"У меня нет психотерапевта.
Если бы был, он бы уже давно шагнул в окно."
Boulevard depo (Артём Кулик).
Курю, чтобы тут забывать о плохом и смотреть на нее, вспоминая о светлом. Глеб не спал всю ночь, а лишь сидел на подоконнике и курил каждые 5 минут, обдумывая всё, что произошло буквально недавно. Как не странно, он винил в произошедшем именно себя. Она осталась бы в Уфе, если бы Глеб ответил ей на чувства взаимностью. За окном повисла желтоватая луна, которая очень выделялась на фоне темного неба; ветер шелестел листьями почти голых тополей, а по стеклу стекали редкие капли дождя. Эта осень стала самой ужасной в его жизни. А может быть будет и хуже, ничего не известно, всё скрыто за тёмным занавесом. Постепенно светлело и Голубин сам не понял, когда наступило утро. Об этом ему рассказал будильник, который по обыкновению звонил в 7:30. Парень достал телефон из кармана, выключил раздражающий звук и кинул в дальний угол подоконника. Скурив последнюю сигарету из тех, что имелись в наличии, Глеб решил сходить умыться. Видок и него был и правда ужасный, под глазами были не просто темные круги, а "мешки с картошкой". На голове был полный кавардак, но внешний вид сейчас волновал парня в последнюю очередь. Блондин лениво почистил зубы и ополоснул лицо ледяной водой, попутно заглаживая волосы назад. Взглянув в зеркало и немного взбодрившись от холодной воды, Глеб всё же решил побриться, но и тут его постигла неудача. Он порезал скулу бритвой, раковину залило каплями крови, а Голубин кинул станок, который с грохотом упал на кафельный пол и схватился за голову, оперевшись локтями на белоснежный бортик. В таком положении он простоял около 5-и минут, а после оторвал кусок туалетной бумаги и приложил к порезу. Кровь сразу же пропитала её. Очередной звонок, только уже от менеджера, который был в ярости от того, что Голубин не явился на студию. В ответ на все высказывания мужчины, он получил целый словарь русского жаргона. Глеб не хотел ничего. Внутри теперь фантастически-пусто. Это был уж слишком сильный удар от жизни, которая ничуть не щадила ангела в человеческом теле. Возможно, так она хотела сделать его сильнее, но в такие моменты наоборот опускаются руки. Хочется бросить всё, забыть обо всех и пуститься во все тяжкие. Какой-то странный страх своей внутренней слабости. Бояться моря, не осознавая того, что это море внутри тебя - это некий самосуд. И каждый день - это самосуд, головная буря эмоциональных криков. Напущенная насмешливость - это сценический образ, который окончательно был разрушен. Желание спустить будущее в унитаз, вместе с карьерой и всеми подписанными контрактами вышло на первый план. Духовная анорексия. Не долго думая, Глеб решил, что было бы неплохо сходить за сигаретами. Он по классике надел чёрные брюки, белый свитер, пальто и шарф. Волосы собрал в хвостик и натянул кожаные перчатки, после чего обул кроссовки, которые не очень подходили к его образу и покинул квартиру, заперев её. Пока он спускался на лифте, казалось, что прошла целая вечность. Кровь обнимает изгибы бардюра. Мелкий дождь бил в лицо, а ветер противно обдувал незащищённые уши. Ларек, который находился на краю дома, был будто в другой части планеты. Ноги не шли, а глаза предательски закрывались из-за недосыпа. И вдруг по телу растеклась невыносимая боль, а хруст костей был слышен в собственных ушах. Темнота. Девушка выбежала из машины и начала маячить вокруг молодого тела, размахивая руками и роняя пустые слезы. Та села на колени рядом с Глебом и судорожно набрала номер скорой. — Молодой человек, молодой человек... — хрипела она над почти бездыханной тушкой. — А если я его убила? — пульс еле прощупывался. Вокруг образовалось целое собрание из соседей, что живут в данном районе, но оно быстро расползлось по углам, когда подъехала скорая и полиция. Голубина забрали и отвезли в ближайшее отделение, а молодую особу в полицейский участок. За 6 дней он пережил клиническую смерть и глубокую кому, но врачи вытащили юношу с того света, пусть пришлось приложить немало усилий.***
Зеленые потускневшие глаза чуть открылись, их слепил белый свет. Глеб вообще не понимал, что происходит и где он находится. Картинка никак не хотела складываться, но её задатки появились, когда он услышал мужской хрипловатый, вероятнее всего прокуренный, голос. — Можно врача, скорее! — гласил этот голос. — Эй, Глеб, наконец-то очнулся, — теплая рука трясла за омертвлевшее плечо. Туман постепенно покинул область видимости и всё прояснилось. Рядом сидел Артём - брат Алины и это было не менее странно, чем то, что он находится на больничной койке и почти не может пошевелиться. — Что произошло? — кое-как проговорил блондин, осматривая помещение. — Тебя какая-то курица на машине сбила. — А ты что тут делаешь? — парень перевел томный взгляд на Шатохина. — Я позвонил тебе в тот день, а мне ответила медсестра, сказала, что мне нужно подъехать, раз близких у тебя нет. — Есть они, только вот они мне далеко не близкие, — парень ухмыльнулся сквозь боль, а потом откашлялся. — Тут есть вода вообще? Я сейчас сдохну, — некая самоирония, которая проскочила сквозь тяжелое состояние. Артём поднялся и налил воды из графина в стакан, после чего протянул его Глебу. Рука онемела и парень еле смог удержать посудину. Тут в палату зашел врач и широко улыбнулся. — Глеб Геннадьевич, а вы везунчик, пережили уже вторую кому и клиническую смерть. Голубил слабо улыбнулся. — Ну, значит, рано мне в жмурики записываться. — Так, Глеб Геннадьевич, вы можете приподняться? — мужчина подошел ближе. Тут Голубин понял, что сделать этого он не может. — Спешу вас расстроить, но нет. — Что ж, я так и думал. Из-за травмы позвоночника вам придется пройти долгую реабилитацию, — доктор что-то записывал в блокнот. — Так, стоп, то есть, я не могу ходить? — последняя нервная клетка покинула тело. — Ну это временно, пара месяцев, может полгода - год... — интонация мужчины была совершенно спокойна, а у Голубина закипала кровь под фарфоровой кожей. — У вас есть кто-то, кто может за вами ухаживать? Блондин только хотел дать отрицательный ответ, но успел лишь открыть рот, так как его прервал Артём. — Можете считать, что есть. — Отлично, молодой человек, вам составят список упражнений и диету, сможете забрать на регистратуре. Также вам требуется привезти вещи пациенту, и через пару дней можете отвезти его домой, — с этими словами врач покидал палату. Глеб не успел даже возразить о том, что нянька ему не нужна, а лишь нахмурился и посмотрел в окно. — Что-то не нравится, можешь сам на коляске в четырех стенах кататься. Если бы не Алина, я бы тут не сидел, — сказал Артём и продолжил. — Какой ты всё-таки проблемный. — Спасибо, — единственное, что смог сказать Голубин. — Ладно, я оставлю тебя, приеду через пару дней, высыпайся, — Тёма покинул помещение, оставив Глеба наедине со своими тараканами в голове.***
Через несколько дней Глеб был дома, как и ожидалось, на инвалидной коляске, в компании Шатохина. Прям мечта, жить с мужиком, который будет тебя мыть и одевать, как младенца. Голубину вся эта затея не очень нравилась, но выбора у него не было. Артём осмотрел пустой холодильник и покачал головой. — У тебя тут мышь повесилась, надо в магазин пиздохать, — он посмотрел на блондина, который в сидел в коляске и смотрел в окно. — Зачем? — ответил парень, не отрывая взгляд от пасмурного неба. — Так, чел, ты согласился на то, что я буду твоей сиделкой и выёбываться в твоем положении идея хуевая, — Шатохин захлопнул холодильник. — Карточка на столе, купи сигарет, — Голубин тяжело вздохнул. — Тебе курить не рекомендуется. — Не рекомендуется, а не запрещенно, так что купи сигарет, —уперся младший. — Ладно, только не натвори ничего, пока меня не будет. — Ага, — промычал парень, по-прежнему наблюдая за серым пейзажем. Артём сам не понимал зачем ему все это, ведь он винил Глеба в смерти сестры, но спустил это. Ему самому было странно от своего выбора. В магазине он купил всё самое необходимое и, конечно же, сигареты, а то ему глотку перегрызут и отправят обратно, а с этого совместную жизнь начинать явно не очень хорошая идея. Курю, надо мной пасмурно. Придя в дом, он кинул пачку на подоконник, перед носом блондина. — Я надеюсь, такие куришь? — Тёма усмехнулся и начал разбирать пакет с продуктами. — Винстон? Спасибо, — юноша сразу схватился за прикуривание сигареты, так как по ним он скучал больше всего. — Слушай, Глеб, а где я спать буду? — Шатохин не отвлекался от своего занятия в отличии от Глеба, который вспомнил, что живет он в однушке с минимальным количеством мебели. Его глаза округлились и в голове проскочило одно предложение "Я НЕ ПИДОР, ЭТО ГЛАВНОЕ". — Ну со мной видимо, другого выбора нет, а на пол тебя гнать как-то не по-людски. Тут ахуел уже шатен, но ничего не сказал, и молча подошел к Голубину, закурив. — Ну, Глеб Геннадьевич, придётся уживаться, — он по-дружески похлопал парня по плечу. — Придётся, — Голубин слабо улыбнулся, так как ему в глубине души была приятна забота, в которой не было выгоды. — Была бы жива Алина, она бы с тобой возилась, — Тема улыбнулся, смотря в окно. — Да, она такая. — Была... — улыбка спала с лица. Шатохин выкинул бычок в окно, это сделал и Глеб.***
Из сотен вершин ты одна мне не чужда. Спустя неделю Голубин полностью свыкся со своим положением, но спать с Артёмом в одной кровати было всё равно как-то странно, особенно вспоминая то, как к нему относились мужчины раньше, видя в нем милую девушку и игрушку для разнообразия половой жизни. Шатохин не казался каким-то гопником, о котором говорила Алина. Он часто шутил, хорошо готовил и, в принципе, разбирался в домашнем хозяйстве лучше любой дамочки, что была в постели блондина, много рассказывал о себе, всегда помогал и в замен ничего не просил. Артём тоже больше не видел в младшем зажравшегося мажора, а лишь простого паренька, с которым жизнь поступила очень несправедливо. Брат Алины стал вторым человеком, которому он доверился и открылся.***
В очередной пасмурный вечер они лежали и смотрели какую-то тупую комедию, которая хоть немного поднимала настроение. Глеб уже засыпал, было уже поздно. Глаза слипались сами собой, а голова периодически падала на плечо Шатохина и вскоре упала насовсем. Тёма улыбнулся, так как эта картина его очень умиляла. Закончив просмотр, шатен уложил Голубина спать и чуть задержался, рассматривая прекрасные черты лица. Но быстро откинул все самые страшные, по его мнению, мысли в дальний ящик и пошел на кухню, дабы покурить. Когда он вернулся, долго не мог уснуть и тупо пялился на парня лежащего рядом и тихо посапывающего, уткнувшись носом в одеяло.