Покинув планету Земля, рука Лунного взгляда, словно не дотягивалась до панели. Сколько бы он не старался этого сделать, она будто была очень далека от него. Он знал, надо улетать! Да поскорее улететь! Вернуть оружие, взять задание на поимку Грязной крови, вернутся домой и проведать зверинец! Но… Пальцы каждый раз содрогались. Заглушая двигатель, пообещал, что сделает это завтра и пошёл спать. И даже в постели, ему не хватало чего-то, кого он может обнимать. Этого холодного тельца, мягкой груди, гладкой кожи…
Все эти дни он приведением ходил по коридорам. Пищей давился, чтобы не иссохнуть от голода. Коробки Уманки и Умановская вещь со сложным названием, всё время напоминали Эмму. Сколько бы раз он не хотел выбросить их, не мог дотронутся. Они обжигали холодом. А тренировки становились немыслимо тяжёлым, и даже тридцать подъёмов тела — самой лёгкого разогрева мышц — давались слишком трудными, потому что на спине отсутствовало холодное, лёгкое тело.
И в один прекрасный момент, в последний день, его ноги понесли к комнате самки-Уманки. Увидев её пустой, без неё, гнев разлился кипятком по груди. Он стал рвать и метать, ломая эти грёбаные полки, где лежала одежда Эммы, ломать кровать, на которой спала Эмма, бить стены, к которым прикасались её тонкие, холодные пальчики. Этим, он старался доказать себе, что сможет её выкинуть из головы. Забыть её навсегда! Ведь такое поведение не свойственно ни одному из Яутжей! Как считал Око, он — позор своей расы, он — неудавшийся ребёнок, он — самый худший охотник. Он — не достоин даже гордой смерти, ничего не достоин! Ведь… Не смог удержать свою самку рядом с собой.
«Слюнявый придурок!» — кричал он себе тогда, когда разносил её комнату, — «Плакса как в детстве! Слабый и бестолковый ублюдок! Позор всей расы!» — рычал он грозно, стараясь навредить не только всей этой комнате, но ещё и себе. Такой боли Яутжа не чувствуют в груди! Этого просто не может быть! Нереально! И сам он — не правильное создание! И замер. «К чёрту всё» — прошипел он дико, как ядовитая змея — «К чёрту все правила. Все ограничения и предрассудки. К чёрту…»
Он направился в бортовой зал, запустил двигатель и поехал обратно на Землю. Не может он без неё. Скорее, через век ему бы стало лучше, но возможно он придумает для себя лучшую смерть. Скорее, через год, он бы нашёл для себя сложное задание, надеясь, что именно на ней умрёт и облегчит жизнь. Скорее, через месяц, а то и день, он сам влетит в звезду, чтобы сгореть до тла.
Высадившись там же, накрываясь сетью и маскируясь, он вышел к той дороге. Пошёл к городу, прячась от машин. Была ночь. Не многолюдно в городе. Ему удалось скрываться за домами. Он понятия не имел, куда вообще ему идти и где искать Эмму. Надеясь только на ощущения в душе, интуицию и собственный запах, который с Эммы не выветрится ещё до следующего гона. А когда смог спрятаться за одним из домов, хотел уже пойти дальше, да только ноги остановились, а серебряные глаза смотрели именно на Эмму. Сердце ёкнуло, ликовало больше, чем разум, который переваривал картину. Эмма… Была такой бледной и худой, печально смотрящей на мир, с потерянным блеском синих глаз.
И подметил самца-Умана рядом с ней. Пальцы сжались до хруста, и он скорей-скорей старался себя успокоить. Негоже рушить намечающееся будущее Эммы. Она нашла себе нового самца! Это нормально, если предыдущий её бросает! Так почему? Почему хочется в тот же час броситься на него и выдрать ему хребет? Заявить, что самка принадлежит Лунному взгляду из касты Звёздное небо? Почему чувство все разом закипает внутри него супом? Словно жерло вулкано, собирающегося извергнутся. Ноги пошли. Как бы он хотел остановиться, но ноги шли без его контроля. Хотелось забрать, забрать свою самку! Но это же Уманка! А ты Яутжа, Око! «Насрать! Насрать! Моя самка-Уманка! Моя Эм-м-ма!» — кричал он разуму, что диктовал правила.
— Око? — спросила неожиданно Уманка, вертя головой, ища его самого. Как? Как она увидела его в этой полутьме?! Пока он невидим?! Как это получилось?!
— Эм? Что с тобой? — спросил самец, но Уманка его уже не слышала, стараясь найти глазами Око.
— Эм-м-ма, — не смог сдержать он молящий голос, и Уманка повернулась именно к нему. Самец испугался. Губы девушки задрожали. Она не верила, что именно голос Око окликнул её.
— Око?! Око! Где ты? Око! — кричала она, приближаясь к нему, и когда руками уткнулась о его живот, из глаз покапали слёзы, — Ты бросил меня! — стрекотала она, — Бросил! Бросил! Бросил! — она била его по груди, по прессу, и удары были слабыми, что Яутжа даже боли не почувствовал, но эти удары больно били по самому сердцу. Он снял с себя сеть, опустился к ней на корточки, обнимая её, — Бросил! Бросил! Бросил… — зарыдала она в слезах, удары по спине ослабели. А он бережно прижимал к себе, ощущая это холодное, маленькое, тонкое тельце. Когда Эмма сдалась, она обняла его за шею, закапываясь в дредах, вдыхая его запах и плакала.
— Я больше этого не сделаю. Я больше не брошу тебя, Эм-м-ма. Прости меня, прости… — отстранился он, и прижался лбом к её макушке, выражая знак особого извинения от его расы. А Робин стоял в немом шоке, стараясь переварить то, что происходит перед его глазами. Сначала он подумал, что спит, потом, что это какой-то косплей, а позже ужаснулся, вспоминая невероятную историю Эммы.
Когда странная пара из Яутжа-Арбитра и Эммы-Уманки обратила своё внимание на нежеланного свидетеля, Око поднял Эмму на руки, вытащил запястные лезвия, направил на самца. Робин испугался, но не мог двигаться. Страх заставил его окаменеть, от вида страшного монстра перед ним.
— Око! Что ты делаешь?! — спросила девушка, испугавшись за друга, и старалась ногами оттолкнуть руку, что была враждебно направлена на Робина.
— Самец! — объявил Яут на человеческом, — Сражайся за самку! — Эмма сползла с его рук и встала перед Робином, который от дикого страха не мог и дёрнутся, слушая их.
— Око! Нет! Ты не правильно подумал! Это не мой самец!
— Правильно! Пусть сражается!
— Око! Ты мой единственный самец, никто мне больше не нужен! — крикнула она, отгораживая Робина от ревнивого Яутжа. Лунный взгляд прищурил глаза, вдевая лезвия обратно в запястья.
— А кто это? — сердито спросил он.
— Друг! — оправдалась девушка, — Что ты тут делаешь?
— Забрать пришёл.
— Но мне же в космосе не безопасно.
— Когда ты умрёшь, я умру следом за тобой, — девушка проглотила ком. Такая привязанность и преданность, что парень готов умереть вместе с ней.
— Хорошо… — грустно проговорила Эмма, — Мне нужно собрать вещи и мы улетим, — улыбнулась она, подходя к Оку, и взяв того за руку, потянула в сторону своего дома.
— Эмма! — выкрикнул ей Робин, она обернулась. Он заметил, как та изменилась, посветлела в миг, — Ты… Уходишь?
— Да, — спокойно ответила она сжимая руку Око крепче.
— Ещё вернёшься?
— Нет, — ответила она холодно, утаскивая за собой Яутжу. Они шли обходными путями, подальше от глаз других людей, наконец Эмма смогла затащить Око в дом. Лунному взгляду пришлось даже пригнутся, чтобы находиться в этом здании. Он рассматривал все её вещи, пока Уманка собирала всё необходимое в чемодан.
— Твой дом? — спросил Яут, когда прошёлся к ней в комнате. Уманка кивнула.
— Да, мой дом, — ответила она, складывая вещи, а когда закончила, обернулась к нему и улыбнулась, — Теперь, пошли в наш дом. Здесь нам делать уже нечего…
Спустя 60 лет…
— Око… — прозвучал старческий, тяжёлый голос Эммы. Лунный взгляд с болью наблюдал, как она свистела дыханием. Лёгкие её были слабые, — Молодой Око… — снова сказала она, заставляя того поднять наконец голову, которую он опустил перед ней, словно извинялся, хотя на самом деле, он не хотел, чтобы она видела его слёз. Этих приторно-сладкий слёз, идущих от понимания, что его самка — умирает, — Посмотри на меня, — попросила она, и Лунный взгляд поднял свои глаза на неё. Слёзы протекали мимо жвал, — Зачем ты плачешь?
— Эм-м-ма умирает, — заскулил он, — Я не хочу, чтобы ты умирала…
— Я тебе много лет назад сказала, — улыбалась она устало, глядя на него блёклыми синими глазами, — Мы все когда-нибудь умрём.
— Я хочу, чтобы ты не умирала…
— Эгоист.
— Эгоист, — согласился с ней Яутжа.
— Прости меня… И всё же, я провела эту жизнь хорошо благодаря тебе, Око… — она тяжело вдохнула, со свистом, и болезненно выдохнула, — Сожги моё тело… Оставь меня на нашей первой планете, отдай пепел Верховному Тет-а-тет, и когда придёт твоё время… — она снова тяжело вдохнула, — Возвращайся ко мне… Мой… Самец… — издала она свои последние слова, и со свистком выдыхая воздух из лёгких, больше не дышала. Синие глаза закрылись, и на морщинистом лице осталась улыбка. Яутжа некоторое время сидел рядом с ней. Сердце больше не стучало. Тело стало ещё холоднее. А после, он взревел… Завыл, как одинокий волк, уткнувшись лицом в её мёртвое тело, упрашивая вернуться к нему назад. Но чудес… Не случается…
На планете «За крайне».
Старый, но ещё готовый продолжать своё дело, Верховный хромал на одну ногу по коридорам унаследованного дома. Хвост болел после случившегося в прошлом до сих пор. Как неожиданно остановился у пьедестала, на котором стояла простая банка с прахом. Он рассматривал её и улыбался, будто что-то вспоминал из прошлого. Как тут, быстрые, лёгкие цоканья копыт промчались рядом, ударяясь об колонную, что держала пьедестал с прахом. Банка опасно покосилась вниз, и полетела к полу, но Верховный успел отреагировать, и проскользив на своей шерсти, успел поймать сокровище Тет-а-тет.
— Тер’ри! — прохрипел он злобно, поднимаясь на ноги, сжимая в руках самое дорогое и ценное, не только для его расы, но и лично для него. Маленький Тет-а-тет встал и поклонился.
— Простите, дедушка Тар’рат! — виновато сказал парень, а потом поднял голову, рассматривая то самое сокровище, — Зачем мы вообще храним эту бесполезную банку? — Тар’рат положил банку на место, чтобы та красиво там стояла.
— Оу-у-у, это не простая банка, внук. Это банка с прахом, — хрипло сказал Тар’рат.
— Праха? И кто это? — не особо заинтересовано спросил маленький Тет-а-тет, пусто глядя на эту банку. Ему больше всего хотелось бы выйти и поиграть с друзьями на улице.
— Это очень грустная история о двух влюблённых, — прохрипел он, улыбаясь.
— О-о-о, — недовольно протянул озорной Тет-а-тет, — Тогда мне не интересно.
— Это самка-Уманка и её Арбитр-Яутжа, — сказал старик Тар’рат, и заметил, как глаза внука сверкнули от интереса.
— Ого, как так вышло? Уманы же слабые! А Яутжа страшные охотники! Почему они вместе, дедушка? — спросил Тер’ри, не веря словам дедушки, но раз он занимал пост Верховного, он не может лгать!
— Удивительно, — выдохнул вдохновённо Тар’рат, — Что две судьбы, идущие параллельно друг другу, встретились и переплелись в крепкий узел, не расходившийся до самой их смерти… — проговорил он, углубляясь в свои воспоминания.
— Так почему?
— Этого я не знаю, они мне ничего не сказали.
— Ты знал их?! — удивился внук и Тар’рат улыбнулся.
— Тогда я был молод, готовился к Верховным и на судьбу выпало такое событие, что я буду помнить всегда, как и все Тет-а-тет.
— Дедушка… — с непониманием обратился паренёк.
— Да?
— А почему самка-Уманка и её Арбитр? А не наоборот? Было бы созвучнее — Арбитр и его самка-Уманка! — Верховный рассмеялся.
— Это любовь, внучок, самое загадочное чувство во всей Вселенной! Не многие расы её понимают, другие даже никогда не знали о ней. Это любовь была великой, может даже, куда больше всего Космоса, а как так вышло… Сожжено вовеки.
— А что это за табличка тут? — указал он на пластину, где написано стихотворение.
—
«Яутжа — сильнейший Охотник на дичь,
И слабая Уманка тут же за ним.
Идут, взявшись за руки, в мир,
Который в мгновение ока,
Перестал существовать для них…»
— прочитал Тар’рат, — Посветил им, когда впервые их встретил.
— О-о-о-о, а почему прах хранится у нас? И почему они в одной банке?
— Много лет назад, когда я ступил на эту должность, ко мне пришёл Арбитр — самец Уманки, и отдал мне прах, её прах. Потом улетел, но через пару лет, вернулся назад и попросил его сжечь, когда он убьёт себя, и высыпать его прах к ней.
— Убить себя?! — ужаснулся Тер’ри.
— На это было печально смотреть… Мы нашли его в одном из пещер на следующий день. Он вонзил в сердце копьё. По его просьбе, мы сожгли его, и высыпали прах к ней.
— Убийственная любовь, — с ужасом проговорил мальчишка, — Убить себя из-за неё.
— Великая и сильная любовь, — поправил его Тар’рат, — Убить себя
ради неё.
— Убить себя… Ради неё…
