Огонёк

Когда Юна после речной стирки возвращается обратно в дом, она по правде не ожидает застать картину ругающихся между собой Эйса и Дадан в гостиной. Хотя то, что они ругались — всё же было сказано слишком громко: Кёрли высказывала недовольство, Эйс же в своей манере от него защищался, гневно зыркая глазами и повышая голос. На самом деле в их доме подобное явление не было чем-то из ряда вон выходящим, но Юна может поручиться, что когда она уходила, всё было спокойно и мирно, и вообще, брата дома не было, а Дадан, кажется, читала газету на веранде. Что успело в который раз произойти за время её отсутствия, она не знает и если честно, вникать в это совсем не имеет желания. Однако, точно можно было сказать о том, что начать словесную перепалку для Дадан — зрелой, самостоятельной женщины и Эйса, который уже начинал временами строить из себя взрослого, для каждого из них делом было достаточно плёвым. Поводом могло послужить что угодно, но редко когда так называемая ссора выходила за рамки приличий. Поэтому Юна, пользуясь тем, что её присутствия всё ещё не замечают, и так, на всякий случай, краем уха удостоверяясь, что да, эти двое точно не будут перегибать палку, собирается просто лишь незаметно юркнуть на кухню. Собирается. Но ей не позволяет сделать это резкое и громкое восклицание Дадан, что набатом разносится по всему залу, и от которого Юна тут же замирает на месте: — Юна, а ну-ка подойди сюда! И с еле слышным, тяжёлым вздохом она уныло разворачивается на середине пути. На обратной дороге к этим двоим Юна кладёт увесистую корзинку с бельём на ближайший стул. Эйс, кажется, тоже выглядит недовольным из-за того, что в их сугубо личный конфликт прямо сейчас вмешивается третье лицо. Кёрли же выглядит как человек, у которого не осталось подходящих слов для того, чтобы звучать более убедительно перед упрямым маленьким сорванцом. — Что случилось? Юна приготавливается быстро вставить свои праведные слова, поставить в ссоре заключительную точку и после с чистой совестью направиться в спальню: наконец-то коснуться спиной относительно мягкой кровати. Чистить бельё с одеждой без помощи мощных порошков и стиральных машин было одним из тех новшеств, с которыми Юна всё никак не могла смириться. У них дома имелся холодильник, она знала, что у Макино в баре стоял вентилятор, в конце концов здесь, в этом мире, не были сказками и настоящие киборги, и мощнейшие пушки, не говоря уже о лазерных лучах и других технологиях. Но вот иногда о взаправду нужной и удобной для жизни бытовой технике здесь ни сном, ни духом не слышали. Это слегка удручало, и врямя от времени заставляло безнадёжно мечтать о таких в прошлом обыденных вещах, как микроволновка или машинка вместо неудобной печи со стиральной доской. — Я могу понять многое, но то, что за вторую неделю мне приходится менять уже третью(!) аптечку — выше моего понимания, — Дадан решает не ходить вокруг да около, говоря прямо и начистоту, а Юна сразу же выдёргивается из своих мыслей, — Позавчера резанула себе ножом палец и кинулась за бинтами. Открываю шкаф, и что вижу? Стоит один нашатырь на полке. Снова, — женщина раздражённо цокает. Эйс уже к этому времени отвёл свои глаза куда-то в сторону, всё также держа нахмуренный вид и стоя со скрещенными на груди руками. — Я не понимаю куда этот неугомонный тратит столько бинтов и йода! Догра уже замахался бегать в Фуушу ими закупаться. И ладно, один раз, два. Но это уже переходит границы. Сегодня я его поймала с поличным, до этого мужики оказывается подобный расклад дел наблюдали по несколько раз, — Дадан переводит дух, стойко игнорируя острый взгляд, посланный ей Эйсом из-под куцых бровей. — Юна, хоть ты с ним поговори! Меня эта наглая мелочь слушать не желает. И видно, что от греха подальше, Дадан, прихватывая с собой корзину со стула, выходит из дома, при этом громко и коротко роняя на пороге о том, что она ушла развешивать сушиться белье на улицу. После её ухода они с Эйсом ещё пару-тройку секунд проводят друг с другом в мёртвой тишине. За них Юна пытается тщетно настроить свои мысли на правильный лад и в который раз понять мотивы этого непредсказуемого ребёнка. Но в конечном счёте у неё ничего из этого не получается. Потому что в аптечке в их комнате никогда ничего не пропадало, и придумать зачем Эйсу нужно столько медикаментов куда-то уносить с собой, она пока не может. Она растерянно трёт тыльной стороной ладони лоб и секунды две выжидательно смотрит на Эйса, но Ди на подобное никак не реагирует, играет в партизана и словно безучастно глядит в совершенно ином направлении. Избегает её взгляда. И разобраться в этой ситуации, видимо, по-быстрому всё же не получится. А жаль. — Эйс, может скажешь зачем тебе это нужно? — попытка не пытка. Юна присаживается на край дивана, уложив руки на коленках. — А что? — он, не поворачивая головы, глухо огрызается, — Стару... тц. Ей жалко марли? Юна решает, что не будет сейчас зацикливать внимание на подобном обращении к Дадан, потому как прекрасно осознает: сделай она это, то разговор продлится на ещё незнамо сколько времени. А ни Эйсу, ни ей вряд-ли сейчас это надо. — Нет, Дадан не жалко. Просто она не понимает куда может уходить такое количество лекарств. — Нет. Она бесится, что ей приходится на них тратиться. — Эйс. — Что? — Ди резко оборачивается со странным выражением лица. Чем-то средним между только-только зародившимся раздражением к завязавшемуся разговору и долей то ли легкой паники, то ли испуга — явным желанием в бегающих зрачках поскорее закрыть тему. — Я уверена, что если ты объяснишь зачем тебе они понадобились, Дадан не будет так категорична. Эйс же продолжал красноречиво молчать. — Послушай, — Юна, глядя на нахмуревшегося брата, пытается подобрать нужные слова и разгадать необычное для того поведение. В основном все поступки отото имели определённый мотив, который в большинстве своём она могла верно истолковывать. Однако не редки были и случаи, когда его логику понять было не то что трудно, а поистине невозможно. Но вряд-ли умыкание из общей аптечки медикаментов можно было отнести к таковым. — Я знаю, что ты бы не стал тратить их попусту, — представить, чтобы брат (к примеру) просто из скуки решил бы обмотать марлей пару деревьев, Юне было достаточно... трудно, — но это ведь надо объяснить и Дадан. Но следующие десять секунд проходят абсолютно также. В тишине. Молча. И Юна может себе поклясться: она впервые видит, чтобы Эйс так рьяно пытался уйти от ответа и... Подождите. Юну на мгновение осеняет. Мелькнувшая в её голове догадка кажется до простого логичной и более чем правдивой. И как она сразу об этом не подумала? — Ты это кому-то? — от слов сестры Эйс рвано дёргается, пока Юна, уже прекрасно осознавшая для чего и кого из раза в раз совершался акт подобной добродетели, внезапно для себя осознаёт, что возникшей сейчас ситуацией ей можно будет воспользоваться. И нет, в том не было ничего сверхъестественного. Потому как, на самом деле, Юна уже устала ждать, покуда Эйс хотя бы заикнется о Сабо. Знание того, что на данный момент пятилетний ребёнок кое-как перебивается в сером терминале вызывало у неё противоречивые чувства. Противоречивые. Раньше она бы даже представить себе этого не могла. Что ж... Для нового мира характерны новые нравы. Она почти что смирилась с этим. — Эйс? — Но откуда!? — Дедукция, — Юна светло улыбается краешками губ. Не говорить же ему, что она знает будущее? — Де..ду- — Я потом тебе объясню, — она резво встаёт с дивана, отряхивает подол своей юбки и взьерошивает чернявые волосы на чужой макушке. Усталость уходит на дальний план, поваляться в кровати она может и позже, — И не переводи пожалуйста тему. Итак, я не думаю, что бинты с йодом тебе нужны были просто так. Поэтому: веди. У Эйса наверное лишь произвольно изо рта вырвалось приглушенное: — Куда? — Будем знакомиться. И лечить. А после я успокою Дадан, — Юна по-ребячески подмигивает брату, обхватывая его загорелые плечи, и подталкивает того на выход, — И не беспокойся ты так, я давно заметила кончик бинта, торчащий из твоего кармана. В заключение Эйс издаёт невнятный, прерывистый вздох.

***

Сабо выглядит... как Сабо. Наверное, примерно таким она запомнила его когда-то давным-давно: мальчишкой с выщербленным зубом, синим насыщенным цилиндром на два размера больше нужного и короткими курчавыми волосами. Тот любопытно улыбается, стоя в шагах десяти от них, переводит взгляд с Эйса на неё и обратно, пока в это время Юна случайно замечает на его голых коленках пару ссадин и небольших бледных синяков. Эйс же, скребя свой затылок, очевидно не знает, что сейчас сказать. Юна не видит лица брата, но примерно представляет какое полурастеряное выражение застыло в этот момент на нем. Поэтому часть знакомства она самоотверженно берёт в свои руки. — Привет, я Юна — сестра Эйса, — она улыбается, гляда на напротив стоящего мальчишку. Тот, к слову, забавно округляет глаза, но быстро спохватывается, после чего поднимает руку вверх и делает короткий взмах, который у него получается слегка дёрганным и резким. — Сабо, мисс, — взгляд у него открытый, а смешок, вырвавшийся следом, чутка пронизан лёгкой неловкостью. Впрочем, неудивительно: Юна на девять лет старше и является родственницей, старшей сестрой, его, пока если и не лучшего, то уж точно хорошего друга. Хотя ей почему-то кажется, что смущаться мальчишка будет недолго. Наверное, то была какая-то уже выработанная за время здешнего проживания чуйка, не иначе, потому что дальше так оно и случилось.