Слепая любовь

      Вот и прошли долгие, мучительно-длинные четыре недели! О боже-е-е, я думала помру от скуки за это время, но! Это было полезно. Ну во-первых, — наверное не самое лучшее, чем могла бы гордиться здесь, — я похудела! Жирочек с боков и ляшек исчез! Скорее всего потому, что я ела это вяленое мясо. Око предлагал мне и другую еду, но она была не вкусной, горькой. Я вежливо отказалась от этой фигни. Она на ощупь напоминала водянистую рыбу и пахла кислятиной. Да ладно с этим.       Во-вторых, я узнала немного больше об Оке, а именно: этот парень чертовски заботлив, даже если он этого не показывает. Разве не это ценится в людях? Когда они бескорыстно заботятся о ком-то и не указывают на это пальцем. Был у меня бывший, поступавший так. Вечно его «видишь, я постирал твою одежду» — ну молодец, похлопаю в ладоши тебе, — «смотри, я приготовил нам еду», — блин, молодец, умничка, — «я подарил тебе цветы, гляди», — и далее. Как же он проедал мне мозги этим вымоганием похвалы. Его в прошлом никогда не благодарили за оказание какой-то услуги? Он вечно смотрел на меня так, словно я обязана была ему за такие вещи. Если живём вместе, конечно ты будешь это делать! Я не домохозяйка для тебя! А потом он бросил меня с предлогом: «Я для тебя столько делаю, а ты даже не обращаешь внимание на это!». Вот и хорошо, что мусор сам себя вынес! Ладно с ним, не хочу вспоминать.       Око так же провёл проволоку до бортового зала от моей комнаты. Теперь с помощью неё я смогла ориентироваться. То было забавное утро! Я проснулась, сходила в туалет, и хотела к нему прийти. По привычке прислонил ладонь к стене, ощупала эту проволоку. Из интереса пошла по ней и дошла до зала. Я от умиления чуть не растаяла! Он сказал, что ещё проведёт проволоки в другие комнаты, которые пока лучше не заходить. На вопрос «зачем?» он ответил «самки комната не безопасна, другие комнаты безопаснее». Потом на следующий день провёл проволоку к комнате с моей едой и водой. И ещё на следующий день до комнаты, где живут собаки: «Будет скучно, ходи к собакам, они любят играть».       И действительно, милые собачки любили играть! В коридоре я им запускала резиновые игрушки разных форм, а они мне приносили обратно в руки. Конечно, команд они не знали, но мне кажется… Око их по-другому обучал. Каким-то отдельным звуком стрекота или щелчка, который он производит чем-то. У меня было много догадок об этом: первое, конечно, что это зубами он как-то делает, потом языком, потом ногтями или пальцами, потом вообще дошло до того, что у него при себе имелось насекомое, которое и издавало эти звуки. Спрашивать было бесполезно, потому что был один и тот же ответ: «Самки это не касается» — вот заладил он с этим, что и начинало бесить.       Ещё я как-то раз не нашла Око на борту. Спасибо К’хале, я смогла найти его. В какой-то странной комнате. Походил тоже на зал. Я слышала оттуда выдохи и вдохи. Потом удары, и вспомнила тогда, что он большую часть дня тренируется. Увидеть сие чудо в его исполнении я не могла, но могла лишь слышать периодические рыки. Конечно после, он меня отругал, сказал чтобы больше его не отвлекала и заставил уйти обратно к себе.       Он приносил мне еду периодически. Мол, проверял, что я тут делаю и «это самца корабль, хожу где хочу». И эти слова так ударили в голову, что в дýше спокойно стоять не могла. Казалось, этот извращенец смотрит на меня, и когда я переодеваюсь. Но я уже в первый день тут зареклась — ванная комната, это место, где его перестаёт существовать! Значит, его нет! Ничего не знаю! Но блин, всё равно сверлящий во мне дыру взгляд преследует меня. У него ещё и такой тихий шаг, что невозможно просто услышать. А иногда он может так топать, аж на другом конце коридора можно услышать! Ещё при этом хрипит и рычит.       О! Вспомнила ещё забавный момент, и ещё один, и ещё! Первый, это когда я ночью не могла уснуть из-за мыслей и пошла к бортовому залу, чтобы послушать гудение, и может, уснуть. Пол отчего-то был очень тёплым, да и на корабле было тепло так, что и раздетой можно ходить. Да ладно про это. Так вот, я пришла в этот зал, и услышала храп! Такой громкий, с знакомым рыком и стрекотом. Я и села рядом с креслом и для себя незаметно уснула. Вспоминая былые деньки с папой… Он тоже храпел, без рыка и стрекота конечно, но для меня эта была колыбель с ранних лет. Без него… Я заснуть никогда не могла. Приходилось ворочится первые годы. Потом как-то забылось… Приятные воспоминания домашнего комфорта усыпили меня. Позже Око меня разбудил и отправил спать к себе в комнату, но за храп ему огромная благодарность.       Второй момент, — скорее не забавный, а милый, — был с тем, что я как-то тоже лежала на полу рядом с его креслом. Я не спала, просто задница затекла сидеть, а пол, пусть твёрдый, но тёплый, не холодно. Он встал со своего места, чего-то походил кругами у моего тела, а не видно же, что не сплю, глаза-то завязаны! Не будит. Потом как присядет ко мне на пол, как тронет волосы, потом отдёрнет руку. «Страшно?» — подумала я тогда и не дёргаюсь, делаю вид, что да-да сплю я. И снова тронет волосы, на этот раз, смелее, но всё равно отдёргивает. И снова, только уже взял прядь. Пощупал их чего-то, осмотрел, а я ещё с распущенными волосами была. Возьмёт по-больше прядь, продолжит трогать, посмотрит их гибкость, крепость. Потом как возьмёт, и оторвёт одну из волосинок! Я вскочила, спрашиваю, что за дела? А он извиняться, не хотел причинять боль. «Не больно было, неожиданно!» — говорю я ему. «Правда не больно? Самец не хотел делать больно самке» — и я его уверяла целый час, что не больно. Видно, волосы для него, это что-то из разряда: запретное и неприкосновенное до боли.       Третий, это когда я решила воспользоваться своим телефоном! Он что, из древности вышел? Ах да, из джунглей… Ну так вот! Я смогла с помощью голосовой команды, включить себе музыку! В интернет не выйти, потому что не видно, куда нажимать, да ещё и сети нет. И зарядки хватало на минут пятнадцать. Заиграла моя любимая песня, House of Memories — Panic! At The Disco. Вы бы слышали этот громкий, непонятный стрекот, когда я сидела рядом с его креслом, и как он вскочил! «Это что?» — спросил он меня, что переводчик еле еле с этим справился! Потом, конечно, он приказал мне выключить эти «болезненные для ушей звуки». Обидно, но мне удалось его напугать! Ах-ха-ха-ха! В-третьих, я поняла, что корабль очень большой. Сколько тут не ходи, коридоры словно длились вечностью! Но заканчивались тупиком.       Странно, зачем вообще делать тупики? Было бы лучше, если они бы куда-нибудь да вели. Тупик за тупиком. И когда я уже прошла все места с тупиками рядом с моей комнатой, убедилась, что повторять этого не стоит. Я надолго потерялась там, пока не присела и не стала звать Око. Не знаю, что за активный стрекот он издавал, когда нашёл меня, но мне показалось, что это была альтернатива смеха. Обидного такого, знаете, смеха!       В-четвёртых, я заметила что у меня болит живот. Ниже живота болит — и это было очень-очень плохим для меня знаком… Менструации… Это было как раз на последней недели, когда нервы были не к чёрту. Стало тошнить от одной и той же еды, стала плакать по потерянным родителям, и смеяться над тупостью ситуации с этим чёртовым кораблём и собакой. И это было не самое страшное… Когда Око перевязывает мне глаза, его тело и запах становится для меня невыносимым. Не в том плане, что меня от него воротит, — да лучше было так! — а в том плане, что это меня стало привлекать и… Возбуждать? Я не знаю… Точного ощущения я так и не поняла. Это что-то рядом с неприязнью и «хочу наброситься на этого большого парня!» — вот как-то так. Что с этим делать, я поняла, но вопрос, сдержу ли я этот странный порыв, мужиков то других рядом нет — и слава богу! И благо алкоголя тоже… В момент ПМС я стараюсь дома сидеть, потому что знаю я себя, могу и сделаю…       И прости господи, однажды не сдержалась сделать одну очень глупую, но так мной желанную вещь! Я сидела тогда у кресла бортового, слышала, что Око чем-то был занят, что-то тыкал, а в ответ ему это пищало. Я всё ближе-ближе пододвигаюсь и спрашиваю: — Можно сяду к тебе? — У самца нет места, где сидеть самке, — ответил он строго, не отвлекаясь от дела. — Тогда на колени? — Самка же не хочет касаться самца? — Сегодня — можно, — ответила я, и боже лучше бы отказался, но он долго молчал и… — Садись, — о-о-о-о, у меня пробежали мурашки и капец извращённые мысли. Я нашла его ноги руками. Такие странные на ощупь, словно шершавые, может тип кожи такой? Ну и пошла вверх, огибая его колени, к ляжкам. Потом встала и просто села на него! Я замерла в неловком молчании, — Мешаешь, — огрызнулся он, и слышала совсем рядом рык. Он схватил меня за предплечье и прислонил к широкой груди. Я слышала сердцебиение, ощущала этот жар… Да, это точно возбуждение. Мы сидели так, пока мне не приспичило в туалет, грёбаный мочевой пузырь весь кайф портишь!

The Blind Eye.

      Все эти недели, Яутжа делал всё, чтобы истина не раскрылась для Уманки. И сам даже не заметил, как много он стал делать для неё. Смотреть за её состоянием. Подчиняться её интересам. Даже проволоку для неё провёл, чтобы та не заплутала! Закрыл двери в отсеки, где она потеряется. Осмотрел сам весь корабль на наличия травмоопасных вещей. Раскиданный мусор её убирал. Ночью посещал её, убирал раскиданные Уманкины вещи. Подправил душ, глянул, сколько воды в баках осталось и подлил ещё, чтобы вдруг Эмма не кричала из душа его, и говорила, что вода закончилась. И держался правила: «не трогать самку». Дни стали идти быстрее с Уманкой. Стало комфортнее, и до не ощущаемое одиночество, давило на грудь, когда её не было рядом. В один из вечеров, когда он перевязывал её глаза, заметил странный запах от неё. Он точно не мог объяснить, что это было, но это тянуло его к ней. Хотелось чувствовать этот запах постоянно, ещё ярче. — Самка какая-то неправильная, — сказал Око во время перевязки. — Нормально всё, — пробурчала она себе под нос. Но для Яутжи перевод зажевал слова. — Переводчик не справляется, скажи по-громче. — Нормально всё! — сказала она громко. — Вот так и говори, — Науд затянул на её затылке узел, и отошёл на пару шагов, стараясь понять, что не так с ней. Откуда запах? Точнее, почему появился этот запах. Как тут, заметил кровь между её ног, — Ты ранена? — обеспокоился он. — Что? — спросила с волнением она, — Нет. — Откуда кровь? — Где? — Яутжа приблизился к ней, и принюхался. Вот откуда исходил этот запах! — У самки что? Течка? — спросил Яутжа, и как же ему хотелось опробовать этой крови. Девушка потрогала обагренный край кровати и залилась краской. — Не смотри! — крикнула она, что Науд невольно попятился назад. — Почему? — Мне стыдно… — она опустила голову, сомкнула ноги вместе и подняла руки, показывая ладони, что были в крови, — Уйди! — Это же просто течка, что такого? — Око вспоминал, что были определённые моменты в его зверинце, когда у самки одного вида начиналась течка, а самцы становились просто ненормальными. И как не было прискорбно, Яутжа их глубоко понимал. Когда во время гона самка-Яутжа испускала свои феромоны, самец-Яутжа следовал за самкой как зачарованный. И чтобы не приказала самка-Яутжа, самец сделает это беспрекословно. И на данный момент, самец чувствовал феромоны, да другие, но до боли в животе знакомые. Око схватил свою мандибулу (другой он щёлкал по верхней жвале), зрачки его расширились, подбрюшье ныло. Сопротивляться природе становилась всё сложнее и сложнее из-за пред-гона. — Мне всё равно стыдно! — воскликнула девушка, — Уйди! — приказ был ясен как день, ноги сами понесли его в коридор, но от дверей лифта не отходил, — Ты правда ушёл? — Да… Нет… — проговорил он с волнением, но его голос в переводе не колебался. Свело живот, стоять на месте было не возможно. Он стал когтями царапать поверхность стены. «Нельзя. Нельзя. Держись. Нельзя! Это Уманка, не твой вид, совсем спятил?!» — ругал себя он, и когти перешли на плоть. Четыре багровые линии прошлись по груди. Боль отвлекала, но не помогала никак. Запах не разрешал уйти дальше, чем на два шага. Тело дрожало от внутренней борьбы. — Ты… Не мог бы помочь мне? — спросила девушка. «Нет! Нет! Не помогу самке! Изыди вон с моей головы! Изыди!» — В чём? — спросил он, тяжело дыша, хрипя и рыча. — Мне нужно найти… Коробку с… Коробку с продолговатой белой ватой. Она где-то на полках. — А самой пойти и взять? — Пока ты тут? — Я… — «Я могу, МОГУ уйти, МОГУ» — Конечно, найду, — его когти процарапали стенку, стараясь ухватиться за что-нибудь, что заставит его остановиться. Уже не принципы Кодекса, уже не правила морали и традиции в его расе, не могли остановить самца рядом с самкой, у которой течка. Запах повелевал им как марионеткой. Он больше не был владельцем собственного тела и сознания. Больше нет. Он вошёл в комнату, где феромоны разыграли свой квартет на его висках, на нервах, на желаниях. Казалось, эта самка куда страшнее, чем самки-Яутжа, тем что последние пользуются случаем и самец может быть уверен, что точно спарится. А тут… Тут уже как повезет: будет ли он сильнее природы или нет.       Он прошерстил на полках руками, но глаза были устремлены лишь на Уманку, что прятала от него багровые пятна на белой простыне. Он что-то нашёл, коробку какую-то, а оторвать взгляд было куда труднее, как и сдерживать самого себя. — Эм-м-ма, — подал он голос свой, девушка подняла голову, — Самец больше не может. Беги… Прошу Эм-м-ма. — Что? Что не можешь? — Сдерживаться, беги быстрее, — взмолился он и упал на пол, впиваясь когтями в бока. Девушка замерла от страха, — Беги, ну! — девушка разволновалась, встала с кровати и хотела бы побежать, да только сильная рука Хищника сжала её лодыжку, впиваясь в мягкую кожу когтями. Уманка вскрикнула от боли. Яутжа взревел. Благо, пред-гон только действует на ментальное состояние, и рано поданные феромоны только подстрекнули его в действиях, но гон сам ещё не начался, и можно не беспокоиться об изнасиловании.       Простыми словами — член не встанет раньше срока. Он понёс её обратно на кровать, схватил её за бёдра, разорвал всё нижнюю одежду зубами, насильно раздвинул ноги и схватил мандибулами за таз, опустившись на колени, фиксируя для себя удобное положение. Он изучающе осмотрел девушку, и недолго думая, собрал всю кровь языком. Эмма дёрнулась из-за неожиданности его действий и старалась руками его убрать. — Ты что делаешь?! Прекрати! — но Яутжа уже и сам себя не контролировал. Его язык играючи прошёлся по половым большим губам, жадно проглатывая кровь, потом прошёлся по красной, набухшей горошине, выжидающе скользя рядом с ложбинкой. Запах дурманил так, что казалось он перестал представлять из себя разумное существо, больше поддаваясь бесконтрольной природе. Девушка напротив выгибалась при каждом прикосновении к привлекательно мягкой и скользкой горошине, издавая сладкие стоны. Око невольно мурлыкал этому, продолжая её пытки. На глаза девушки наворачивались слёзы. Она словно знала, что рано или поздно её изнасилуют, но сама не ожидала, что будет этого не против. Вспоминая гостя, она отдала большее предпочтение «непохитителю», — Око… — простонала она, шмыгая носом. Язык Яутжа дождался момента, когда смог войти в манящую ложбинку. Девушка чарующе простонала. Никогда не мог подумать самец, что будет так приятно с самкой. Последняя его самка-Яутжа в гареме, была на него зла, и с помощью феромонов, хватала его за нервные окончания, невыносимо больно кусала в шею, и придавливала парня к полу во время спаривания, что чуть позвоночник не сломала. А здесь, с Уманкой, было хорошо. Она подчинялась ему, как послушная зверюшка.       Язык попадал внутри на определённое место, где Эмма постанывала дольше, поэтому старался туда надавливать чаще. От этого и кровь больше поступала, когда она напрягала живот, поэтому он не был этого против. И конечно ещё не забывал скользить одной из верхних мандибул мягкой стороной по горошине, потому что эффекта, как понял он, самка получала. Так же понял, что он приближается к её оргазму. Про оргазм он тоже знал из статьи по спариванию Уманов — а там было так много годной информации, что жадно всю её впитал, чтобы знать, как не стоит поступать! И сам же пошёл против собственных правил. А раз его правила, то и можно нарушить их самому!       Через время, девушка протяжно застонала, выгибаясь, поднимая свои груди вверх. Ещё крови вылилось из её ложбинки, её же и смёл язык владельцу. Вкус был не из простых. Не простая кровь, с этим сказочным запахом, что вкусовые рецепторы Хищника танцевали сальсу! И наконец, когда всё прекратилось, и девушка лежала, слегка подрагивая, к Оку вернулось и его сознание. «Чё-ё-ё-ёрт» — прикрыл он глаза от стыда, вины и оскорбления своей расы — он словно плюнул в Кодекс. Ему нельзя было так поступать, спариваться с молодой самкой — нарушение правил Кодекса. Тем более, молодой самкой не своего вида… Он посмотрел на её лодыжку и всё беспокойство о правилах как рукой сняло. «Идиот, ранил её!» — он прошёлся языком и по её лодыжке. Выпрямляясь, он осмотрел комнату, нашёл бинт, и перемотал ногу. — Эм-м-ма, — удручённо позвал он её, но та не реагировала, — Эм-м-ма? — спросил он снова с волнением. «Убил…» — первое что пришло ему в голову. Он наклонился к ней, что дреды опустились к её телу. Они ощущали её тепло и сердцебиение. «Потеряла сознание? Я переборщил?» — подумал он, и наклонился ещё ближе к ней. Она глубоко дышала и был слышен еле различимый храп со свистом. «Она что… Просто взяла и уснула? Нашла выход из ситуации» — пошутил про себя Яутжа, приподнимая верхние мандибулы выше. Поднимая её ногу, она не проснулась. Поднимая руку, тот же результат. — Спишь, как убитая, — прострекотал тихо Яутжа, — Так хорошо было? — он наклонил голову набок, стараясь понять её состояние. Жизненно-важные органы стабильны, нигде не кровоточит больше, и вроде не умирает, — Реально уснула, глупая самка, — поругал он добро её, и поднял с кровати. На этот раз он нёс её не как мешок, а как принцессу. Проходя коридоры, подмечая процарапанные им стену, вышел к залу, а там, пошёл в другую ветвь отсека, куда ступать Уманке было нельзя. Там, он прошёл до своей комнаты и положил на широкую, свою, кровать. Убирая волосы со спящего лица, отправился обратно к ней. Убирая простыни пропитанные её кровью в утилизатор, вернулся обратно к ней, и лёг рядом, приобнимая за талию. Сегодня можно ослушаться всех правил. Сегодня — можно.