Music Again

На улице уже было совсем темно, когда Альбус, Эльфиас и Геллерт вышли из корпуса. С неба воздушными хлопьями падал снег, и все трое восторженно смотрели на белый мир. - Вот тебе и потепление, - присвистнул Альбус, вытягивая руку. - Ничего, на следующей неделе уже установится теплая погода, - чуть хрипло проговорил Геллерт, доставая сигареты. Несколько часов почти непрерывного пения сделали его голос сипловатым, но даже так он завораживал. Гриндевальд казался странно молчаливым, и почти не смотрел ни на Ала, ни на Эльфиаса. Он прикурил, затянулся и медленно выдохнул дым. - Если мы хотим успеть на последний автобус, нужно бежать, - заметил Эльфи, глядя на часы. Он был одет довольно-таки легко, и сейчас переминался с ноги на ногу. - В какой стороне ты живешь? - спросил Дамблдор, обращаясь к Геллерту. Тот лишь посмотрел на него с каким-то отсутствующим выражением и чуть улыбнулся, после чего вынул сигарету изо рта и сказал: - Меня заберут на машине. Вы, ребята, бегите. Не надо замерзать, хорошо? - он подмигнул Альбусу. - Я напишу тебе, когда нужно будет снова встретиться. Ну или можешь в субботу заглянуть в... то самое местечко. Альбус, испытывая странную благодарность за то, что Геллерт не стал озвучивать место их знакомства, помахал на прощание рукой и они с Эльфи устремились к остановке. Геллерт Гриндевальд какое-то время курил в полной тишине, отойдя к крайнему фонарю у дороги. Его лицо казалось безжизненным по сравнению с тем, каким оно было обычно. Глаза также были потухшими, он смотрел на снег, который под ногами был смят и медленно таял. Ему думалось, что снег умирает, и что его смерть очень глупа. Потом он тряхнул головой, выдыхая дым, и посмеялся над собственными мыслями - ведь снег был водой, и он был бессмертен, по сути. - Геллерт, - раздался знакомый голос. Винда стряхивала со своей шляпки налипший снег. - Ты написал, что будешь у другого входа. И ты опять не берешь трубку, - без каких-либо эмоций сообщила девушка. - Перепутал, - он снова задумчиво выдохнул дым. - Пойдем, машина там. Они молча двигались под хлопьями снега. Снег лип на волосы Геллерта, но он даже не отряхивался. Дома можно будет погрузиться в горячую ванну и скорее всего он не заболеет. Он редко болел. Черное пальто тоже было облеплено уже целиком. Но Гриндевальд не выходил из собственных мыслей и, казалось, не видел ничего вокруг себя. Винда пару раз искоса посмотрела на него, пытаясь проанализировать состояние Геллерта. Он не то чтобы редко вел себя таким образом, но каждый раз, когда он молчал или просто был тихим, что-то значил. Винда никогда не задавала лишних вопросов, потому что знала, что при необходимости Геллерт расскажет все сам. Вопросы часто раздражали его, он выходил из себя и мог окончательно закрыться. - Пожалуйста, отряхнись, прежде чем сесть в салон, - попросила она, открывая перед Гриндевальдом дверь. Тот посмотрел на нее с немного отсутствующим выражением и по его глазам Винда поняла, что он находился "не здесь", почти в буквальном смысле. Она с легкой улыбкой указала на волосы, чтобы он понял, что она имеет в виду. - Это, конечно, твоя машина, но мне не очень хочется, чтобы там все было в воде. Быстро стряхнув снег с волос и рукавов, Геллерт хотел было уже плюхнуться на заднее сиденье, но Винда начала отряхивать его со спины, а также воротник. - Ты расскажешь, что так сильно вывело тебя из душевного равновесия? - все-таки не выдержала девушка. Иногда и ей было свойственно любопытство. Геллерт упал на сиденье и тут же развалился на нем. - Поедем и расскажу, - он принял немного капризный вид и принялся рассматривать свои ногти. Это был знак "не трогай меня", и Винда, тоже отряхнувшись, села за руль. Снежные хлопья залепляли лобовое стекло, и дворники лишь собирали из них мини-сугробы по краям. Тающий снег стекал по стеклам, создавая красивые водные иллюзии, отражая свет светофоров и вывесок. Ночной город выглядел романтично и загадочно, припорошенный мокрым снегом тут и там. Дороги были на удивление почти пустыми, хотя до ночи еще было далеко. Спустя некоторое количество светофоров Геллерт наконец заговорил. - Винда, ты помнишь мою песню? - Которую из них? - О любви, - Гел несколько поморщился, откидывая голову назад, чтобы не видеть выражения лица Розье. - Помню, - Винда мрачновато усмехнулась, наблюдая за Гриндевальдом через зеркало. - В общем, мне начинает казаться, что это "он", - прикрыв глаза, произнес Геллерт негромко с очень страдальческим выражением лица, которое, как он надеялся, Винда не увидит. Но она все прекрасно видела, так как фонарь, мимо которого они как раз проезжали, предательски осветил лицо Геллерта в темноте салона. - Ты так уверен? Вы общались всего несколько раз, - пожала плечами Розье. - Я не уверен, - сквозь зубы прорычал Гриндевальд, вскинувшись и садясь нормально. - Я же сказал, что мне кажется. Я пока ничего о нем не знаю. - Почему бы не узнать? - Я думаю, - он отвернулся в окно, делая вид, что обижен. - В любом случае, будь осторожен, - плавно поворачивая руль, попросила Винда. - Но не убегай, вдруг это и правда он. - Я никогда не убегаю! Никогда! - запальчиво воскликнул Гел, после чего скрестил руки на животе и остался сидеть, сгорбившись и уткнувшись головой в переднее сиденье, всем видом демонстрируя, что общаться больше не намерен. Винда снова едва заметно усмехнулась. Иногда этот человек вел себя максимально по-детски, что впрочем только придавало ему очарования. В то же самое время Альбус и Эльфиас, успевшие на последний автобус, ехали в сторону дома. Эльфи жил немного дальше, чем Дамблдоры, но в том же районе. Снег валил и валил всю дорогу, которая, казалось, не кончалась. В самом начале пути Эльфиас болтал как сумасшедший, буквально засыпая Альбуса вопросами. Кто такой Геллерт, откуда он, как научился так петь, чем он занимался по жизни - на все это у Дамблдора не было ответов. Он лишь посмеивался и пожимал плечами. Эльфи несколько раз успел сказать о том, что стоило бы взять у Геллерта интервью. Что он выглядел так, как будто он уже мировая звезда, и вел себя соответственно. В глазах Доджа искрился восторг, и Ал мог понять его - Гриндевальд и правда поражал воображение своей полубожественной аурой. Впрочем, в отличие от Эльфи, Альбус также успел увидеть Геллерта в состоянии "покоя", и эта сторона его личности интересовала его не меньше, если даже не больше. Он поймал себя на странной мысли, что Геллерт Гриндевальд интересен ему целиком, и при первой же возможности он хотел бы узнавать о нем больше и больше. Он даже испытывал какие-то неясные уколы ревности, когда Эльфиас в очередной раз принялся вспоминать какие-либо движения и выкрутасы Геллерта, как будто все это должно было принадлежать и существовать для него, Альбуса, одного. Одернув себя, Дамлбдор тряхнул головой. - А как вообще вы познакомились? - вдруг спросил Эльфиас, не отводя взгляда от Альбуса. - Мы, - голову Ала тут же заполнили флешбеки, полные клубной музыки, алкоголя и полуголого Геллерта. - В баре. В рок-баре. Я заскочил в один такой в прошлую субботу. - А, когда ездил за лекарствами? Ого, вот это совпадение, какая удача! - Да, это было удивительное совпадение, - усмехнулся Дамблдор, наблюдая, как ночные огни убегают влево за окном. - И все-таки как прекрасно сочетается его пение и твоя песня, это что-то невероятное, - в восторге покачал головой Додж. - Мне так хотелось подпевать, но наверно Геллерту бы это не понравилось. - Кто знает, честно говоря, я пока не очень в курсе, что ему нравится, а что нет, - тихо засмеялся Ал. - Он очень непредсказуемый. - Прямо как ты, - Эльфиас посмотрел на него со странной улыбкой, чуть склонив голову. - Что во мне такого непредсказуемого? - удивился Ал. - Все, - засмеялся Эльфи. В который раз пожав плечами, Дамблдор тоже засмеялся. Они очень давно не общались с Эльфиасом в такой неформальной обстановке, как сегодня, и ощущения были несколько странными. Геллерт своим огненным сиянием вообще внес что-то новое в их общение. Когда-то давно они с Доджем были действительно близки, многими вещами делились и многое обсуждали, но за последние годы Альбус отдалился и свел на нет любые проявления близости. Не потому, что Эльфиас ему не нравился, просто любая близость приносила ему сильный дискомфорт. Люди что-то вечно требовали, хотели, чтобы он что-то рассказывал, делился, а делиться ему было нечем, кроме злости и пустоты, которую он испытывал каждый день. Он каждый день возвращался в свой личный сумасшедший дом (он ненавидел себя за эту формулировку, но это было самое лучшее описание того, что он чувствовал). Простое присутствие дома выпивало из Альбуса все соки, он становился безжизненным и серым, он очень старался держаться, но все было тщетно. Иногда он задерживался на работе допоздна, лишь бы не сидеть вместе с братом и сестрой на кухне или в гостиной. Ариана всегда требовала писать ей сообщения в таком случае, но за последние пару месяцев Альбус даже на это не находил сил, что часто приводило к ссорам. Аберфорт вообще казался каким-то кошмаром, удивительно, как он не снился ему каждую ночь. Младший брат вымещал на Альбусе всю собственную фрустрацию, как однажды сказала ему доктор МакГонагал. Альбус никогда по-настоящему не злился на брата, но из-за его поведения желания возвращаться домой возникало еще меньше. И Эльфиас не знал абсолютно ничего об этом. В то время, пока они еще были близки, Ал не стремился жаловаться или делиться, он только рассказал вкратце о болезни младшей сестры и о том, что родителей у них не стало несколько лет назад. Эльфиас, как и было положено, страшно сочувствовал другу, иногда задавал какие-то дежурные вопросы на эту тему, но никогда не углублялся, ведь непонятно было, что может сделать больно, а что нет. Альбус не собирался давать ему повод для лишнего обсуждения данного вопроса, а тем более повод углубляться в тему. Скорее все это выглядело как сухая фактическая информация, которую Доджу следовало принять к сведению и все. Ничего дальше не должно было происходить. Это полностью устраивало Альбуса, который даже с психотерапевтом мог обсуждать тему семьи с большим трудом, хотя это и была причина его визитов к ней. Ну, помимо тотального одиночества, пустоты и отсутствия смысла существования. Альбус был невероятно умным человеком, но даже он понятия не имел, что со всем этим можно сделать. Встречи с Миневрой МакГонагал, конечно, облегчали положение дел, по крайней мере, упиться снотворным до пожизненной отключки уже не хотелось. Попрощавшись с Доджем, который как ребенок долго махал Алу рукой, даже когда автобус тронулся и повез его дальше, Альбус достал телефон, в какой-то глупой надежде увидеть сообщение от Геллерта. Но сообщения были только от брата и сестры. С досадой выключив экран, Дамблдор медленно зашагал к дому. Он пытался как-то настроить себя на ворчание Аберфорта, которое вероятно встретит его дома (а как же иначе), но чем больше он об этом думал, тем больше поднималось внутреннее немое бешенство. Все это начинало казаться страшно несправедливым, особенно учитывая, что Альбус совершенно ни в чем не был виноват перед семьей. У Эбби, конечно, было свое мнение на этот счет (как и на любой другой, понятное дело), но объективно говоря он был неправ. Альбус снова открыл телефон, но сообщения от Геллерта по-прежнему не было. Чуть подумав, Дамблдор ругнулся про себя и набрал его номер. Он не знал, зачем он это делает, что он вообще ему скажет, также была вероятность, что Геллерт спит (или что он не один), или что он вообще не возьмет трубку. Винда предупреждала о том, что он делает это редко. Тряхнув плечами, чтобы сбросить непонятную охватившую его дрожь, Альбус считал гудки. Один. Два. Три. Четыре. На пятый гудок, когда Дамблдор уже думал повесить трубку, Геллерт все-таки ответил. - Слушаю вас, дорогой Дамблдор, - нежным тоном произнес он. Прикрыв глаза и посчитав про себя до десяти, Альбус сказал: - Ты в порядке? Мне показалось, ты был очень печальным после репетиции. Геллерт молчал. Потом он выдохнул в трубку, прежде чем начать говорить (чем вызвал новый прилив дрожи у Альбуса, но тот старательно держал себя в руках). - Я в полном порядке, не волнуйся, я просто выложился довольно сильно и мне нужно было подзарядиться, - мелодично посмеиваясь, объяснил Гриндевальд. - Не стоит волноваться обо мне, Альбус. От того, как он произносил его имя, Альбусу захотелось рычать. - Я хотел спросить, - чуть успокоившись, сказал Ал. - Ты не хотел бы увидеться вне репетиций? - Ты хотел бы? - игриво-удивленным тоном подразнил Геллерт. - Если ты хочешь, то я не против, - уклончиво ответил Дамблдор. - Это свидание? - Это желание узнать тебя получше, - признался Альбус, ощущая вдруг огромное облегчение от того, что сказал это. Геллерт почему-то молчал. Он молчал довольно долго, и Дамблдор начал нервничать. - Если ты, конечно, не против, - начал было оправдываться он, но Геллерт тихо засмеялся. Точнее, было сложно сказать, что это были за звуки, но напоминали они полузадушенный смех. - Конечно, я только рад, - произнесли на том конце провода с каким-то подобием всхлипа. - Когда и где? - Можно завтра, мы могли бы пройтись или посидеть где-нибудь в кафе. Баре. Пабе. Клубе. Там, где тебе будет комфортно. - Тогда пройдемся, а по дороге что-нибудь решим, - снова сменив тон на очень нежный и вкрадчивый, ответил Гел. - Хорошо, я освобожусь где-то в пять часов, - вторя Геллерту, вполголоса произнес Дамблдор. Какое-то время они оба по-дурацки молчали в трубку. Альбусу очень хотелось сказать что-то еще, но в голову шла только какая-то чушь. Он мог бы сказать и чушь, но пока не был уверен, что Геллерт оценит это. - Вешай трубку, Дамблдор, - еще более ласковым и мягким тоном сказал Гриндевальд. - Сам вешай, - Альбус прикрыл глаза и ему показалось, что он куда-то уплывает, откинувшись на спину. - Это ты позвонил, так что тебе вешать, - мурлыкнул Геллерт и усмехнулся. - А если я не хочу? - Но ведь придется, ты знаешь. - Знаю. Но кто сказал, что сейчас? - Ты хочешь еще что-то спросить у меня? - Геллерт прекрасно понимал, что Альбусу нечего спрашивать, но, похоже, ему нравилось дразниться. - Я просто хотел услышать твой голос снова, - Дамблдор признался в этом быстрее, чем успел подумать. - Звучит как зависимость, но не могу тебя винить, мой голос это достояние человечества, - Геллерт чуть хрипло засмеялся. От звука его смеха по всему телу Альбуса пошли мурашки. - К сожалению, мне очень нужно домой, я, кажется, уже не чувствую пальцев, - с досадой усмехнулся Ал. - Я протестую, немедленно иди домой! - взволнованно и все еще очень нежно воскликнул Геллерт. - Твои пальцы мне нужны больше всех остальных частей твоего тела! Кто же будет играть и писать музыку, если ты лишишься своих волшебных пальцев, - он на секунду замолчал. - Хотя все остальное твое тело мне тоже пригодится. - Для чего же? Как крепление для пальцев? - засмеялся Дамблдор, быстрыми шагами направляясь в сторону дома. Под впечатлением от Геллерта он простоял на месте почти весь их разговор, и его уже начинало немного потряхивать от холода. - Да, как крепление. Но не только, - на этом моменте Гриндевальд наверняка хитро улыбнулся. - Я же просил тебя не замерзать, почему ты такой непослушный? - Я ненавижу правила. - Мои правила тебе придется полюбить, - строгим тоном заявил Геллерт, и затем снова чуть засмеялся. - А теперь вешай трубку! - Повешу, когда сам захочу, не указывай мне тут, - Альбус не мог перестать улыбаться во весь рот. - Вешай, - Геллерт произнес это по слогам, растягивая гласные. - Как я могу повесить трубку, когда ты так очаровательно звучишь? - Это флирт, Дамблдор?! - Геллерт изобразил пораженный тон. - Это факт, Гриндевальд, - заходя в подъезд, Альбус понял, что трубку все-таки придется повесить, потому что в лифте связь ловила очень паршиво. - Хорошо, допустим, - вкрадчиво согласился Гел. - Не думаю, что я смогу звучать иначе, а значит, этот телефонный звонок будет бесконечным? - Хотелось бы, но боюсь, прерваться все-таки придется, - вздохнул Альбус. - Вот видишь, - засмеялся Геллерт. - Ты подчинился мне. - Не дождешься, - ощущая, как улыбка буквально растягивает рот до ушей, Дамблдор нажал на кнопку лифта. - Я подчиняюсь лишь законам физики. - О, великий и непокорный Альбус, - подразнил его Гел, издав такой томный вздох, что Альбус едва не выронил телефон. - Хорошо, спокойной ночи. Обещай не слишком активно подчиняться законам физики, потому что я могу и заревновать! Смеясь и краснея, как мальчишка, Ал повесил трубку, пожелав Геллерту спокойной ночи в ответ. На мгновение воцарилась тишина, в которой был слышен только звук работы лифтовых механизмов. Лифт ехал, похоже, с самых верхних этажей, он был уже прилично старым (как и дом), оттого работал словно черепаха. Альбус только успел подумать, что они могли бы поговорить еще секунд тридцать до того, как ему и правда нужно было бы зайти в лифт, когда позади раздалось нарочито громкое покашливание. Подозрительно знакомым голосом. - Кто это - "Гриндевальд"? Альбус обернулся, чтобы столкнуться с тяжелым и недоумевающим (сочетание было забавное, но улыбки не вызвало) взглядом Аберфорта. Вопросы вроде "давно ты здесь" или "как много ты слышал" теряли свой смысл при виде такого лица. - Ты что, звонил в секс по телефону? - презрительно выплюнул Эбби. - У тебя был такой голос, как будто с тобой говорила проститутка. Дамблдор не выдержал и рассмеялся. Возможно, увидев Геллерта, Аберфорт сказал бы то же самое. - Я не понимаю что-то, что такого смешного? Где ты пропадаешь до самой ночи? - А ты? - Альбус, я первый спросил, не увиливай! - Бёрти очень быстро выходил из себя. Иногда казалось, что он никогда не заходил обратно. - Я репетировал, - выдохнув, ответил Альбус. Он вдруг почувствовал в себе столько сил после разговора с Гриндевальдом, что ему стало абсолютно все равно на нескончаемую агрессию брата. - Я писал Ариане сообщение, она ответила мне. Все согласовано, все живы. Что тебе еще не нравится, Эбби? - Репетировал, значит, - Аберфорт недобро сощурился. - Развлекаешься? - У тебя какие-то проблемы с этим? - Альбус тоже начинал принимать угрожающий вид, ощущая, как все накопленные эмоции сжимают его кулаки и заставляют напрячься все мышцы. - Главное, что у тебя нет никаких проблем, Альбус! - лицо Бёрти потемнело, он не кричал, но говорил так, словно хотел, чтобы каждое слово било Альбуса как можно больнее. - Вместо того, чтобы как-то помогать дома и заботиться об Ари, ты бегаешь по репетициям, а потом трахаешься по телефону, прямо в подъезде, это просто шикарное поведение для старшего в семье, мама бы гордилась- - Аберфорт, замолчи. - Невероятные новости, брат завел себе какую-то потаскуху, может приведешь ее на семейный обед?! - Если ты не заткнешься сейчас же, пойдешь домой один, - процедил сквозь зубы Альбус. - И сам будешь объяснять Ариане, где я. Что со мной. Можешь рассказать ей свою версию - я укатил в закат с проститутками. - Ты нужен нам! - вдруг совсем другим голосом закричал Аберфорт. - Как ты этого не поймешь?! Ты только игнорируешь, игнорируешь, исчезаешь, не присутствуешь даже тогда, когда мы завтракаем все вместе! Я все время ловлю у Арианы этот взгляд: "Где Альбус?". Понимаешь?! Нет у нас никакого Альбуса! Альбус давно на нас забил! Кто мы такие, чтобы быть частью жизни Альбуса Дамблдора?! Почему ты ничерта не понимаешь, зачем тебе твой мозг, если все, о чем ты думаешь - это пробирки и научные открытия, Альбус, как ты меня бесишь, ненавижу тебя. С остервенением хлопнув по кнопке вызова лифта, Бёрти буквально запрыгнул в него и принялся как сумасшедший нажимать кнопку их этажа. Он успел нажать раз пятнадцать, прежде чем двери закрылись и лифт начал свое движение вверх. Альбус остался стоять в одиночестве, слушая, как натужно крутятся колеса лифта, увлекая Аберфорта наверх, домой. Трясущимися руками Дамблдор вытащил телефон и на одном дыхании записал несколько строк в заметки. Постояв немного, он со всхлипом добавил еще слова. Дышать было тяжело, в груди как будто жгло огнем и что-то очень сильно мешалось. Кусая губы, Ал тоже нажал кнопку вызова лифта. Перечитать то, что написал, он не мог. Слез не было, но дышать было немыслимо тяжело. Горло сдавливали спазмы, заставляя покашливать. Перед тем, как тихо и пристыжено зайти в дом, Альбус успел подумать о том, что Геллерт, наверняка, придет в восторг от степени страданий в этом тексте, если, конечно, это удастся довести до состояния, близкого к песне.