Nothing's Gonna Hurt You Baby

      Твёрдыми руками Чонгук закрыл ящик для инструментов, положил отремонтированный ноутбук в сумку вместе с другими, починку которых закончил за последние пару дней. Ремонт техники был для него хорошим способом заработать, особенно учитывая, что ремонтные мастерские брали с людей гораздо больше, чем он. Единственным недостатком было то, что приходилось заносить технику клиентам, которые были слишком заняты, чтобы забрать её самостоятельно.       Чонгук вытянул длинные руки над головой, потягиваясь, пока не услышал удовлетворительный щелчок в спине. Он встал, и зашагал по коридору, почёсывая живот поверх футболки, и практически подпрыгнул, увидев на кухне Тэхёна, покрывающего печенья глазурью. — Не знал, что ты дома. — Наверное, потому что ты не вылезал из своей комнаты последние три дня.       Тон Тэхёна был дразнящим, как это часто бывало, но Чонгук всё ещё виновато смотрел вниз, когда наливал в миску хлопьев молоко. От этого звука у него заурчало в животе. Чёрт, он вообще ел, пока работал? — Зачем ты печёшь печенье? — спросил Чонгук с набитым хлопьями ртом. — «Персона» организовывает сбор средств, я как раз собираюсь уходить! Все вырученные средства идут на спонсирование медицинской клиники и занятия по безопасности и согласию.       Это, на самом деле, было трогательно, даже сегодня людям было доступно не так много ресурсов. Секс-позитивная атмосфера не была знакома Чонгуку, пока не оказался в «Персоне», это замечательно, что они делают что-то для людей за пределами своего сообщества. — Знаешь, — начал Тэхён, его голос был мягок, и Чонгук сразу же засомневался в том, что он собирался сказать. — Все спрашивают, когда ты вернёшься.       Чонгук чрезвычайно в этом сомневался: он практически ни с кем из них не общался. Они казались достаточно дружелюбными, и, вероятно, не против, чтобы Тэхён вновь привёл его в клуб, но вряд ли инициатива исходила от них. К тому же теперь они скорее всего знали о его небольшой истерике. Этот вечер преследовал его в воспоминаниях, поглощал каждую мысль, которая посещала его за последние две недели.       Было так неловко, стыд накрывал его с ног до головы, стоило вспомнить, как плакал перед Чимином. Тот, наверное, подумал, что по-детски со стороны Чонгука расстраиваться, когда никто и не пытался его обидеть. Чимин был так внимателен к нему в тот вечер. Пусть Чонгук знал, что он всего лишь делал свою работу, но его щёки всё так же покрывал румянец при воспоминании о пальцах Чимина, обхватывающих стаканчик с водой, или его непоколебимом взгляде, или удовлетворённой улыбке, появившейся на его лице, когда он назвал Чонгука деткой. — Извини, я просто занят. Занятия пинали меня под задницу, и мне столько всего нужно было сделать.       По одному только взгляду стало понятно, что Тэхён ему не поверил, то, как уголки его губ дёрнулись вниз, лишь подчёркивало его разочарование. Чонгук почувствовал укол вины в груди, потянувшись за ключами от машины на столе. — Я должен идти, я оставил тебе еду на вынос в холодильнике, — тихо сказал он, желая закончить разговор как можно скорее.       В машине Чонгук не включил музыку, вместо этого опустив окно и вслушиваясь в шуршание колёс автомобиля по мокрому асфальту. В этом году сентябрь выдался на редкость дождливым, но Чонгук не возражал. Он всегда отдавал предпочтение холодной погоде и искал любые предлоги закутаться в слои одежды и посидеть у окна.       У него было не так уж много приятных воспоминаний из детства, но редкие всё же сохранились. Он помнил дождливый день, когда мама напряжённая пришла с работы. Его старший брат Чонхён, которому только исполнилось четырнадцать, не хотел иметь ничего общего со всей семьёй, отчего Чонгук ни на шаг не отходил от матери. Ему запомнилось, как она накричала на него за испачканные в грязи вещи, и слёзы, покатившиеся по щекам. В своё оправдание Чонгук лишь мог сказать, что просто веселился. Тишина висела в воздухе, пока его мама не подняла голову, она взяла его за руку, и они вместе вышли под дождь.       Они танцевали и скакали вокруг, ливень намочил мамино платье, и её, казалось, совсем не беспокоил размазавшийся макияж, как это было обычно. Их лодыжки были в грязи, и мама понимала, что настоящая причина, по которой она была недовольна испачканной одеждой, заключалась в том, что они не могли позволить себе новую, если пятна не отстираются. Но Чонгуку было двенадцать, и он был чересчур умён для своего возраста, она прекрасно видела, как усердно он начал работать в школе, не прекращая твердить, что купит ей новый дом, который не будет разваливаться. Так что она отпустила ситуацию, и, стоя под дождём, отпустила и себя.       Чонгук поднял окно, оставил машину на парковке у танцевальной студии и, схватив сумку, вошёл внутрь. Он проигнорировал взгляды девочек-подростков в пуантах и хихиканье, последовавшие за ним, когда он проходил мимо.       Это была маленькая танцевальная студия за пределами кампуса, которая сотрудничала с университетом. Они предлагали стажировку и работу выпускникам, поэтому стали местом, куда стекались и дети, чтобы научиться танцевать, и выпускники, чтобы стать учителями.       Комната с нужным номером нашлась легко, она была пуста, за исключением одной знакомой. Сунджин разминалась на полу, она вскинула голову, услышав эхо шагов. — Чонгук-а! Ты уже закончил?       Он поспешно кивнул, открывая сумку и вынимая ноутбук. Она взяла его с таким удивлением в карих глазах, будто он был совершенно новым с бантиком сверху, а не просто отремонтированным. Чонгук никак не был готов к тому, что она бросится ему на шею, утянув в объятия. Он похлопал её по спине и, покрывшись пунцовым румянцем, отступил. — Спасибо! — воскликнула Сунджин, не обращая внимания на его поведение. Они знали друг друга несколько месяцев и часто болтали, когда ждали, пока Тэхён, сидящий на её спине без рубашки, проснётся.       Она порылась в своей спортивной сумке, чтобы вытащить бумажник, и сунула деньги Чонгуку. — Ты самый лучший, я буду отправлять всех, кому нужен ремонт, к тебе.       Чонгук ничего не ответил, только робко улыбнулся и поклонился, пятясь к выходу. Она, уже привыкшая к его застенчивой натуре, осталась невозмутимой, и вновь повернулась к зеркальной стене и продолжила разминку.       Когда Чонгук шёл по коридору, перед ним распахнулась дверь и потоком хлынула толпа маленьких детей, которые торопились забирать свои рюкзаки из шкафчиков. Глаза Чонгука расширились, малыши толпились в маленьком пространстве, преграждая ему путь, когда он пытался выбраться. Слишком сосредоточенный на том, чтобы не наступить на чью-нибудь крошечную ножку, он даже не заметил, как споткнулся, пока не упал на цементный пол.       Несколько детей захихикали, другие, к счастью, спешили вниз к родителям и не обратили на него внимания. Перед ним возникла рука, на среднем пальце которой знакомо поблёскивало серебряное кольцо. — Мы должны перестать встречаться подобным образом, Чонгук-ши.       Господи, вот бы пол поглотил Чонгука целиком, прямо сейчас.       Он взялся за протянутую руку, поднялся на ноги и встретился с широкой улыбкой и карими глазами в форме полумесяцев. На Чимине, в отличие от прошлого вечера, не было макияжа, и его кожа светилась даже под флуоресцентными лампами. Он снова был в белом, Чонгук всеми силами пытался не смотреть на то, что виднелось под полупрозрачной тканью.       Чонгук стряхнул с себя оцепенение, убрал руку, крепче сжимая сумку. Должно быть, он пялился целую минуту, в поле зрения не осталось ни одного ребёнка. Но, если судить по лицу Чимина, он вовсе не был против внимания. — Я не… Я не знал, что ты здесь, — запинаясь, проговорил Чонгук, костяшки его пальцев побелели от того, как крепко он сжимал кулаки.       В чужом взгляде было нечто озорное, Чимин явно хотел поддразнить его за такое поведение, но вместо этого пожал плечами, пальцами зачёсывая блондинистые волосы. — Пару раз в неделю я преподаю детям танцы. Начал делать это со второго курса. Я танцую с тех пор, как научился ходить, так что, думаю, они решили, что у меня достаточно опыта. — Ты ещё учишься?       Казалось, Чимин был впечатлён тем, что Чонгук и правда мог поддерживать разговор, он прислонился плечом к стене. — Нет, я выпустился весной. На самом деле, я закончил учёбу на год раньше. — О, ты одного возраста с Тэхёном! Я думал, ты старше. Я учусь на втором курсе. — Я знаю, — сказал Чимин сквозь усмешку. — Твой Тэхёни рассказал мне всё о тебе в тот вечер, когда мы с ним познакомились.       В его голосе сквозила нежность, словно бы Тэхён говорил о нём без умолку. Вероятно, так оно и было, Тэхён имел привычку превозносить его перед всеми, с кем Чонгук знакомился. Родители Тэхёна были уже практически влюблены в него, когда он впервые встретился с ними, исключительно из-за похвал, которыми он был осыпан. — Он много говорит и о вас, ребята. Особенно после того, как… ты знаешь. — Кстати! — с энтузиазмом откликнулся Чимин. — Когда ты придёшь увидеться с нами?       Чонгук знал, что это скорее всего просто формальность, но от этих слов что-то в его груди затрепетало. — Я не совсем уверен, — признался он, даже лгать, что он занят, казалось неправильным. — Ты же знаешь, что тебе не обязательно быть в сообществе, чтобы прийти, правда? Для кого-то это просто место, в котором можно наслаждаться обществом открытых людей и сексуально-позитивной атмосферой. Только потому что тебе неинтересно… — Дело не в том, что мне неинтересно, — выпалил Чонгук, не понимая, почему ему так важно объяснить, что он не равнодушен к миру кинков. — Я думаю, что после прошлого раза это не совсем подходящее место для меня.       Чимин выглядел недовольным тем, что его перебили, но в какой-то момент его лёгкое раздражение сменилось беспокойством, и он придвинулся ближе, его голос опустился практически до шёпота, несмотря на то, что они были одни. — Чонгук, если тем вечером случилось что-то, что заставило тебя чувствовать себя некомфортно, ты можешь рассказать мне. В нашем сообществе нет места хищникам, я должен знать, кто это был. — Ничего не случилось, — вздохнул Чонгук, прислоняясь к стене. — Я просто туда не вписываюсь. У всех есть свои кинки, и звания, и ярлыки, а у меня всего этого нет. Знаю, ты сказал, что некоторые приходят просто потусить или вроде того, но я чувствую, когда меня приглашают лишь из жалости.       Слова повисли в воздухе между ними, и Чонгук ощутил, как знакомый стыд струится по венам. Он чересчур охотно открывался Чимину, чего не делал даже с людьми, которых знал годами. Чонгук не понимал, почему ему так трудно сдерживать себя в присутствии Чимина. — Честное слово, это не из жалости. Тэхён тоже ещё осваивается в этом мире, ты знал? Думаю, он ценит, что у него есть понимающий друг, он ещё не разобрался во всём, — успокоил Чимин. Наклонившись ближе, он поднял руку и заправил длинную прядь волос Чонгука за ухо. Тот, слишком нервный, чтобы двигаться, почувствовал, как сердце бешено заколотилось в груди. — Кроме того, возможно, некоторые из нас тоже хотят, чтобы ты был рядом, по своим эгоистичным причинам.       Большие глаза Чонгука метнулись к чужому лицу в поисках какого-либо намёка на насмешку или жестокость. Вместо этого парень нашёл там только искру любопытства. Несмотря на его собственное волнение, Чимин казался как никогда спокойным. С этого расстояния Чонгук мог почувствовать запах его мятной жвачки. — Чимини, я закончил со своим последним занятием! Нам лучше поторопиться, если мы не хотим… О, привет!       Чимин остался на месте, в то время как Чонгук отскочил от звука голоса с широко раскрытыми глазами и, обернувшись, наткнулся на другого мужчину. К тому же чрезвычайно привлекательного. Его оранжевые волосы выглядывали из-под панамы, а на лице красовалась широкая улыбка. — Кто это? — Это Чонгук, друг Тэхёна, — сказал Чимин, наконец отстраняясь. — Чонгук-а, это Хосок-хён. — О, а ты действительно милый, — почти промурлыкал Хосок, закидывая руку на шею Чимина и притягивая танцора к себе. — Ты придёшь сегодня на благотворительный вечер? Когда мероприятие закончится, начнётся настоящая вечеринка. — Я не знаю… Тэхён пригласил меня, но мне ещё нужно кое-что сделать, — пробормотал Чонгук, мысль о том, что ему снова придётся расстаться с парнями, заставляла его колебаться ещё больше. — Ты можешь сделать это потом, я уверен! Я был так расстроен, что в прошлый раз с тобой успели познакомиться все, кроме меня, а ты не придёшь? — Хён, прекрати, — сказал Чимин, слегка ударив друга в грудь. — Ты превратишь его в такого же испорченного ребёнка, как ты сам. Если Чонгук-а говорит, что занят, значит, дай ему быть ответственным.       Было странно видеть, как кто-то столь вежливый, как Чимин, ругает человека старше себя, даже в игривой манере. Это напомнило Чонгуку о том недоумении, которое он испытал, когда Чимин в клубе сказал, что разберётся с Сокджином и Юнги, возможно, парень недооценил авторитет Чимина. — Очевидно же, что он застенчивый! Может, его нужно немного испортить. — Тэхён зовёт меня испорченным ребёнком, — беспомощно пробормотал Чонгук. Оба мужчины взглянули на него с удивлением, так как ни один из них не ожидал, что он заговорит. — Неужели? — спросил Чимин, хотя прозвучало скорее, как мысль вслух, не требующая ответа. Он пожал плечами, высвободился из объятий друга и прошёл мимо Чонгука. — В таком случае ты идёшь. Можешь следовать за нами на своей машине.

***

      Мероприятие хоть и проходило в Персоне, но выглядело всё совсем иначе. На вечер из клуба убрали наиболее «хардкорное» снаряжение, заменив его стендами различных благотворительных организаций и местами проведения лекций. Только несколько человек были одеты необычно, и тем не менее фетишистской одежды и наготы, как в прошлую ночь, даже близко не было.       Заручившись помощью Хосока и Чонгука, Чимин принялся за растаскивание коробок с принадлежностями, сам он выбрал роль «менеджера», который, конечно, должен был убедиться, что всё будет сделано правильно. — Чимин-а, почему ты заставляешь их делать всю работу?! — упрекнул его Намджун.       Чимин, совершенно не обратив внимания на его слова, провёл пальцами по волосам. — Мне нравится наблюдать за тем, как парни занимаются физическим трудом ради меня. Ты ведь знаешь. Кроме того, Чонгуки сам вызвался помочь.       От услышанного Чонгук споткнулся. Чонгуки. Наблюдать за парнями. Физическим трудом. Чонгук никогда не был так благодарен своему абонементу в тренажёрный зал. — Вот, давай я помогу, — предложил Намджун, протягивая руки к коробке. Чонгук, лишь брови которого были видны над коробкой, восстановив равновесие, покачал головой. — Я справлюсь, хён. — Да, он справится, — эхом отозвался Чимин с самодовольным выражением лица.       Щёки Чонгука потеплели, и он быстро вошёл в заднюю дверь, поставив последнюю коробку возле будки. — Ты пришёл! — воскликнул Тэхён, бросаясь в объятия друга. — Хоби сказал, что ты столкнулся с ними в студии? — Ага, я относил Сунджин её ноутбук. — Я рад, что ты здесь, — серьёзно сказал он, потянув Чонгука за руку. — Почему в тот раз ты назвал Чимин-ши хёном? Он одного с тобой возраста, — спросил тот. — Оу. — Тэхён слегка покраснел. — Это имя, которое он использует в клубе большую часть времени, как и Намджун-хён. Я не обязан его использовать, но так как раньше я был его сабом и он злился на меня, я подумал, что это должно его задобрить. Удивлён, что он не попросил тебя называть его так.       Чонгук не был уверен, как сказать, что у них не было времени на обсуждение формальностей, когда он был на грани панической атаки, поэтому промолчал. — Ты всё ещё его саб? — Не то чтобы. — Тэхён пожал плечами, раскладывая брошюры из коробки аккуратными стопками на столе. — Он был крайне приветлив и всегда был готов дать совет, когда я только пришёл в клуб, так что я решил, что он подходящий человек для моей первой сцены, особенно учитывая, что она будет не сексуальной. Это было великолепно, он был великолепен. Но Чимин… Он очень… требовательный. Как доминант. К тому же я хотел попробовать сексуальное подчинение и побыть домом. Думаю, мне лучше всего подходит быть сабом именно в сексуальном смысле. — Так… значит, ты свитч? — С уклоном в доминирование, да! — заулыбался Тэхён, кладя по печенью рядом с каждой брошюрой, чтобы люди могли перекусить, пока изучают ЗППП. — Что насчёт Хосок-хёна? Он и Чимин кажутся неплохим дуэтом.       Он пытался говорить легко и безучастно, но взгляд, которым его наградили, ясно дал понять, что это бесполезно. — Свитч, предпочитает быть сабом, я почти уверен, — ответил Тэхён, его глаза были опущены, но губы по-прежнему растянуты в ухмылке, — и второй символический натурал в компании. — Натурал?! — удивлённо прошептал Чонгук, привлекая внимание кого-то из толпы. Тэхён засмеялся и ударил его по руке. — Ну-ка не надо стереотипов! То, что он танцует и ярко одевается, не значит, что он гей! — Но он вешается на Чимина! И он назвал меня милым!       Тэхён выгнул бровь, а затем потянулся ущипнуть Чонгука за щёку, воркуя детским голоском. — Это потому что ты и правда милашка, Чонгуки. Самый милый мальчик. — Я вам не мешаю? — спросил Юнги, стоявший позади них, в одной руке он держал кофе со льдом, в другой — моток верёвки. — Просто рассказываю Чонгуку про Хосока. — Ты очаровательный, Чонгук-а, но, если ты вдруг не захочешь сменить пол, не думаю, что ты будешь в его вкусе. — Хосок и сам не во вкусе Чонгука. Он влюбляется только в персонажей видеоигр.       Лицо Чонгука исказилось от раздражения, и он начал беспорядочно осыпать шлепками грудь и руки друга. — Перестань выставлять меня жалким! — А я и не делаю этого! — Тэхён, иди сюда и скажи, не слишком ли эта верёвка грубая, — проворчал Юнги, садясь на один из столов. Он сделал глоток кофе, Тэхён умостился между его раздвинутыми ногами с прижатыми друг к другу запястьями. — Почему я? — У меня скоро сцена с новой клиенткой. Она новенькая, и, исходя из нашей беседы, у вас с ней похожий болевой порог. Хочу иметь представление о том, с чем буду иметь дело.       Чонгук с восхищением наблюдал за тем, как умело Юнги обвязывал запястья Тэхёна коричневой верёвкой. Его тонкие пальцы работали быстро, связывая руки Тэхёна до локтей, оставляя их обездвиженными. От взгляда на Тэхёна, извивающегося и дёргающего верёвку, чтобы проверить материал, Чонгук почувствовал жар в животе. — Эта кажется немного слишком грубой, лучше ей не оставаться связанной надолго. Только если она не хочет какого-то наказания.       Юнги кивнул, смахнул упавшие на глаза каштановые волосы и принялся развязывать Тэхёна. Освободившись, тот начал разминать запястья. — Можно я взгляну? — выпалил Чонгук, две пары глаз мгновенно обратились к нему. — Хочешь, чтобы я связал тебе руки? — спросил Юнги очень медленно. Выражение его лица было крайне серьёзно, как обычно, но оттенок удивления скрыть было невозможно. — Да… Просто я… Ты ведь сказал, что она новичок, так? — выдохнул Чонгук.       Юнги, похоже, обдумав это, решил не задавать больше вопросов и жестом пригласил его подойти ближе. Чонгук, стараясь не думать о людях вокруг, встал у чужих ног и протянул руки. — Чонгук-а, это важно, не позволяй никому связывать себя без согласия и предварительных разговоров, хорошо? Особенно если у человека нет представления о том, что он собирается делать, или какого-то наставника. Бондаж кажется лёгким, но небрежность в нём недопустима. Я собираюсь тебя связать, а затем развязать. — Его слова были полны заботы, глаза неотрывно смотрели на Чонгука, пока тот не кивнул в ответ.       Юнги закатал рукава его рубашки до локтей и принялся оборачивать верёвку вокруг его запястий. — Я сделаю пару простых узлов, — оповестил он, словно бы Чонгуку это о чём-то говорило.       Верёвка царапала его запястья, слегка раздражая кожу и приводя его в трепет. Больно не было, но он определённо понимал, почему кому-то это может показаться неудобным. Он отстранённо подумал, слышит ли кто-либо ещё его участившееся сердцебиение.       Связывание заняло не больше минуты, только две полосы охватывали каждое запястье, соединяя их вместе. У Чонгука закружилась голова, когда Юнги завершил узел игривым декоративным бантиком. — Эта верёвка не такая грубая, как сизалевая, но если ты потянешь, то скорее всего у тебя будет ожог, — объяснил Юнги.       Чонгук на пробу дёрнул руками и едва не зашипел от ощущений, охвативших кожу. — Это… не так уж и плохо.       Юнги вскинул бровь и потянулся развязать узлы. Смотав верёвку, он принялся осматривать чужие запястья. — У тебя чувствительная кожа, она немного покраснела. Уверен, что тебе не больно?       Чонгук покачал головой. — Было больно, когда я потянул, но ничего страшного. — Ты бы видел, как он тренируется, он просто истязает себя, — ухмыльнулся Тэхён. — Тогда, может, он больше во вкусе Чимина, нежели Хосока, — хмыкнул Юнги, это явно была какая-то локальная шутка.       Чонгук вдруг вспомнил о Чимине, так внезапно пропавшем из поля зрения, и отправился на его поиски. Он неопределённо бродил по клубу, пока не обнаружил парня, вовлечённым в разговор с Госпожой Китти, глаза Чимина мгновенно нашли его, как только он понял, что за ним наблюдают. Чимин спешно извинился, прежде чем подойти к Чонгуку. — Ты хорошо проводишь время, Чонгук-ши? — Госпожа Китти милая, — вместо ответа сказал тот, затем поморщился, осознав свою ошибку, но Чимин только улыбнулся. — Она назвала меня кроликом в день нашего знакомства.       Улыбка Чимина стала лишь шире, его глаза приняли знакомую форму полумесяцев. — Я в этом не сомневаюсь, ты и в самом деле похож. — Ничего не имею против, но, думаю, мне больше нравится, когда меня называют деткой.       Чонгук не собирался говорить это в слух, не собирался быть таким прямолинейным. Может быть, Чимин часто использует это прозвище и даже не вспомнит, что назвал так Чонгука тем вечером. В конце концов это было просто поддразнивание.       Но выражение лица Чимина было неописуемым, его улыбка никуда не исчезла, только её беззаботное счастье сменилось заинтригованностью. Он направился к бару, абсолютно уверенный в том, что Чонгук последует за ним. Тот, конечно, так и сделал.       Чимин вытащил бутылку пива из холодильника, вторую, вопросительно выгнув бровь, протянул Чонгуку, последний отрицательно покачал головой, так что он убрал её обратно. Чонгук сидел и с немым обожанием в глазах смотрел, как Чимин, опёршись на пустую барную стойку напротив него, открыл бутылку и с наслаждением сделал глоток. — Меня немного задевает, что ты предпочёл, чтобы тебя связал Юнги, а не я. Знаешь, твой рыцарь в сияющих доспехах. — Ты видел? — выдохнул Чонгук. — Угу, — ответил Чимин, потягивая алкоголь. — Я наблюдал за тобой всё время.       От мысли о том, что Чимин следил за ним с другого конца комнаты, Чонгук почувствовал знакомое головокружение. Кто-то смотрел, как его связывают и как он дёргается в путах, без его ведома. — Извини, что я не подошёл, просто Тэхён с Юнги-хёном были там… — Чонгуки, я не обижаюсь. Я просто дразнил тебя. Юнги хорош в том, что делает.       Голос Чимина был мягок, в его улыбке виднелась толика насмешки, он нежно похлопал Чонгука по руке. — Ну и как тебе? — Мне понравилось, когда я потянул.       Чимин медленно кивнул, его взгляд скользил от запястьям парня к его лицу и обратно. — Значит, тебе понравилась боль? Ты уже знал об этом, или, думаешь, хотел бы узнать побольше?       Чонгуку казалось странным вести разговор о том, что ему могло бы понравиться в спальне, особенно с тем, с кем у него не было секса. Чимин говорил с такой непринуждённостью, будто бы они обсуждали погоду. Возможно, это и хорошо, что в такой обстановке легко вести разговор, но это не делало тему менее запретной. — Я никогда не испытывал боли. Я мог шлёпнуть кого-то по заднице и всё такое, но на этом всё. Думаю… наверное, это то, что может мне понравиться.       Чимин мгновенно отодвинулся, потянулся за барную стойку и, схватив планшет, принялся быстро что-то писать. — Что ты делаешь? — У меня запланирована сцена на этих выходных, я вношу тебя в список гостей.       Тревога пронеслась по телу Чонгука, он потянулся забрать планшет, но оказался слишком медленным, Чимин в шоке отскочил от него. Брови у него были нахмурены в замешательстве, и Чонгук быстро покачал головой. — Чимин-ши, я не хочу, чтобы мне причиняли боль на глазах у людей… — Чонгук, ты не будешь участвовать в сцене, — отругал его Чимин, выражение его лица было нечитаемым, но явно не слишком счастливым. — Мой партнёр — Хосок. Я сделал тебя гостем, чтобы ты мог прийти посмотреть бесплатно, что я мог бы объяснить, если бы ты просто спросил вместо того, чтобы пытаться выхватить планшет у меня из рук.       Руки Чонгука обессиленно упали на барную стойку, вина разъедала его изнутри. — Оу. Извини.       Между ними повисла тишина, пока Чимин наконец не успокоился и, закончив писать, снова не убрал планшет под стойку. Его губы всё ещё были сжаты, он тихо вздохнул. — Я бы ни за что не поставил под угрозу твою безопасность. Не говоря уже о том, чтобы подписать тебя на публичную сцену без твоего согласия, каких-либо разговоров или опыта.       Чонгук внезапно почувствовал себя глупым, конечно, Чимин не стал бы подвергать его такому риску. Это ведь тот же человек, что дал ему ключи от своего офиса, лишь бы он чувствовал там себя в безопасности. Тэхён бы не позволил ему находиться рядом с тем, кого считал опасным. Горячие слёзы потекли по его щекам, и, прежде чем он успел что-то осознать, Чимин обошёл бар и притянул его лицо к своей груди. — Мне так жаль, клянусь, я не такого низкого мнения о тебе, — выдавил Чонгук, в ответ лишь послышалось шиканье. — Не извиняйся, Чонгук-а. Ты испугался, я понимаю.       Чонгук отрешённо задался вопросом, что Чимин, должно быть, думает о нём: о том, кто постоянно стесняется других и плачет перед ним вот уже второй раз. Он всегда знал, что не был сильным, по крайней мере не таким сильным, каким должен быть мужчина. — Ты должен быть во мне разочарован, я оскорбил тебя, — всхлипнул он. — Оу, детка, — сказал Чимин полным нежности голосом. Чонгук сразу почувствовал, как сердце в груди забилось быстрее. — Хён никогда не будет разочарован в тебе.