Путь исправления

— Он точно умер! — высоким голосом простонал Невилл. — Щас! Он дышит. Иди пальцем проверь, — Роджер Дэвис, как старший из присутствующих, да в добавок когтевранец, взял командование на себя. — Ты его поднеси, а не засовывай! Гарри окончательно проснулся в тот момент, когда Долгопупс уже забрался к нему в ноздрю по первую фалангу. Без очков перед глазами все расплывалось, но даже так был заметен свекольный оттенок лица напротив. — Прости… — прошептал смущенный Невилл, отстраняясь. Когда остальные поняли, что однокурсник очнулся, о промахе тут же забыли. Дин и Рон запрыгнули к Гарри на кровать с двух сторон, едва сумев разместиться на узком матрасе. Кто-то подал ему очки. Судя по освещению, был разгар дня. — Сколько я проспал? — спросил Гарри, заставив друзей переглянуться. — Больше суток, наверно, — виновато ответил Дин. — Тебя вчера весь день не было, даже вечером. Сегодня мы ушли на мозгопромывку, в три часа перерыв. А тут ты. Мы уж думали больше не увидим! Что он с тобой сделал? Похоже, все знали, кто именно устроил ему тет-а-тет. Волан-де-Морт. Гарри не успел осмыслить случившееся. Теперь ему казалось, что повзрослевший Том Реддл — плод его воображения. Вполне возможно, ведь уже пять лет слизеринский призрак нередко навещает его в кошмарах. Не делая ничего предрассудительного, он бродит вокруг его распростертого на влажном полу тела и мягко улыбается, как ребенок, скормивший любимой кошке аквариумную рыбку. Иногда Реддл действительно это делал: ласково гладил василиска по чешуйчатой голове, и Гарри просыпался за секунду до того, как его голова проскальзывала в змеиное горло. Бывало, что Реддл сам обращался гиганским змеем. Однажды его трансформация прервалась, едва начавшись, и лицо превратилось в бледную маску с узкими прорезями ноздрей. Да, Гарри смог бы убедить себя в нереальности происходящего, но шрам намекал на обратное: молнию словно повторно высекли во лбу. След полыхал. И теперь отголоски полузабытых страшных снов повторно заставляли спину покрыться гусиной кожей. — Я не знаю, — признался Гарри после затянувшейся паузы, а затем приврал, чтобы избежать расспросов, — Ничего не помню. Кажется, он сразу меня вырубил. Ему явно никто не поверил. Что ж, не в первый раз он что-то скрывает. Придется отпираться до последнего. Его даже не мучила совесть: эта история между ним и Волан-де-Мортом — дело личное. Он имеет право выяснить, чем привлек внимание убийцы родителей. И как он встретил его воспоминание в Тайной комнате. Ни Дамблдор, ни двойник не обмолвились, что Реддл — не только Наследник Слизерина, но и будущий Темный Лорд. Рон приоткрыл рот и свел брови вместе. Довольствоваться отговорками он не собирался. С началом войны Уизли стал куда более резким и мрачным. С таким не просто договориться. Гарри решил переключить внимание друга. На удачу он заметил, что Симуса нет в толпе, зато в его постели шевелится накрытый одеялом бугорок. — Как Симус? — спросил Гарри, и его маневр удался: все тут же приуныли, вспомнив об общей беде. — Плохо, — вздохнул Дин. — Утром еле встал. Йохан разрешил ему остаться, но лечить нас может только мисс Розье. Помнишь ту красотку? Блондиночку. Оказывается, та еще стерва. Внучка какой-то бабульки, которая Гриндевальду шнурки завязывает. — Йохан? — Ага, немец наш. Гарри и так догадался, но удивился. Симпатия к надзирателям — дело рискованное. Дин говорил о немце слишком тепло. Кто знает, может «Йохану» приказали втереться в доверие и склонить их к предательству. Силой никого не наряжали в солдатскую форму, а этот парень неплохо выслужился, раз ему доверили охрану заключенных, а не отправили уклоняться от вражеских проклятий. Надежда была разве что на элементарное сочувствие, но в колонии им не встретилось ни одного солдата, обладающего хотя бы зачатками совести. Маловероятно, что немцы относятся к ним лучше, чем Пожиратели. С другой стороны, любой из местных офицеров выглядел и вел себя адекватнее, чем Лестрейнджи, Кэрроу и другие. — Винда Розье тебе не «какая-то бабулька», — вмешался в разговор Терри Бут. — Она его правая рука. — Я думал его подменяет Волан-де-Морт, — вмешался Рон, снова косо поглядывая на Гарри. — Он сам по себе. А Розье с Гриндевальдом воевала, когда наших родителей в планах не было. — Гольдштейн вроде тоже его приближенная, — дополнил Гарри, вспомнив слова Вим, что доклады из лагеря отправляются лично Гриндевальду в руки. Терри кивнул. Каждый про себя подумал, что в одном месте собралось слишком много фамилий из ближнего круга. Они могли бы вести переговоры, выступать на пропагандистких собраниях в непокоренных странах, прикрывать спину хозяина на фронте или хотя бы обучать молодых солдат. Но нет. Гриндевальд отправил половину лучших людей следить за кучкой партизан, полукровок и партизан-полукровок. — Видимо, мы ему очень нужны, — подвел итог Роджер. — С чего бы? Они же поклонники чистой крови, — сквозь зубы процедил Рон. — Не все, — исправил его Макмиллан. — Только британцы. Пока не появился Волан-де-Морт, Гриндевальд говорил о ценности любой магии, всего волшебного мира. Он ненавидел только магглов. А Волан-де-Морт презирает и маглорожденных, — он опустил глаза, вероятно, вспоминая лучшего друга: Джастина Финч-Флетли увели вместе с Гермионой. — Да откуда ты столько знаешь?! — крикнул Рон, вскипавший каждый раз, когда заходили подобные разговоры. — Мой отец работает в министерстве, — спокойно ответил пуффендуец. — То есть, работал… И все это произошло не сразу. Последние годы только и говорили о Гриндевальде, а уж с тех пор, как исчез Дамблдор… — Мой отец тоже работал в Министерстве, — зачем-то вставил Рон и снова затих с пасмурным лицом. — О, мы тебе поесть принесли, — опомнился Невилл и протянул порцию риса, до этого остывающую на узком подоконнике. — Йохан, видимо, знал, что ты уже здесь. Сунул мне тарелку, когда шли с обеда. — Что ж, теперь он и мне начинает нравиться, — соврал Гарри. Снова сутки без еды. Впрочем, привычного голода не было, будто его тело со вчерашнего дня находилось вне пространства и времени. Взять ложку никто не додумался, потому Гарри ел руками, тремя пальцами скатывая из крупы шарики. Остальные отвлеклись и стали обсуждать последние события. Насколько Гарри понял, вчера после завтрака они пошли в актовый зал и три часа слушали рассказ миссис Вим о военных заслугах Пожирателей, неоспоримом великолепии Гриндевальда и прекрасном будущем, которое ждет их впереди. Йохан тыкал палочкой в тех, кто умудрялся уснуть сидя. Рон особенно выделился: сумел сползти под лавку и проваляться до конца речи. Когда пытка словоблудием закончилась, они прервались на обед. Остаток дня некоторые из офицеров рассказывали, как лагерь превратил их из презренных магглопоклонников в покорителей мира. Йохана среди них не было, зато выступило с полдюжины турков, изъяснявшихся на ломаном английском. Сегодня днем вместо Вим собрание вела Розье. Слушать ее было приятнее, но после первых пятнадцати минут красоты стало недостаточно для поддержания внимания и все принялись оплакивать Гарри и переживать за Симуса. По крайней мере, в этом убеждал его Дин. — И все-таки, — как всегда с опозданием заговорил Найджел, — зачем им тратить на нас столько сил, если большинство полукровки? Сейчас то здесь главный Волан-де-Морт. Я не понимаю. Они же думают, что с нас никакого толку. На что они надеются, если говорят, что чистокровный стоит десятерых из нас? От темы уже давно отошли. Школьники увлеклись беседой и развеселились, но вопрос снова вернул их в суровую реальность. Почти каждый задумывался, что мог попасть в то самое непроизносимое место, которым их пугали надзиратели. Но несмотря на пропаганду «чистоты», полукровкам вместе с «оступившимися» выходцами из древних родов давали возможность присоединиться к армии Гриндевальда. У Гермионы, Джастина, Колина и других шанса не было. — Дамблдор тоже полукровка, — сказал Гарри. — И он величайший волшебник в мире. После всех размолвок, он впервые почувствовал прилив любви и уважения к директору. Что бы не случилось, они были на одной стороне. Если Дамблдор жив, надежда на освобождение будет только крепнуть. — Да и мы не промах, — Дин шутливо пихнул его в плечо. Найджел согласился и затих. Как раз в этот момент в барак вошел Йохан. После услышанных лестностей Гарри невольно начал считать его достаточно приятным человеком. Даже внешне он теперь располагал: чуть рыжее, и был бы вылитый член семейства Уизли. — Выкодите, — сказал он. — А вы мошьете остятся. Он указал на него и Симуса. С Финниганом все было понятно, а вот Гарри хотел пойти с друзьями. Он не стал возмущаться только потому, что это могло быть распоряжение сверху, а зарабатывать второе предупреждение рискованно. Когда все вышли, Гарри лег на кровать, стараясь не слушать разрывавшие тишину хрипы Симуса: все равно ничем не мог ему помочь. Перевернувшись на другой бок, Гарри услышал шуршание. В нагрудном кармашке обнаружился свернутый в четыре раза листок. Этот почерк Гарри уже видел: точно такие же буквы сами собой всплывали на страницах дневника. Может только округлые линии стали чуть более резкими, но все равно казалось, что автор записки — юная романтичная барышня, а не семидесятилетний убийца. Гарри смог прочитать единственную строчку только с третьего раза. Росчерки пера складывались во фразу: «В следующий раз ты должен прийти сам.»