Огонёк

Разговорить Сабо оказалось несложно. Да и не отличался он какой-либо неловкостью в диалоге. Влился в него без проблем, признаёт Юна, по-турецки сложа ноги на лесной опушке и смачивая перекисью водорода бинт; их Эйс всё-таки смог из дома прихватить с собой. С Сабо разговаривать было приятно даже на отвлечённые темы, тут же по ходу примечая, что светские повадки, за которыми он наверняка наблюдал с рождения, не до конца стёрлись из памяти. Взять к примеру чересчур прямую осанку и несведённые плечи. Юна замечает их краем глаза, пока применяет ставшие уже рутиной навыки первой помощи и просит брата на весу поддерживать флакончик с йодом. — Значит, вы познакомились с Эйсом, подравшись? Сабо же заразительно посмеивается в ответ. — Да! Из-за той трубы, мы даже свалились в овраг, — и будто бы нарочно он не замечает, как испуганно округляются глаза неподалеку сидящего мальчишки. — Эх, а потом решили найти такую же. Целый день пролазили в терминале, пока её искали. — И как, нашли? — Ну ещё бы! Немного помятую, но довольно крепкую. Нас даже чуть ли не завалило остатками от шкафа! Правда, Эйс?.. И видимо наконец обращает внимание на Эйса, потому как сразу же запинается и тотчас неловко прикладывает руку к своему затылку. Допущенный им промах стал очевиден слишком поздно, и Эйс, осознавая, что ситуацию не удастся сделать ещё хуже, выразительно хлопает ладонью себе по лицу. Проглотить подступивший к горлу смешок оказывается на удивление трудно. — И что было дальше? — в свою очередь Юна интересуется от чистого сердца , однако при этом намеренно не обращает внимания на притихшего брата: пусть немного помучается, ему будет полезно. — Просто Эйс мне почти ни о чëм не рассказывает, а я ведь волнуюсь... Сабо же перед тем извиняется своим всецело раскаивающимся видом: он уже осознал, что второпях сболтнул, очевидно, лишнего. И после секундного замешательства внезапно для всех брякает: — Ох, Эйс кстати о вас тоже. Пока отото где-то за её спиной давится воздухом. — И часто упоминал о сестре. К слову, я рад познакомиться с такой внимательной госпожой, — щербато улыбаясь, мальчишка видно что привычным движением снимает с макушки свой цилиндр и галантно кланяется. У Юны, к слову, из рук чуть не падает кусочек бинта. Но первое удивление быстро сходит на нет, и сдерживать предательскую улыбку для Юны становится всё сложнее. Потому что нужно было видеть Сабо, после того как он побоялся поднимать голову, осознав смысл собою сказанного. Нужно было видеть малиновые уши Эйса, его полурастеряное и сердитое выражение на лице, где отпечаталось отчётливое желание придушить нисколько не умеющего держать язык за зубами друга. В тот момент ей он стал напоминать нахохлившегося воробья, пока Сабо — замершую в испуге синицу. Птичьи ассоциации сложились сами собой, и надолго закрепились после того, как мальчишки чуть ли не на пустом месте решили завязать драку — Юна успела вовремя схватить их за вороты одежды и растащить в разные стороны. — Никаких потасовок! Так на вас и в самом деле йода не напасёшься!

***

— Так что насчёт того, чтобы переехать к нам? Юна спрашивает как бы между делом, особо не подготавливая почву для вопроса, поэтому совсем неудивительно, что тот вызывает ступор не только у Сабо, но и у сидящего рядом Эйса. А солнце тем временем склоняется к закату и начинаются ранние сумерки — любимое время суток Юны. Она терпеливо дожидается, пока мальчики придут в себя, переварят услышанное и найдут ответ — каждый сам для себя. Ведь Сабо должен решить — нужен ли ему сейчас дом, готов ли он жить с чужими для него сейчас людьми и вновь быть под чьей-то опекой. Особенно, когда опыт в прошлом вылился у него в раннее взросление и желание сбежать от сытой жизни из родного дома. Эйс же должен найти ответ на вопрос о том, будет ли он рад подобному раскладу событий искренне? Даже хорошо зная натуру брата, Юна не может ответить на него однозначно. Однако, каков бы не был ответ, она обязательно учтёт его и в будущем попытается под того подстроиться. Собственному лёгкому волнению, которое ощущается покалыванием где-то на кончиках пальцев, Юна усердно пытается не придавать особого значения. Первым отходит Сабо. Он шумно вдыхает через нос и произносит, смотря в землю, неуверенную благодарность. — Спасибо, но н-нет... На его словах Эйс отмирает, да и Юна, чего утаивать, тоже. — Пожалуйста, ничего не подумайте! Мальчик со сползшим набекрень на голове цилиндром резко поднимает свой взгляд, в котором Юна находит ответ. Да, пусть и отрицательный. Но именно тот, к которому он пришёл самостоятельно. — Мне приятно, что вы предложили. Правда! Но мне пока нравится жить так, в Терминале, — отводя в сторону свои синющие глаза, он с теплотой и тихой радостью произносит то, что трогает саму Юну до глубины души. — Там у меня дом. И Юна просто не может себе позволить ничего кроме принятия ответа по-настоящему сейчас искреннего мальчишки. Всё-таки в каноне Сабо был достаточно сообразителен для того, чтобы прожить до десяти лет в одиночку, да и само предложение Юны было слишком внезапным даже для неё самой. Ответь Сабо положительно, пришлось бы действовать на ходу, прося разрешения заселить нового жильца у Дадан и принимая во внимание чувства Эйса. Хотя, чего таить, наверное, внутренне она всё же надеялась услышать иной ответ. Брат же запоздало реагирует дерзкой улыбкой. — В таком случае нам достанется больше места! — он, вскочив с земли, при этом нахально тычет пальцем себе в грудь. — Тогда может, чисто из вредности напроситься к вам в гости, а? И не успевает Юна моргнуть, как двое срываются со своих мест вместе с непонятно откуда взявшимися кусками от труб. Последующую потасовку она не разнимает не только из-за того что мальчишки не выглядели как те, кто бы дрался всерьёз, но и из-за упавшего пузырька с йодом, который всё же умудрился уронить Эйс. Уходили в тот день они вместе затемно, перед этим проводя Сабо до менее густой части леса и пообещав друг другу, чтобы он, если вдруг понадобится помощь, не стеснялся и приходил прямиком к ним.

***

— Знаешь, ты всё же меня извини, отото. — Чего? — Эйс от неожиданности чуть ли не спотыкается. В замешательстве он косо и непонятливо засматривается исподлобья и не сразу замечает корень дерева в темноте. — Я про то, что решила пригласить с нами жить Сабо в одиночку... Всё же такие вещи нужно решать всем вместе, — Юна проговаривает слова с мимолетной тонкой улыбкой, по старой привычке протягивая руку к бледному шрамику на брови. — Ты не ушибся? — А..? Нет! Но тебе не надо извиняться за это, оне-чан. За доброту не извиняются! И Юна понятия не имеет, что на это следует отвечать. Только почему-то в груди у неё становится тесно, а в горле начинает чуть заметно першить. — Но. Если надо, то я прощаю. И Эйс начинает бормотать себе под нос несвязную благодарность, пряча при этом вдруг зардевшиеся щëки от своей сестры, пусть и на улице был поздний вечер, почти что ночь, пока сама Юна пыталась тщетно осмыслить слова, соскользнувшие из уст пятилетнего вихрастого мальчишки и успевшие засесть слишком глубоко в душе.