***
— Чонгук, прости, но я не могу, — сказал Чимин, на его лице отразилась боль. Чонгук мгновенно застыл в его объятиях, борясь с комом, вдруг застрявшим в горле. — Что? Почему нет? — Я просто не… — В чём тогда был смысл? — прервал Чонгук, не обращая внимания на выражение жалости на чужом лице. — Зачем было быть таким милым со мной? Говорить со мной о том, что меня интересует? Приглашать меня посмотреть, как ты доминируешь над кем-то? Чимин открыл рот, чтобы что-то сказать, но его снова перебили: на этот раз Чонгук выпутался из его хватки. Стыд накрыл Чонгука, словно цунами, он ненавидел себя за то, как тяжело ему было разорвать физический контакт. Ненавидел себя за то, что думал, будто Чимин захочет обучить его. С чего Чимину его чему-то учить, когда он лишь раз за время пребывания в клубе смог не разреветься? — Дорогой, помедленнее… — Прекрати это! — крикнул Чонгук, очевидно, застал Чимина врасплох, и тот поднялся на ноги. — Перестань делать это! Перестань быть милым со мной, перестань заставлять меня думать, что это нормально. Я знаю, я не сталкивался раньше с подобным, но ты не можешь ожидать, что я не захочу этого, когда ты так со мной обращаешься. Чонгук выглядел почти одичавшим, его широкие глаза поблёскивали от непролитых слёз, словно стекло. Даже свитер, свисавший с его плеч, казался потрёпанным. Его руки были сжаты в кулаки, ногти впивались в нежную кожу ладоней. Взгляд Чимина опустился на них, затем вернулся к лицу Чонгука. — Я не говорил, что ты не можешь или не должен чувствовать себя так. Думаю, нам стоит об этом поговорить. — Нет. Нет… Ты не можешь меня заставить, — выпалил Чонгук, быстро качая головой. — Оставь меня, блядь, одного. Слёзы уже скатывались по его щекам, когда он выбежал за дверь, не слыша крика за спиной. Он игнорировал ту часть себя, что чувствовала вину, хотела кинуться обратно и извиниться. Она давила на него каждый раз, как он сталкивался с негативными эмоциями из-за чего-то или кого-то. Понадобились годы работы, чтобы теперь он мог позволить себе злиться. Его родителям не приходилось волноваться о его поведении, но сейчас он мог быть «проблемным». Сейчас он мог кричать и хлопать дверью. Он это заслужил. Дорога до машины и поездка домой прошли в тумане, руки Чонгука, сжимающие руль, были мокрыми от того, как часто ему приходилось вытирать слёзы. Его пальцы так сильно тряслись, что ему пришлось изрядно постараться, чтобы достать ключи от квартиры. К счастью, они ему не понадобились — Тэхён распахнул дверь и затянул его внутрь. — Что случилось? Чимин написал мне, что ты выбежал из его кабинета. — Чимин-ши написал тебе? — Да, он беспокоился, потому что ты был расстроен и сел за руль… — Конечно он беспокоился! — взорвался Чонгук, взмахивая руками, и рухнул на колени. Его тело сотрясали рыдания, шок отразился на лице Тэхёна. Чонгук был ранимым и эмоциональным. О чём Тэхён прекрасно знал, но младший всячески убеждал всех вокруг, что он в порядке. Кроме того, он ни перед кем не показывал свои срывы. — Чонгуки, что случилось? Дело в сцене? — осторожно попытался Тэхён. Он неуверенно опустился на пол и потянулся погладить друга по спине, и тот кинулся к нему на руки, крепко сжимая в объятиях. — Нет, сцена была отличной, хён. — Хорошо, — медленно проговорил Тэхён, устраивая подбородок на чужом плече. — И что случилось потом? — Я попросил его обучить меня. — Оу, Чонгук, — с жалостью выдохнул он. — Что он ответил? — Он отказался, очевидно. — Горечь сквозила в голосе Чонгука, его щёки загорались стыдом от воспоминаний об этом разговоре. — Он сказал почему? В комнате воцарилась тишина, и только Чонгук, виновато подняв глаза на хёна, тихо всхлипывал. Тэхён ущипнул его за переносицу и напряжённо вздохнул. — Ты не дал ему объясниться, не так ли? Чонгук лишь покачал головой, чего оказалось достаточно, Тэхён помог ему подняться, ласково взъерошив волосы. Сочувственно улыбнувшись, он повёл Чонгука через кухню в гостиную. — Садись, сейчас я кое-что тебе объясню, — сказал он, не оставляя места возражениям. Несмотря на это, он дождался, пока младший поудобней устроится на их дешёвом диване, и принёс ему стакан воды. Пару минут спустя Чонгук был закутан в одеяло, и слёзы на его щеках уже высыхали. — Чимин не обучает сабов, — начал Тэхён. — Важно, чтобы ты знал, что это не из-за тебя. — Но ты… — Участвовал в сцене, прежде чем стал ходить в Персону, — закончил за него Тэхён. — У меня уже был опыт, и у нас была сессия. Чимин устраивает сцены с новичками, но обучение — это договорённость, можно сказать, отношения. Многие нижние соглашаются на это, только если находят партнёра, для которого хотят быть особым сабом, или если хотят делать это профессионально. Это чаще встречается у доминантов. Чонгук об этом не думал, конечно, всё было куда сложнее, чем ему казалось. Он предполагал, что обучаться значит иметь кого-то, кто покажет ему основы, расскажет, как быть хорошим сабом, и, возможно, отшлёпает, если нужно. Если понимать термин буквально, как обучение животных, то Чонгук понимал, откуда растут ноги. Это, несомненно, должно было занимать много времени. — Тогда для чего ему было так напрягаться: завлекать меня, приглашать посмотреть сцену? Тэхён, тихо вздыхая, пожал плечами. — Это другой мир, Чонгук-а. Смотреть, как твои друзья играют с другими твоими друзьями, — не такое уж редкое дело. Я думаю, он заботится о тебе, делая всё, чтобы ты был в безопасности, и на своём примере показывая, как выглядит хороший дом. Плечи Чонгука поверженно опустились, и Тэхён поспешил заключить его в объятия. Длинные пальцы Тэхёна перебирали чужие чёрные локоны, свободной рукой он нащупал пульт и включил телевизор, чтобы заполнить тишину. — Я уверен, всё будет в порядке после того, как ты поговоришь с ним, — убедил он друга, но тот в ответ покачал головой. Как бы Чонгуку ни хотелось ему верить, он не мог. Одного только горячего стыда было достаточно, чтобы убедить его держаться далеко, далеко от Чимина. Отчасти Чонгук всё ещё был зол на него за то, что Чимин заставил его чувствовать себя идиотом. А, может, во всём были виноваты поспешные предположения самого Чонгука, но в его ушах по-прежнему звучал заигрывающий голос Чимина. Это сбивало с толку, вынуждало надеяться. Чего Чонгук не позволял себе уже так долго, и для него это было нечестно. — Нет, — прошептал Чонгук. — Не хочу его больше видеть. Никакого вербального ответа не последовало, Тэхён только сжал его руку и поцеловал в макушку, и они оставили эту тему, чтобы отвлечься.***
На следующее утро Чонгуку пришлось вытаскивать себя из постели за уши. На его подушке всё ещё виднелись выразительные следы высохших слёз, а его глаза были опухшими. Тэхён всё ещё крепко спал, у него занятий не было до полудня, везучий чертила. Чонгук сидел на стойке, болтая ногами, и ждал, пока сварится кофе. Он никогда особенно не любил утро и больше предпочитал ночную тишину. Он всё ещё помнил, как, накопив денег, начал играть в видеоигры и мама обнаруживала его всё ещё сидящим за компьютером, когда уходила на работу. О тех ранних часах он вспоминал с теплотой, в то время он оставался на ногах всю ночь и точно знал, когда запустить кофеварку, чтобы, как только прозвучит мамин будильник, была готова чашка свежего кофе. Может, в детстве Чонгук и был маменькиным сынком, но он гордился этим. Он по-прежнему чувствовал вину за то, что из-за плотного расписания, зажавшего его в тиски, не звонил ей несколько дней. Она никогда не держала на него зла за это и была счастлива просто услышать его. Но он знал, что мог больше стараться, пусть каждый их разговор не отличался от предыдущего. Чонгук оставил чашку кофе остывать, пока собирался, предыдущий день был достаточно напряжённым, чтобы сегодня выбрать пару спортивных штанов. Обычно он не придавал значения своему внешнему виду, но прилагал чуть больше усилий для университета. Сегодня, однако, был не один из таких дней. К тому времени, как Чонгук вышел из квартиры и, держа в зубах протеиновый батончик, запер дверь, кофе всё ещё был обжигающе горячим. Поездка до колледжа не заняла много времени, самой мучительной частью была парковка. Чонгук, конечно, был в числе первых прибывших студентов, это вошло у него в привычку. Его встретил взгляд щенячьих глазок Минджи, одной из нескольких его одногруппниц. Пусть он и сидел рядом с ней весь год, он всё ещё не знал, специализировалась ли она на компьютерных науках или на чём-то ещё. Она радостно ему помахала, затем принялась собирать свои длинные каштановые волосы в высокий хвост. — Привет, Чонгук-ши! — Доброе утро, Минджи, — отозвался Чонгук, кивнув головой, и сел рядом с ней. Минджи всегда казалась до крайности дружелюбной, и, насколько Чонгуку было известно, она, кроме того, пользовалась популярностью. Её редко можно было найти в одиночестве, рядом всегда крутились её друзья или парни, пытающиеся выведать её номер. Она была милой, а Чонгук ценил милых людей. — Как думаешь, ты справишься с тестом на этой неделе? — спросила она, раскладывая маркеры пастельных цветов. Которые, разумеется, сочетались с наклейками, тщательно размещёнными на её ноутбуке. Чонгук про себя задался вопросом, было ли в ней хоть что-то неидеальное. Он вздрогнул от упоминания теста, вытаскивая собственные канцелярские принадлежности на стол. — У меня особо не было времени подготовиться. Так что вряд ли. — Но ты такой умный! Я уверена, что у тебя всё равно будет хороший результат, — заверила его Минджи. В каком-то смысле она даже была права, он действительно отличался сообразительностью, однако лучшие оценки среди студентов принадлежали именно ей. — Хотя, если ты всё же считаешь, что тебе нужно позаниматься… — начала Минджи, отчего кровь в жилах Чонгука застыла. — Я бы могла помочь, может, мы могли бы пойти в кафе? Она была хорошенькой, даже более чем. Немного слишком игривой и мягкой, не совсем во вкусе Чонгука, но ему нравились симпатичные и нравились общительные. Ему стоило согласиться, он понимал это, предложение помочь с учёбой от лучшей студентки и свидание с привлекательной девушкой, всё в одном флаконе — мало кто, будучи в своём уме, откажется от такого. Но в сердце Чонгука взволновалось нечто нерешительное, тревожное. — Думаю, я не смогу, — ответил он, пытаясь подавить в себе вину, когда радостное выражение лица Минджи исчезло, словно по щелчку пальцев. — Извини, у меня просто много дел. — Ничего страшного, — сказала она, нацепив идеальную улыбку, и развернулась к монитору ноутбука. — В один прекрасный день ты скажешь «да». В оставшуюся часть занятия время тянулось очень медленно, Чонгук методично выполнял знакомую работу и отчаянно пытался прислушиваться к всё новым замечаниям. Прошёл всего час, когда их отпустили, но по ощущениям минула целая жизнь. Минджи помахала ему, прежде чем ушла под руку со своим другом. Их заливистое хихиканье заставляло живот Чонгука скручиваться в надежде, что они смеялись не над ним. Чонгук собрал сумку, вышел из класса и зашагал вниз по коридору. Чья-то рука схватила его за запястье, и он резко отпрыгнул, несмотря на окружающих людей. Он развернулся и наткнулся на робкое выражение лица Чимина. Конечно, тот выглядел великолепно, ведь когда кто-либо вообще проявлял к Чонгуку милость? В то время как сам Чонгук стоял в спортивных штанах и худи, Чимин производил впечатление модели с какого-то фэшн-шоу. Он был одет в джинсовый костюм, тёмные очки были элегантно подняты на блондинистую макушку, а обвешанные кольцами руки вцепились в предплечье Чонгука. — Что ты здесь делаешь? — только и смог выдавить из себя Чонгук. — Мне нужно было проверить тебя, — объяснил Чимин, казалось, ожидая, что Чонгук его ударит или вовсе убежит прочь. Тот, конечно, выбрал второй вариант. — Я в порядке, ты мог мне написать, — ответил Чонгук, убирая руку и продолжая идти по коридору. Чимина это не смутило, он легко подстроился под его темп. — У меня нет твоего номера. — У Тэхёна есть. — Что ж, я не хотел писать тебе, — сказал Чимин с нахальством, явно не обрадовавшись холодному приёму. Где-то в глубине души Чонгуку захотелось извиниться, но он также наслаждался этой реакцией после полученного отказа. — Послушай, — выдохнул Чимин, снова останавливая его. В этот раз хватка была чуть крепче. Чонгук сопротивлялся желанию поддаться ей. — Я прошу прощения за прошлый вечер. Мне не следовало отпускать тебя, не объяснившись. — Тэхён уже сказал мне, что ты не обучаешь сабмиссивов, ты свободен, — пробормотал Чонгук, злясь, но по-прежнему пытаясь не дать никому услышать их разговор. — Тогда почему ты всё ещё злишься на меня? Это всё, что тебя волнует: обучение? — спросил Чимин, совершенно очевидно в его тоне присутствовала обида, но не удивление. Возможно, у него уже был подобный опыт. — Нет, конечно нет, — бросил Чонгук. — Но то, как ты говорил со мной, как обращался со мной? Я не привык к такому. Я знаю, здесь нет никакого романтического контекста, но я чувствовал, как меня ведут. Ты не можешь ожидать, что, после того как ты открыл во мне вещи, о которых я сам даже не подозревал, я не захочу, чтобы ты был тем, с кем я смогу углубиться в них. Объяснение лишило его дыхания, его руки затряслись, а глаза защипало знакомым ощущением подступающих слёз. Чимин нахмурился, несомненно сочувствуя ему. Он убрал от Чонгука руки и потёр шею. — Я не знал, что обучение кого-то — такая уж большая ответственность, просто думал, что ты хочешь помочь мне разобраться в теме, а потом захотел учиться напрямую у тебя. Это вытащило все мои сомнения наружу, ладно? Но я порядке. Чонгук поостерёгся говорить вслух о том, что его страх быть отвергнутым приобрёл очертания и был брошен ему в лицо. Или о том, что ему начало казаться, будто всё это время он был прав насчёт приглашений из жалости. Или что Чимин был первым человеком, который заставил его чувствовать себя в безопасности и замеченным, только, по всей видимости, не был заинтересован в нём достаточно, чтобы пойти дальше. Чонгук был зол, но он понимал, что Чимин уже осознал свою ошибку, и не мог заставить его чувствовать себя ещё более виноватым, чем сейчас. — Мне жаль, я не хотел этого, Чонгук-ши. Я клянусь. Чонгук не слышал лжи в чужом голосе, и это ранило его больше всего. Ему ненавистна была мысль о том, что даже из лучших побуждений, с лучшими намерениями люди в конце концов причиняли ему боль. Он не злился, возможно, именно такой и должна была быть его жизнь. Раньше он был мягким, доверчивым и открытым. Но из этого ничего не вышло, жизнь была проще, когда он был один. Печальнее, но проще. — Мне нужно идти, — тихо проговорил Чонгук, не сводя глаз с пола под ногами. Чимин быстро кивнул, похлопал его по руке, но затем задержался, поглаживая. Он выглядел так, словно физически удерживал себя, чтобы не броситься успокаивать Чонгука. — Ага, хорошо. Мы можем поговорить об этом позже. Я знаю, ты занят, но мы можем выкроить время. Чонгук тут же покачал головой, пальцами он подцепил завязки своей чёрной толстовки и принялся играть с ними. — Я так не думаю. Не хочу, чтобы тебе казалось, словно ты должен меня избегать, потому что ты друг Тэхёна, но, наверное, нам лучше держаться на расстоянии. Выражение лица Чимина сразу потускнело, но через секунду скрылось за улыбкой. Чимин кивнул, натягивая вниз очки, после чего снова сжал плечи Чонгука. — Если это то, чего ты хочешь. Я тебе всегда рад, как и все в Персоне, надеюсь, я не повлиял на твоё желание приходить. Совершенно наоборот, Чонгук всем нутром хотел вернуться. Сцена, которую он увидел, зажгла в нём пламя, о котором он не мог перестать думать. Но он не думал, что сможет снова прийти, не теперь, когда всё там напоминало ему о Чимине. — До свидания, Чимин-ши, — вежливо попрощался Чонгук, затем он поклонился и, развернувшись, пошёл прочь, прежде чем прозвучал ответ. Если Чонгук и плакал по дороге домой, никто не должен был об этом знать. Было проще оставаться в одиночестве.