На пороге квартиры Бенди стояла его собственная сестра. Родная, живая, совсем выросшая и изменившаяся до неузнаваемости. Но он её видел и на фотографиях Капа, а вот она его действительно впервые.
Бри немного поправилась с их последней встречи, это было неудивительно, ведь живёт она сейчас в шике и блеске, да и после рождения Летти такой исход вполне нормален. Грязная, худая, подстриженная под мальчика девочка из приюта, которая вечно пряталась за спиной своего более вспыльчивого и смелого брата, превратилась в статную женщину в молочном платье, на высоких каблуках. Выражение её надменного лица прекрасно бы описал монолог Мистера Фримана: «Я д’Артаньян — все пидорасы». Негативный настрой Бринды чувствовался всеми фибрами души, а от того парень, не ожидавший столь резкого визита, и сам наполнялся взаимным пренебрежением и раздражением.
— Есть работа, — холодно произносит она со своим равнодушным немигающим взглядом, пока Бенди напротив с каждой следующей секундой её безразличия набирался только больше агрессии. Сказать ей хотелось многое. Эту встречу Бенди представлял ночами, репетировал перед зеркалом свои слова, которые все эти годы хотелось высказать сестрице в лицо, втоптав в грязь и опустив с небес на жестокую землю. Но от переизбытка эмоций, все эти репетиции забылись, превратившись в один ком из глухой бессмысленной ненависти.
— И это ты говоришь мне вместо приветствия?! А где же «Привет, любимый братец, как поживаешь?» или «Как давно мы не виделись, я так скучала»?! — с ненавистью выплёвывает он эти слова, сильным толчком в плечо выпроваживая Бринду за пределы порога и следом осторожно закрывая двери квартиры, боясь разбудить Капхеда, которому увидеть Бринду он позволит только через свой труп. Силу тот не подрассчитал, заметив уже позже, что дьяволица явно слабее его, а оттого отлетела на добрые два шага назад. Но даже этот факт не мог успокоить его вспыхнувшую злость.
— Мне нет дела до тебя, и никогда не было. Я пришла только дать задание, от которого ты не имеешь права отказываться, — агрессия передалась и Бринде, упорно делающей вид, что они с Бенди друг другу никто. — Между прочим, из-за тебя у меня проблемы и ежедневные допросы от полиции, идиот. Мог бы и дальше заниматься своей нелегальной хернёй и меня не вплетать. Одно моё слово — и ты обречён на пожизненное за решёткой здесь и сейчас. Советую и тебе найти для себя хорошего адвоката.
Острые зубы, спрятанные за её поднакаченными алыми губами скрипнули, когда заметили, как близнец приближается, сверкая красными глазами, по ощущениям готовыми пролить кровь прямо тут, в холле. В тёмном пустом коридоре без камер и с единственной лампочкой возле лифта, его чёрный, жуткий силуэт и животная ненависть в блестящих кровью глазах, веяли неминуемой гибелью. От этой картины колени сами подгибались, всеми возможными рефлексами пытаясь спасти свою хозяйку. Но вместо ожидаемого броска, демон хватает сестру за руку, отпирая соседнюю квартиру, и грубо заталкивает сопротивляющуюся девушку в полную темноту апартаментов «809», защёлкивая за собой дверь.
Бенди не хотелось бы будить соседей, а потому он перенёс этот разговор наедине в более подходящее место. Да, силой и без объяснений, но его это волновало в самую последнюю очередь. Как же хорошо, что Джо сегодня ночевал в штабе и одновременно с этим доверил ключи своему соседу. Иначе было бы не объяснить, что же происходит. Впрочем, это не объяснить даже сейчас и самим себе.
Бен обернулся на Бри в кромешной темноте и щёлкнул выключателем. При вспыхнувшем свете сестра обнаружилась вся сжавшаяся от страха возле стенки, но тут же, поняв, что пойман с поличным, гордо расправила плечи, делая вид, что ничего не было. Задирает подбородок и воротит нос от дешёвой обшарпанной хаты Эйвери.
— Зачем ты пришла? Что, неужели снизошла до простых смертных и вытащила золотую ложку изо рта? Мне стоит сказать «спасибо»? — почти рычит взбешённый кондитер. Он так долго ждал, когда сестра явится в его жизнь и всё объяснит, а та ведёт себя, как абсолютно чужой человек, выставляя какие-то свои условия. Ни «привет», ни «извини» он не услышал.
— Я уже сказала. Ты запачкал своими мерзкими, грязными, преступным ручонками мне жизнь, а я испорчу твою, если не заткнешь свой хамский рот и не согласишься идти на поводу. Ты же только так и умеешь, щенок, — последнее слово она чётко выделяет, процеживая через ряд ровных зубов.
— Мои руки чище, чем у хирургов. Что я мог натворить?
— Я же в курсе, что ты «Никель», Бенди. Не нужно мне устраивать спектакли и придумывать оправдания, и так всё очевидно.
Бенди совсем немного напрягается, но старается не показывать свои слабости перед близняшкой. В прошлом ведь он был для неё авторитетом. Он был светом впереди, за которым приходилось следовать, даже не по своей воле, чтобы просто быть в безопасности среди этого озлобленного, жестокого мира в стенах отвратительного приюта, наполненного кем угодно, но точно не людьми.
Времена меняются. Но кто-то из близнецов до сих пор не принял это.
— И что с того? В отличие от тебя, Бри, я не мог обеспечивать себя за счет других людей. У меня не было выбора!
— Я знаю, на что тебе нужны были деньги, торчок. Я уверена, вместо еды ты предпочёл бы дозу. Ты невменяемый, Бенди, и неисправимый. Всегда таким был и будешь. Если бы не твои зависимости, ты бы жил, как нормальный человек. Но ты сам решил не меняться и уподобляться нашему сторчавшемуся отцу!
При упоминании отца, последняя капля терпения парня кончились. Да ещё и клевета в его сторону окончательно вывела из себя. Отцом он дорожил, каким бы он ни был. Главное, что он хотя бы был и заботился о своих детях. Правда, дети проиграли его любви к крэку.
— Да ты!.. Ты вообще знаешь, каково это, когда вся твоя жизнь идёт под откос?! И ты остаёшься совсем один в пустом доме без мебели и окон, выбитых коллекторами, без работы, без образования и людей рядом, — Бенди держит дистанцию, не приближаясь к и без того напряженной сестре. Пусть она и пытается строить грозный, серьёзный вид, но по позе было ясно — ей чертовски страшно находиться запертой здесь и с этим человеком. — Когда остаёшься только ты, твои проблемы с головой, долги и шприц героина! Ты живёшь жизнь паразита, бесполезного куска мусора, барахтаясь в этом море помоев! И
никто не может тебе помочь, ведь ты одинок. Мне пришлось заниматься криминалом и нелегальщиной не от хорошей жизни, знаешь-ли. Цель была просто выжить. Я крал, был дилером, перекупал на чёрных рынках оружие и перепродавал! Я полжизни провел, как помойная крыса, отброс общества, пока ты, сука, в первый же год побега нашла себе богатого парня и неплохо так устроилась! Ох, обижен ли я? Нет! Нет, совсем не обидно, — ему ещё как обидно, и это видно по искривлённой гримасе боли и отчаяния на лице, которая сменила предшествующий гнев, — я ведь всегда знал, что в итоге останусь предан.
Бринда молчит, сверкая своими красивыми стеклянными глазами, пока весь запыхавшийся, растрёпанный и чуть ли плачущий в истерике брат вытащил откуда-то из ящика рядом с собой револьвер Джо. Чужой и непривычный, разумеется, но это сейчас его не волновало. В ход сегодня он пойти не должен. Просто демон увидел, как тянется рука Бринды к её белой кожаной сумочке на плече, точно за телефоном, явно желая набрать копам. Пистолет нужен только для вида и внутреннего спокойствия, фантомного чувства собственной безопасности и контроля.
Маска уверенности и хладнокровности у Бринды трещит по швам, завидев, как же идеально легла рукоять револьвера в ладонь её брата. Но паниковать она сейчас не могла. Бенди был с иными планами на этот вечер. Ему хотелось добиться правды любой ценой. И для себя, и для Капа, если это возможно.
Он засовывает оружие в карман своих растянутых спальных штанов и продолжает говорить, убедившись, что сестра не будет делать глупостей и медленно опустит руки по швам платья.
— Я скрывался под этим жалким капюшоном, рискуя попасться копам, но…в глубине души я будто всегда мечтал об этом. Мечтал, чтобы меня поймали. Чтобы я наконец получил по заслугам за всё то, что натворил! Оружие? Наркотики? Ох, нет, это всё кажется таким пустяком по сравнению с тем, каким именно методом я сдержал наше с тобой обещание. Я отомстил ей! — крик сорвался на беззвучие после резко сменяющегося потока мыслей. — Случайно, я… Я не хотел. Честно, я не хотел её убивать! — голос болезненно хрипит, срываясь на какой-то абсолютно жалкий звук.- Просто палец сорвался на курок. Но после первого выстрела меня охватил животный гнев, и я не смог остановиться, всадив ей в лоб все свои патроны! До сих пор не прошло ни единого дня без мысли о ней… Её перекошенное лицо, выпученные стеклянные глаза, смотрящие точно в мои. Она видела меня. Она узнала! Назвала настоящее имя! Прохрипела своё раздражающее «сына?» прежде чем я приставил к её лбу дуло…
И тут сам Бенди замер, ровно также, как сестра, шумно переводя дыхание, после почти безостановочной болтовни. Он понял, что наговорил лишнего, но было уже слишком поздно. Глаза сестры в ужасе расширяются, она прикрывает рукой рот, делая ещё несколько шагов назад, удаляясь вглубь квартиры, лишь бы её по виду сходящий с ума брат не продолжал столь омерзительные подробности и не приближался. Он держал в себе эту правду долгие мучительные годы, наполненные только страхом и собственным презрением.
— О чём ты вообще говоришь? Какая ещё клятва?!
— Наша клятва, Бри, — осознание своей оплошности с раскрытием правды привело в чувство. Он понизил свой скорбящий голос, виновато изогнув брови. Груз вины давил сейчас особенно сильно, но её уже ничем не искупить. Душу всю рвало на куски от боли и злости на самого себя. — Месть. За нашу разрушенную семью. Я не дал ей узнать правду, не выдержал того стыда и гнева на эту шлюху при виде её довольной сытой рожи и отъеденных в мирной жизни щёк, пока мы с тобой умирали от голода в детдоме и воровали хлеб. Но я вижу тебя. И ты точно такая же, как она.
Теперь уже Бринду переполняют эмоции, она не может ничего сказать, абсолютно беспомощно открывая и закрывая рот, не находя слов.
—Да что ты вообще несёшь?! Н-нет… Прекрати так говорить! Это… Этого быть не может, чтобы твоей первой жертвой стала она, личность же не опознали. Может ты ошибся? Ты не мог этого сделать, Бенди! Мы же были детьми. Ты…ты точно конченый психопат! — она дышит глубоко и шумно, пытаясь прийти в себя и принять то, что натворил её глупый, самонадеянный брат. — Я знала, что правильно поступила, сбежав от тебя из приюта и оборвав все связи.
— Мы поклялись на крови, что отомстим ей за отца и нашу семью любой ценой! Только из-за неё нам пришлось стать такими!
— Но не убивать же собственную мать за это! Бенди… Почему же ты не лечишься? Зачем уподобляешься папе?..
Бен снова вскипел от этого дурацкого сравнения. Отец взаправду был слабаком. Бесхребетным и думающим только о себе. Бен не такой. Он точно не такой ведь… правда?
— Я?! Я-то из нас двоих и пытаюсь измениться! Но ты абсолютная копия матери. Такая же тщеславная и бесчувственная мразь, не способная думать ни о ком другом, кроме как о собственной шкуре и деньгах.
— Поэтому ты и меня застрелишь?!
Бенди поутих. Бри видела и не могла поверить в то, как этот огонь гнева и вспышка безумия её брата медленно гаснет, тело близнеца обмякает и съёживается до абсолютно уязвимого состояния. Он устало опускает плечи, когда глаза округляются, вернув разумность и блеск ясности. Успокоился наконец. Осознал, что этот разговор не имеет смысла, и они даже не слушают друг друга, не пытаются понять. Всё равно, что говорить со стеной. Или же зеркалом.
— Я-я так не сделаю, — он старался звучать жёстче и увереннее, но голос предательски дрожал. Душевная боль разрывала изнутри безграничным сожалением и беспомощностью. — Мне так жаль. Если бы ты не сбежала, может… Может быть я бы её и не убил. Я не хотел, честное слово. Я сорвался на неё и осознал, что натворил слишком поздно, когда увидел, как мозги размозжило по всему полу банка, — голос снова осип, сошёл на хриплый шёпот, почти что болезненный стон. К горлу подступало навязчивое чувство тошноты и головокружение. Он не переносит вида крови именно с того момента. Даже та рана, которую получил от колючей проволоки была не столь болезненная, сколько отвратительная на вид для него. Смотреть в первые дни на руку не удавалось, поэтому и заживало всё долго и болезненно.
— Почему ты оставила меня одного? Ты же знала, как мне тяжело оставаться один на один с собой. Мне было…страшно. Очень страшно и одиноко, — Бенди запинается, когда говорит о своих слабостях. Признавать их перед своей же сестрой было ещё тяжелее.
— А мне было страшно находиться рядом с тобой, — в её глазах до сих пор затаился тот страх. — Ты был не в порядке. Психоз от матери, наркомания от отца сыграли с тобой злую шутку. Мне казалось, у тебя настоящие проблемы. Я поняла, что пора бежать, когда ты подошёл ко мне и поклялся, что найдёшь и убьёшь меня, если я когда-то тебя предам. Эта угроза не была шуткой, верно?
— Мы были детьми-сиротами! И всё что было у нас — это только мы друг у друга! Это единственное, за что цеплялась моя жизнь, Бринда. Мы — семья.
О нет, они уже давным-давно не семья. Абсолютно чужие друг другу люди. Незнакомцы с одним прошлым и одним лицом.
— Ты не ответил на мой вопрос. Это ведь была не шутка?
Бенди мучительно долго молчит, а в глазах его целый океан сожалений и боли, пролегший под глазами синяками и первыми морщинками. Скрывать всю боль и ненависть за беззаботной улыбкой, прощать ошибки и наступать на одни и те же грабли, оставаясь в одиночестве — брошенным и покинутым — из раза в раз он уже устал. Но он снова всех и за всё прощает. Прощает правительство, отобравшее у него всё с раннего детства из-за ошибок родителей. Прощает и их самих — отца за слабость, маму — за трусость. Прощает всех тех, кто предал его, кто бросил, разорвал отношения, потому что «Ты хороший человек, Бенди, но есть лучше». И эти грабли однажды снова ударят прямо в лоб. Но он не простит одного — предательства близких ему людей.
— Не буду лукавить. Я пытался тебя выследить первые года два. Не чтобы убить, нет-нет! Даже в армии выбрал разведку только с той целью, что это могло дать мне хоть какие-то знания и информацию о тебе. А потом я сдался и, видимо, как раз в тот период ты и вышла в люди, как адвокат, но под другим именем и с другой фамилией. И в моей жизни произошло очень много изменений. Сам изменился, начал жизнь с чистого листа. Мне нет оправданий, понимаю тебя. Если честно, то совсем забыл, что же я наговорил тогда тебе. Я был…не прав.
Бринда в ужасе отшатывается и делает несколько шагов назад, почти до самого изрезанного кухонного стола Джо.
— Ты не мой брат, — она действительно напряжена и напугана. Брови хмурятся, а хвост нервно подёргивается у самых ног, — мой настоящий брат ни за что не стал бы признавать вину передо мной. Ты совсем изменился. Я-я не понимаю, кто ты.
Кондитер смотрит на неё пристально, изучая и проникая в самую душу. В его взгляде даже есть сочувствие и жалость. Бенди помнил этот страх в глазах сестры ещё с раннего детства. Самого себя он помнил крайне слабо, но даже это его чертовски пугало.
— А ты вот ни капли не поменялась. Та же трусиха, трясущаяся при виде меня, эгоистка, не способная удержать людей, которые тобой дорожили, лицемерка и самая последняя неблагодарная тварь. Променять свою семью с ребёнком на кошелёк! И ладно, если бы в этой семье всё было плохо с финансами, может быть, я бы даже это понял, но ведь это не так.
— Может быть я действительно последняя тварь дрожащая. Но эгоист из нас двоих только ты. Не знаешь моей мотивации, да и меня саму ни капельки не знаешь! Ты думаешь, что мир и люди крутятся вокруг тебя, а это совсем не так. Может мне и не нужна была твоя «забота и верность» переходящая все границы человеческого и угрожающая жизни окружающих нас людей. Проблема того, что мы поссорились была не во мне. Проблема, что я сбежала не в том, что я «такая сука» и «лицемерка», а как раз именно в тебе, — чертовка тычет пальцем в грудь подошедшего к ней брата, пытаясь отстоять единственную безопасную территорию. — Ты всегда думаешь только себе! Даже сейчас. Ты бегаешь по штатам, как помойная крыса, лишь бы спасти свою задницу, но совсем не думаешь о людях, которых ты встречаешь на пути и тут же бросаешь. Ты обвиняешь меня в том, что я бросила тебя, хотя сам угрожал мне, пока был обдолбан, как конченое животное. Ты обвиняешь меня в том, что я бросила Капа, но дело совсем не в нём! Я знаю, какой он хороший человек, но у меня не было другого выбора, и ты не имеешь права указывать мне, как жить и с кем быть.
Бенди даже замер, приоткрыв рот. Он и сам это осознавал немного поумневшим за эти годы мозгом, но слова сестры прямо в лоб окончательно заставили убедиться в своих заблуждениях и взглянуть на них со стороны.
— Прости, — извиняется парень первым, опустив голову. Неужели взаправду почувствовал жгучее чувство вины? — Да, я действительно был не прав. Но и ты абсолютно не знаешь меня сейчас. Последний месяц перевернул всю жизнь с ног на голову, но ты этого не поймёшь, — Бенди устало вздыхает. От прошлого срыва его всё ещё потряхивало, но он старался держаться как можно серьёзнее, и поддерживать чуть не потерянный минутной слабостью авторитет. — Люди меняются. Я натворил многое, о чем искренне сожалею. Меня охватывала злость и жажда мести. Но когда я исполнил это, жизнь уже не может стать такой, как прежде. Я правда не хотел, — повторяет он вновь и вновь, но лишь больше устало и отчаянно, — мне жаль. Так жаль… Не могу забыть тот день, она преследует меня во снах и кошмарах. И до этого дня я никому не мог об этом рассказать.
— Ты…действительно лечишься? — кажется, это последнее, о чем могла подумать Бринда, увидев перемены в брате. Если закрыть глаза на его взрывной нрав, брат сейчас выглядел намного более вменяемым, в его взгляде полно ясности, он выглядел опрятно, по-домашнему, заметно повзрослевшим и выросшим. Не только физически, но и внутренне. От былого, дикого, озлобленного на мир ребёнка из приюта, больше похожего на животное в клетке, осталась только тень.
— Ты похожа на Капа, — он печально усмехается, подметив, что бывшие действительно переняли друг от друга какие-то черты. Даже удивляются одному и тому же. Он не мог объяснить, что же именно сейчас в ней напоминает о Капе, но это чувствовалось на вербальном уровне. — До переезда сюда. Сейчас нет времени, сама понимаешь. Работа забирает все силы и одновременно действуют некой терапией для меня. Нужды почти нет, и я самостоятельно справляюсь с компульсиями. И мне помогают друзья с коллегами, конечно же.
— У тебя что, есть нормальная работа?
— Я кондитер, Бри. Да, у меня есть чудесная работа и близкие люди рядом. И я не хочу всего этого лишиться только из-за тебя.
Она молчит. Испуганный взгляд сменяется резким удивление, но тут же снисходительностью и искусственным безразличием. Защитная реакция.
— Я скучал, — спустя непозволительно долгое молчание признается Бенди, опустив взгляд в ковролин на полу, переборов свои детские обиды и гордость. Ему хватило сил, чтобы признать это. Действительно повзрослел.
— А я всё ещё боюсь тебя, — произносит Бринда, но думает тоже самое, подавляя в себе какие-либо эмоции. Она тоже скучала. Но вот ей гордость не позволит этого сказать. Хотя брат как-то смог, не взирая на ужасный характер. Кажется, он взаправду стал более мужественным и разумным. — Пару минут назад ты выглядел так, будто вот-вот меня действительно грохнешь.
— Прости, что накричал, — извиняется Бенди и нервно дёргает хвостом, подходя поближе. — Мне всё ещё тяжело, ты же знаешь. Я пытаюсь исправиться, честно. Просто…это тяжело.
И вид совсем измученного, совсем эмоционально перегоревшего, извиняющегося брата стал крайней точкой для девушки. Безразличие оттаивает и превращается в боль. Ей действительно больно слышать это от близнеца, всегда казавшегося ей несокрушимой машиной, состоящей из чистой энергии и эмоций. Во взгляде читается «извини», но губы плотно смыкаются и через силу произносят:
— Это не отменяет того факта, что я пришла к тебе за совсем другим.
— Ты пришла не ко мне. Тебе нужен «Никель», но в этой квартире ты его не найдёшь. И нигде больше.
— В таком случае я пришла с работой для тебя. На кону твоя жизнь и судьба, Бенди. Так скажем, совсем небольшая сделка, чтобы я закрыла глаза на то, что ты кокнул моего подопечного, и расхлёбывать это дерьмо приходится мне, хотя меня на том мероприятии даже не было.
— Я его не убивал, а только отвлекал и… А к чёрту, не поймёшь. Что за сделка? — сдаётся кондитер, автоматически соглашаясь на работу, понимая, что сам же и заварил эту кашу. Может, если бы он не использовал личность сестры, то всё было бы в порядке и они никогда в жизни не пересеклись бы.
— Для тебя это сущий пустяк, я уверена. После твоего откровения с убийством матери мне немного неловко это говорить, но убей ради меня ещё одного человека. Моего нынешнего мужа. Дату убийства я выбрала — 11 октября в девять вечера на входе в нашей усадьбе. Адрес вышлю по почте. Мой муж будет в это время ожидать такси до аэропорта, самолёт отправляется в одиннадцать, поэтому у тебя будет второй шанс разделаться с ним.
Санта умерла, а Барбара полным ходом.
— Ты адекватная? Зачем мне убивать твоего же мужа? Слушай, мне нет дела, на кого ты променяла Капхеда, но я касаться этого не хочу. Из нас двоих кажется, что я намного адекватнее тебя.
— Я не обязана тебе пояснять причины. Твоя работа просто избавиться от него. Любыми методами. Четвертуй, утопи, застрели — мне не важно. Просто избавься.
— Ты в своём уме?! За кого ты меня принимаешь? За маньяка или киллера? Я НЕ убиваю, даже за деньги или с другими условиями. Не хочу этим заниматься, ты должна понимать, почему, как никто другой! Я боюсь крови, трупов и всего, что связано с тем, что напоминает мне о мозгах мамаши! И я не хочу вспоминать об этом пиздеце.
— Мне не важно, чего ты хочешь. Я дала чёткое условие. И только тебе решать: гнить за решёткой или жить спокойно, больше никогда не пересекаясь со мной.
— Почему ты пришла именно ко мне? Я могу дать тебе контакты людей, которые точно справятся с этой работой. Намного лучше и чище, чем я. Я же просто грабитель.
— Потому что доверить убийство своего мужа я могу только своему брату. Да и тебе платить не придётся. На кону и так твоя жизнь.
— Это все причины? Звучит странно. Если тебе действительно просто захотелось поиздеваться надо мной, то ничего не получится. Давай, иди в полицию. Пусть меня загребут, этого я не очень-то боюсь. Просто испорчу твою репутацию адвоката, что в родственниках у тебя будет наркоман и преступник. Я специально перед арестом обдолбаюсь, как в последний раз, и выполню весь чек-лист по криминалу.
— А если я отсужу у Капхеда Летти? — Бринда задела за живое. Она откуда-то прознала, что и её бывший муж, и брат были знакомы. Но спрашивать сейчас — совсем неподходящее время. — Я думала об этом весь месяц. Он ведь не может позаботиться о ней. Сам видишь, он сам избалованный ребёнок. Наверняка даже не знает, как воспитывать её, продолжает заказывать готовое и приставляет ей штук десять нянек на дню, лишь бы самому не тратить своё драгоценное время.
— Не смей! Ты не можешь этого сделать. Она тебе не нужна, как и какая-либо другая семья, а Кап без неё точно сойдет с ума или с собой покончит. Только боль и умеешь приносить своей семье.
— Также, как и ты, — фраза кольнула больно и глубоко. — Кто сказал, что она мне не нужна? Вот как раз сейчас она мне и пригодится. Согласись ведь, ребёнку лучше быть ближе к матери. Отцы имеют свойство…сдаваться от отчаяния при малейшей неудаче. Они слабаки.
Она говорила про их собственного отца, а оттого демон лишь больше злился.
— Капхед не такой. Он чувствительный и мягкий, но совсем не слабый. Ты его недооцениваешь. Наш отец и до развода торчал, поэтому такой исход был неудивителен. А Кап напротив сейчас воспрянул духом и очень многому научился.
— Откуда ты знаешь? Ты живешь с ним что-ли?
Бен даже прыскает, понимая, что этот человек прямо сейчас спит за соседней стенкой, к которой прислонилась злая Бри.
— Что мне помешало подружиться с отцом моей племянницы, о рождении которой ты не сообщила собственному брату? Или может стоило послать мне приглашение хотя бы на свадьбу? Разве это не «самый счастливый и важный день в жизни девушки», куда приглашают всех родных? Знаешь, на похороны мамы я пытался тебя позвать через общих знакомых из приюта, но в итоге за церемонией погребения я наблюдал абсолютно один, а оттого было только тоскливее.
— Ты тоже хорош, между прочим. На свадьбе со стороны Капа присутствовали абсолютно все родственники, даже те, кого сам Кап не знал, а с моей стороны совсем никого. Я чувствовала себя совсем жалкой. Хоть я тебя и не звала, но даже если бы и захотела, то не нашла. Я даже твою нынешнюю фамилию не знаю, чтобы предположить имя.
— Ну, в данный момент я Корти. В прошлом штате был Дюбуа, вот это реально был прикол. Вся полиция думала, что я французский эмигрант или беженец. Подозревали меня в торговле травкой, хотя с этим я завязал давненько.
— Серьезно? Ты Бенди Корти?
— Между прочим, я не выбираю новые фамилии, которые мне ставят в поддельных документах. Как в русской рулетке: повезёт/не повезёт. Бывали версии и похуже нынешней.
— Слушай, мне всё равно. Мне плевать, сколько мы не виделись и чем ты там занимался, что приходится каждый раз умирать для одних людей и рождаться для других новым человеком. Ты принимаешься за работу.
— У меня есть возможность сказать «нет»?
— На кону Летти.
— На такое я не подписывался. Почему я должен менять одну жизнь на другую?
— Потому что я так сказала.
— Тварь, — злобно выплюнул Бен, пожимая протянутую руку и скалясь, осознавая, что прямо сейчас решает, у кого останется ребёнок. Без его участия, у Капа почти нет шансов выйграть суд. У Бринды есть связи, да и она найдет в конституции лазейки, чтобы точно взять своё. Ставки велики.
Он усиливает хватку, притягивая сестру ближе и через плотно сжатые зубы шепчет ей на ухо: "Если узнаю, что ты приблизилась к этой семье хотя бы на пару метров, я напомню о себе преждевременно, и ты будешь совсем не рада моему визиту. Если я исправился, то не значит, что тебе теперь можно расслабиться. Я не хочу возвращаться к тому, каким я был тогда, но если потребуется — будь уверена, я переступлю грань".
— Одиннадцатого в девять. Иначе разрушу эту семейную идиллию, о которой ты — абсолютно чужой человек- почему-то печёшься. И не дай бог я узнаю, что ты закадрил моего бывшего мужа. Я всегда знала, что Кап тот ещё пидорас.
— Одно слово о нём — повторишь судьбу мамаши.
— Ненавижу тебя.
— Ой-ой, смотри, как заговорила. Не слишком ли ты смелая, адвокатишка, когда ставишь условия человеку с пушкой в кармане?
— А кто сказал, что у меня с собой пистолета нет? Я юрист, Бенди. И я знаю, как сохранять свою безопасность при общении с такими, как ты.
— Горжусь, — хмыкнул с улыбкой близнец, отпирая двери и заворачивая в сторону своей квартиры.
— Надеюсь, больше не увидимся.
— Только на твоих похоронах.
Бри удаляется вглубь тёмного коридора, высокомерно хмыкнув. Звук её каблуков эхом провожал стоящего возле порога Бенди, упёршегося лбом в дверь. Он пытался собраться с мыслями, прежде чем взглянуть в глаза человеку, судьба ребёнка которого находится почему-то в его руках.
Он набирает в лёгкие побольше воздуха и с невозмутимым видом входит в свою квартиру.
Кап всё ещё спал на диване, свесив ногу и демонстрируя виртуозную технику художественного храпа.
Бен только с облегчением вздыхает, шарит по карманам белого пиджака своего гостя, находя пачку сигарет, и выходит на балкон.
«Даже условия этого сраного договора такие же сраные, — глубоко затягивается демон, опираясь о хлипкое ограждение перед бездной под ногами, — чувствую, ещё встретимся. Как-то подозрительно мало было причин для сестры ехать в этот город в поисках меня. И что самое интересное — как она меня нашла? Если нашла она, то найдут и копы? Или кто-то из банды Китти ей знаком?».
Сон как рукой сняло. Сейчас уже около пяти, рассвет желтеет над стеклобетонным городом вместе с первыми работягами. Город просыпается, а мафии не отоспаться.
— Впервые вижу, чтобы некурящий человек затягивался так глубоко. Даже у меня в горле от твоего вида горчит, — заходит сонный Кап на балкон, потирая заспанные глаза и ёжась от холодного утреннего воздуха. — Уф, ну и ночка! Не буду больше врать, диван как каменная плита. Такое чувство, что меня всю ночь пытали самыми извращёнными способами. Надеюсь, не твоих рук дело?
От такого неожиданного высказывания Бенди раскалывается и смеётся, стряхивая пепел вниз. Ну хоть что-то позитивное. Помогает отвлечься от мысли от предстоящего умышленного убийства. Хоть и неизвестного человека, но резко проснувшаяся в преступнике эмпатия впервые стала проблемой.
— Если мы с тобой поговорили вчера на тему моего принятия, то это открыло тебе возможность шутить надо мной?
— Именно. Ящик Пандоры открыт для меня! А вообще, если отходить от темы, то выглядишь паршиво. Что случилось? Сон в позе совы не задался? Чакры не открылись?
— Да иди ты. Просто захотелось вспомнить, каково это не быть ЗОЖником.
— О-о-о, нет-нет. Я-то знаю, если человек, который не курит, резко начал, то дело точно дрянь. Поделишься?
— Тебя подвезти до дома? — Бенди улыбается ему и тушит бычок, делая вид, что не услышал.
Кап замечает, что на ограждении уже их два. Бен слишком правильный, чтобы просто скинуть окурки на парковку.
— Было бы славно, но сначала я жду твой интереснейший ответ на мой не менее интересный вопрос.
— Да, действительно плохо спал. Потому что кто-то храпит, как слон.
— Эй, на меня намекаешь? — Капхед смеётся и тыкает пальцем в бок, заодно выхватывая из рук демона ещё одну новую сигарету. — А вот этого с тебя хватит, дружок. Из нас двоих до старости дожить должен хотя бы один.
Кондитер только смеётся, сдаваясь.
— Если кто и доживёт, то это будешь ты.
«А я бы хотел в "клуб 27"».
***
За окном уже осень. Жизнь каждого работника пекарни изменилась до неузнаваемости.
Наверное, из самого значимого для всех — появились рабочие смены, как и во всех нормальных заведениях, появился индивидуальный график работы, должности, функции и обязанности. «Двадцатый», то есть Стив, и Алекс помогали на кухне, Морти отвечал за уборку в зале и стоял на кассе, как и Джо, Рок — стал грузчиком и в то же время отвечал за доставку заказов. Перевозка «вчерашнего» хлеба на благотворительности в детские дома и церкви также была на нем. «Двадцать первый» подменял Капхеда. Иногда, как дополнительная рабочая сила, приходили и другие парни из группировки, но представлялись друзьями друзей или стажёрами, делая грязную работу.
Алиса познакомилась с одним постоянником, приходившим последний месяц ежедневно за утренним круассаном, чашкой маккиато и беседами с ней то о путешествиях, то о погоде и книгах. Бенди же лишь фыркал на эти слащавости, но всеми силами пытался свести их, назначать встречи и шушукаться об этом с Капхедом, сплетничая совсем не по-мужски.
Последний же словно расцвел — на душе того была не то весна, не то лето. От расставания он полностью отошёл, не без чужой помощи, депрессивный период закончился, компанию он вернул отцу. На время, разумеется. Вернётся к ней, когда повзрослеет и будет готов. Денег и без компании на его счету неприлично много. Да, он променял ещё более безмерное богатство и статус на работу бариста в пекарне своих лучших друзей. Но, кажется, он осознал суть выражения «счастье не в деньгах».
А также, к гордости самого учителя-Бенди, тот многому научился, поэтому теперь в его доме нет места для нянь или домработниц, пропала нужда и в доставке уже готовых блюд, ведь он начал познавать искусства из кулинарной книги. А из-за частых визитов друга по выходным, в квартире царил вечный порядок. Наконец долгожданная идиллия.
Летти росла вместе с ним. После визита бабушки и дедушки та вернулась с отросшими лохмами, которые пришлось учиться заплетать, в веснушках и с румяными от солнца щеками. Её гиперактивность не угасала, что даже старшему демону казалось было невозможно утихомирить. Активно и с увлечением читала книги, играла с Бенди в его чередующиеся выходные, каждый день придумывая всё больше новых и интересных историй и игр. Её воображению удивлялись и Кап, и Бен. Но крошка полна оптимизма, как и её дядя, а потому в любой ситуации эти двое найдут свой необычный выход. Бенди положительно влиял на всю семью блондинов.
Ну и сам Бенди. Его жизнь почти не изменилась, за исключением больших физических нагрузок по ночам в зале базы под командованием Рока и жутко скучных собраний в штабе банды «К», которая готовилась к очередному ограблению банка в соседнем городе ближе к зиме.
Впрочем, небольшие изменения действительно были.
Как минимум во внешности: демон всерьёз занялся своей физической подготовкой. Ещё немного постригся, перекрыл шрам не сильно бросающейся в глаза белой контурной татуировкой в традиционном японском стиле в виде не то облаков, не то волн. Сменил стиль даже в одежде — прежний софт гардероб из бежевых брюк и белых рубашек остался в шкафу до следующего лета. На смену пришли более тёмные и бесформенные вещи, подходящие серой, промёрзлой городской осени.
Внутри он оставался всё тем же, разве что, немного более тревожным и вечно напряжённым.
— Бенди, стаканы кончились, — свистит Кап демону на кухню. Промывая группу и вставляя холдер.
— Попроси принести того, чьи руки сейчас не по локоть в яйцах. Что за поставщик? Белки не взбились ни черта!
— Я не знаю, чем ты там на кухне занимаешься, но хоть чьи-то руки сейчас бы не помешали в зале!
— Меня в это не вплетайте! — рядом с Бенди отзывается Алекс. — Я сейчас на заготовках. Где Баг? Он же сегодня официант?
— Он сегодня взял отгул. Вчера бухал, ты же его знаешь.
— Уволить бы вас всех к чертям. Как мы с Алисой раньше вдвоём управлялись?
— Срочно! Восемь чеков на кофе подряд, два питчера и два «слоника»! Я не успеваю, вливать некуда. Эспрессо уже остыл, чёрт возьми!
— Сам возьми! — рычит Алекс.
— Да принесу я тебе эти грёбаные стаканы, — злобно топает в подсобку Джо, бросая кассу с ворчащими тётками, желающими свой свежий безглютеновый хлеб и попробовать новые «ПП-тортики» от Бенди без сахара.
Смены без Алисы были худшими на рабочей неделе. Всегда была полная загрузка, километровые чеки и крики. Особенно, когда в городе появилась реклама пекарни, начался сущий ад. Но хуже была неорганизованность. Должности и функции были формальностью. Каждый должен успевать делать несколько дел одновременно, помогая при этом другим. И грамотно распределять их — никому не постижимое, кроме ангела, искусство.
График всех работников был 2/2, однако у главных пекарей 5/2, которые были на неделе и никогда не в выходные дни. Иногда график менялся по обстоятельствам. У 90% работников пекарни эти обстоятельства были.
Но во всём другом — действительно всё наладилось, и в это демону даже сложно было поверить. Он начал жить свою лучшую жизнь. Даже тяга к рискам из-за загруженности и усталости исчезла, положительно влияя на тонкую душевную организацию.
В час-пик в пекарню наведывается полицейский отряд Бориса в полном составе. С обновлённым коллективом этого заведения те уже ознакомлены, но ничего подозрительного не находили. Разве что грузчик у пекарей был до крайности жуткой и огромной грудой мышц, с рассеченным шрамами лицом. Но видели его чаще в начале смены или вовсе тот не появлялся на людях. А в остальном, немного грубоватые некоторые работники не сильно беспокоили посетителей, ведь их затмевали улыбки людей за стойкой или ангел с демоном.
— О, чудик, опять твоя смена? — улыбается Феликс, завидев вынырнувшего из-под стойки демона, когда тот расставлял на витрине новые свежие тортики. — Ты вообще отсюда уходишь? Всего пару раз заставал пекарню без тебя.
— Ага, но сейчас посадка полная и график плотный, поэтому на рабочем месте почти всегда, — Бен улыбается в ответ, но без должной взаимной искренности. Феликс начинал раздражать. Суёт нос туда, куда не стоит. — Будешь по классике?
— Не, давай что-то новое. Сегодня флэт уайт и трайфл.
— Пугаешь своими экспериментами, — демон смеётся и достаёт десерт.
— А где твой друг? Без тебя он тут не появляется. Стесняется что ли? — хмыкнул Кап, параллельно готовя кофе. Он прекрасно приловчился пользоваться кофемашиной, получая от процесса удовольствие и выполняя многие задачи машинально, даже не думая.
Они всё равно перешли на «ты» с некоторыми постоянниками. Пусть они друг другу не друзья, но формальности не нужны, если ты видишь человека почти каждый день и к некоторым он уже не соблюдает официальных обращений. Единственный, кто их не принимал — это Борис, грозной тучей средь бела дня пугая посетителей своей злой уставшей миной.
— Он не приходит? Наверное, с детьми сидит и времени нет. Или ещё что-то, потом поинтересуюсь, — детектив задумчиво потёр подбородок.
— Да не стоит! Кап, не загружай посетителей лишними вопросами. Может, Освальду не нравится местный кофе или выпечка, вот и все дела.
— Но ему понравилось, это я точно знаю.
— Ну ладно, тогда в следующий раз заглядывайте, будем рады угостить чем-то вкусненьким и может быть даже новинками.
— Не думали расширять ассортимент и в других областях пищевой промышленности? Я бы с удовольствием съела чего-нибудь горячего, — присоединяется к разговору Шеба, голодно облизываясь на ещё горячие булочки с маком. Она не могла уже дождаться, когда ее коллега-офицер закончит трепать языком и наконец купит что-нибудь съестное ей и сержанту, ждущему свой кофе.
— Пока что с таким объёмом гостей и ассортиментом едва справляемся. Единственное, о чём я подумывал — это добавить в меню какие-нибудь сэндвичи и салаты.
— Было бы неплохо! Я сейчас бы съела пару кусочков сэндвича с индейкой или ветчиной. В этом полицейском участке вообще не кормят! — принимает она оплаченную булочку в крафтовом пакете из рук кондитера в перчатках. Сегодня тот одет в обычную чёрную футболку и свой привычный фартук с эмблемой, а оттого белые нитриловые перчатки особо бросались в глаза на контрасте с темными вещами.
— Много хочешь, — Феликс отпихнул Шебу с булкой во рту к столику с Борисом, дабы та не мешала вести диалог с кондитером и бариста, и сам обращает внимание на перчатки. А точнее на саму руку, по локоть забитую белыми плавными линиями и завитками. Новую татуировку уже без плёнки тот не стал комментировать, но про себя отметил её неожиданное наличие.
— А сержанту что?
— А? Что? — вернулся в реальность детектив, из-за своих размышлений выпавший из мира. Слишком уж его смутили резкие перемены в демоне.
— Этот волчара меня взглядом сейчас съест. Я спросил, что ему приготовить? — Бенди улыбается, пытаясь сделать вид, что это витание в облаках во время заказа не раздражает. Общение общением, но работа кипит, как котлы в аду.
— Борис что угодно пьёт. Он сейчас настолько вымотан, что можешь просто дать двойной эспрессо и стакан воды. Ну и пару маффинов к нему, хотя не уверен в сочетании настолько крепкого напитка и чего-то сладкого.
Кап молча настраивает тачку, выполняя заказ до оплаты, ведь очередь клиентов только увеличивалась, и Джо возле кассы, который старался не мешать диалогу своего напарника с блюстителями закона, приходилось очень быстро всех обслуживать, выкладывая чеки в один длинный ряд, за который следовало немедленно приступать, чем демон и чашеголовый и занялись, наконец избавившись от настойчивого внимания черно-белого кота. А ведь его почти точная копия прямо в данный момент работала на кухне. Мир взаправду подозрительно тесен. Стоит подумать, не живём ли мы в матрице или симуляции.
***
Хоть повседневная жизнь Бенди начала напоминать самую обычную и, можно сказать, абсолютно нормальную, полностью расслабляться не удавалось. Всё накипевшее днём приходилось вымещать в боксёрскую грушу или криминальных товарищей по ночам, сбивая режим, набивая новые шишки и синяки, разбивая кулаки в кровь и растягивая мышцы. С табаком и наркотой пришлось окончательно завязать ради благополучия близких, а оттого ещё тяжелее и морально, и физически. Кажется, его примеру последовал и Капхед, постепенно стараясь бросать свои вредные привычки во благо дочери.
— Да что ты такой напряженный? Это из-за того, что твоя шлюха-сестра дала тебе заказ на убийство? — боксирует Алекс, прописывая демону в плечо. — Ну так что такого? Ты же не этого белобрысого своего грохнешь. Из пекарни который.
— Ауч! — Бен бьёт в ответ, но Алекс снова уворачивается и вмазывает чёрту в печень. — Полегче! И вообще, не смей так называть мою сестру. Только я имею право её оскорблять, — за сестру кондитер награждает своего соперника по рингу хуком справа. — Мне не важно, кого я убиваю, это всегда одинаково стрёмно и мерзко! А тут предстоит убийство того, на кого Бринда променяла самого добросердечного и старательного парня в мире. Ты вообще представляешь абсурдность ситуации?
— Ну так радуйся! Считай, что таким образом ты мстишь, — белый кот снова бьёт с силой, но Бен блокирует удар, отвечая.
— Типа, ради Капа? — Бенди ударяет в блок Алекса, шумно дыша. Он уже устал.
— Да хоть ради Фионы из «Шрека». Какая разница?
— Это моё первое умышленное убийство! Я даже не знаю, смогу ли. Даже не понимаю, как и откуда всё совершать! Почему я не могу просто отдать сделать это профессионалам из штаба? Тут же точно есть те, кто только убийствами и промышляет. Да и кто поймет — убивал я или кто-то другой?
— Это дело принципа, «Второй». Никто не имеет права забирать чужую работу, ради которой заказчик нанял определённого человека, просто пойми и смирись с этим, — «Первый» ударом валит младшего на покрытие, чуть не отправив в нокаут. — Всё, там-аут. Заколебал ныть. Я не твой личный советчик или психолог, — кидает кот снятую боксёрскую перчатку на канвас и стирает пот с подбородка. — Пойдём, потренирую тебя на манекенах. На задание поеду с тобой, и если что-то не получится, добью этого гандона из своих пушек. Стрелять будешь с той винтовки, которую спёр у военных. Выйдем на крышу какого-нибудь соседнего здания, если они там есть, да оттуда ты и сделаешь всё чистенько и быстро. Я тебе не нянька, а подстраховка. И Джо возьмём, как водителя, вдруг погоня или охрана. Считай, ещё одна тренировка для сплочения нашей группы «1-2-3». Сущий пустяк.
Бенди только молча хлопает глазами с благодарным взглядом и бежит за уходящим в отдельную комнату Алексом, пытаясь наспех развязать бандаж на костяшках и унять качку после боя.
— Воу, благородно с твоей стороны. А я уж начинал думать, что ты на самом деле истеричка и неженка.
— Сам такой, сопляк. Деньги с дела поделим.
— Мне не заплатят. Считай, я спасаю этим свою задницу от групповухи в кутузке.
— А нафиг я тогда подписался?
— Организую тебе свадебный торт для Китти. Ну, когда она хотя бы поймёт, что ты не мямля и строишь какие-то с ней планы. Уже этот день буду считать поводом устроить вечеринку.
— Эй, прекрати! Ничего не будет. Она же даже не смотрит на меня.
— Ей тридцать пять, а тебе двадцать восемь. Естественно, есть небольшие трудности. Ты даже первые шаги к ней сделать не можешь, не то, что заинтересовать. Чтобы удивить её нужно постараться, а не сидеть на месте ровно и слюни пускать.
— Сам решу, что мне делать. Не нужны мне твои советы, педик.
— Сам такой, милфхантер. Но с конфетно-букетными вопросами обращайся ко мне, что первое, что второе организую. Это единственное, в чём у меня есть свои связи.
