Недостойная

      Астрид почувствовала неладное лишь спустя месяц после смерти Эрена. Тошноту она первое время списывала на испортившееся мясо, завалявшееся в дальнем и самом сыром углу кладовой, а усталость - на излишнюю физическую нагрузку, которая пришла с новыми жеребятами.       Но когда не пришла кровь, Астрид заподозрила то самое, чего ожидала меньше всего на свете.       Осознание того, что внутри тебя развивается жизнь, было... невероятным. Волшебным. Тем, с чем Астрид никогда не ассоциировала саму себя. Однако весь восторг и ожидание обрушил факт того, что ребенок никогда не увидит собственного отца.       Астрид не собиралась становиться матерью в принципе, но жизнь решила распорядится иначе.       Поглаживая еще пока плоский и мягкий живот, Астрид гадала: было ли это издевкой судьбы или же спасением от горя, одиночества и боли от потери любимого человека?       Первое время она держалась как обычно, разве что немного ограничивала себя в физической работе. Пришлось за выпечку просить помогать Микеля, который был только рад за вкусности помочь в уборке стойл и замене подков. Но когда начался токсикоз, все стало в разы сложнее. Постоянная усталость и тошнота были не лучшей комбинацией с ежедневным трудом. Привычные продукты вызывали отвращение, вкусы и привычки менялись. Как и фигура. И без того испытывающая скептицизм касательно своей привлекательности, Астрид еще сильнее стала укутываться в многослойные и просторные одежды.       Стало физически чуть легче лишь спустя месяц. Зато морально проблем и забот прибавилось.       Свое положение она смогла скрывать аж до самой середины срока. Мать с младшим братом навещали её редко, Николь - чуть чаще. Но именно Вебер первая заметила попытки Косстер скрыть изменившуюся фигуру под длинными свободными юбками с высокой талией и объемными кардиганами с шалями. Подруга сразу все поняла без каких-либо объяснений, тогда как мать завалила её целой кучей вопросов, словно она была перед военным трибуналом.       Астрид все еще с головной болью помнит поток счастливых возгласов и тонну вопросов.       – Какой срок, милая? А кто отец ребенка? Он красивый? Вы давно знакомы? Когда ты его познакомишь с нами? Господи, я уже думала, что никогда от тебя внуков не дождусь!       Стоило лишь сухим и ровным тоном сказать: «Он погиб, мама», как восторженное верещание в миг стихло. Ну и хорошо, пронеслось тогда в голове у Косстер, лучше уж так, чем выдумывать какие-то легенды.       – Ох, милая, мне так жаль. Главное не переживай. Мы с отцом всегда тебе поможем, не сомневайся.       Астрид не сомневалась. Ей просто не хотелось становиться обузой.       На седьмом месяце, когда стало уже совсем тяжело вести хозяйство, приехал отец. Сразу в лоб огорошил, что теперь ей здесь не место и лучше вернуться в город. Ты совсем на сносях, а у тебя целый табун лошадей, говорил он. Ты не справишься, говорил он.       И она согласилась. Не хотелось лишний раз спорить и перечить. Что забавно, именно излишняя покладистость и свела её с Эреном Йегером.       Сын был его точной копией. Разве что глаза были не цвета изумруда и аквамарина, а теплого оттенка растопленного шоколада.