***
Изуку показалось очень странным, что животное даже не обнюхало предложенное «блюдо». Не придумав ничего лучшего, чем приготовить ему то же самое, что и себе, Мидория взялся за нарезку свиного филе. Пока готовка шла полным ходом, он успевал подмечать все «странности» его нового друга. Вроде бы все должно быть нормально: кот, навострив уши, бегал по комнате и постоянно что-то вынюхивал. «Пытается привыкнуть к новому месту» — думал зеленоволосый. Но что-то в нем было немного… «не таким». Словно кот впервые стоял на своих четырех лапах и учился на них ходить, как маленький котенок. А вот глаза Пятнышка, были по-людски понимающими. Когда кот смотрел на него этими разноцветными глазами, Изуку на минутку забывал, что перед ним находится совершенно не кот… Эти глаза были как стеклышки, пронзительными и очаровательными. Удивило Мидорию и то, как по-собственнически, животное залезло на стул и стало обнюхивать рядом стоящий стол перед тем, как на это место опустилась одна тарелка приготовленного кацудона. Сначала Пятнышко помахал хвостом, а после, встав на задние лапки, опуская при этом свои передние на стол, он стал принюхиваться к приготовленной еде. Мидория смотрел на него таким взглядом, словно сейчас решалась его судьба на каком-то кулинарном шоу, а кот был судьей, который вмиг мог разрушить его карьеру. Но этого не случилось, ведь сперва высунув свой шершавый язычок, дотрагиваясь до горячей свинины, по спине Тодороки прошла волна мурашек, заставляя замереть на месте, будто громом пораженного. «Было горячо», — рассуждал кот, но голод притуплял любые другие слабости. И уже в следующую секунду, набросившись на миску с отбивной, кот чуть ли не плакал то ли от вкуса, то ли от боли. Мидория облегченно выдохнув, проронив «мужскую скупую» от увенчавшегося успеха, а после расслабленно принялся уплетать свою собственную порцию.***
Объевшийся и удовлетворенный кот — одно из самых красивых моментов в жизни. Но не для Тодороки. Наелся он, конечно, знатно, а когда свалился на облюбленный ковер, то почти утопал в экстазе. Но никто не говорил ему, что сразу после этого он почувствует сожаление и отчаяние за собственный поступок. На данный момент язык Тодороки горел огнем, а живот был наполнен до такой степени, что никакой из своих конечностей он пошевелить не мог. Мидория домывал тарелки, а Шото, не скрываясь, подглядывал со своего места. (Нет, он не пялился на закатанную рубашку на руках Изуку, где отчетливо были видны старые шрамы, а в некоторых местах и новые). Но удивило нашего героя совершенно не это. Зеленоволосый парень стоял и мыл посуду, как неожиданно, убрав руки, отвернулся, чтобы взять другую тарелку, начиная намывать и ее, пока первая миска… висела в воздухе. Шото хотел разинуть рот. И вот сейчас можно задаться вопросом, если у Изуку есть подобная «причуда», так почему он поднимал те осколки самостоятельно… Этот парень казался еще страннее, чем первоначально думал Тодороки. Или это был гениальный ход, чтобы заставить кота почувствовать вину? Но эту мысль Шото почему-то решил отогнать от себя подальше — Мидория внушал какое-то «доверие». Да и поверить в то, что этот парень просто растяпа и очень забывчивый, более логично, чем поверить в то, что он мог придумать такой подлый трюк. Попытавшись перекатиться на пузо, Тодороки успешно сменил угол обзора, когда перед его глазам зеленоглазый уронил губку на пол и… нагнувшись, поднял ее. Вот опять, он мог просто использовать причуду… Но Шото не будет жаловаться. (И не потому что был застигнут врасплох, когда до этого висячие брюки на парне облегли его ягодицы, показывая все свои достоинства).***
Справившись со своими делами на кухне, Мидория решил перебраться в гостинную, дабы закончить начатую работу сейчас. Время, конечно, было уже позднее, но вряд ли начальник обрадуется, увидев, как его работник занимается не тем делом. Хотя скорее всего он будет слишком обрадованным. Старый извращенец то и дело ищет, как и за что можно наказать бедного Изуку. Присев перед приготовленным кофейным столиком, что был достаточного размера для большинства потребовавшихся бумажек, Изуку залез в свою сумку и сразу достал все нужные записные тетради. При видя оживленности со стороны зеленоглазого, Тодороки даже смог перевести дыхание и перекатиться на бок, а потом и встать на лапки, чтобы подойти к парню. Все эти «каракули» вряд ли можно было разобрать без специалиста. Какие-то «заметки», «замеры»… Но когда Мидория открыл другую тетрадь, Шото смог созерцать полноценный скетч чьего-то «костюма». — Интересно? — спросил Изуку. — Мой друг Бакуго попросил меня поразмышлять над его новым костюмом. Шото в ответ ничего не сделал. Лишь молча смотрел на вырисованные линии и хлопал глазками. «Значит, он работает создателем геройским костюмов», — пронеслось в голове кота перед тем, как услышать новую реплику Мидории: — Мне нельзя этим заниматься, так как должность пока другая, — начал Изуку. — Но мы договорились с Бакуго, что он просто возьмет мои чертежи и придет в наше агентство чтобы заказать этот костюм, выдавая их за свои. Тодороки подскочил на месте. Даже не из-за того, что удивился подобной «махинации», а из-за того, что услышал знакомое имя. Имя одного говнюка, который любит все усложнять. Бакуго работает вместе с ним в агентстве. Они вместе окончили Геройскую академию и так же вместе устроились работать. Но, как и был он идиотом с академии, так и остался. Любитель повзрывать все, что только взрывается. Из-за него их команда постоянно задерживалась до тех пор, пока не приберется за этим оболтусом. Хоть и громил город один Бакуго, но заставляли убирать мусор за ним всех. «Мы же команда», — говорили они. Да еще этот красноглазый только и делает, что грубит и посылает всех. Ну или кличится тем, что надерет всем задницы и станет первым героем. Пока Тодороки находился в состоянии «воспоминаний», Мидория, уже увлекшись занятием, потихоньку переносил работу на более твердую бумагу, приписывая все параметры рядом, совершенно не замечая, как до этого мирно сидящий кот, уже крепко дрых рядом с ним.***