Эпитафия двуличным

Он несет какую-то чушь. Бессвязную и нелепую, прямиком из головы. Оттуда, где много-много дурацких идей, роящихся как мухи на гниющем трупе — они откладывают в его сознание личинки, из которых затем вылупятся черви параноидального бреда, чтобы пожрать его мозг и дать ему окончательно свихнуться. Кажется, это уже шизофрения. Потому что нет ни одной внятной, осознанной мысли. Только психотропная дичь, разлагающая его личность, и предельное понимание того, что вместо трезвого рассудка — пьяное безумие, хаотичное и дико отупляющее. Настолько яркое, что нельзя отвернуться. Встающие перед глазами образы кажутся такими отчетливыми и реальными, как никогда прежде. Настолько, что порабощают. Бред. Бред. Бред. Слишком много бреда и всякого дерьма: надежды, мечты, слишком дерзкие фантазии ублажения собственного эго ради (будто достиг большего, чем в действительности можешь себе позволить), голые, ничем не прикрытые чувства. Похоть. Одуряющая голодная похоть. И что-то сильно сжимающее сердце, не давая отдышаться. Весь мир сузился до одной точки, единственной цели и желания. Я хочу тебя. Сейчас. Драть тебя у окна, бешено и быстро. Когда я буду замедляться, давая прочувствовать каждый толчок, а потом остановлюсь — ты сам будешь на меня насаживаться, ведь ты так давно этого хотел. Чувствовать меня и быть рядом. Ты будешь просить дать тебе еще — окей, возможно, я прислушаюсь. Если хорошо попросишь. А когда ты совсем сойдешь с ума, то будешь умолять дать тебе кончить. Ты будешь плакать и звать меня. «Марти! Марти!» Тогда зови так отчаянно, как можешь. Я хочу, Билли, чтобы ты подо мной задыхался. Билли дергается под ним и стонет. Он что, сказал это вслух? Не важно. Нет, так было нужно. Зажать рукой рот. Вот так. Дыши мне в руку. Не думай и не говори. Запоминай, что я говорю, Билли. Бред. Хорошенько представь, как ты будешь подо мной жадно ебать стекло, и кончишь только когда я разрешу. И не смоешь разводы. Они останутся тебе на память о той ночи, когда Билли Бикл, как бесстыдная шлюха, давал в задницу на виду у всего даунтауна и со счастливой мордой, как ебливый пес, обкончал долбанное стекло. Полный бред. И бесстрашная целеустремленность осуществить все, что рождается в этой бесполезной голове. Ты слишком красив и безумен, Билли. Твое безумие должны видеть все. А я буду твоей мрачной тенью, стоять сзади, кусать тебя и проникать тебе под кожу… Пальцами по взмокшему телу. Медленно. Безбашенно. Мышцы под ладонью — волны. Гулко бьется сердце. Кожа гипнотически влажная, бесконечно приятно скользить по ней кончиками пальцев и чувствовать. Тшшш. Не дергайся так сильно, не то придется тебя связать. Но ты и без шнуров с наручниками сам отлично справляешься. Хороший мальчик. Иногда… бываешь. Возбужденный. Сам себя изнуряющий. Не без помощи. Извращенец. А знаешь, Билли… я бы с удовольствием пристал к тебе в зале кинотеатра. И чтобы премьера. Твоего фильма. Чтобы все смотрели на тебя на экране. А я — смотрел на тебя настоящего. Я бы делал вид, что шепчу тебе на ухо, вот как сейчас. Что-то простое, для отвода глаз. Глупость какую-нибудь, комментарий к фильму. Но я комментировал бы тебя. Вызывающе и открыто. Что-то типа, какой ты в этом фильме горячий, и что я тебя хочу. Прямо там, в темном зале, пока никто не видит, я бы дышал тобой и трогал тебя как только мне захочется. А ты бы боялся, что тебя кто-то увидит с торчащим членом. Притворялся, что ничего не происходит. Думая лишь о том, что хочешь отвести меня в номер и трахнуть, ты бы страшно боялся спалиться с этими мыслями даже передо мной… Мысли обрываются. Рой мух сливается в черноту, сплошную бездну подсознания. Ты красивый, Билли, ты знаешь об этом? Неприлично красивый и неприлично напрашивающийся на член. Почему я думаю об этом только сейчас? Ты же всегда таким был… Остается только. Язык на коже. Соль. Вкус пота. Запах. Вдохнуть глубже. Вниз, по напрягшимся мышцам. Частое дыхание. Без рук. Ты все еще запрещаешь себе что-то. Мазохист. Ебанутый, какой же ты ебанутый… Мой. Твердый. Горячий. Не такой уж и большой, что, впрочем, похуй. Влажный. Вкус. Чего-то. Громкий стон. Восторг. Дрожь. Ласкающие пальцы в кудрях, на члене. Глаза в глаза. Дразнить. Не выдержать, опустить взгляд. Ты безумный. Все еще. Ебанутый. Так долго сдерживался. А я? А хотел ли я? Чего хочу я? Хочу. Билли. Медленно целовать. Вой от восторга. Он так сильно хочет. Меня. Всегда. Нельзя отказать. Я… это мой первый… а как вообще…? …надеюсь, тебе понравится. Это чувство свободы. Только сегодня. Почему бы и нет. Просто… попробовать. Не чувствовать себя. Чувствовать… тело под кожей и на языке. Огонь, повсюду. Бросает в дрожь. Наверное, стыдно. Не понимать. Запутаться. Должно ли все быть так? Невозможность… остановиться. Лишь бы дальше слушать стоны, тихий мат… и громкое, закладывающее уши дыхание. Самое яркое чувство в мире. Желание. Раствориться в Билли. Обладать. Слышать только этот голос. Все… запутанно. Должно остаться секретом? Сном. Примитивно. Плоско. На одних инстинктах. Естественно. Но тебе хорошо. Ты улыбаешься. Будто иначе чувства ему не выразить. Как если бы только так возможно обрести себя настоящего. Полноценного. В обрывках мыслей ловить вдохновение. Экстаз. Даже стоя на коленях с членом во рту — он пишет книгу.