Добровольцы

      Гюрхан очень надеялся, что создательница вынесет правильное решение. Молодой Блонди осознавал, что Юпитер может назначить его главным обвинителем со стороны Рэлей и Амои, поскольку он не так давно закончил юридическую академию. Сев в кабинете за свой стол, Гюрхан погрузился в работу, перечитывая протокол. Мысли про Рэлей не давали ему покоя, и он включил последнюю запись Эбру. Дверь в кабинет открылась и Блонди отвлёкся на посетителя. Заметив в дверях Гидеона, Гюрхан поднялся. Гость заметил, что с молодым юристом что-то не так. Он обратил внимание на запись.       – Вижу, ты не скучаешь. В чём дело? – спросил Гидеон.       – Не знаю, что Вы там себе подумали, но… Это… Моя бабушка. Её последним желанием было…       – Возвести на трон Рэлей законного представителя семьи Гюзель. Да, я знаю, – перебил гость Гюрхана. – Скажи мне, милый ребёнок. – Гидеон сел на диван. – Твоё имя из рэлейского языка значит «сильный правитель»?       – Да, господин Гидеон. Мама меня так назвала…       – Очевидно, Сафие считала, что однажды Рэлей будет освобождена. Удивительные люди эти палачи. – Гидеон слегка улыбнулся.       – Я не надеялся на это. Я ещё слишком молод, чтобы стать первым консулом Рэлей.       – Я не считаю это особой преградой. Главное – желание. Тем более Эбру так хотела. Мне очень жаль эту женщину, что она стала жертвой Россов. А всё могло быть по-другому… Ладно. Я не об этом пришёл с тобой поговорить. Ты ведь понимаешь, что станешь главным обвинителем от Рэлей и Амои на суде? Ты готовишься к этому?       – Да. – Гюрхан тяжело вздохнул, просматривая электронные документы. – Что сказать то… Официальные данные уже прибыли. Трудно это представить, но по документам на главной фабрике смерти уничтожили около двух миллионов человек. И это только на одной фабрике. А их ещё сотни…       – Чёртов кошмар. Раньше я думал, что только мы нечеловечно к людям относимся. Особенно к монгрелам. Но Россы нас опередили.       – На Амои даже монгрелы имели хоть какое-то право существовать. На Рэлей же тебя могли уничтожить сразу, если ты хоть как-то провинишься. Монгрела могли максимум избить. На Рэлей бы его убили сразу, – задумчиво проговорил Гюрхан, перечитывая текст документов.       Дверь кабинета снова открылась, и Гюрхан переключил своё внимание на гостей.       – Ох, пришли! – радостно воскликнул он, поднявшись.       Гюрхан подошёл к Катце и взял с его рук маленькую дочь.       – Хорошо, что принёс Андриану. Я соскучился по ней, – продолжал говорить Блонди. – Что-то случилось? – насторожено продолжил он.       – Я недавно был в тюремном блоке. Там этот… Кажется, Эрдем Канунзус… – нервно говорил Катце.       – А что он? – насторожился Гидеон.       – Да он орёт постоянно. Что-то вроде «бана мергамет эт», – продолжил Катце.       – Ага… Конечно. Только через мой труп, – равнодушно сказал Гюрхан.       – А что это значит? – спросил Гидеон Гюрхана.       – Это значит «помилуйте меня». Видимо чует, что смерть близко. Надо готовиться к тому, что будет ещё хуже орать. Господин Дженгиз сейчас занимается построением чертежей виселиц. Я на все 100% уверен в нашей победе. Есть у меня один план, – молодой Блонди хитро улыбнулся.       Гевхерхан с тяжёлыми мыслями покинула комнату. Но пройдя несколько метров, она безнадёжно опустилась на пол под стеной. Всхлипнув, женщина взглянула на своё обручальное кольцо. В таком состоянии, Гевхерхан не осталась не замеченной. Рики подошёл к ней и, взяв под руку, вежливо поднял.       – Что с тобой?.. – спросил он.       – Мои руки по локти в крови. Думаешь, убитые смогут простить мне?.. – ответила Гевхерхан.       – Важно то, что ты покаялась в этом. Прошлое искупается настоящим.       – Никогда… Рики… Мы никогда не видели человека с наколотым номером на свободе. Их не выпускали… Это уже… Это уже приговор к смертной казни. Будешь удобрять поля Россов. Всё равно туда пойдёшь, рано или поздно...       – Милая, ты покаялась. Это самое главное… Пойдём. Я отведу тебя к дочери и мужу. Они сейчас у Гюрхана.       Рики мило улыбнулся и, придерживая женщину под руку, увёл в кабинет Гюрхана. Молодой Блонди тем временем перечитывал акт капитуляции Рэлей. Едва дверь открылась, Андриана спрыгнула с его рук и побежала к маме. Женщина наконец-то улыбнулась и подняла дочь на руки.       – Моя малышка… – дрожащим голосом проговорила Гевхерхан.       – Мама, ты что плакала? – любопытно спросила дочка.       – Уже всё хорошо, милая. Мама больше плакать не будет, – ответила любящая мать и поцеловала дочь в щеку.       – Мама, а Ясон свободен? Можно к нему?       – Ну, если господин Гидеон разрешит, – женщина перевела взгляд на Блонди.       – Да. Я как раз туда иду. Пойдём, маленькая воительница. – Гидеон ласково улыбнулся Андриане, и забрал её.       – Не хотел спрашивать при ребёнке, что случилось. Но я догадываюсь. Разговор был тяжёлый… – нервно проговорил Гюрхан, сняв очки, протирая глаза.       – Любимая, ты уверена, что сможешь свидетельствовать на суде? – Катце обнял свою супругу.       – Я должна. Люди, которых мы спасли, надеяться на нас… Не свидетельствовать против преступников – дать возможность потерять веру людей, которые надеяться на справедливость.       – Я думал, что палачи редко испытывают такие эмоции. Но то, что творилось за запертыми вратами тех предприятий Рэлей, заденет любого человека. Будь ты палач, будь ты член элиты, или простой человек… Милая… – Катце сильнее обнял женщину, прижимая её к себе.       – У них тоже есть эмоции. Они всё-таки тоже люди, – подчеркнул Гюрхан. – Ладно, – молодой Блонди поднялся. – Мне надо пойти на одну очень важную встречу. Пойдём.