Эпитафия двуличным

«четверг, 10 июня 2010 года Опять поругался с пьяным Марти. И мне так хуево, что я просто хочу исчезнуть. Не хочется с ним разговаривать. Я не представляю, как улыбаться и смотреть в глаза тому, перед кем хочется встать на колени и сказать нечто вроде: «Правда в том, Марти, что мне нравится умирать в твоих руках. Каждый ебаный раз, когда ты меня касаешься. Или я тебя. Нравится чувствовать тебя, каким бы ты ни был: нежным бойфрендом или полным мудаком, чистящим мне рожу за свои же собственные грехи. Мне пиздец как, до оргазма, нравится знать тебя настоящего, даже если ты сам знать себя не хочешь. Вероятно, я идиот, но если бы ты стал избивать меня до смерти — я бы не сопротивлялся. Или нет, я бы тебя остановил. Но только чтобы ты не пачкал кровью руки. Не брал на себя тот грех, который не сможешь себе простить». Я заслужил, да. Но ты, Марти, все равно никогда этого не сделаешь. Не сделаешь, правда ведь?» «пятница, 18 июня 2010 года Кормил собачек, гладил собачек, тискал собачек. Идеальный антистресс. Думал, в какую жопу катится жизнь, но что все хорошо пока светит мое солнце. Вспоминал, почему вообще начал общаться с Марти, и когда это было. Лет семь назад? Во-первых, Марти красиво улыбается. Во-вторых, у него очень выразительное лицо. В-третьих, он веселый, когда не впадает в уныние (тогда он ворчит как старая бабка, что, впрочем, тоже забавно). В-четвертых, он милый как щеночек. В-пятых, у него интересные истории. В-шестых, он был менее задумчивым и более чокнутым типом, с которым было прикольно творить всякую херню (сейчас его сильно сдерживают отношения). Думаю, уже тогда я немного влюбился. Хотя у меня, вроде как, парень был. Я уже не помню, кто и когда у меня был, кроме Марти, как их звали, и чувствовал ли я к ним что-либо. Я даже не уверен, был ли я когда-либо влюблен в классическом смысле. Ну там все эти томные бабские «О, Эшли!», проснуться в три часа ночи с внезапным желанием подарить ему цветы или дорогой вискарь, гулять по пляжу под ручку и смотреть на закат, кататься на колесе и горках, вместе жрать одно мороженое и дебильно, но счастливо ржать с любой хуйни… вломиться к нему домой с билетами в Лас-Вегас и воплем «Мне похуй, что ты делаешь — дрыхнешь или ебешься, — мы летим отрываться прямо сейчас!», а там вместе клеиться к русским туристкам, пытаясь отхватить девчонку посимпатичнее со словами «Да-да, я правда актер» и «Да-да, я правда сценарист», втайне думая, что лучший и самый красивый здесь — только твой друг, с которым ты сейчас за девчонку и соревнуешься... что-то меня занесло, последние несколько пунктов были на самом деле. Но к любви они вряд ли относятся. Кроме, разве что ревности. В моей жизни ее непозволительно много. Порой кажется, что я весь состою из нее. Иррациональной и совершенно ебанутой. Это нормально: так ревновать друзей? Конечно, нормально, точно так же как пытаться с ними переспать примерно раз сто, давать им себя бить и унижать, использовать их и врать им в глаза каждый день. Нормальность перестала быть частью нашей жизни и наших отношений. Психолог бы сказал: «Билли, беги!». Но психолог сбежал от меня раньше» «пятница, 9 июля 2010 года Вчера выключил телефон и куда-то выкинул, чтобы не звонить Марти пока буду обдолбан. Он с Каей в Париже, было бы нетактично его отвлекать от романтического сюсюканья своими невменяемыми звонками, тем более что в таком состоянии я впадаю в депрессию и думаю только о нем. Теперь не могу найти телефон, я идиот. Вкидывался ли я специально, чтобы пострадать по Марти? Да. Что надумал? Что не хочу жить. Я устал ждать, что однажды утром он все вспомнит» «среда, 28 июля 2010 года Люблю собак. Они честнее людей. И совсем не против, чтобы их похитили» «пятница, 20 августа 2010 года Я не хочу, чтобы у меня все было в порядке. Я не хочу много денег. Я не хочу хорошей работы. Я не хочу любви и прочего сопливого дерьма. Я хочу, чтобы Марти бросил пить и писал крутые сценарии»