Память вернётся

На рабочем столе Лань Чжаня летом поселился «Карнавал». Он увидел книгу в ТОПе конкурирующего издания, которое силилось догнать «Гусу Лань» уже несколько лет. Имя «Мо Сюаньюй» ни о чём не говорило ему, но что-то — то ли в обложке, то ли в вынесенной на заднюю сторону цитате — неожиданно зацепило. Пусть его рабочий опыт составлял не десяток лет, чутьё у него было отличное, и потому после рабочего дня он зашёл в ближайший книжный и купил пахнущий типографской краской томик. Он открыл его вечером, как обычно выделив на чтение час перед сном. С первых абзацев произведение затянуло его — но не захватывающим сюжетом, хоть тот был хорош, не персонажами, хоть они были жизненными. Слогом. Слова как будто ударили его под дых, заставили замереть, а потом читать слишком быстро, забывшись, как… как когда-то, ещё в школе он читал пусть тогда не слишком выверенные, но такие живые, такие… настоящие истории, написанные его школьным товарищем, лучшим другом — Вэй Усянем. Страницы книги будто открыли перед ним дверь, за которой стоял и улыбался призрак, по которому он скорбел последние пять лет. За всё время, что он работал редактором, Лань Чжань не встречал подобного. У начинающих авторов, чей слог не устоялся, бывали схожие мысли, метафоры, используемые символические системы. Они были падки на яркие и громоздкие шаблоны и клише, могли собрать из нашумевших книг целый каскад чужих фраз, и потому приходилось долго шлифовать их тексты, чтобы наконец те обрели индивидуальность, получили огранку, став истинными бриллиантами коллекции «Гусу Лань». Если говорить откровенно, в «Карнавале» тоже было над чем поработать, но… невозможно было и представить, что этот текст вышел из-под пера какого-то другого автора. Не Вэй Ина. Лань Чжань на мгновение закрыл книгу и повернул лицом к себе. «Мо Сюаньюй», — снова прочитал он на обложке. Никакой информации больше. Псевдоним? Но где тогда Вэй Ин прятался от него — от них всех — все эти годы? И… почему? Что заставило его резко исчезнуть? Он издал два серьёзных романа к двадцати двум, сам Лань Цижэнь согласился, что он достоин войти в ряды авторов «Гусу Лань»… Зачем было убегать от заслуженной славы, чтобы спустя пять лет принести миру «Карнавал» под чужим именем?.. Лань Чжань вдруг испугался, что сходит с ума. Что отчаяние и надежда, его спутники всё это время, сплелись вместе, а воображение подцепило похожую аллегорию и только обманывает его иллюзией единства смыслового и символического поля. Что ему только кажется, точно слова складываются в текст так, как это происходило в текстах Вэй Ина. …Он дочитал «Карнавал» к пяти утра, как раз когда привык просыпаться. Летнее небо просветлело, на востоке готовилось встать солнце, а город негромко ворчал, пробуждаясь. Лань Чжань вышел на балкон, чтобы вдохнуть воздух, которого ему как будто бы отчаянно не хватало. Бездумно он взял смартфон и написал сообщение брату: «Нам нужно поговорить». И не отправил его, удалив, развеяв цифровым пеплом. В последние три года дядя отошёл от дел, и Лань Сичэнь возглавил «Гусу Лань». Он правил издательским домом с прежней жёсткостью, но сделал его открытым начинающим авторам, что прежде было табу, от которого сам Цижэнь отступил лишь однажды, столкнувшись с талантом Вэй Усяня. «Будешь работать с новичками, Ванцзи, — решил Сичэнь. — Отберёшь команду под своё начало. Без родника, откуда поступает чистая вода, озеро зарастает тиной и превращается в болото». Лань Чжань понимал, что это — лишь попытка брата поддержать его, дать ему цель в жизни. Дядя и вовсе не одобрил их начинаний, но не стал мешать. Пусть он был слишком строгим и в чём-то даже жестоким, но умел отступать и признавать за племянниками право на собственное мнение. Лань Чжань был благодарен им обоим. Работа действительно позволила ему уцепиться, окрепнуть, выстоять до того самого дня, когда… Он снова посмотрел на «Карнавал». Снова запнулся о незнакомое имя, а когда открыл первые страницы, опять погрузился в сотканный из слов мир, столь похожий на тот, о котором писал Вэй Ин, что можно было слишком легко поверить — он и есть автор. *** …Вэй Усянь перевёлся в их школу в середине учебного года, когда уже никто не ждал чего-то подобного. Когда он впервые вошёл в класс — стройный, даже хрупкий, как будто вычерченный чернилами на рисовой бумаге, то прижимал к груди стопку учебников, видимо, ещё не успел отыскать свой шкафчик. Обычно Лань Чжань не обращал внимания на новичков, он и в тот раз лишь скользнул по Вэй Усяню взглядом и вернулся к решению задачи, совсем незаинтересованный. Но новичку оказалось достаточно и этого, чтобы сесть рядом, сгрудив все учебники возмутительно близко. Лань Чжань всегда был одиночкой, и никто не смел нарушать словно мелом очерченное пространство вокруг него. До того самого дня, когда незримый стеклянный куб не обрушился, сокрушённый разъехавшимися в стороны книгами и смущённым мальчишкой, замершим над ними. — Привет, — шёпотом поздоровался Вэй Усянь, пока учитель что-то говорил директору, который и привёл его в класс. — Я Вэй Ин. Будем друзьями?.. — Нет, — чуть нахмурился Лань Чжань. Ему никогда ничего подобного не предлагали, он даже не мог представить себе, что на это можно ответить положительно. В конце концов он видел Вэй Усяня всего пять минут! Сзади тут же послышался голос Не Хуайсана, чуть насмешливый и поддразнивающий, как и всегда: — Тс-с, не трогай этого зануду Ванцзи, давай лучше я стану твоим другом? — и тут же поправился: — Мы с Цзян Чэном, конечно… — наверняка Цзян Чэн ощутимо пнул его по стулу, как у них это случалось. Вэй Усянь мельком улыбнулся, но отчего-то продолжал смотреть на Лань Чжаня, который, сам от себя не ожидая, удивился этой чистой и светлой улыбке, засмотрелся на неё и… уже не так сильно не хотел, чтобы его одиночество нарушали. — Мы будем дружить… с занудой Ванцзи, — заявил Усянь. — И с тобой, Не-сюн, тоже… Заявление прозвучало слишком самонадеянно, но Вэй Усянь не бросал слова на ветер, и это действительно произошло — не сразу, постепенно, он сам, а следом за ним Не Хуайсан и Цзян Чэн проникли в школьную жизнь Лань Чжаня и наполнили её собой. *** …О том, что Вэй Ин пишет, Лань Чжань узнал случайно — обнаружил отрывок рассказа в собственной тетради, которую Усянь брал у него на дом, чтобы разобраться в пропущенной из-за простуды теме. Когда они встретились в школе на следующий день, Лань Чжань смущённо протянул Вэй Ину аккуратно вырванные из тетради листы. — Кажется, ты забыл это в моих лекциях, — сказал он. Вэй Ин побледнел и дрожащими пальцами выхватил листки, прижав их к себе с такой силой, будто бы мог спрятать сразу под кожу. — Прости, прости, — отчего-то принялся извиняться он. — Перепутал тетрадки… Я такой рассеянный, Лань Чжань, — он опустил голову и совсем тихо спросил: — Ты, наверное, прочитал?.. — Да, — Лань Чжань не знал, отчего у него возник этот порыв, но он взял Вэй Ина за запястье, точно тот собирался сбежать. — Мне… понравилось, правда. Я хотел бы узнать, что дальше. — Д-дальше? — Вэй Ин поймал его взгляд. — Ты хочешь узнать, что дальше?.. Лань Чжань хотел. Книги и писатели окружали его с детства — расти наследником семьи, владеющей крупнейшим издательским домом, и не видеть, какова изнутри эта кухня, было невозможно. Если прежде он сомневался, что хочет пойти по стопам отца и дяди, окунуться в редактуру и чужие тексты — желания писать самостоятельно он в себе не находил, то познакомившись с тем, как пишет Вэй Ин, он твёрдо решил, что станет его личным редактором. Защитником, который поможет огранить каждую мысль, сделать её настолько яркой и прекрасной, как она была задумана. Сначала Вэй Ин слишком смущался его. Потом — спорил с ним до хрипоты. Как-то они поссорились и не разговаривали друг с другом две недели, пока Лань Чжань не начитал поправленный отрывок и не забросил его Вэй Ину на электронную почту. И уже после всего этого — к окончанию школы — они твёрдо знали, что поступают в один университет. Вэй Ин отправлялся шлифовать свой талант на отделение, откуда выпускали профессиональных писателей, Лань Чжань — на редакторское. Чтобы быть вместе, сотрудничать, как они привыкли со школьной скамьи. *** Свой первый серьёзный и крупный роман Вэй Ин посвятил матери. История была полна тепла, едва уловимых оттенков эмоций, она ощущалась полновесной и зрелой. Когда Лань Чжань читал первую главу, в нём поднималась гордость за друга. Они работали над текстом вместе, и снова спорили до хрипоты, и снова ссорились и не разговаривали по нескольку дней, пока Вэй Ин не приносил ему исправленный, обновлённый, совершенно потрясающий вариант, и музыка текста отзывалась в душе Лань Чжаня удивительной чистотой. Они оба были ещё студентами, едва-едва переступившими первый семестр, когда рукопись была готова. Вэй Ин дрожащими пальцами перебирал отпечатанные листы: — Ты уверен, что хочешь показать это дяде? — спросил он пятый раз подряд. Лань Чжань смотрел на него и не мог понять, что за чувство рождается внутри. Он не мог разобраться, откуда этот… прилив нежности? Желание обнять? Нечто, чему он не знал названия. — Уверен, — сказал он и прижал страницы к столешнице, невзначай соприкоснувшись с ладонями Вэй Ина. — И ему понравится, — он знал это, был твёрдо уверен — не потому, что изучил вкусы дяди, но оттого, что верил в каждую строчку, что написал Вэй Ин. Вэй Ин смотрел на него смущённо, неуверенно, но безропотно отдал рукопись. Роман «Танцующая в утреннем свете» вышел в издательстве «Гусу Лань» и получил много хвалебных откликов. Вэй Ина называли находкой современной литературы. Рядом с его именем терялось «Лань Ванцзи» в строчке «Редактор». Но Лань Чжань знал, что так и должно быть, он нисколько не ревновал к славе. *** Второй роман Вэй Ин закончил в двадцать один. Ему было нелегко разбираться с экзаменами и одновременно дописывать главу за главой, но Лань Чжань был рядом с ним. Они дышали этим произведением, достигли небывалого уровня понимания. Однажды Лань Чжань признался: — Вот теперь я не знаю, что ещё тут поправить. Вэй Ин лишь качнул головой. — Я знаю, — сказал он. И переписал сцену. Лань Чжань помнил каждую строчку наизусть и сейчас. Это был новый уровень. Потрясающий уровень. «Летящие» ворвался на вершины продаж, и «Гусу Лань» пришлось дважды увеличить тираж. Вэй Ин, удивлённый тем, что вся эта слава принадлежит ему, прятался от интервью, от репортёров, жаждущих узнать, как он — столь неприлично юный для писателя — сумел достичь подобного признания. *** …Но теперь Лань Чжань вспоминал не те моменты абсолютного триумфа, не то, как Вэй Ин расписывался на книгах, а толпа читателей всё не иссякала. Лань Чжань слишком ярко и чётко вспоминал день их первой встречи, вспоминал и… пожалуй, сравнивал. Того чуть напуганного, но напустившего на себя уверенный вид Вэй Усяня, ещё ребёнка, заявившего, что будет дружить с занудой Ванцзи, и… Мо Сюаньюя, слишком похожего, так же пытавшегося скрыть всю неустойчивость собственной самооценки, так же вызывающе заявившего: «Мой текст», будто одним этим можно было решить любые вопросы, связанные с редактурой. Они больше не были школьниками. Впрочем, ни тогда, ни сейчас Лань Чжань не смог бы так запросто предложить дружбу, как это умел сам Усянь. Он не смог даже задать прямой вопрос. Не смог справиться с собой, скрывшись за холодной маской профессионала, куда вот уже пять лет прятал все свои эмоции без остатка. Если Мо Сюаньюй — Вэй Ин, отчего он не рассмотрел его истинных чувств, как делал это всегда?.. Почти всегда. Перебирать воспоминания о канувших в прошлое школьных днях было больно. Но гораздо больнее оказалось вспоминать то, как враждебно смотрел на него Мо Сюаньюй, как настороженно, как будто… Не знал его? Не узнавал его? Действительно не узнавал? Если это — Вэй Ин, отчего он ничем не показал, что они знакомы? А если Мо Сюаньюй просто настолько похож на него, как мир допустил, чтобы такое произошло? Как и почему могло случиться, что два настолько схожих внешне человека и думают, и пишут пугающе похоже? Чувствуют слово? Выстраивают произведение?.. Лань Чжань никогда не сталкивался с таким. Но в глазах Мо Сюаньюя были неуверенность и упрямство, досада и даже гнев. Там не было только узнавания. *** «Карнавал» поселился на его рабочем столе. За две недели он перечитал его несколько раз. Чтобы навести справки о новом авторе, никому неизвестном Мо Сюаньюе, чей роман раскупили в рекордные сроки, Лань Чжаню пришлось обратиться к Не Хуайсану. Они не виделись давно — со дня похорон Цансэ-саньжэнь. Тогда все они — школьные друзья — собрались вместе последний раз. Мать Вэй Ина не смогла вынести неизвестности, не выдержала и погасла. У неё было больное сердце, и когда Вэй Ин внезапно исчез, она сразу сильно сдала. Несмотря на то, что каждый из них пытался поддержать её, внушить ей надежду, убедить, что Вэй Ин обязательно отыщется, вернётся, что это недоразумение закончится на счастливой ноте, ничто не помогло. Смерть пришла к ней во сне, и они провожали Цансэ так, как будто с ней окончательно и безвозвратно уходило их детство. Не Хуайсан занимался системами электронной безопасности и действительно умел искать информацию. Но Мо Сюаньюй оказался загадкой и для него. Он был ничем не примечателен, в его истории интересно было только то, что некогда, прямо после школьного выпускного, он внезапно пропал, а появился только спустя несколько лет. Но, если подумать, в этом не было ничего необычного — заграничная поездка, переезд в другую провинцию… да мало ли было причин! Всё это ничего не говорило Лань Чжаню. Словно одержимый, Лань Чжань перечитал все интервью с ним — а их было немного, долго рассматривал несколько фотографий. Его душила неизвестность, он не хотел верить надежде. У Вэй Ина, которого он видел в последний раз больше пяти лет назад, волосы отросли до плеч. Он светло улыбался и постоянно шутил. Мо Сюаньюй, казалось, был не из тех, кто улыбается часто, но ему удивительно шла стильная стрижка. Его правую бровь пересекал шрам, которого у Вэй Ина никогда не было. В остальном они были похожи. Даже родинка под губой была у обоих. Но разве мало в мире людей с родинками под губой?.. Мо Сюаньюй не рассказывал о себе — только о творчестве. Вскользь упоминал, что работал клерком в корпорации Вэнь — и не более. Словно у него не было семьи, школьных приятелей, друзей, которых он мог бы поблагодарить за поддержку. Он назвал только одно имя — Вэнь Цин, точно в одной этой женщине и заключался весь его мир, но было не похоже, что они — счастливые влюблённые. Ближе к осени, заучив всё, что нашёл, наизусть, понимая, что не может разобраться в себе, Лань Чжань вошёл в кабинет Лань Сичэня и опустил «Карнавал» на стол перед ним. — Что это, Ванцзи? — спросил тот, чуть удивлённый. — Ты мне скажи, — отозвался Лань Чжань. Его голос звучал безэмоционально, но от Сичэня вряд ли укрылось, что на самом деле он на грани. Заинтригованный, Сичэнь открыл книгу и погрузился в чтение. Лань Чжань не ждал, что он узнает с первых страниц, с первых абзацев. Он вообще втайне боялся, что брат не заметит никакого сходства, тем самым подтвердив, что Лань Чжань одержим призраками, потерял хватку, не видит реальности. Позволил чувствам — безнадёжным и бессмысленным — затуманить разум. — Это… так похоже, — Сичэнь оторвался от текста на пятой странице, — так похоже на Вэй Усяня, — он посмотрел на обложку и нахмурился. — Кто это — Мо Сюаньюй? — Не знаю, — глухо ответил Лань Чжань, сердце его билось так больно, точно не могло решить — не остановиться ли. Сичэнь встретился с ним взглядом и плавно надавил кнопку интеркома: — А-Цин, позови ко мне Су Шэ, пожалуйста. — Что ты хочешь сделать? — Лань Чжань вздрогнул, не понимая. Ему было достаточно и того, что брат подтвердил — он чудом сохраняет остатки рассудка. — Су Шэ предложит Мо Сюаньюю стандартный контракт новичка, — Сичэнь смотрел на него спокойно. — Ты — встретишься с ним. Если это… если это действительно Вэй Усянь, то сможешь наконец-то разобраться, что произошло. Ну… или мы найдём очередной бриллиант. «Гусу Лань» ничего не теряет. Взгляд Сичэня был внимателен, он пронизывал до глубин души. Лань Чжань собрался с силами и чуть заметно кивнул ему: — «Гусу Лань» ничего не теряет. Потерял бы только он сам — сумасшедшую надежду, которая так и не умерла за пять лет. *** Лань Чжань не нашёл точки отсчёта, того момента, когда действительно осознал, что влюблён. Ему нравилось, как Вэй Ин пишет, как он говорит, как улыбается. Им было приятно проводить время вместе, но разве не так бывает у друзей?.. Понимание, что на самом деле это уже никакая не дружба, обрушилось на него совершенно внезапно — вместе с ревностью. На одном из интервью, посвящённом «Летящим», хорошенькая журналистка, не стесняясь, флиртовала с Вэй Ином, и он смеялся и как будто бы отвечал всем её намёкам. — Господин Вэй уже выбрал спутницу жизни, которая поддержит его на творческом пути? — наконец спросила она. — Нет, ещё нет, — улыбнулся на это Вэй Ин. Лань Чжань смотрел на эту улыбку, и внутри него отчего-то нарастала тревога. — Так, быть может, это буду я?! — воскликнула журналистка. — Вы же не против жены-журналиста? — Нет, Мяньмянь, если супруги работают в схожем направлении — это замечательно, — в тон ей отозвался Вэй Ин. — Как я могу возражать против подобного? «Мяньмянь? — удивился Лань Чжань, а грудь затопило горечью. — Они так… близко общаются? Она так сильно понравилась ему?» Он только часом позже задумался, отчего это всё ещё волнует его. Отчего он не может выбросить из головы проклятое интервью. Но даже разобравшись, что за чувства на самом деле он питает к Вэй Ину, Лань Чжань не посмел признаться ему. Он никак не мог подобрать повод, не мог найти слов. И не был уверен, что Вэй Ину не причинит боль подобное признание. …А потом — спустя пару недель — Вэй Ин позвонил ему: «Знаешь, я так устал, что журналисты дежурят под окнами моего дома. Они утомляют маму. Мне нужно уехать. Отправлюсь на горячие источники… или покататься на лыжах, хорошо?» Лань Чжаню хотелось сказать, что он поедет с ним, обязательно, что сейчас же выпросит отпуск у дяди и кинется следом. «Хорошо, — вместо того ответил он. — Отличная идея. Тебе нужно отдохнуть, последние месяцы выдались напряжёнными. Тебе следует набраться сил, чтобы снова писать». «Я… уже начал кое-что, — признался Вэй Ин. — Сброшу тебе на почту. Спасибо… что ты такой понимающий, Лань Чжань». Это был их последний разговор. У текста, сброшенного на почту, не было названия, но он оказался чертовски хорош, только обрывался на четвёртой главе. Лань Чжаню ужасно хотелось узнать, что будет дальше. Он написал Вэй Ину тем же вечером: «Это отличное начало, вышлю свои размышления позднее. Очень хочу узнать, что произойдёт. Ты — мой любимый, — его пальцы замерли над клавиатурой, но он закончил: — Автор». Ответа не пришло. …О чудовищной автокатастрофе, в которой пострадал и автобус, где должен был находиться Вэй Усянь, Лань Чжань услышал уже утром. Он выезжал на место, там были и Не Хуайсан, и Цзян Чэн. Несколько человек сгорели в автобусе заживо, и не всех удалось опознать, остальных развозили по разным госпиталям. Казалось, Лань Чжань тогда проверил их все. Но Вэй Ина нигде не оказалось. Не хотелось верить, что он был среди тех, кто остался неузнанным. И Лань Чжань не поверил. *** Лань Чжань приехал к Мо Сюаньюю в половине седьмого. В гостиной он сел в предложенное кресло, мельком оглядев комнату, словно надеялся обнаружить там подсказку — но полки стеллажей были безлики, и не находилось ни одного намёка, указывавшего, что у Сюаньюя было хоть какое-то прошлое. Чтобы скрыть волнение, Лань Чжань полностью переключился на работу. — Сейчас я бы попросил вас, господин Мо, заглянуть в ваш ноутбук. — Вот так сразу к делу? — слишком знакомо усмехнулся Сюаньюй — в нём было столько же нервозности, странного волнения, что сердце Лань Чжаня охватило болью. — Время ценно, — он поправил галстук, чтобы унять дрожь в пальцах. — Я видел, что вы не желаете принимать корректировки, — так же, как когда-то Вэй Ин отказывался от его первых робких попыток указать на неточности, на… нехватку динамики, на мелкие огрехи формулировок. — Однако это не так страшно, — оборвал он собственные суматошные мысли. Голос его звучал ровно, внешне он должен был казаться спокойным, как и полагалось редактору. — Суть нашей проблемы в том, что вы не совсем понимаете — следует изменить всю концепцию первой главы. — Что?! — вырвалось у Сюаньюя. Его лицо стремительно побледнело, и эта реакция тоже была такой… такой знакомой, что Лань Чжаню пришлось сглотнуть, прежде чем продолжить: — Видите ли, господин… Мо, первые четыре страницы вашей главы — описание некоего места, — он не мог больше смотреть на это знакомое-незнакомое лицо, на едва заметный росчерк шрама или родинку под губой и перевёл взгляд на планшет, погружаясь в строчки текста, оживляя их в памяти. — Добротное, но не завлекающее, — он снова коротко взглянул на Мо Сюаньюя… или всё же Вэй Ина?.. И так и не нашёл точного ответа. — Оно хорошо смотрелось бы в середине книги, но как начало совсем не подходит. Читатель не выдержит четыре страницы без героя, без действия и драйва, — он позволил профессионализму взять верх над размышлениями. — Дайте это же описание глазами персонажа. Вы ведь рисуете его весьма сильной личностью, но в первой главе это малозаметно. Опишите, как он мыслит, что чувствует, рассматривая особняк. — Не могу так, я вижу иначе, — Сюаньюй отвернулся, и этот жест был разительно не похож на то, как сделал бы Вэй Ин. — Можем мы решить эту проблему по-другому? — отчего-то спросил он лишь мгновением позже. В словах как будто скрывался какой-то подтекст. — Без работы над текстом? — на этот раз Лань Чжань удивился. Вопрос не был похож на то, что сказал бы Вэй Ин. Наливая себе чай, Лань Чжань непринуждённо озвучил собственный страх: — Разве что вы разорвёте контракт, а этого вы делать не станете, правда? — Вот ещё! — Сюаньюй мгновенно вскипел, и снова у Лань Чжаня перехватило горло — так сердился Вэй Ин, когда они спорили об изменениях в сценах. — Я, может быть, и подумаю над вашим вариантом, господин Лань, но разрывать контракт уж точно не собираюсь. — Хорошо, — Ванцзи отпил из чашки, чтобы невидимые тиски, словно обхватившие его, расслабились. Если Вэй Ин зло шутит над ним, потому что… обижен?.. он может подсказать, что готов к примирению. Вэй Ин когда-то признавался ему, что бесконечно любит, как Лань Чжань читает его тексты. — Чтобы как-то мотивировать вас, я хочу прочесть два отрывка. Послушайте. Он читал «Карнавал», а потом эту новую работу, «Рандеву», и украдкой наблюдал за переменами в лице Мо Сюаньюя. Казалось, тот что-то почувствовал, что-то вспомнил или узнал, но… — Ладно, я понял. Проработаю первую главу в ином ключе, — сказал он в итоге. Ничего такого, на что Лань Чжань втайне надеялся. Не «Смотрю, ты всё-таки повёлся», не «Лань Чжань, ну хватит уже», не «Вот так ты поступаешь со школьным другом?», не «Я скучал по твоему голосу эти пять лет». — Постарайтесь сделать это к среде, я знаю, вы можете, — поднялся Лань Чжань. Если это всё-таки Вэй Ин, он действительно успеет. Он всегда отличался потрясающей работоспособностью. Подавив желание схватить Мо Сюаньюя за руку, встряхнуть его, попросить прийти наконец в себя, Лань Чжань попрощался с ним и вышел в холодный осенний вечер. Выдержка покинула его уже в салоне автомобиля. Некоторое время он сидел за рулём, не поворачивая ключа, всматривался в сумерки и пытался понять, за что Вэй Ин может так обойтись с ним. А если он не пытается сделать ему больно намеренно… то отчего же ведёт себя так? Он не хотел верить, не мог поверить в то, что Мо Сюаньюй — не Вэй Усянь.