На твоей стороне [By Your Side]

Баки выругался, услышав стук в дверь, когда как раз перекладывал равиоли из кастрюли. — Сэйд! Открой дверь! — крикнул он ей, в тот же момент услышав, что дверь уже открывается, а затем и приглушенный голос своей сестры, которая показательно-возмущённо произнесла: — Лола, ты чего, с ума сошла? Зачем было стучаться? Это же дом твоего дяди, значит, ты можешь заходить сюда и без стука! — и вслед за этим послышался громкий визг Сэйди, очевидно уже примчавшейся встречать гостей. — Тетя Бекка! Тетя Бекка! — пискнула Сэйди, и тут же последовал радостный крик, прямо говорящий Баки, что Бекка, как и всегда, приходя к ним, подхватила Сэйди на руки и покружила ее в воздухе. — Привет, как сегодня твои дела, моя лапушка? — услышал Баки голос своей сестры, который становился все громче и громче с каждым шагом, пока они приближались к кухне, где он с осторожностью раскладывал квадратики равиоли на смазанную форму для запекания. — У нас появились новые соседи! — восторженно поделилась Сэйди. — А ещё я узнала новое слово… — О, нет! — прошептал Баки, освободив руку, и попытался остановить дочь, но, похоже, было уже поздно. — Блядский! Бекка аж завыла, ухохатываясь до упаду, в то время как Лола, которая была лишь на два года старше Сэйди и чувствовала себя Очень-Взрослой-Второклассницей, вмешалась, прежде чем Бекка, Баки или Сэйди успели сказать хоть что-то: — Это плохое слово, Сэйди! — произнесла она авторитетным голосом, кажется, пытаясь наставить на путь истинный неразумную малышню. И этот тон Баки совсем не понравился, особенно в отношении к его дочери. — Тебе нельзя его произносить! Не понимаю, почему мамочка смеётся? Это очень плохое и очень грубое слово. — Милая, все нормально, — быстро вмешалась Бекка и мягко похлопала дочь по голове, хотя та не выглядела так уж довольной словами матери. — Это определенно слово только для взрослых, и вам не следует его произносить, но Сэйди только недавно его узнала, поэтому можно один раз закрыть глаза на это. — Бееееее! — ответила Сэйди, и Баки обернулся, вовремя взглянув на вход на кухню, и заметил, как та показала язык своей двоюродной сестрёнке, проходя мимо крепко держа свою тетю за руку. Лола обиженно скрестила руки на груди и фыркнула. — Сэйди, — предупреждающе пробормотал Баки, и Сэйди быстро спрятала язык и слегка покраснела. — Пожалуйста, не дразни свою сестрёнку. — Холошо, папуля, — ответила она своим невинным ангельским голоском, которым никого из собравшихся было уже не обмануть, и Баки робко улыбнулся, довольный послушанием дочери. — Ох! Поздравляю, у тебя растет моя мини-версия! — нежно проворковала Бекка, когда девочки помчались играть на задний дворик. Баки наблюдал за тем, как они убегают, уже приготовившись услышать, как Лола в отвращении вопит, какие страшные у Сэйди жуки, и размышлял, насколько же девчушка с каждым новым днём становится чопорна и зажата. Баки как-то даже расслабился, решив, что не такую уж и страшную детскую травму Сэйди ей наносит, пугая своими питомцами. Лола хотя бы на пару минут забывает о своей маске очень взрослой девочки. — Как-то даже немного пугает, насколько она похожа на тебя, — согласился с сестрой Баки, мягко рассмеявшись и возвращаясь к приготовлению ужина, начав раскладывать на листах теста начинку, а затем прокрутил ручку машинки для равиоли. — Наверное, все дело в том, что ты практически вырастила ее, пока Брок сваливал хрен знает куда, а я застрял в Афганистане. — Ну, да, вполне может быть, — кивнула она, соглашаясь и наливая им по бокалу вина, и уселась рядом с Баки, который продолжал готовить. — Но основную, и самую важную работу по ее воспитанию ты сейчас делаешь сам. Сэйди — замечательная девочка, если не учитывать, что ругается она, словно сапожник… или солдат. — Нет, это слово она услышала не от меня, — поспешно пояснил Баки, весело усмехнувшись, пока мыл руки. Вытерев их полотенцем, он взял предложенный Беккой бокал и сделал глоток. — Вообще-то это был наш новый сосед. — О, ну отлично! — буркнула Бекка, сморщив нос. — Теперь рядом с вами живёт какой-то деревенщина или бескультурный олух? — О, черта с два! Не угадала, — ответил Баки со смешком и восстановил в голове образ Стива. — Он… о, Господи, Беккс, он просто… самый сексуальный болван, которого я когда-либо видел в жизни! Он орал на одного из своих друзей, только наблюдающего, как он с остальными таскает тяжёлую мебель, и случайно выругался, когда мы с Сэйди принесли ему наши Добро-Пожаловать-С-Переездом печеньки. Он ужасно смутился и совершенно точно сказал это ненамеренно. — Добро-Пожаловать-С-Переездом печеньки? — переспросила Бекка, хихикнув. — И когда это ты успел стать таким… примерным жителем пригорода? — Ох, и кто это тут заговорил? — пошел в наступление Баки. — Чья бы корова мычала! — Ха, ха, ну все — уел, — сдалась она, в то время как Баки вернулся к равиоли, накрыл готовые квадратики кухонным полотенцем, чтобы те не слишком подсохли, и начал готовить соус. — Да, да. Я знаю, что первая решила переехать в пригород, но ты даже после переезда сюда вел себя так, будто все ещё живёшь в Бруклине. — Это комплимент или оскорбление? — поддразнивая поинтересовался Баки, смешивая немного овощного бульона и соуса песто на сковороде, затем добавив свежие листочки базилика, слушая за спиной задорный смех сестры. — Может, и то, и другое, — призналась она и отпила из своего бокала. — В любом случает, думаю, в Олбани вам с Сэйди будет хорошо. Я знаю, что Сэйди уже обожает это место! — Ещё бы! Она просто-таки помешана на природе и всех насекомовидных тварях и слетает с катушек от радости, когда мы отправляемся в поход на Адирондакские горы, — признался Баки, вспомнив парочку моментов из похода, и нежно рассмеялся, не забывая помешивать соус и поглядывать на дверь, ведущую на задний дворик, где девочки, судя по всему, играли в салки… ну или Сэйди опять гонялась за Лолой с насекомым в руке. — Она любит это место, как, в общем-то, и я. — До сих пор ума не приложу, как тебе удалось расплатиться за такой дом, используя только свои ветеранские выплаты и алименты на ребенка, но… да, жить здесь ей определенно будет намного лучше, — согласилась Бекка, и Баки выдавил какую-то напряжённую улыбку. — Давай будем до конца честны — я использовал только свои ветеранские выплаты, — фыркнул Баки. — Если бы Брок хотя бы раз вовремя заплатил алименты, я умер бы от удивления. — Но все же, — продолжила свою мысль Бекка, — это отличный дом в прекрасном, а главное, спокойном районе. Который ты сумел заполучить только благодаря собственным пособиям… — Беккс, я знаю, что ты беспокоишься за меня, пытаясь вести себя, словно заботливая курица-наседка, но, пожалуйста, перестань, — перебил ее Баки, стараясь говорить совершенно спокойно, но в голосе все же пробивались нотки раздражения. Она что, всерьез думала, что он был не в состоянии позволить себе покупку этого дома, только потому, что являлся ветераном, который работает на дому? «Ну, я бы мог рассказать ей о…» — отвлечённо подумал Баки, но отказался от этой идеи, покачав головой. Заполучив тогда ту небольшую сумму денег, он пообещал самому себе, что не расскажет об этом ни одной живой душе. Таким образом он защищал не только самого себя, но и Сэйди. К тому же, не так уж и много он получил. Хватило, конечно, чтобы прожить довольно продолжительное время, не думая каждый день о том, чем им придётся платить за продукты или ещё что-то. Тем более, он ведь ещё и работал на дому. — Я — дневной трейдер, надеюсь, ты ещё помнишь об этом? — произнес Баки, наконец разрушив паузу. — Я могу работать из дома и зарабатываю достаточно, даже если ты не понимаешь суть моей работы. Она помогает нам с Сэйди оставаться на плаву, поэтому нет, мы не нуждаемся в деньгах и даже смогли позволить себе отправиться в ту увлекательную поездку, помнишь, о чем я? — До сих пор не могу поверить, что ты не удосужился пригласить меня в ваше путешествие на Гавайи! — обиженно простонала Бекка, как и всегда, слишком драматично даже для нее, и Баки весело рассмеялся, наблюдая ее спектакль.

~*~

— Папуля, а деселт будет? — прощебетала Сэйди, едва прожевав кусочек равиоли, и тут же засунула в рот новый, в то время как Лола тыкала в квадратики вилкой, нахмурив брови, недовольная наличием в начинке грибов, которые, Баки точно знал, его дочь просто-таки обожала и всегда с удовольствием ела. — Может быть, — неопределенно пробормотал Баки, — мы купили все необходимое для сандей, ты же знаешь? Но сначала тебе придется доесть свой салат, чтобы получить десерт. — Фууууу! — фыркнула она с отвращением и сморщила нос, сверля взглядом порцию так и не тронутого салата на своей тарелке. Баки прекрасно знал, что его дочь вообще-то очень и очень любит рукколу, но сейчас просто делала недовольный вид, решив слегка покапризничать. — Баки, ты просто обязан дать мне этот рецепт, — уже в десятый раз повторила Бекка, добавляя себе уже третью порцию равиоли, в то время как девочки продолжали морщить носы, жалуясь на то, что кому-то не хочется есть салат, а кому-то равиоли. — Просто вкуснотища! — Нравится, да? — порадовался своему успеху Баки, скромно улыбнувшись. — Я запомнил этот рецепт, заказав однажды эти равиоли через доставку, и сохранил его, подумав, что пригодится. Сэйди их просто обожает! — Папуля всегда готовит лучшие лава-лоли! — восторженно пропищала Сэйди и засунула в рот огромную порцию салата, и начала с аппетитом его жевать, только спустя мгновение поняв, что забыла притвориться, что руккола — противная. Баки с Беккой все-таки удалось заставить девочек доесть большую часть салата, и закончив, те быстро побежали играть в гостиную, чтобы немного отдохнуть и потом вернуться за десертом. Бекка же пока помогла Баки собрать и унести грязную посуду на кухню. — Бекки, серьезно, ты не обязана мне помогать, — заявил Баки, балансируя со стопкой тарелок в руке, но разве его сестру можно переубедить? Черта с два! — Баки, не будь идиотом! — ответила она, неся свою порцию грязной посуды, и помогла ему загрузить посудомоечную машину. — Ты приготовил восхитительный ужин, и по правилам хорошего тона я должна помочь тебе убрать посуду. Меня совесть загрызёт, если я буду просто сидеть и смотреть, как ты тут бегаешь с грязными тарелками! Баки улыбнулся, благодарный не только за ее помощь, но и за то, что она не стала упоминать настоящей причины, из-за которой так настойчиво хотела ему помочь. Они оба прекрасно осознавали, в чем все дело, но Бекка никогда не произносила это вслух и не напоминала ему о его неполноценности. Баки был искренне ей благодарен, что с тех пор как он вернулся домой без руки, она никогда не затрагивала этой темы. Было здорово иметь рядом такого надёжного человека, который не станет тыкать тебя носом в твою же проблему и никогда не пристыдит, что ты порой не в состоянии выполнить даже самые элементарные действия из-за отсутствия одной части тела. — Ну, так… ты не хочешь рассказать мне поподробнее об этом твоём новом соседе? — завела Бекка разговор, когда они покончили с посудой, и Баки решил приготовить им кофе. Оглянувшись, он уставился на нее, заметив, как та хитро улыбается и многозначительно поигрывает бровями. — И с чего это тебе так хочется узнать больше о Стиве? — как можно безразличнее спросил Баки, и Бекка вдруг как-то заговорщицки захихикала. — Оооо, Стив. Хмм, отличное, такое мощное имя для… как ты там его назвал? «Самого сексуального болвана, которого ты когда-либо видел в жизни»? — Беккс, заткнись! — Ты запал на него, просто признай это! — Заткнись, ничего подобного, — ответил Баки, но сам прекрасно чувствовал, как заливается краской, выдавая себя с головой. — Да, запал, и ещё каааак, — мелодично пропела Бекка, заставив Баки раздражённо на нее зыркнуть. — О, да, ладно тебе! Что плохого в том, чтобы признаться в этом? — Я знаком с ним меньше, чем двадцать четыре часа, а успел уже столкнуться с ним дважды, и не хочу портить с ним отношения, делая все нелепо-ужасным, если окажется, что он во мне совершенно не заинтересован, — признался Баки, а Бекка лишь хихикнула в ответ. — Ох, Баки, да посмотри ты на себя! Парень должен оказаться полнейшим идиотом, чтобы не заметить, насколько ты хорош, и не влюбиться в тебя! — Проблема не совсем в этом. Я только недавно покончил с отношениями… — Ты покончил с этими отношениями уже два года, шесть месяцев, одну неделю и четыре часа назад, — перебила его Бекка и очаровательно улыбнулась, получив от брата рассерженный взгляд. — Время выкинуть из головы того козла — жалкую пародию на альфу, и найти себе кого-то нового. К тому же Сэйди, просто не переставая, так восторженно болтает о нем, ну, или о ком-то, кого зовут Бэ… — Би, это сокращение от Биатрис, — неосознанно исправил ее Баки, и Бекка лишь показательно закатила глаза и фыркнула, словно говоря: «ну какая разница». — Так зовут служебную собаку Стива. — Зачем ему служебная собака? — Не знаю, не спрашивал, и… это грубо, о таком спрашивать! Я уже говорил тебе об этом миллион раз! — Знаю, знаю. Мне просто стало любопытно, — ответила она, легко пожав плечами. — У него есть какой-то дефект, или что-то такое? Все дело в этом? — Бекка! — осадил ее Баки, пытаясь передать взглядом, насколько он ее сейчас осуждает. — Ну, все. Серьезно, заткнись! Я не хочу, чтобы Сэйди услышала тебя и подумала, что задавать такие навязчивые вопросы человеку о его недееспособности — это нормально! Поэтому, рот на замок! — О, Господи! Да ладно, ладно! Прости, — вроде бы и извинилась она, показательно закатив глаза, будто думая, что он слишком драматизирует. Баки сцепил зубы, недовольный ее реакцией, но больше ничего не сказал, и их приятная беседа превратилась в напряжённое и чертовски неловкое молчание.

~*~

Испортившееся настроение сохранилось и во время десерта. Однако ни Лола, ни Сэйди ничего не заметили, полностью поглощённые приготовлением сандэй (и, кстати, вышло у них не очень — какая-то неприглядного вида каша), чтобы обращать внимание на кислые мины своих родителей. Баки слегка улыбнулся, но все-таки заставил себе переключиться на дочку, и наблюдал, как Сэйди поедает свое Чудовищное Создание из шоколадного мороженого, шоколадной помадки и взбитых сливок. У Лолы вышло что-то получше, но ее шедевр был как-то излишне сдобрен карамельным соусом, состоя практически из него одного и лишь небольшого кусочка ванильного мороженного, уложенного посередине миски. — Папуля, давай кушать эту вкуснятину каждый день? — попросила Сэйди с испачканными мороженым щеками и подбородком, заставив Баки задорно рассмеяться. — А тебе не надоест каждый день есть сандей? — Неа, — ответила она, яростно качая головой, но все-таки позволила Баки вытереть себе мордашку влажным полотенцем. — Моложеное — самая вкусная в миле вкуснятина и ни за что мне не надоест! — Хорошо, милая, — тепло усмехнувшись, ответил Баки и сел на свое место за столом, глянув на Бекку краем глаза, и неуверенно улыбнулся. Бекка легко улыбнулась в ответ, словно пытаясь передать, что извиняется за сказанное ранее, и Баки с облегчением почувствовал, как былое напряжение между ними, наконец, потихоньку исчезает. И вот так они вновь помирились.

~*~

После десерта Бекка снова помогла Баки прибраться, решив помыть посуду, пока тот подметал пол от крошек, вытряхивал скатерть на заднем дворе и застирывал трудновыводимые пятна, прежде чем бросил ее в стиральную машинку, молясь, чтобы следы от шоколада и карамели все-таки отошли. Поднимаясь из подвала, где уже стиралась скатерть, он услышал, как Бекка предупреждает Лолу, что у той осталось пять минут, прежде чем они поедут домой, а затем раздался отчаянный, горестный вой, очевидно, говорящий, что она против. — Судя по всему, они с Сэйд уже прекрасно ладят, — заметил Баки, поднявшись наверх, и вытащил из холодильника остатки ужина для Бекки, чтобы та забрала его с собой. — Держи. Ма просто убила бы меня, если бы я отправил тебя домой с пустыми руками. — Какой послушный сынуля! — воскликнула Бекка с четко различимым Нью-Йоркским акцентом, словно копия матери, какой та была в последние несколько лет своей жизни, и потянулась к его щеке, будто желая ласково похлопать его, но не стала, продолжив уже своим настоящим голосом: — Спасибо, Баки. Мне, правда, чертовски понравилась твоя стряпня, даже если моей дочери не очень. Баки гостеприимно проводил сестру с племянницей до двери вместе с Сэйди, бредущей за ним по пятам, и малышка со всей любовью обняла сперва тетю, а затем и Лолу, прежде чем помчалась обратно в дом, возвращаясь к играм. Баки стоял на пороге, наблюдая, как Бекка выезжает с подъездной дорожки на своей малинового цвета машине и исчезает вдали. Продолжая стоять в умиротворяющей тиши вечера, он слушал, как его дочь о чем-то оживлённо болтает со своим котом, и каким-то волшебным образом его взгляд вдруг неосознанно скользнул по их спокойной улочке к теперь уже обжитому дому рядом. С того места, где стоял Баки, видно было не многое. Фургон уже давным-давно уехал, зато во всем доме был включен свет, и Баки четко рассмотрел, как Стив с друзьями сидит на коробках, смеясь что-то обсуждая и запивая пиццу купленным недавно пивом. Баки заметил, как один из них (невысокий брюнет-омега, которого, как Баки запомнил, зовут Тони) попытался скормить Би свой кусочек пиццы пепперони, но был остановлен Стивом, грозно крикнувшим ему что-то, очевидно запрещая кормить свою собаку чем попало. Атмосфера была явно теплой и приветливо-дружеской, как и все посиделки старых друзей, и Баки внезапно стало ужасно стыдно, стоило только подумать, как же ему хочется, чтобы его пригласили к ним присоединиться. Однако он быстро отогнал эту мысль, буквально насильно заставив себя даже думать не сметь о подобном. Баки не совсем понял, что послужило причиной внезапно нахлынувшей на него панической атаки, но четко знал, что ему следует как можно быстрее справиться с этой проблемой, пока не стало ещё хуже, а сделать ему это необходимо успокоившись и придя в себя, чтобы не напугать Сэйди. Поэтому Баки поспешно зашёл в дом, прикрыв за собой дверь и удостоверившись, что закрыл ее на ключ, прежде чем как можно спокойнее поднялся наверх, не побеспокоив играющую в гостиной дочку. Зайдя к себе, он тут же залез под кровать и вытащил из-под нее свою корзинку с принадлежностями для вязания, а также прихватил протез, который носил не так уж часто, и который беспечно закинул наверх, прежде чем приехала Бекка. А затем вернулся на первый этаж, но уже с корзинкой, полной разнообразных мотков пряжи, крючком для вязания, схемой будущего изделия, а также ножницами. Заглянув в гостиную, Баки понаблюдал, как Сэйди собирает из Лего домик для своего плюшевого тюленя, напевая что-то себе под нос и покачивая головой, наслаждаясь моментом, абсолютно беззаботная. Но ровно до того мгновения, как она увидела, что папа держит в руке. — Папуля! — воскликнула она, округлив глаза и рассматривая корзинку для вязания. — Тебе глустно? — Нет, милая, почему тебе так показалось? — ответил Баки спокойным голосом, усаживаясь на диван и выкладывая на него все необходимое. Сосредоточившись на надевании протеза, без которого вязание не стало бы таким уж легким занятием, Баки даже не заметил, как Сэйди уже поднялась на ноги и растянулась на диване рядом с ним, наблюдая за его манипуляциями с протезом обеспокоенным взглядом. — Потому что ты говолил, что когда глустишь, ты вяжешь что-нибудь, и твоя голова лучше думает. Помнишь, папуля? — О, точно. Я так и сказал, да? — переспросил Баки, и малышка слегка кивнула, сжав зубами нижнюю губу и не отрывая от папы взволнованных глаз. Баки просто обязан был скрыть, что его одолела очередная паническая атака, иначе ещё больше испугал бы Сэйди, поэтому он довольно убедительно улыбнулся и приподнял руку, прося об объятиях, секунда, и Сэйди уже крепко обнимала его, прижавшись к груди. — Мне не грустно, милая, честно-честно, — заверил Баки, прижимая ее к себе ещё крепче. — Доктор, к которому я обращался, и правда, посоветовал мне вязать, чтобы я не чувствовал себя слишком грустным, и я так и делаю, но сейчас я честно просто хочу повязать немного. Надеюсь, ты поняла, что я хотел сказать? — Ты не глустишь, тебе плосто скучно? — Ага, — ответил Баки, легко рассмеявшись. — Мне просто хочется занять себя чем-нибудь, или мы можем посмотреть какой-нибудь фильм вместе? Можешь сама выбрать что-нибудь. — Холошо! Сэйди обрадованно включила Нетфликс и выбрала мультик «Ледниковый период», а затем прильнула к правому плечу своего папы, пока Баки был занят набором петель, взяв в руку крючок. Когда Баки впервые занялся вязанием, то чувствовал себя чертовски странно. Считается, что омега от природы должен быть изнеженной, кроткой овечкой, однако Баки всегда был полной противоположностью милого омежьего образа, за исключением разве что довольно длинных, до плеч волос. Вернувшись с фронта, а затем и выписавшись из больницы уже с одной рукой, он с недоумением слушал лечащего врача, который советовал заняться каким-нибудь видом рукоделия, чтобы суметь побороть ПТСР, что в то время показалось Баки каким-то идиотизмом. Однако впервые попробовав и целую неделю решая, чем же ему заняться, Баки все-таки остановил свой выбор на вязании. Вместо двух спиц он вязал одним крючком, что значительно облегчило для него это занятие, и особенно комфортно стало, когда он нашел для себя удобный угол, при котором с удерживающих пальцев на протезе не слетала пряжа, позволяя ему спокойно работать. И, несмотря на его опасения и сомнения, спустя две недели попыток связать что-то стоящее, за которые он успел всей душой возненавидеть это занятие, что-то все-таки стало получаться: Баки наконец-то удалось найти подход к этому делу и превратить свою пряжу, стоившую ему целых пять долларов, во что-то не похожее на спутанный комок непонятно чего. А ещё большим потрясением для него стало открытие, что совет доктора, оказывается, отлично работал. Он вязал петлю за петлей и удивлялся, как сосредоточенность на этом занятии погружает его в некоем роде медитативный транс, и по мере того, как изделие начинает принимать форму, все тревоги, депрессия, напряжение постепенно улетучиваются. Занимаясь вязанием уже около года, он чаще всего теперь создавал крупные изделия, на которые у него уходило в среднем несколько месяцев. В результате его трудов у них с Сэйди на кроватях теперь имелось по одному клетчатому вязаному пледу, а Бекка в прошлом году на восьмой день Хануки получила в подарок от него сине-белое, в бабушкином стиле квадратное одеяло. Баки иногда также занимался и маленькими проектами, но вязать пледы и одеяла получалось у него лучше всего. Но сейчас Баки почему-то захотелось связать что-нибудь другое, поэтому он задумал создать целую серию хлопковых полотенец из ниток под названием «Лунный взрыв», которые постепенно меняют свой цвет, начиная с белого, светло-голубого, светло-сиреневого и заканчивая темно-синим. Плавная смена оттенков отчего-то показалась Баки по-странному успокаивающей, и, занимаясь вязанием, он ощущал, как нотки зарождающейся панической атаки мало-помалу исчезают, словно волны, плавно накатывающие на берег и затем неспешно возвращающиеся обратно в море. Сосредоточенный на своем занятии, он также не забывал краем глаза поглядывать на часы и, заметив, что уже семь часов, отложил вязание и оповестил Сэйди, что наступило время сна. — Это холошо, — ответила она, улыбнувшись папе. — А то я уже засыпаю. Они вместе поднялись наверх, Баки приготовил для Сэйди пенную ванну и наблюдал, как она играет своими резиновыми уточками и другими игрушками, пока мыл ей голову. Закутав дочку в пушистый фиолетовый халат, Баки принялся сушить ее длинные, темно-русые, как и у него самого, волосы, а после, подождав, пока Сэйди закончит чистить зубы, отвёл ее в детскую, где она переоделась в свою любимую пижаму с разноцветными бабочками. — Милая, какую сказку ты хотела бы послушать сегодня? — спросил Баки, и Сэйди счастливо побежала к своей книжной полке, откуда вытащила книжку Маргарет Уайз Браун «Сбежавший кролик». Баки тепло улыбнулся, ощутив комок в горле, увидев, какую именно книгу она выбрала, но кивнул, ожидая, пока она заберётся обратно в кровать. Баки сел на край и открыл обложку. Это была старая книга, некоторые страницы кое-где потерлись и слегка пожелтели, однако, открыв книгу на первой же странице, которая должна быть пустой, Баки тут же нашел взглядом подпись от руки синими чернилами, которую до сих пор с легкостью можно было прочесть, будто ее сделали лишь вчера: Нашему дорогому Джеймсу на его первый день рождения, с любовью, мама и папа, 10 марта 1987 года Баки улыбнулся, чувствуя невероятное тепло в груди, перевернул следующую страницу и начал читать своей дочке сказку, пытаясь не выдать голосом захватившие его сейчас эмоции, проговаривая каждое слово как можно спокойнее. Как и трогательная история Роберта Мюнша «Люблю тебя навсегда», эта книга всегда заставляла его плакать, и дело было не только в том, что она являлась некой семейной реликвией. Сам сюжет, как мама-крольчиха обещает, что бы ни случилось, всегда быть рядом со своим малышом, сразу же нашел отклик в его сердце, особенно когда он только узнал, что ждёт ребенка. Сэйди уснула раньше, чем он дочитал до конца, и закончив, Баки осторожно убрал книгу обратно на полку и подоткнул своей драгоценной дочери одеяло. Невесомо погладив ее по волосам, он нежно улыбнулся, зная, что кем бы она ни стала и где бы ни была, что бы ни случилось, он всегда будет рядом, став ее защитой и опорой. А она, в свою очередь, всегда была и навсегда останется его источником силы. Что бы ни случилось.