Икар и море

Первые прототипы чего-либо, присланные из отдела исследований и разработок, всегда были нефункциональными. Это была особенность процесса разработки, а не ошибка. Чертежи, которые присылал Варик, всегда были слегка изменены им, таким образом, что Чжу Ли их понимала и могла легко править, а кто-либо другой не смог бы разобрать. С пригодных для дальнейшей разработки планов Чжу Ли не спускала глаз до тех пор, пока они не были готовы к массовому производству, если вообще когда-либо были к нему готовы. Варик знал, как легко проститься с хорошей идеей из-за хитрого конкурента, потому что это время от времени случалось. Его цель в общении с людьми состояла в том, чтобы не позволять никому относиться к нему так, как он будет относиться к ним. Это всё осложняло работу Чжу Ли. В любом случае, мыслил он уникально. Она должна была отчитаться, как только всё будет готово, но не хотела торопиться и разочаровывать его, если модель всё еще не в рабочем состоянии. Мало-помалу у неё вошло в привычку — до полуночи возиться с механизмами, которые ей поручили закончить самостоятельно. Возиться до тех пор, пока она не будет уверена, что они сделают именно то, что он хочет, а не ждать, когда Варик придет, проверит и выявит очередной дефект. Ей не нравилось выражение раздражения, которое у него было, когда что-то не получалось. И эти артистичные истерики, в которые он впадал каждый раз, когда желал полностью отказаться от проекта. На столе у Варика лежала стопка карт, и он пытался решить, как лучше добраться до острова диких страусовых лошадей. Обычно он не возражал против того, чтобы просто лентяйничать, но иногда вдруг становился нетерпеливым, и тогда предпочитал брать дело в свои руки. Интересно, что Варик никогда не делился логикой своих маршрутов. Казалось почти преступлением, что такое знание океанических течений было заперто в его голове. В другой жизни он был бы потрясающим магом воды. Она поставила камеру на самодельную треногу, поправила очки и посмотрела в объектив. Сразу же она обнаружила первую непредвиденную проблему: фокус. Не было никакого способа гарантировать, что предмет остаётся в фокусе, а это означало, что камера должна всегда находиться на строго определенном расстоянии от того, что они хотели снять. Ну что ж, по крайней мере, линза позволяла чётко видеть, хотя это не означало автоматически, что прибор на самом деле будет копировать изображение на плёнку, как предполагалось. Никаких вспышек, только вращающийся затвор — если он конечно исправен и вращается. Тяжелый прибор невозможно было перемещать и одновременно крутить ручку записи, поэтому, чтобы проверить камеру, ей нужно было найти что-то, что двигалось. Объектив неизбежно повернулся к Варику. Она успела запечатлеть его лишь на секунду, прежде чем он узнал звук рычага камеры и посмотрел на неё. Она немедленно остановила запись, её лицо горело, хотя она не сделала ничего плохого. Варик, казалось, не знал, как реагировать в этой ситуации. — Работает? — Не знаю, сэр, — призналась она, старательно накрыла всю камеру и себя тяжелым шерстяным одеялом и вынула из нее пленку. — Тогда поторопись и сделай так, чтоб работала!

☽❆☾

Они ещё не определились с тем, как лучше всего смотреть получившиеся в результате фотопленки. Прямо сейчас они пробовали что-то основанное на простых детских игрушках, аккуратно встраивая проявленную пленку в жесткий прозрачный спиральный абажур, который они могли поместить над направленной лампой. Было уже очевидно, что это не будет работать дольше, чем пару секунд, но это казалось приличным в качестве доказательства концепции. Варик сидел на краю стола, потирая руки в предвкушении. — Готово? — Он задавал этот вопрос каждые тридцать секунд. — Всё готово, сэр, — наконец смогла произнести она. — Тогда поехали! Чжу Ли включила маленькую лампу, и на мгновение на стене появилась неподвижная фотография Варика в профиль. Не очень хорошая картинка, высокая контрастность и немного размытая, но картинка. — Ха! Посмотрите на этого красивого дьявола! — Движением запястья она подтолкнула маленькую спираль возле лампы; и Варик двинулся. Отрывистые и непоследовательные движения, почти ничего, кроме теней и света без оттенков серого, но все же: движение. Варик что-то писал, потом в замешательстве посмотрел в объектив. Камера была недостаточно хороша, чтобы уловить голубизну его глаз, и поэтому они казались большими и белыми, как у животного ночью. Потом всё закончилось, и Чжу Ли выключила свет. — Это сработало! — торжествующе провозгласил Варик в темноте. — Нам придется поработать над точностью, переделать… э-э… эту штуку. И нам нужно будет найти лучшее доказательство концепции, это было скучно. Никто не будет смотреть, если они не слышат, что происходит, нам тоже придется поработать над этим. Чжу Ли раздвинула занавески, впуская в комнату свет, и Варик схватил один из её блокнотов, начиная яростно писать. Она осторожно сняла круглый абажур с маленькой лампы и посмотрела на пленку с крошечными черно-белыми Вариками. — Выбрось это, — сказал он, и она замерла. Она понимала почему, потому что он уже делал подобные вещи раньше. Он был из тех людей, которые выбрасывают все свои первые наброски, чтобы все думали, что он сделал это идеально с первого раза. Обычно она не возражала против такого тщеславия. Девушка прижала кусочек пленки к груди, осторожно, словно это был маленький птенец. Она не могла попросить его оставить. Он захотел бы знать, зачем, да и не позволил бы ей этого. — Да, сэр, — ответила Чжу Ли, поворачиваясь на каблуках, прежде чем он успел заметить, что она прячет. Она не верила, что он был так сильно поглощен работой, как выглядел сейчас. Поэтому повернулась в коридоре, как будто направлялась к печи, и сделала длинный круг, чтобы вернуться в свою комнату. На её двери не было замка. Даже если бы он был, у Варика был бы ключ. Он даже не задумывался о некоторых вещах, а прочие он устраивал так, чтобы казалось, что он не задумывался о них. Она снова посмотрела на маленькое изображение Варика, провела по нему подушечкой большого пальца. Где, черт возьми, она собирается прятать эту дурацкую штуку?

☽❆☾

Она подождала, пока Варик благополучно уснет, прежде, чем вытащить из-под кровати маленький зоотроп. Она принесла с собой маленькую шкатулку с замком, в которой можно было держать его, а также маленькую лампу, которую они использовали в мастерской, и коллекцию акварелей. Акварели были экспериментальными. Она подпёрла дверь стулом, выключила свет и стала смотреть, как маленькая, за движением картинки. Как будто тень босса вдруг заметила её, одинокую в своей комнате. У неё была целая палитра акварелей, но по-настоящему её интересовал только синий. С крошечной кисточкой и очками, предназначенными для тонких электрических работ, она начала красить его пальто — снова и снова, каждую маленькую рамку на маленькой полоске. Она ждала до последнего, чтобы нарисовать его глаза, маленькие синие пятна, каждый мускул в её теле напрягся, когда она старалась, чтобы её рука не дрожала. Она не думала, что сможет простить себя, если испортит ему глаза. Было уже почти утро, когда она закончила, краска слилась с эмульсией плёнки и высохла. С колотящимся сердцем она выключила свет и повернула абажур. Это было не идеально. Она знала, что этого не будет. Но голубые глаза, которые не могли видеть её, смотрели со стены, и она, прижав колени к груди, снова закрутила его. И ещё. Это был обман. И нездоровый. И странный. Чжу Ли сделала это снова. Когда она больше не могла этого выносить, то заперла маленькую лампу и маленькую пленку в свою маленькую коробочку, засунула её под кровать за разные менее интересные вещи, которые собирала. Было очень сомнительно, что кому-нибудь придет в голову заглянуть туда или даже когда-нибудь задуматься о том, что у неё может быть что-то, что стоит прятать. Ей было позволено урвать немного греховных удовольствий. Это был один из них. Её маленький секрет.