Огонёк

Когда Эйс неосторожным движением неприятно натягивает волосы, Юна несколько морщится, но стойко терпит, никак этого не комментируя. Хотя её плечо предательски дёргается из-за чего мальчишка перестает копошиться в голове, перебирая карминовые прядки и осторожно спрашивает: — Больно? Юна только собирается отрицательно покачать головой, но вовремя опомнившись, в последний момент спохватывается. — Не особо, — она коротко смеётся, скашивая глаза в сторону, однако Эйса, пусть и ожидаемо, увидеть не может, — Но ты там аккуратней, ладно? Мальчик улыбается. — Да! И тут же, на радостях, дёргает деревянный гребешок слишком резко, от чего Юна, того не ожидавшая, по крайней мере, так скоро, коротко шипит и жмурится. Только соскользнувшее "Ит-те!¹"с её губ застывает в воздухе. — Прости! Она всё же качает головой, украдкой смаргивая слезинки с уголков глаз. — Нет, ничего страшного. Только на будущее, Эйс, начинай всегда расчёсывать с концов, — Юна не видит Эйса, но она абсолютно уверена, что мальчонка прямо сейчас кивает, возможно, что даже пристыженно, — А то вдруг в будущем себе кудри отрастишь, а справится с ними не сможешь, — язвит по-детски взрослая в теле ребёнка, предугадывая наперёд будущую реакцию мальчишки, которая, впрочем, не заставляет себя долго ждать. Ей богу, как маленькая. Но, море, как же ей сейчас забавно. Эйс будто взрывается. — Ни за что! Это девчачья причёска! — Правда? А почему тогда Сем и Мортис с длинными ходят? Ребёнок даже не теряется, и кажется, сразу находит что ответить. — Потому что дерутся они отстойно. Как девчонки. — Язык, Эйс, — напоминает Юна, устало прикрывая глаза. Конечно, проживание с оравой бандитов накладывает особенный отпечаток на воспитании, в частности на словарный запас, который в большинстве случаев нацелен далеко не на детскую аудиторию. Да что юлить, Юна и сама в редких, некоторых случаях может прошипеть под нос давно неслышанное вслух русское словцо или коротко ругнуться по-здешнему. Но она старается не злоупотреблять этим и себя каждый раз отдергивать, напоминая тем, что, во-первых, рядом ребёнок, а во-вторых, она-то сейчас и сама не шибко взрослая, а ругательства из уст детей никогда, что в том, что в этом мире ей не нравились. Да, жизнь в повторном детстве накладывает неповторимый отпечаток на уже вроде бы давно успевшее сформирироваться сознание. К тому же, ведь нельзя заставить бандитов прекратить разговаривать? Это глупо. Да и Гарп в свои приезды любит подливать масла в огонь, что буквально аннулирует все её прошлые потуги. Таким образом получается до удивления проблемная семейка, в которую, к слову, теперь-то входит и она. Фантастика. Самая настоящая. Но тем не менее Эйса Юна каждый раз упрямо одёргивает и будет одёргивать, пока тот хотя бы не подрастёт. Пусть и скорее всего похожая тактика не принесёт ничего кроме того, что мальчишка будет фильтровать свою речь только в её присутствии, но и оставить всё как есть она тоже не может. — Но это правда, — буркает в сторону мальчик, наверняка надувшись. «Э-эйс», — слегка обречённо тянет в своих мыслях Юна, а тяжёлый вздох так и остаётся в конечном счёте внутри неё. Через секунду ребёнок всё же идёт на попятную. — Ладно, прости, — и, кажется, он на самом деле искренен. Только вот Юна размышляет о том, что извинения нужно приносить не совсем ей, но вслух ничего так и не говорит. Вместо этого она проводит пятерней пальцев по своим волосам и по-тёплому интересуется: — Будешь дальше расчёсывать, отото²? — Так ты не обиделась? — мальчик кажется удивлённым. — На что? Тем временем девочка не ожидает услышать подобного вопроса от слова совсем, а то, что дальше и вовсе говорит этот чертёнок, в конец выбивает её из колеи, заставляя впасть в лёгкую прострацию. — Ну, так ты же девчонка. К тому же, произнёс это так, будто само собой разумеещееся. И откуда он этого понабрался?.. Юна после небольшого шока только хохочет. (Хотя, мальчишка может быть да прав, так, совсем отчасти.) Она сидит под тенью дерева, позволив себе немного сгорбатиться, чтобы Эйс мог беспрепятственно дотянуться до самой её макушки. Сегодня довольно жарко, солнце палит, по крайней мере ярко, беспощадно, заставляя укрываться в спасительной тени, но что удивительно — даже так на улице совершенно не душно. Хотя вполне может быть и то, что так только в лесу, где они живут. Деревья здесь растут как раз высокие, огромные, которые Юна несколько лет назад никогда бы и не смогла увидеть в живую. Даже зимой они не сбрасывают листья и совсем не желтеют, что до чёртиков кажется странным, особенно если изредка выпадает снег. Юна привыкала к этой неменяющейся листве долго и муторно, но в конечном итоге приняла этот факт так же, как и свою новую внешность, в частности сами волосы, которые сейчас и расчёсывает гребнем Дадан Эйс. В первые дни они ей казались совершенно неправильными. Слишком яркими, слишком красными, слишком чуждыми. Юна смотрела на вечно горящий факел на голове и никак не могла привыкнуть к нему, как к чему-то разумеющемуся. На фоне волос и темных глубоких фиолетовых глаз её общая худоба и хрупкое телосложение с весьма бледной кожей смотрелись болезненно, инородно, совершенно непривычно. Даже помолодевшее в раз тело на целых семнадцать лет не так отталкивало, как новая внешность, к которой нужно было как-то приспособиться и привыкнуть. Но то, каким образом относились к её внешному виду остальные встречавшиеся ей люди, а точнее почти полное отсутствие той самой нестандартной реакции, помогло убедить себя, что подобное совершенно нормально и находится в рамках этого странного мира. Пусть и по началу, все её пытались хорошенько откормить. Особенно на корабле Гарпа. Юна сидит, расслабившись, давая мальчику полную свободу действий над своей головой. Эйс же расчесывает волосы теперь чересчур аккуратно, или же к этому времени больше никаких мелких колтунов не осталось. Юне всегда нравилось, когда её расчесывали. Копошились в голове, плетя что-то совершенно незамысловатое, просто перебирали прядки, касаясь волос. Подобное её в каком-то смысле успокаивало, дарило совсем домашний уютный комфорт и казалось чем-то доверительным, если тем одномоментным парикмахером был близкий ей человек. Эту особенность она переняла от матери ещё в раннем детстве, когда та заплетала ей в садик косички или расчесывала после душа мокрые волосы. Поэтому, когда Эйс внезапно поинтересовался, можно ли ему немного «пошаманить» над её волосами, она, недолго думая, согласилась. На самом деле, такие вопросы из уст Эйса казались для неё чем-то всегда неожиданным, но можно было бы уже да привыкнуть к тому, что мальчишка мог в любой момент сказать такое, от чего и не сразу поймёшь, что делать: плакать или смеяться. «Маленькое чудовище» — называла его в такие моменты Дадан — чаще всего после небольших словарных перепалок с четырехлетним мальчишкой, в которых последнее ехидное слово оставалось, что удивительно, всегда за Эйсом. Хотя Юну больше удивлял не тот факт, что Эйс довольно хорош в словарном отпоре, а немного другое: для такого возраста в здешнем мире можно ли считать это нормой, как было в случае с её волосами? А ведь и не только это выбивалось из привычных взглядов на жизнь... Но пора было уже окончательно признать наконец то, что некоторые дети здесь растут намного быстрее, потому как уже с недавнего времени Эйс по-настоящему заинтересовался самообороной. Учили мальчика в свои свободные часы Догра и Магра, но Юне было очевидно, что подобное надолго не продлится. Вскоре Эйс захочет делать всё самостоятельно. Сама же Юна также задумывалась о том, что делать в этом случае ей, но ответ при таком раскладе был всего лишь один и лежал на самой поверхности: Тренироваться, учиться, развивать способности тела, стать сильнее настолько, чтобы в будущем, когда будет уже слишком поздно, не сожалеть. Никогда и ни о чём. И чтобы успеть. «Пока на льду не рассыпалась в пепел вивр-карта». Юна стискивает в кулаке край своих светлых бридж и думает о том, что вскоре Дадан будет озадачена очередной неожиданной просьбой, однако на этот раз в этом будет виноват отнюдь не Эйс. Когда-нибудь она наверняка попросит прощения за все убитые нервные клетки этой женщины. И, невольно задумавшись, Юна не сразу замечает, того, как успел затихнуть Эйс. — Что такое? — она поварачивается корпусом к ребёнку и видит напротив себя нахмуренное и несколько сосредоточенное выражение лица. Мальчик опускает свои глаза на зелёную траву и глухо интересуется: — А ты правда сегодня уходишь в деревню? Её это весьма озадачивает. Юна удивлённо выгибает бровь, но тем не менее положительно отвечает и уже хочет встречно поинтересоваться о том, к чему был задан такой вопрос, как Эйс её в этом деле внезапно перегоняет. Он вдруг уточняет: — На совсем? ...Э? Эйс смотрит прямо в глаза своей старшей сестры выжидательно-выжидательно, сжимая при этом в руках деревянный гребень, пока Юна старательно выстраивает логическую цепочку в своих мыслях и пытается убрать в голове воцарившуюся суету. — Море, Эйс, конечно нет! — она усердно давит в зародыше неловкий смех и чешет кончиком указательного пальца шрам на брови, — Хей, откуда такие мысли? Эйс словно недоверчиво преображается и через секунду вновь становится самим собой, выдавая при этом что-то в духе того, как он услышал, что об этом говорили бандиты ещё сегодняшним утром, когда в он в это время волей случая подслушал их у входа на кухню. Юна только пораженно слушает сбивчивую детскую речь и в конце спешит до конца прояснить ребёнку возникшую ситуацию и сам разговор, неправильно им понятый, поскорее расставить все точки над «i». — Я и правда спускаюсь сегодня в Фуушу, но всего лишь на один вечер, — вкрадчиво поясняет Юна, — пришла моя очередь приносить продукты и- Её перебивают восторженным вскриком. — А можно с тобой!? — мальчишка даже слегка наклоняется вперёд, а горящий в его глазах нехилый энтузиазм невероятным образом так и подкупает к положительному ответу, однако... — Нет. — И почему? — он возмущён. Юна с милой улыбкой разводит руки в стороны и шутливо блестит глазами в тени, после чего падает прямо на траву, довольно жмурясь. Та мягкая и безбожно щекочет щёки. — Ты ещё слишком маленький. — Неправда!!! А время близится к полудню. Под тенью деревьев, лёжа на спине, звонко смеётся девочка-подросток, рядом с ней ошалело дуется её младший веснушчатый брат. Где-то неподалеку от них лежит деревянный гребешок. И Юне сейчас на самом деле весело, совсем легко-легко на душе. Какое всё же чудесное утро.