Music Again

- Серьезно, сколько тебе лет, семь? Я чувствую себя так, словно в школу тебя поднимаю, Геллерт! С этими словами Винда Розье решительно распахнула окно, впуская в квартиру свежий холодный весенний воздух. Геллерт глубже зарылся в одеяла, подушки, простыни, пледы, и что еще могло найтись на кровати. - Нет, нет, нет, - голос звучал приглушенно, потому что Геллерт говорил в подушку. - Да, - спокойно возразила Розье, встав рядом с кроватью. С минуту она просто смотрела на то, как Гриндевальд, извиваясь, пытался, очевидно, уйти куда-то в кровать, провалиться в нее и исчезнуть. Это было невозможно, поэтому смотрелось очень забавно. - На часах уже девять, Геллерт, ты понимаешь, что до двенадцати ты должен быть на месте? Иначе часы посещения истекут, что тогда ты будешь делать? - Спать! - чуть приподнявшись, выкрикнул Геллерт, после чего снова уронил себя в подушки и захныкал. - Кому покажи тебя сейчас, не поверят, что это ты, - вздохнула Винда, направляясь на кухню. Она слышала, как Геллерт бурчит и ругается, потом возится и закутывается плотнее в одеяло. Он был похож на какого-то вредного зверька, который не хотел выходить из спячки. - Я плохо себя чувствую! - наконец раздался вопль из мягкой кучи постельных принадлежностей. - Кофе взбодрит тебя, - прокричала Винда в ответ, разливая горячий напиток по чашкам. - Меня ничто не взбодрит! - капризно крикнул Геллерт, и снова завозился. - Хочешь ты того или нет, но ты сам знаешь, что придется ехать, - сохраняя свой максимально спокойный и малоэмоциональный тон, девушка несла чашки к кровати. - Нет, - простонал Геллерт, садясь, все еще завернутый в несколько одеял. Весь его вид говорил о полной готовности напиться кофе и завалиться спать дальше. Винда прекрасно знала, что спать он не будет, и сам Геллерт это знал, а ныл больше из вредности. - Да, - чуть улыбнулась Розье. - Пожалуйста, не усложняй то, что и так очень непросто. - Не указывай мне, Винда, - возмутился Гриндевальд, принимая у нее чашку дымящегося кофе. - Спасибо, дорогая. - Пожалуйста, скажи еще спасибо, что этот кофе не у тебя на голове, - приподняла бровь девушка. Бесцеремонность этого человека иногда прямо-таки зашкаливала. - Я все-таки не твоя секретарша, Геллерт. - Ты мой друг, - изобразив благодарную улыбку, Геллерт сделал глоток и обжегся. Винда довольно заулыбалась. - Черт! Как горячо, Розье, ты специально?! - Как ты мог такое обо мне подумать, - без капли эмоций покачала головой девушка, поставив свою чашку у окна. Весенний ветерок быстро остудит кипяток. Геллерт еще какое-то время капризничал и жаловался на то, что не чувствует язык, а потом тяжело и протяжно вздохнул. - Я так понимаю, ты не уйдешь? - мрачно усмехнулся он. - Я собиралась тебя отвезти, но знаешь, у меня тоже не так много времени, не все время этого мира принадлежит тебе, - Винда пожала плечами. Геллерт бесконечно мог пользоваться любыми вашими ресурсами, если вы это позволяли, поэтому она давно научилась держать с ним свои границы. - Почему бы тебе не съездить вместо меня?! - вид у Гриндевальда был такой, словно он выдал что-то невероятно гениальное. - Нет, я откажусь, слишком большая честь - замещать Геллерта Гриндевальда, - тон Розье становился все более скептичным с каждой фразой, что говорило о том, как кончается ее терпение. - Ну почему же, у тебя прекрасно все получится, - Геллерт вдруг резво вскочил с кровати и оказался позади Винды, обнимая ее за плечи, как какой-то дьявол. - Там всего-то нужно поставить пару подписей и посмотреть, все ли в порядке, Винда, дорогая, ты справишься! - Я могла бы съездить вместе с тобой, но никак не вместо тебя, - холодно ответила девушка, стряхивая с себя руки Геллерта. - И ставить за тебя подписи я не собираюсь, Геллерт. - Ты же мой поручитель, ну пожалуйста, - Гриндевальд состроил очень жалостливую физиономию, настолько, что Винда невольно засмеялась. Она позволяла себе такие проявления эмоций нечасто. - Геллерт, я не знаю, как ты изучал предметы в университете, но поручитель - не значит девочка на побегушках, - мрачно улыбнулась она. - Я помогаю тебе исключительно из уважения к нашей давней дружбе- - О, не начинай вот это дерьмо, - скривился блондин. - Уважение, дружба, вся эта ерунда. - Может быть для тебя эти слова ничего не значат, но знаешь, это не для всех так. Геллерт пафосно уронил одеяла, в которые по-прежнему был закутан, и Винда закатила глаза - он был совершенно голым. - Это твой последний аргумент? - Розье окончательно потеряла терпение. - Тогда я так скажу - иди в душ, приводи себя в порядок и я довезу тебя до больницы. Я собиралась сходить с тобой в качестве моральной поддержки, но из-за спектакля, который ты устроил, уже не успею. Так что придется тебе самому со всем справляться, мистер Гриндевальд. Обиженно надувшись и что-то ворча под нос, Гел смылся в ванную. Розье устало выдохнула и собрала с пола разбросанные одеяла. Геллерт был невыносимым человеком порой, и куда чаще, чем наоборот. Со стороны могло и правда показаться, что он просто пользуется всеми, кто под руку подворачивался, но она была одной из тех, кто четко знал, что это не так. Устроившись в кресле и допивая кофе, она слушала, как Гриндевальд поет в душе. Времени оставалось все меньше, и Винда напряженно размышляла, не получится ли как-то отменить сегодняшние дела, потому что она видела - на самом деле Геллерт не в лучшем состоянии. Он очень много выделывался, чтобы даже она этого не заметила, но это было бесполезно - за годы их знакомства она научилась различать состояния Гриндевальда буквально по ауре, которую он распространял вокруг себя. Он мог шутить, смеяться и прыгать как ребенок, но Розье всегда видела, если за этой маской скрывалась какая-то боль или злость. Это была в своем роде ее привилегия. Спустя минут пятнадцать Геллерт вышел из душа в одном только полотенце на бедрах. Он явно красовался и пытался отвлечь девушку. Та только усмехнулась. - К счастью, голос не сел, - капризным тоном аристократа жаловался Гел, проходя мимо Винды то к шкафу с одеждой, то обратно. - Я до двух ночи лежал в горячей ванной, а потом лег спать с мокрой головой! Поэтому, видишь, какой бардак, волосы торчат во все стороны, не знаю, как так ехать... Он говорил и говорил и говорил, и в какой-то момент Винда прервала его: - Ты уже минут двадцать дефилируешь передо мной туда-сюда совершенно голый, то и дело поправляя это маленькое полотенце. Если ты думаешь, что на меня это как-то по-особенному подействует, то не обольщайся - я же не Дамблдор. Геллерт возмущенно задохнулся на полуслове и швырнул полотенце в Винду, но промахнулся. Она посмотрела на него со скептичной улыбкой. Показав девушке язык, Гриндевальд юркнул к шкафу и принялся, наконец, одеваться. Реакция на фамилию нового знакомого была более чем однозначной, и Розье немного устало откинулась на спинку кресла. "Хватит заставлять меня волноваться за себя, Геллерт", - подумала она, прикрыв глаза. - Все это так не вовремя, Винда, - устало пожаловался Геллерт, когда они вместе садились в машину. - Такие вещи никогда не случаются вовремя, как мне казалось. Геллерт только тяжело вздохнул в ответ. Розье видела, что за общим нежеланием никуда ехать стояло что-то еще, о чем он волновался. Взвесив все "за" и "против", она решила просто молча сесть за руль. В конце концов, если это было что-то серьезное, Геллерт уже сказал бы ей об этом. Не исключено, правда, что в итоге он позвонит в самый неудобный момент и сорвет все ее планы на вечер (коих было, откровенно говоря, не очень много), но Винда давно привыкла к таким ситуациям. Когда дело касалось Геллерта, форс-мажоры и непредвиденные обстоятельства были в порядке вещей. *** Чьи-то мягкие руки трясли Альбуса за плечи. Почему-то ему казалось, что это мамины руки, и что ему снова десять лет. Мама ничего не говорила, а только мягко смотрела на него. Он не мог вспомнить, когда она последний раз смотрела на него таким образом при жизни. Все тело ощущалось неподъемно тяжелым, и он просто подполз к матери ближе, утыкаясь носом ей в бок. Ему очень хотелось разрыдаться, чтобы она обняла его и успокоила, чтобы он мог почувствовать - она любит его, как своего ребенка, как старшего сына, который когда-то был единственным. Но от нее исходил только холод, она была бессловесна и это заставляло чувствовать тяжелую гнетущую тревогу. Альбус четко понимал, что ему давно не десять лет и что мать умерла. Она погибла, если говорить точнее. Он поднял глаза и понял, что не видит ее лица. Не может разглядеть. В ужасе Альбус проснулся и обнаружил, что его и правда держат руки. Руки Арианы. - Альбус, я никак не могла тебя разбудить, уже поздно. Ты опоздаешь на работу, - встревоженным шепотом сказала сестра. - Сколько, - прохрипел Ал. - Сколько времени? - Уже десять, - виновато сказала Ариана, поспешно убирая руки с плеч брата. Альбус медленно сел в постели, ощущая себя полностью разбитым и уничтоженным. После вчерашней ссоры с Эбби ему еще и приснилась мать. Жизнь казалась все лучше с каждой минутой. - Бёрти ушел несколько часов назад, я не знала, что ты еще дома, - оправдывалась Ариана, нервно перебирая волосы руками. Непредвиденные ситуации любого характера вызывали у нее нервные реакции, иногда излишне сильные. Альбус понимал, что должен как-то успокоить сестру, но все слова просто испарились из головы. - Если бы я знала, я бы тебя разбудила! - неожиданно громко воскликнула девушка. Очевидно, она начинала паниковать. - Ари, - все еще хрипло, в полголоса заговорил Альбус. - Ари, все в порядке, сегодня мне не нужно ехать на работу, я не предупредил тебя, извини. Я не стал заводить будильник, и я взял отгул. Вчера сильно промерз и чувствовал себя плохо. - Тебе не нужно ехать? - немного заторможено повторила Ариана. - Ты остаешься сегодня дома? Правда? - Да, я сегодня побуду с тобой до вечера. Вечером у меня дела, - Ал смог вымучить из себя улыбку. - Как здорово, - пораженно выдохнула девушка, прижав ладони к лицу. - Хочешь, я приготовлю тебе завтрак?! - Было бы очень здорово, - кивнул Дамблдор, сдавив пальцами глаза, чтобы хоть как-то заставить себя проснуться. - Ты можешь пока умыться, а я быстро все сделаю! Когда радостная Ариана упорхнула из комнаты, Альбус снова упал на кровать. Глаза чесались и болели, как будто он действительно плакал во сне. Яростно надавив на веки и лоб, Альбус начал массировать лицо, чтобы как-то проснуться. Иногда ему хотелось и вовсе содрать с себя скальп, но об этом никто не знал. И не должен был знать. Хватает уже того, как Аберфорт стыдит и ненавидит его на данный момент буквально за то, как он дышит. Пока сестра была занята кухонными делами, Дамблдор ушел в ванную, захватив с собой телефон. На экране высветилось уведомление о трех пропущенных вызовах от Эльфиаса. Конечно же никакого выходного у Альбуса не было, более того, сегодня он должен был сдавать вместе с Эльфи один проект. Так подводить друга было неприлично, но он понятия не имел, как успокоить сестру, поэтому соврал первое, что пришло ему в голову. Он и правда чувствовал себя больным, и хотя он совершенно точно взял бы себя в руки ради работы, неожиданно Альбус подумал - а нужно ли это было лично ему? Закончив чистить зубы, Дамблдор снова взял телефон и набрал сообщение. Нажал отправить. Врать еще и Эльфиасу было не самым лучшим решением, но на самом деле ему было все равно. "Ариана плохо себя чувствует, мне пришлось остаться с ней сегодня. Извини, не мог ответить раньше" - гласил текст на экране. Ответ пришел буквально спустя минуту, может даже раньше. Эльфиас, конечно же, все понимал, переживал, обещал прикрыть и просил по возможности позвонить ему, а также предлагал обращаться за помощью. Отвечать на это не было никакой необходимости, и Альбус хотел было уже убрать телефон, когда вдруг вспомнил о вчерашних стихах, которые написал до того, как окончательно добрался домой. Быстро перечитав их, он поддался необдуманному и внезапному порыву и отправил их Геллерту. Да, они были очень сырыми, представляли из себя только шесть строчек с недоделком, и может быть Геллерту они даже не понравятся, но ему очень хотелось получить от этого человека какую-то реакцию. Почувствовать себя в диалоге с ним, чтобы Гриндевальд вдохнул в него жизнь и помог хоть немного пережить этот день. Упершись руками в раковину, Дамблдор с усталой ненавистью посмотрел на свое отражение. Он действительно ощущал себя сейчас пресмыкающимся, о чем и было написано в стихах. Просто пресмыкающееся, которое пытается выжить, хотя само не понимает, зачем. Действительно, зачем? Зачем он живет? Из мрачных мыслей его вывел пришедший ответ от Геллерта. "Ты можешь освободиться раньше сегодня?" Геллерт ничего не сказал о тексте, но почему-то написанное им обрадовало Дамблдора даже больше, чем если бы он написал, что стихи идеальные. Подавив захватившее его желание позвонить Геллерту прямо сейчас, Ал написал ему, что можно перенести встречу на три часа дня, и встретиться в центре города. В ответ пришло короткое "Ок". Альбус вышел из ванной и прямо в пижаме отправился на кухню. Ари приготовила тосты с джемом и маслом, немного запачкав столешницу, и сейчас, похоже, жарила бекон. Сочетание было странным, но Альбусу было совершенно все равно. Окрыленный ответом Гриндевальда, он встал рядом с сестрой у плиты. - Хочешь, я помогу тебе? - Ты умеешь готовить? - изумилась девушка. - Конечно я умею, я же твой старший брат, - Дамблдор понятия не имел, что он делает, но ему вдруг очень захотелось как-то передать частичку своей радости Ариане. - Я сделаю омлет, если у нас есть молоко или сливки! - Как здорово! - захлопала в ладоши девушка. Через некоторое время они сидели вместе за кухонным столом и уплетали подгоревший омлет. Ариана с гордостью утверждала, что так получается даже вкуснее, хотя Ал не был уверен, что именно она хочет этим сказать. Она казалась Альбусу немного ожившей, и он с запоздалым уколом совести подумал о том, что Аберфорт был в чем-то, похоже, прав. "Где Альбус, почему его нет" - это читалось сейчас в изменившейся Ари. Это можно было прочесть также по степени ее изумления, когда он сказал, что останется дома. Как давно он просто проводил время дома? Отмахиваясь от непрошенных мыслей, которые пытались его замучить, Дамблдор с аппетитом откусил хрустящий тост с джемом. - Я тоже хорошо готовлю, - с гордостью и смущением пробормотала Ари, а затем откинула волосы назад, потому что они падали в тарелку. - Да, замечательно, - улыбнулся Ал, посмеиваясь. Сестра в какой-то мере все еще оставалась совсем ребенком, так как ни с кем не общалась и не имела толком доступа к человеческому обществу. В какой-то мере она была как узница в этой квартире. Иногда, очень редко, они с Аберфортом могли куда-нибудь ее сводить, но это было очень рискованно. Ариане могло резко стать плохо от любого фактора, оградить ее от окружающих на улице было очень сложно, даже выходить во двор по вечерам не всегда было удобно. Чаще всего девушка дышала воздухом на балконе, и наблюдала за улицей оттуда же. Родители, пока они были еще живы, планировали уехать. Построить дом за городом, вдали от суеты и подальше от толпы. Где-то, где Ариана могла бы затворничать более открыто и свободно, как бы парадоксально ни звучала сама фраза. Скорее всего если бы они исполнили свои планы, Альбус распрощался бы со своей карьерой, но они погибли раньше, чем успели даже заложить фундамент будущего загородного домика Дамблдоров. Думать об этом Ал не любил, поэтому сейчас он просто смотрел на Ари и ощущал себя в ловушке. Насколько сама Ариана ощущала себя пойманной в клетку - он и знать не хотел. Но эмоции относительно их положения находились сейчас где-то далеко, лучик света, который Геллерт Гриндевальд проливал в мир Дамблдора, помогал держать боль на замке. Одного сообщения Геллерта с однозначным желанием увидеть Альбуса как можно скорее хватало для того, чтобы все страхи и горести покинули его голову - хотя бы на какое-то время. - Ари, что ты обычно делаешь после завтрака? - допивая кофейное молоко, поинтересовался Альбус. Он неожиданно для себя понял, что понятия не имеет, как сестра проводит свои дни. День за днем, пока Альбус был очень занят в лаборатории, с подготовкой занятий и с собственной учебой, Ариана просто сидела здесь, дома. Чем она занималась? Альбус знал только, что сестра обожает рисовать, они с Аберфортом дарили ей холсты, кисти, краски, уголь, карандаши, фломастеры, мелки и все, что только можно было приобрести для рисования, на каждый праздник, который подразумевал подарки. - Я, - Ариана запнулась, вдруг потупив взгляд. - Я часто смотрю разные фильмы. Рисую. Играю. - Как ты играешь? - не понял Альбус. - Давай посмотрим сегодня вместе? - не ответив на вопрос, Ари встала и взяла его за руку, увлекая за собой. - Мы можем посмотреть что-то, что любишь ты! - Ты смотришь старые мамины диски? - Альбус только сейчас заметил, что диски стопками стоят у телевизора. - Тут есть и новые, мне покупал Бёрти, - похвасталась девушка. - Скажи, ты ведь по-прежнему рисуешь? Можно посмотреть твои работы? Смущенная и радостная, Ариана отвела брата в свою комнату, взяв с него обещание, что потом они "обязательно что-то вместе посмотрят". Комнатка Ари была небольшой, половину ее занимала кровать, вторую половину - мольберт, холсты, стопки рисунков, какие-то личные вещи, а также старые игрушки Арианы. Также здесь стоял небольшой письменный стол с лампой и мини-компьютером, который когда-то сестре подарили родители. Альбус не знал, чем она занимается за этим чудом техники, но иногда слышал, как сестренка что-то печатает. Несмотря на болезнь, родители обучили Ариану читать и писать, и хотя она никогда не посещала школу, одно время к ней ходили учителя, следящие за тем, как маленькая Ари осваивает необходимые знания. С какого-то определенного момента, вроде бы когда Альбус заканчивал старшие классы, учителя больше не появлялись. Скорее всего, дальнейшее освоение школьной программы сестре не требовалось, так как к тому моменту стало понятно, что улучшений не предвидится. На столе лежала стопка книг, все в закладках. Дамблдор почувствовал какое-то непонятное удовлетворение от того, что сестра, в отличие от Аберфорта, похоже, очень стремилась в знаниям. - Вот рисунок, который я рисовала недавно, - скромно сообщила Ари, демонстрируя брату ромашковое поле. Нарисовано было несколько преувеличено ярко, но общее впечатление оставалось очень приятное. - Ты где-то это видела? Откуда-то взяла фотографию или картинку? - Нет, из головы, - покачала головой девушка, перекладывая какие-то незаконченные работы и явно раздумывая, что еще хорошего она может продемонстрировать брату. - А можно посмотреть, что ты рисуешь сейчас? - хитро улыбнулся Альбус, подходя вплотную к мольберту, который был накрыт кусочком старой простыни. - Нет-нет, не надо! - взволнованно воскликнула сестра, бросаясь к незаконченной работе. - Даже одним глазком? - Дамблдор понял вдруг, что смотрит на Ариану с огромной любовью и добротой, чего очень давно не ощущал. Он действительно любил и сестру, и брата, и будь обстоятельства их жизни другими - все могло сложиться иначе между ними тремя. Ари на мгновение надула губы, ее глаза забегали по комнате, очевидно она пыталась решить, и не могла выбрать, чего ей больше хочется - все-таки показать старшему брату незавершенную работу и получить какой-то совет или оценку, или же проявить характер и запретить ему смотреть до тех пор, пока она сама не решит, что можно. Быстро взглянув на Альбуса, она, похоже, прониклась теплотой и нежностью, которую он излучал в тот миг, потому что ее руки потянулись к мольберту и осторожно убрали ткань, обнажая незавершенное творение. Альбус застыл, пребывая одновременно в шоке и благоговении. На холсте углем был начертан никто иной, как Геллерт. По крайней мере, он был очень похож, только волосы были немного короче и общий вид слегка более строгий, чем на репетициях. И тем не менее он задорно улыбался и смотрел прямо на Ала. Портрет пока был не закончен, было похоже, что Ари начала его только недавно, но он уже был живым до безобразия, казалось, что сейчас этот черно-белый Гриндевальд заговорит прямо с холста, потом проделает в нем дыру и выйдет в их измерение, обретая плоть и краски... - Как безумно красиво, - пораженно выдохнул Альбус, не отрывая взгляда от портрета. - Спасибо! Но это только начальный этап, я собираюсь потом добавить цвета! - строго заметила Ариана, аккуратно закрывая мольберт. Нарисованный Геллерт спрятался за ширмой, но отголосок его присутствия все еще щекотал сознание Альбуса, когда Ари увлекла его прочь из комнаты, чтобы усадить с собой смотреть что-то старое и музыкальное. Несколько раз за просмотр Ариана отвлекалась на свой телефон, потому что ей приходили сообщения от Бёрти. Она отвечала ему, почти не отвлекаясь от просмотра, и Альбус отметил про себя, что брат и сестра довольно-таки близки, о чем он даже не подозревал. В какой-то момент Ари показала ему сообщение Аберфорта со словами "Посмотри, какую смешную картинку мне Бёрти только что прислал!". Эбби, который присылает кому-то смешные картинки, совершенно не укладывался в голове Альбуса. После обеда Дамблдор объяснил Ариане, что ему нужно выезжать сейчас, чтобы успеть на встречу. Она несколько раз спросила у него, хорошо ли он себя чувствует, не лучше ли остаться дома, ведь он приболел. Такая бескорыстная и самоотверженная забота со стороны гораздо более нуждающейся в заботе Ари почти разбила Альбусу сердце, но он только мило улыбнулся ей, запер за собой дверь и помчался к транспорту, чтобы успеть на встречу с Геллертом. Воздух по-прежнему был морозным, но солнце периодически выглядывало, создавая холодные и жаркие зоны пространства. Снег на удивление все еще местами лежал, там, где его не касалось солнце, он выглядел даже весьма внушительно. Там же, где касалось, он растекался и образовывал грязные ручейки. Весна была в целом очень грязным временем года, и романтики в ней было не так много, как люди обычно любили себе воображать. Именно весной обнажалось все, что зимой успевал надежно спрятать снег и сковать холод, и не всегда это были просто собачьи экскременты. Весной многое расцветало, не только почки и цветки. Альбус заметил Геллерта издали и узнал его даже со спины, по золотистой объемной шевелюре. Казалось, этот человек не умел спокойно стоять на месте, потому что даже в ожидании он переминался с ноги на ногу, как будто пританцовывал, иногда делая шаги из стороны в сторону. Все в Геллерте вызывало ассоциации с жизнью, движением, огнем, энергией и силой. Наконец он повернулся к подходящему Альбусу лицом, демонстрируя крупные темные очки, которые скрывали буквально половину лица. Рука, поблескивая кольцами на пальцах, плавно оказалась у самого лица Гела, и, поправив очки, он приветственно помахал в дружественном жесте. - Наконец-то, очень рад, что ты приехал! - улыбка Геллерта ослепляла сильнее, чем солнце. - Привет, - просто ответил Дамлбдор, чувствуя себя поверженным красотой и солнечностью этого человека.