И завтра будет хорошая погода

Когда говорили, что Питер мрачный, холодный, неприветливый, Иван пожимал плечами и предпочитал увести разговор в сторону. Всё дело в том, что он в Питере жил уже полгода и ему казалось, что это самый уютный город, который он когда-либо видел. Хотя – да, видел он их мало. Нижний Тагил, Самара, Москва. Города как города. А вот Питер – прямо его. Ветреный – есть такое. Надень куртку потеплее, не забудь про шарф до ушей. Шарфы он, кстати, особо полюбил в Питере и на двенадцатом понял, что вроде бы, надо остановиться, но потом пришло лето, и ему срочно понадобился летний пижонский шарф. В конце концов, он же работает в солидной компании, ему надо для поддержания реноме! Дав себе таким образом индульгенцию, он тут же пополнил коллекцию до пятнадцати шарфов. Приехав в Питер в конце зимы, он первое время ёжился, а потом привык. Воздух, ветер, проспекты, улицы – вот это всё его. Можно без конца гулять по городу и не надоедает. Можно, уютно устроившись на диване, играть в приставку и посматривать за окно, на серый весенний питерский дождь. Можно пойти приобщаться к прекрасному, сходить в Эрмитаж, Русский музей и полюбоваться на картины и статуи с гладкими белыми боками и блестящими членами. Можно заходить в уютные кафешки и кофейни, можно искать новые по закоулкам. Эту кофейню он давно заприметил, большая, типа сетевой, но уютная, что чаще свойственно маленьким частным. По пути на работу он всё время проскакивал мимо, а обратно – скорее хотелось домой, да и к вечеру там не было свободных мест. Любопытство говорило ему, что надо зайти, очень заведение выглядело нетривиально. Он специально выбрал выходной день и вышел из дома – только ради того, чтобы удовлетворить любопытство. – Латте, с собой. Латте, – терпеливо повторил Иван, досадуя на себя, что никак не запомнит, куда же правильно ставить ударение. С такими баристами-снобами он уже сталкивался, но как не пытался – не мог запомнить, как же правильно. – Э, ладно. Флэт-уайт? Бариста смотрел на него не мигая. – Ладно, я тогда пойду, – сказал Иван, сбитый с толку. – Латте, – ровным голосом повторил бариста, – и как зовут нашего дорогого гостя? – Иван, – растерянно ответил Иван, он уже заметил, что здесь кофе приносят. Его приносят, даже если люди берут его на вынос. Зачем бариста понадобилось его имя – было непонятно, и вообще этот парень немного пугал. – Знаете, если какие-то проблемы – я лучше пойду. – Латте. – Ладно, – сдался Иван, – я подожду. Руслан лихорадочно наливал молоко, просыпал кофе, его руки тряслись, а в голове билась только одна мысль: «Нашёл. Нашёл. Я – нашёл его!» Вечность прошла мимо, Иван был такой же, как и тысячу, и десять тысяч лет назад. Полные мягкие улыбчивые губы, настороженный взгляд зелёных глаз, блестящие тёмно-русые волосы, вечно падающие на лоб. Хотя нет, что-то изменилось. Руслан осторожно покосился на задумчивого Ивана, сидящего за столиком и изучающего мозаичную плитку на полу. Господи, какой дурак, стрижка изменилась, конечно же. Это не буйная копна волос, это аккуратная обычная, совершенно нормальная стрижка. Чёлка снова упала Ивану на лоб, и он отмахнулся от неё привычным движением. Руслан понял, что это выше его сил. Он торопливо нацарапал на стаканчике свой номер телефона и пихнул в бумажный пакет записку со своим же номером. – Это вам. То ли официант, то ли второй бариста – Иван не запомнил – стоял над ним и протягивал кофе и бумажный пакет. – А... я ничего не заказывал, кроме кофе, – растерялся он. – Ну, значит, за счёт заведения, – блеснул улыбкой официант, – точнее, за счёт Руслана. Приятного аппетита. – Но… Ладно. До свидания. Иван оглядел кофейню, но странного бариста не увидел. Пожав плечами, он вышел, соображая – что это было? Ответ забрезжил, когда на стаканчике он увидел номер телефона. – О, да это подкат. Вот нормально, заходишь кофе выпить, а на тебя парни вешаются. Надо же. Придя домой, он наконец заглянул и в пакет. Не то чтобы по дороге его не мучило беспокойство, мучило, но очень не хотелось пролить кофе на ходу, поэтому он дисциплинированно дошёл до дома, попивая кофе. В пакете оказался сэндвич с курицей и гора мелких сухих пряников с корицей, которые он очень любил. – Вот так-так, – сказал он себе. – У меня появился свой сталкер? Блин и опять номер телефона. Вот он – нормальный? И не подумаю звонить. Я вообще-то натурал и за сэндвичи не продаюсь. Забавный парень. Сэндвич был нельзя как более кстати. Свою не самую большую зарплату айтишника Ну Очень Крутой Компании он уже успел растрясти. Зарплата должна быть только завтра, в понедельник, и шикануть попить кофе он решил на последние деньги. – Иваш, что сегодня делаешь? Я тут нашла классную кофейню, пошли? Ивану страшно хотелось домой, под одеялко, к приставке или компу, но общение с коллегами – важнейшее социальное действие, поэтому он ответил, что ничего не делает, согласен идти, куда поведут. Маша, коллега по отделу и вообще в доску свой парень, начала рассказывать что-то из своей жизни, Иван образцово поддакивал, пока собирался, и даже впопад задал какие-то вопросы. Потом они вышли, шли-шли и очутились перед кофейней. – О. А я тут уже был, – опомнился наконец он, выныривая из своих мыслей и вечерней усталости. – Тут очень мило. Только латте не заказывай. Войдя внутрь, первое, что Иван сделал – обшарил глазами помещение. Странного Руслана – не было. Это несколько приободрило его. Но не тут-то было. – Ты знаешь этого парня? – Которого? – Вон, сбоку от стойки стоит. Он на тебя безотрывно смотрит. Какой интересный, глаза очень красивые. Необычное лицо, чуть вытянутое, но подбородок не как у мужлана, а такой узенький, но упрямый. – Иван закатил глаза: он уже знал, кто снова таращится на него. – Слушай, он тебя точно знает. – Я его не знаю, – отрезал он и уткнулся в кофе. – О-о-о, так значит, он тебе глазки строит. Слушай, ты ему точно понравился. Сейчас я ему помашу. – Что? – Я бы спросил, чем могу вам помочь, но я сегодня выходной, не работаю, – раздался голос над ухом. Маша обрадовалась. – Так это ж хорошо! Значит, вас пригласить можно. Присаживайтесь. Я – Маша. Это – Ваня. Или вы его уже знаете? Иван поднял глаза и пропалил наглеца самым злобным и ненавидящим взглядом, впрочем, тому было как с гуся вода. – Я заходил сюда. Знает он. Его зовут Руслан. – Прикольно. Руслан, а у тебя кто-то есть? – В поиске. Взгляд, который Иван получил в ответ, был не менее обжигающим, и он, в отличие от взгляда самого Ивана, произвёл впечатление на визави. Иван понял, что краснеет. Взгляд был настолько откровенный и обещающий, что в его голове даже пронеслись картинки того, что этот взгляд обещал. – Ребят, а вы точно друг друга ближе не знаете? – Точно, – любезно сообщил Руслан и слегка опустил ресницы. Иван вообще промолчал, потому что в этот момент в его голове откуда-то возник неприличный образ обнажённого Руслана, стоящего пред ним на коленях. Картина была такой реальной, словно он это уже где-то видел или же вспоминал. – И чем ты занимаешься? – вопрошала общительная Маша. – Я – художник. Вообще, я ещё в прошлый раз заметил нашего гостя и подумал, что очень хочу его нарисовать. – Что? У Ивана с души свалился груз, и он уже готов был расцеловать этого чудовищного человека! Он просто неправильно его понял, ну надо же. Стоп. Почему нарисовать? Зачем его рисовать? Маша чуть ли не телепатически приняла все душевные колебания Ивана и с неподдельным интересом спросила: – Его рисовать? Ивана? А почему? – Профиль! – вскинул палец собеседник с умным видом. – Я давно не видел таких чудесных прямых носов. Ну и вообще, лицо достаточно нетипичное. При всей европеоидности оно отдаёт некой странной азиатчиной. Интересный разрез глаз. А глаза – зелёные! Вот это всё – это же просто удивительное сочетание. Я как раз уже два года ищу модель для картины «Сын Евразии». – Твою мать, – сказал Иван. Он уже предчувствовал, да что там – знал, чем всё это закончится. Вот уже три недели, два раза в неделю, он ходил позировать Руслану в его мастерскую на Московском проспекте. Точнее, это была не совсем его мастерская, он арендовал помещение, собственником был Союз художников Санкт-Петербурга. Маша тоже иногда забегала вместе с ним, втроём им было весело. Когда же Маша не могла прийти, оба просто молчали и, как это было не удивительно, молчать вместе им оказалось тоже комфортно. Иван удивлялся, он думал, что Руслан таким образом хотел с ним познакомиться, но – нет. Правда рисовал. Не очень результативно, правда. Махал угольным карандашом, делая наброски, иногда шептал себе под нос что-то, потом злился, черкал, крошил уголь в руках, пачкал пальцы и выгонял его на улицу, заявляя, что сеанс окончен. – Слушай, может, это потому что я по вечерам и ненадолго прихожу? – наконец решился Иван, жалея художника. – А давай, я к тебе на всю субботу приду? Руслан задумался. – А может, мне тебя сразу начать рисовать? На холсте, без эскизов? Что-то у меня не идёт, хотя в голове я всё чётко представляю. Ладно. Давай в субботу. В следующую? Планов нет? Планы были: поздно встать, вкусно позавтракать, выпить много-много сладкого чая, поиграть в «плойку», посидеть с комиксами или книжкой, повтыкать в видосики на «Ютубе», ещё раз поиграть. – Нет. Нет. Я свободен. В субботу всё пошло как надо. Иван это сразу понял, а Руслан немного попозже, но поняв, что всё идёт правильно – развеселился и заулыбался. Всё в этот день было правильно и как надо. – А покажешь? – Наконец решился Иван, просидев три часа на одном месте как пришитый. – Не-а. Но ты будешь первым, кто увидит готовую работу. Слушай, тебе кто-нибудь говорил, что ты похож на Антиноя? Хотя, пожалуй, даже на Афину, Фидия. Иван вытаращил глаза, нарушив образ. Историю он хорошо помнил, недаром отличником был в школе. Руслан, увидев такую реакцию, тут же замахал руками. – В смысле, у тебя нос – удивительно прямой. Как у греческих скульптур, понимаешь? Ты такой очень античноподобный. – Ага, только у меня нос не изо лба, как у них, – буркнул Иван, соображая о чём он говорит и вспоминая все виденные в Эрмитаже скульптуры. – И я ношу штаны, а не фиговый листик. Руслан закатил глаза, демонстрируя, что шутка вышла не очень. – Что, перерыв? Ты уже ёрзать начал. Наконец Иван ощутил всю прелесть и уют мастерской, а также снова поставил Руслану звёздочку за ненавязчивость. Руслан притащил из отгороженного закутка горячий чай, бутерброды с колбасой, маслом и ванильные сухари. Они сидели прямо на полу, перекусывали и, что ценно – молчали. Иван понял, что начинает сдаваться. – Слушай, а мы раньше нигде не виделись? Мне сначала так не казалось, а сейчас смотрю, и такое чувство, не то с тобой в один детсад ходили, не то ты мне шпаргалку в универе одолжил. Руслан улыбнулся. – Нет. Хотя, знаешь, возможно всё. Может мы когда-то и правда сталкивались. Ты вот ходишь на выставки или в театр? Спокойно могли в гардеробе столкнуться или в зале сидели бок о бок. Иван смутился, в самом культурном городе страны он нечасто ходил на большие, шумные, публичные мероприятия, в чём честно признался. – Да ты что? Не любишь толпы? Отлично! Ты попал к кому надо! – Руслан нешуточно оживился. – А мне как раз не с кем словом перемолвиться! Сейчас всё объясню! У меня же есть «проходки»! Иван сначала не понял, но потом даже бутерброд отложил. Руслан, как человек причастный к миру искусства, имел хорошие связи и мог посещать некоторые мероприятия не только в момент открытия, но и накануне, когда проходили последние приготовления или генеральные прогоны. – И никаких лишних людей! Ты только подумай! Привозят тебе из Голландии Вермеера, открытие будет только через неделю, а я могу пройти и посмотреть спокойно каждую картину. Идеальное освещение, можешь выбрать идеальную точку. Никаких толп. А то вот приезжает «Европейский Оркестр Глена Миллера» и делает генеральный прогон или выступление для журналистов, и тут я, спокойно сижу себе с краю, зал – почти пустой. Никаких трещащих или жующих соседей, никаких очередей в гардероб. – А Гленн Миллер разве не умер? – осторожно заметил Иван. – Ты издеваешься? – Н-нет. Он же умер и… Вот. Руслан снова закатил глаза, спрашивая у высокого белого потолка терпения. – Он умер. Но существуют три оркестра, по лицензии. Ты как маленький. – Искусство по лицензии? – Вань, ты нарочно? Иван покраснел, «Ваней» его Руслан ещё ни разу не называл. – Да я просто не очень в теме искусства. Знаешь, вообще – интересно. А на практике – ну, почитал что-то там в «Википедии», а если недалеко от дома какой-то зал выставку открыл – сходить можно. А ещё на модный спектакль или в консерваторию на всяких известных. Так я-то тебе зачем? Руслан эмоционально, по-французски, пожал плечами. – Обычно я там – один. Без знакомых. Поговорить не с кем. Обсудить прекрасное. – Супер. Бери меня. Будешь мне обсуждать, в смысле рассказывать. Я всё равно ни фига не понимаю. Просветишь. Потом они продолжили работать, и Иван ещё просидел три часа, после чего снова сделали перерыв. Руслану не хотелось прерываться, но он мудро решил, что лучше получасовой или часовой перерыв, чем окостеневшая и обморочная модель. Они погуляли по зданию, и Руслан познакомил Ивана с соседями, такими же художниками и скульпторами. Иван тут же нарвался на предложение побыть моделью для скульптуры. – А я же говорю, – самодовольно просиял Руслан, словно это была его личная заслуга, – профиль – совершенно идеальный. К девяти вечера оба устали и проголодались так, что бутерброды были съедены все подчистую. – А пошли-ка к Полюшке, там точно есть чем перебиться. День рождения же. Иван начал отнекиваться и сопротивляться, ему было неловко идти к совершенно незнакомому человеку на день рождения, да ещё и без подарка. – Лучший подарок – бухло, – сообщил Руслан и откуда-то вытащил пыльную бутылку не то коньяка, не то самогона, перелитого в бутылку из-под коньяка. – Да пошли, там всё равно народу навалом, сквот же. Тебе понравится. Законопослушному Ивану это совершенно не понравилось, он ужаснулся, прочитал лекцию о неприкосновенности собственности, попытался процитировать статью УК, при этом успел натянуть куртку, спуститься по лестнице и даже купить небольшой букетик цветов, чтобы как-то поприличнее выглядеть. Полюшка оказалась здоровенным мужиком в тельняшке, Иван ойкнул, но у него забрали цветы, чмокнули в щёку и слегка пихнули в спину, мол, проходи. – Че-ево? – Ответил Руслан на злющий вопрошающий взгляд спутника. – Фамилия – Полюшко. Вот мы и зовём его – Полюшкой. Сергей Станиславович Полюшко. Ну. В сквоте, где проживал Полюшко и ещё добрый десяток знакомых Руслана, царила атмосфера коммунизма, раннего христианства, человеколюбия, анархии и студенчества. Последнее было неудивительно, многие действительно были студентами разных ВУЗов города. Накормить их накормили, но ещё больше – напоили. Иван пытался сопротивляться, он кричал: – Мне нельзя! У меня аллергия на алкоголь! – На весь? – поинтересовался любезный хозяин. – На что-то же нет. – На шампанское, – растерянно ответил он и тут же получил в руки бутылку шампанского, а также, прозвучал призыв: – Так! Шампанское не жрём, бережём вот для этого мальчика! – С-с-спасибо, – сказал Иван, когда ему принесли восьмую бутылку. Потом он смутно помнил, что пил шампанское уже не из бокала, а из горла, потом с кем-то целовался, потом ещё с кем-то целовался, похожим на хозяина и деньрожденника. Утро он встретил с диким сушняком, головной болью и резью в желудке. Но у себя в комнате, которую снимал в коммунальной квартире. Особо не грузясь моментом, он по стеночке дополз до туалета (возликовав, что тот оказался свободен), радостно провёл в нём около двадцати минут, после чего почувствовал себя значительно лучше, не считая рези в желудке. Есть хотелось – смертельно. Вернувшись в комнату, он узрел спящего на полу у кровати Руслана. Странно, что он не споткнулся о него, когда вставал. Обойдя спящего со всех сторон и отметив, что тот вполне уютно закутался в две куртки – свою и его, а так же, в пледик с кресла, Иван сообразил, как оказался дома. Дотащил Руслан. Потом он вспомнил про любимые пряники с корицей и то, что Руслан каким-то образом это узнал, и в его душу снова закрались подозрения. Он плюхнулся на колени на пол и принялся неистово трясти мирно спящего Руслана. – Вань, ты нормальный? Он еле разлепил глаза и даже попытался слегка врезать в ответ на такую бесцеремонную побудку. – Откуда ты знаешь, где я живу? Я тебе не говорил! Тут уж Руслан проснулся окончательно, сел, вытаращил на него глаза. – Вань, ты точно ненормальный. Как бы тебе помягче сказать. С причудами ты. – Откуда? Кулак Ивана замаячил в опасной близости от точёного, с еле заметной горбинкой, носа Руслана. Тут уже было не до шуток, и Руслан, вздохнув, полез в карман Ивановой куртки, достал оттуда паспорт, а из него – вложенный листок временной регистрации. – А. Тут Иван почувствовал себя форменным идиотом. Да что ж такое-то, рядом с Русланом он становился каким-то дураком и в чём-то его подозревал, а всё было на самом деле проще и совершенно по-другому, нежели казалось и думалось. Руслан же истолковал это короткое «а», как призыв к рассказу, что же было вчера. – Мы там ничего так накидались, и нас хотели оставить ночевать. Но ты начал бузить и сказал, что тебе нужно только твоё одеялко. Я стал спрашивать, где ты живёшь, ты начал петь про «мой адрес не дом и не улица», после чего я подумал – может у тебя документы с собой, ты же чувак организованный и правильный. Поёшь, кстати, хорошо. Ну вот. Такси вызвал. Погрузил. Довёл. Вообще я сам ужасно устал, во-вторых, у меня денег на таксо больше не оставалось, поэтому решил остаться у тебя. А у тебя есть чего пожрать? Сил нет, как хочется. Кстати, чтобы тебе спокойнее было – я тебя не раздевал, ты сам, на каком-то чудовищном автопилоте. А вообще, трусы прикольные. Иван побагровел. Трусы у него были «марвеловские», с Человеком-пауком.