в его жизни. Сяо Чжаню не привычно видеть такого Ибо. Такого беззащитного и нуждающегося в ком-то, он всегда до последнего старается сохранить свою маску, никогда не открывается до конца, а сейчас... Такой открытый, показывающий свои слабости, то, насколько он вообще нуждается в любящем и заботливом гэгэ. Художник прижимает его к себе так крепко, как только может. Он чувствует, что именно в этот момент парень нуждается в этих объятиях особенно сильно. Он каким-то чудом вовремя успевает выключить плиту, Ван Ибо не отлипает от него на протяжении всего дня, что совсем неплохо, даже очень хорошо.