Фантазеры.

      — Джерард, прыгай скорее, пока они не увидели!       И недолго думая, скрепив выпрыгивающие из груди сердце, Джерард кинулся в окно, зажмурил глаза, а когда открыл их, уже был на чуть дрожащих под его весом, но крепко держащих его руках, так ловко поймавших летящее тело. Фрэнк сначала не отпустил его, несколько мгновений просто стоя в непонятном оцепенении и разглядывая красные от жары и волненья щёки приземлившегося, пока их сердца бились в унисон, подстраиваясь друг под друга.       — Твои родители просто отстой, дружище, не понимаю, почему твой отец ещё не отмудохал меня, — наконец сказал Фрэнк, помогая Джерарду встать на ноги, — Давай, Рапунцель, нам ещё много чего предстоит, пока не совсем стемнело.       — Ты уверен, что мне стоит идти с тобой? — помялся на месте Джерард, который всегда был не до конца уверен в затеях друга, тем более, когда им обоим стоило это не только проблем с родителями, но и с законом, — Всё-таки одному тебе будет проще.       — Спятил что ли? Один я туда не сунусь, просто поверь, я ведь не зря тебя с собой позвал? — даже чуть обидевшись, отвечал Фрэнк, которому не стоялось на месте, ведь он так любил находиться на этой грани дозволенного и запретного.       Чуть тревожно хихикая, они помчались на велосипеде Фрэнка вверх по улице, окрестности которой знали наизусть, просто потому что все теплые деньки проводили здесь. Иногда старший учил младшего кататься на скейте или играл для него на гитаре, а тот в ответ пытался, несмотря на неуверенность, читать ему свои стихи или помогал с домашним заданием. Они помнили каждое дерево, трещину на асфальте, одну из крупных прямо сейчас объезжая, знали, какая смена какого продавца в соседнем магазине, где могли купить выпить.       Джерард наслаждался долгожданным побегом из дома, потому что в любой момент был готов сбежать куда-угодно с этим сумасшедшим гонщиком, не боясь разбиться. Его волосы развевались на прохладном ветерке, пока он подставлял маленький веснушчатый нос к заходящему солнцу, вдыхая дезодорант Фрэнка, в чью спину упирался. И это спокойствие длилось до поворота, пока волосы Фрэнка не улетели с одного глаза на другой, открывая пассажиру ярко-фиолетовый фингал слева.       — Фрэнки, что-то случилось? Твоё лицо, — спросил Джерард, как только они остановились у места назначения, он неловко вцепился в джинсовую куртку друга, сам стыдясь своего вопроса, — Это опять отец? Если да, ты можешь пожить у меня…       — Эй, не переживай, Рапунцель, — с грустной улыбкой и вздохом отвечал Фрэнк, снова зачесывая свою чёлку на побитую сторону лица, — У меня всё нормально, ты ведь знаешь. Это не исправит моих проблем, но я ценю твои переживания, — через силу он смотрел в тоскливые глаза Джерарда, не понимая, как может врать ему, и в то же время не желая загружать его всем этим, — Пойдём, не забывай зачем мы здесь. Я пробираюсь внутрь, ты стоишь на входе, окей? — он крепко сжал чужие немного потные ладони, как всегда делал, спрашивая у него разрешения одним жестом.       — А что делать, если кто-то сюда придёт? Мне сразу к тебе бежать? — спрашивал мальчик, нервно сглатывая и осматриваясь по сторонам: заброшенная местность за пределами их жилого района, где на горизонте виднелся какой-то завод, а дальше просторное поле.       — Постарайся отвлечь их, о чем-нибудь поболтать, я сразу услышу, если кто-то сюда подойдет, не переживай так, — Фрэнк подмигнул ему и, больше ничего не сказав, развернулся и убежал прямо во внутрь маленького магазинчика, который закрылся ещё несколько часов назад. Всё это было ради нескольких блоков тех самых горьких сигарет, на которые денег у парня не было.       Джерард, уже вроде как смирившийся с мыслью о их преступлении на двоих, стоял у двери, то и дело оглядываясь по сторонам, и только прошло несколько минут, как на дороге завиднелась быстро приближающаяся сюда компания сверстников. Их музыка из колонок, кажется, была слышна на всю округу. Джерард занервничал и не знал, куда ему деться, принялся переминаться с ноги на ногу, вспоминая свой неудачный опыт общения с такими компаниями.       — Мальчишка, чего ты застыл, что делаешь тут, заблудился? — крикнул один из парней, заставляя Джерарда целиком обомлеть от страха, — Тебя до дома подбросить? — продолжал издеваться он, жестом показывая свой рычащий мотоцикл, который был отличительной чертой их компании, ведь у каждого был такой свой.       — Ребят, чего делаете? Мы разве не говорили про это? — из-за дверей доносился недовольный голос Фрэнка, который Джерард слышал только когда тот общался со своими родителями, и он заметно удивился, заметив, как все его обидчики тут же замолчали и поджали хвосты, — Это вообще-то мой друг, думаете, ему или мне смешно сейчас?       Ответа на эту реплику Фрэнка его друзья не нашли, и он спокойно подошёл к Джерарду, отдавая ему в руки три больших блока украденных сигарет, легко обнимая его за плечи, чтобы тот успокоился. Джерард кивнул, показывая, что всё хорошо, хотя его глаза метались по лицам удивлённых парней, которых он теперь боялся ещё сильнее, зная, на что способны обидчики, которых кто-то напугал. А Фрэнк тем временем отошёл к ним, как бы на личный разговор, он всё ещё выглядел злым, будто это задело лично его, и каждым шагом откидывал камни кроссовками, поднимая на дороге пыль.       — Просто больше не трогайте его, это моя единственная просьба, можете сейчас смеяться, сколько хотите, — тихо начал Фрэнк, чтобы его друг этого не услышал, и закурил свежую сигарету, выдыхая дым в лица друзей.       — Поняли уже, — отмахнулся всё тот же парень, говорящий здесь за всех, сплевывая от этого неприятного запаха куда-то в кусты, — Пойдёшь с нами на дело на той неделе?       Сейчас на Фрэнке лежал тяжелейший моральный выбор: между его натурой, тем, к чему лежала его душа — этим детским гулянкам и разбоям, такими привычными и забавными, и между этим пятнадцатилетним мальчиком, который значил для него гораздо больше, чем все его остальные друзья вместе взятые. Ведь не только он заметил, что начал проводить время только с ним?       — Слушайте, я пока не знаю, так что скажу попозже, но не забывайте про меня, — почесывая выбритый затылок, оправдывался Фрэнк, не зная, что ему сейчас стоит делать, — Давайте, удачи там, нам уже пора, — не дожидаясь возмущенных возгласов парней, он направился к Джерарду, всё это время преданно ожидающего его.       Весь вечер их прогулки в последний выходной Фрэнк всё размышлял и размышлял, при этом выглядел так, как персонаж из мультика, над которым нависла дождевая туча. И ничего не могло развеселить его, даже бургеры, которые они ели в самой вкусной в мире забегаловке. Всё было как в тумане, но он хорошо помнил слегка обеспокоенное лицо Джерарда со сдвинутыми к переносице бровями, когда он сказал что-то вроде:       — Джи, ты сильно расстроишься, если со мной что-то случится? — тогда он поднял прикрытые глаза на друга и именно в этот момент будто увидел его под другим углом: аккуратное лицо Джерарда, которое ему всегда казалось необычным, сейчас казалось ему ну очень красивым, и он еле сдерживал себя, чтобы просто не прикоснуться к нему, — Я имею ввиду, что есть такого, что нас связывает? Почему мы дружим?       — Ты это к чему говоришь, Фрэнк? — чуть помолчав, спросил Джерард, который в этот момент чувствовал себя персонажем какого-то романа и чувствовал, как его желудок скрутился в узел от такой неожиданности, — Я не знаю, что тебе ответить. Я думал, тебе просто нравится со мной так же, как мне с тобой, — и он почувствовал себя максимально неудобно после этого, чуть не подавившись колой, — Знаешь, мне уже пора.       И Фрэнк ничего не ответил на это, просто слегка подался вперед, оставляя легкий невесомый поцелуй на мягкой щеке Джерарда, едва касаясь её губами. Это касание скорее было похоже на объятье, чем настоящий поцелуй, он только дотронулся до лица кончиком носа и тут же отстранился, проводя пальцами по влажной коже. Джерард был уверен, что в один момент успел умереть и тут же воскреснуть.       Домой озадаченный и испуганный мальчик пришёл, надеясь побыть в одиночестве, чтобы хотя бы осознать, что же в конце концов только что произошло, и только дойдя на второй этаж до своей комнаты, немного опомнился. Он просто лежал на своей узкой кровати, свесив руки, и смотрел в окно, из которого два часа назад прыгал на руки к Фрэнку, а сейчас будто был уже совсем другим человеком. Казалось бы, ничего страшного не случилось, но даже такое мимолетное касание просто вывело Джерарда из себя, стало последней каплей, переполняющей его чашу обожания этого слишком спонтанного парня.       — Сынок, где ты опять пропадал? — в комнату как никогда не вовремя зашла его мать, и пусть он даже не повернулся в сторону двери, но точно знал, что она стоит со сложенными на груди руками, чуть склонив голову, — Ты можешь мне рассказать, что с тобой в последнее время происходит, мы с отцом больше не будем ругать тебя.       —Неужели отец больше не хочет побить меня за плохую оценку? Ах да, точно, у меня после этого их нет, — саркастично отозвался Джерард, с головой накрывая себя одеялом, — Какой ребёнок после этого будет что-то рассказывать родителям?       — Ты знаешь, что это была наша ошибка, прости уже отца, он только хотел как лучше, это было для твоего блага, — притворно ласковым тоном продолжала уговаривать его вечно настойчивая мать, которая своими осторожными словами могла выведать всё, что ей нужно, — У тебя кто-то появился?       — Ты сама знаешь, что я дружу только с Фрэнком, — отвечал Джерард, повышая голос и цокая языком, — У меня всё нормально, просто оставь хоть один раз в покое. Если вы хотите — можете отпороть меня ремнем, мне вообще всё равно.       — Ты сам знаешь, что Фрэнк плохо на тебя влияет, я просто хочу, чтобы ты не доверял своим друзьям полностью, но не знаю, как тебе это объяснить, — продолжала мать, заботливо поглаживая ноги сына сквозь плотное одеяло, — В любой момент он может сделать то, чего ты не ожидаешь, я не хочу, чтобы кто-то сделал тебе больно, понимаешь? Такие мальчики, как он часто так делают, — она не сказала больше ни слова и просто вышла из комнаты, оставляя Джерарда лежать и размышлять обо всём этом.       Джерард никогда не прислушивался к советам родителей и делал только то, что был вынужден, просто потому что не хотел вырасти таким же, как его отец. Он перевернулся на другой бок, чувствуя, как из глаз начинают течь горячие слезы. Только сейчас он заставил себя принять то, кем являются друзья Фрэнка, и он не понимал, почему всё это время так старательно отделял его от этих ублюдков, ведь если подумать, разве он не похож на них?       Что-то всегда отличало Фрэнка от этих бандитов, и друг никогда не скрывал от него того, чем занимается, но тем как и что он говорил своими поступками, он будто всегда духовно был далёк от того, чем занимается. Джерарду казалось, что иногда он свои дела принимает как простую работу, и было заметно, что каждый раз он жалеет о своих поступках, но какой-то невидимый порыв заставляет его заниматься этим.       Джерард видел, что он не был зависим от своих дружков, но что тогда руководило им в такие моменты? Был ли он мазохистом или, может, занимался простым саморазрушением? А может, всё дело в его невоспитанности и отце? Джерард хотел оставить эту загадку тайной, ведь должно было оставаться у Фрэнка что-то личное. Но он до последнего верил, что в нём куда больше нежности и человечности, чем у остальных, ведь не зря он всегда так аккуратен и обходителен с ним, не зря с таким упоением слушает стихи Гёте?       Эта ночь была длинной и мучительной, количество догадок и тупиков в голове Джерарда росло пропорционально его бессоннице, он то и дело крутился и, наконец, вымотался, смирившись с тем, что не может уснуть от обилия всего, что так резко осознал в десятикратном размере. Если так нужно, то он готов прямо завтра признаться Фрэнку в том, что не даёт ему уснуть, язык заставляет заплетаться, а голову кружиться.