На всю жизнь в памяти след, а над нами голубое небо (Книги про Гарри Поттера)

От радости, что она восприняла его всерьез, Гарри мигом спрыгнул с постели, натянул халат и нацепил очки. — Уизли, вам тоже надо пойти, — сказала профессор Макгонагалл. Мимо безмолвных Невилла, Дина и Симуса они вышли за ней из спальни, спустились по винтовой лестнице в гостиную, откуда через портретную дверь вышли в освещенный луной коридор Полной Дамы. Гарри боялся, что паника его в любую секунду может прорваться наружу; ему хотелось бежать, звать Дамблдора. Мистер Уизли истекает кровью, а они степенно шагают по коридору. Что, если эти зубы (он старался не думать: «Мои зубы») ядовиты? Они прошли мимо Миссис Норрис, которая обратила на них свои глаза-лампы и тихо зашипела, но профессор Макгонагалл сказала: «Брысь!» — и кошка шмыгнула в темноту. — Видимо так работает только у нее, — нервно усмехнулся Фабиан, стараясь избавиться от не самых счастливых мыслей. — Профессор Дамблдор, — сказала она, — у Поттера был… был кошмар. Он говорит… — Это не кошмар, — перебил Гарри. Профессор Макгонагалл обернулась к нему нелегка нахмурилась. — Хорошо, Поттер, сами расскажите директору. — Я… я правда спал, — сказал Гарри. Притом, что он был в ужасе и отчаянно хотел все объяснить Дамблдору его задело, что тот смотрит не на него, а на переплетенные пальцы своих рук. — Но это был не обычный сон… это было на самом деле… я видел, как это произошло… — Он глубоко вздохнул. — Отец Рона, мистер Уизли — на него набросилась гигантская змея. — Уж не Нагайна ли постаралась? — шепотом спросил Северус. — Если у Поттера действительно есть какая-то связь с Темным лордом, то это вполне возможно, — кивнула Беллатриса. Произнесенные слова как будто еще отдавались в комнате и звучали немного нелепо, даже смешно. На ступила пауза; Дамблдор откинулся в кресле и задумчиво смотрел в потолок. Бледный, потрясенный Рон переводил взгляд с Гарри на Дамблдора. — Как вы это увидели? — спокойно спросил Дамблдор, по-прежнему не глядя на Гарри. — Не знаю… — сердито ответил он (не все ли равно?). — Ну, мысленно, что ли… — Вы меня не поняли, — все так же спокойно сказал Дамблдор. — Я спрашиваю, помните ли вы, откуда наблюдали за этим нападением. Стояли рядом с жертвой или видели сцену сверху? Вопрос поразил Гарри, он изумленно уставился на директора — как будто все уже знает… — Я был змеей. Я видел ее глазами. Стало тихо. Потом Дамблдор, глядя теперь на побелевшего Рона, резко спросил: — Артур серьезно ранен? — Да, — с силой произнес Гарри. Почему они никак не раскачаются, неужели непонятно, сколько крови потерял человек, если бок ему прокусили такие длинные зубы? И почему Дамблдор не удостоит его взглядом? — В этой книге поведение директора ну очень странное по сравнению с четырьмя другими, — заметил Регулус. — Дамблдор ведет свою игру, сомневаюсь, что нам стоит продолжать пытаться ее понять, — проворчала Вальбурга. Гарри хотел спросить, для чего предназначен странный серебряный прибор, но в это время справа под потолком раздался крик: волшебник по имени Эдвард, слегка запыхавшийся, снова появился в своей раме. — Дамблдор! — Какие новости? — сразу откликнулся тот. — Я кричал, пока кто-то не прибежал, — сообщил волшебник, вытирая мокрый лоб о висевший сзади занавес. — Сказал, что слышал внизу какое-то движение… Они не сразу мне поверили, но спустились посмотреть… вы знаете, внизу наблюдать некому — портретов там нет. Короче говоря, через несколько минут его принесли. Вид неважный, весь в крови. Когда они ушли, я перебежал в портрет Эльфриды Крэгг, чтобы разглядеть получше… — То что это был не сон, очень плохо? — нахмурилась Лили, не обращаясь ни к кому конкретно. — Скорее да, чем нет, — вздохнул Карлус. — Если между ними действительно есть какая-то связь, то нужно выяснить какая это связь и что она из себя представляет. — Хорошо, — сказал Дамблдор, а Рон в это время судорожно приподнялся. — Значит, Дайлис увидит, когда его доставят… Через минуту на своем портрете появилась волшебница с серебряными локонами, она села в кресло, откашлялась и сказала: — Да, его доставили в больницу святого Мунго… пронесли мимо моего портрета… выглядит плохо… — Благодарю вас, — сказал Дамблдор. Он повернулся к Макгонагалл: — Минерва, надо разбудить остальных детей Уизли. — Конечно… Профессор Макгонагалл встала и быстро пошла к двери. Гарри скосился на Рона — на лице у того застыл ужас. — Дамблдор, как быть с Молли? — задержавшись у двери, спросила Макгонагалл. — Этим займется Фоукс, когда проверит, нет ли поблизости незваных гостей. Но, возможно, она уже знает… благодаря этим превосходным часам… — Даже думать не хочу, что с ней будет, — покачал головой Гидеон, посмотрев на брата. Тот как-то странно смотрел на книгу, но было вид, что за Молли он тоже переживает, как никак она была х сестрой. Дамблдор подошел к другому портрету — волшебнику с умным лицом и остроконечной бородкой. Этот был одет в цвета Слизерина — серебряный и зеленый — и спал, по-видимому, так крепко, что не слышал Дамблдора, пытавшегося его разбудить. — Финеас, Финеас. — Ой да не спит он, притворяется, чтобы побольше услышать, — закатил глаза Сириус. Люди на портретах перестали притворяться спящими, они зашевелились в своих рамах, чтобы лучше видеть происходящее. Умный с бородкой-клинышком по-прежнему изображал спячку, и некоторые тоже стали выкрикивать его имя: — Финеас! Финеас! ФИНЕАС! Прикидываться дальше было невозможно, он нарочито вздрогнул и широко раскрыл глаза. — Кто-то звал? — Надо, чтобы вы еще раз посетили свой другой портрет, Финеас, — сказал Дамблдор. — У меня новое сообщение. — Посетить мой другой портрет? — скрипучим голосом сказал Финеас с притворным зевком (при этом взгляд его обежал комнату и остановился на Гарри). — Ну, нет, Дамблдор, я сегодня ужасно устал. — Видимо вы по прежнему так и продолжаете ругаться с друг другом, — усмехнулась Андромеда, вспомнив ненависть брата к этому их предку и их взаимные ругательства, которыми они обменивались каждый день, пока Сириус жил на Гриммо. Что-то знакомое почудилось Гарри в его голосе. Где он его слышал? Но вспомнить ему помешали другие портреты на стенах — слова Финеаса вызвали бурю негодования. — Нарушение субординации, сэр! — взревел дородный красноносый волшебник, потрясая кулаком. — Неисполнение приказа! — Честь обязывает нас служить нынешнему главе Хогвартса! — воскликнул дряхлый волшебник, в котором Гарри признал Армандо Диппета, предшественника Дамблдора. — Стыдно, Финеас! — Он? Служить кому-то? Не к тому обращаетесь, — фыркнул Блэк, делая вид, что не замечает недовольных взглядов родителей. — Внушить ему, Дамблдор? — спросила остроглазая ведьма и подняла необыкновенно толстую волшебную палочку, смахивавшую на трость. — Ну, хорошо, — согласился волшебник по имени Финеас, глядя на ее палочку с некоторой опаской. — Хотя вполне возможно, что он уже ликвидировал мой портрет так же, как разделался с большинством предков… — Сириус знает, что не должен уничтожать ваш портрет, — сказал Дамблдор, и Гарри сразу вспомнил, где он слышал голос Финеаса: этот голос шел из пустой рамы в его спальне на площади Гриммо. — Вот уж точно никто не смеет мне диктовать, что уничтожать, а что нет в собственном доме, — проворчал Бродяга, под тихий смех его друзей. — Это неуважение предков, — холодно заметила Вальбурга, но старший сын не обратил на эту реплику внимание. — Вы передадите ему, что Артур Уизли тяжело ранен и что его жена, дети и Гарри Поттер скоро прибудут к нему в дом. Вы поняли? — Артур Уизли ранен, жена, дети и Гарри Поттер остановятся у него, — скучающим голосом повторил Финеас. — Да, да… хорошо. Он нырнул за раму портрета и скрылся из виду; в ту же секунду дверь кабинета открылась. Профессор Макгонагалл ввела Фреда, Джорджа и Джинни, встрепанных и ошарашенных, в ночной одежде. — Гарри, что происходит? — с испугом спросила Джинни. — Профессор Макгонагалл говорит, ты видел, как ранили папу… — Ваш отец был ранен при выполнении задания для Ордена Феникса, — опередил его Дамблдор. — Его доставили в клинику магических недугов и травм — в больницу святого Мунго. Я отправляю вас в дом Сириуса, это ближе к больнице, чем «Нора». Там вы встретитесь с матерью. — Как мы доберемся туда? — спросил Фред. Сейчас он был не похож на себя. — Летучим порохом? — Нет, — сказал Дамблдор. — Сейчас это небезопасно, за Сетью ведется слежка. Вы отправитесь через портал. — Он показал на невыразительный старый чайник, стоявший на столе. — Мы ждем сообщения от Финеаса Найджелуса… Прежде чем отправить вас, я хочу убедиться, что путь свободен. — Бедные дети, — сочувственно проговорила Дорея. Посреди кабинета на миг вспыхнуло пламя, от него осталось золотое перо, медленно опускавшееся на пол. — Это предупреждение Фоукса, — сказал Дамблдор, поймав его на лету. — Профессор Амбридж узнает, что вас нет в спальнях… Минерва, идите и отвлеките ее — придумайте что угодно. В развевающемся халате Макгонагалл устремилась к двери. — Он сказал, что будет рад, — раздался скучающий голос за спиной Дамблдора: волшебник Финеас снова появился у себя, на фоне слизеринского знамени. — У моего праправнука всегда был странный вкус по части гостей. — О как, когда это я при нем гостей-то приглашал? — удивился Сириус, покосившись на невозмутимых родителей. — И как я могу быть не рад своему крестнику? — Не обращай внимание, ты же знаешь, у него с головой проблемы, — усмехнулась Меда. Беллатриса и Нарцисса тихо засмеялись, соглашаясь со словами сестры. — Прочь отсюда, отродье, предавшее свою кровь. Это правда, что ваш отец умирает? — Мама, — хмыкнул Сириус, покосившись на родительницу. — ВОН! — рявкнул другой голос. Гарри вскочил на ноги и огляделся. Они прибыли на кухню в цокольном этаже дома двенадцать на площади Гриммо. Единственными источниками света были камин и оплывшая свеча, освещавшие объедки чьего-то ужина. К двери в прихожую убегал Кикимер; перед тем как скрыться, он злобно оглянулся на них и поддернул набедренную повязку. А к ним уже спешил встревоженный Сириус. Он был небрит и в дневной одежде; от него пахнуло перегаром, как от Наземникуса. — Что случилось? — Он протянул руку и помог Джинни встать. — Финеас Найджелус сказал, что Артур Уизли тяжело ранен. — Интересно, ты перед детьми его полным именем назвал или вы все-таки помирились наконец-то? — скучающи спросила леди Лестрейндж. — Спроси у Гарри, — сказал Фред. — Да, и я хочу услышать, — сказал Джордж. Близнецы и Джинни повернулись к нему. Шаги Кикимера на лестнице стихли. — Это было… — заговорил Гарри. Им рассказывать оказалось еще труднее, чем Дамблдору и Макгонагалл. — У меня было… вроде… видение. Он рассказал все, что видел, но изменил рассказ так, как если бы наблюдал за нападением змеи со стороны, а не смотрел на это ее глазами. Рон, по-прежнему белый как простыня, глянул на него, но ничего не сказал. Когда Гарри кончил, Фред, Джордж и Джинни продолжали молча смотреть на него. Он не понимал, мерещится это ему или нет, но в их глазах он прочел осуждение. Ну, если он виноват в том, что был свидетелем нападения, хорошо хоть, не сказал, что был при этом внутри змеи. Фред повернулся к Сириусу — Мама здесь? — Она, может быть, еще ничего не знает. Важно было переправить вас до того, как вмешается Амбридж. А сейчас, я думаю, Дамблдор даст ей знать. — Нам надо сейчас же в больницу святого Мунго, — сказала Джинни. Она оглянулась на близнецов: оба еще в пижамах. — Сириус, одолжишь нам плащи или что-нибудь? — Подождите, нельзя вам мчаться в больницу! — ска­зал он. — Нет, нам надо, и мы пойдем, — уперся Фред. — Это наш отец! — А как вы объясните, откуда узнали про несчастье, если больница даже жене еще не сообщила? — Справедливо, вот только вряд ли расстроенным и беспокоящемся о отце детям можно это объяснить, — заметила Августа, посмотрев на своего сына. В памяти женщины невольно всплыл момент, когда она сообщала своему ребенку о гибели его отца. — Какая разница? — вскинулся Джордж — Такая! — сердито ответил Сириус. — Мы не хотим привлекать внимание к тому, что у Гарри видения и он видит вещи, которые происходят за сотни миль! Вы представляете, какие выводы сделает из этого Министерство? Фред и Джордж смотрели на него так, как будто им плевать на любые выводы Министерства. Рон был бледен и молчал. Джинни сказала: — Нам мог кто то другой сказать… Не обязательно Гарри. — Кто, например? — обозлился Сириус. — Слушайте, ваш отец пострадал, выполняя задание Ордена, обстоятельства и без того подозрительные — не хватало еще, чтобы дети узнали об этом через минуту после происшествия. Это может серьезно повредить Ордену… — Плевать нам на ваш дурацкий Орден! — выкрикнул Фред. — Наш отец умирает — о чем мы тут говорим! — заорал Джордж. — Ваш отец знал, на что идет, и он не поблагодарит вас, если вы навредите Ордену! — с таким же жаром ответил Сириус. — Вот как обстоит дело… вот почему вы не в Ордене… вы не понимаете… есть дело, ради которого стоит умереть. — Тебе легко говорить, тут сидя! — взревел Фред. — Не вижу, чтоб ты рисковал своей шкурой! — В первую войну нарисковался, — поморщилась миссис Тонкс. оглядев брата. — Тем не менее они правы, — пожал плечами Блэк. — Ты после Азкабана не восстановился, какие тебе сражения, шутка что ли 12 лет там провести, — проворчала Марлин. Лицо Сириуса, и прежде бледное, стало пепельным. Казалось, он готов ударить Фреда, но, когда он заговорил, голос его был предельно спокоен: — Я знаю, это тяжело, но сейчас мы должны вести себя так, как будто нам еще ничего не известно. Должны сидеть тихо — по крайней мере пока нет известий о вашей матери. Фреда и Джорджа это не успокоило. Джинни подошла к ближайшему креслу и села. Гарри посмотрел на Рона: тот сделал непонятное движение — не то кивнул, не то пожал плечами, и оба они сели одновременно. Близнецы еще минуту жгли глазами Сириуса, но потом уселись по бокам от Джинни. — Фоукс! — воскликнул Сириус и схватил пергамент. — Почерк не Дамблдора — это, наверное, от вашей матери. Держи. Он сунул письмо Джорджу, тот развернул его и вслух прочитал: — «Отец еще жив. Я отправляюсь в больницу. Оставайтесь на месте. Как только смогу, извещу вас. Мама». Джордж обвел взглядом стол. — Еще жив… — медленно проговорил он. — Это надо понимать так, что… — Если он еще жив, то это хорошо, есть шанс что сможет выкарабкаться, — как-то облегченно кивнул Фабиан, но напряжение в глазах никуда не делось. В десять минут шестого дверь распахнулась, и в кухню вошла миссис Уизли. Она была бледна, но, когда все повернулись к ней, а Гарри, Фред и Рон привстали, слабо улыбнулась. — Он поправится, — сказала она усталым голосом. — Попозже пойдем навестим его. Сейчас с ним сидит Билл, утром он не пойдет на работу. — Слава Мерлину, — в один голос прошептали братья Пруэтт, откидываясь на спинки кресел, в которых сидели. Фред упал в кресло и закрыл лицо руками. Джордж и Джинни бросились к матери и обняли ее. Рон неуверенно засмеялся и разом опорожнил бутылку. — Завтрак! — весело и громко объявил Сириус и вскочил на ноги. — Где этот проклятый эльф? Кикимер! КИКИМЕР! Но Кикимер не откликнулся на зов. — Ладно, без тебя обойдемся. — Он пересчитал гостей. — Итак, завтрак на… семерых, яичница с беконом, чай, тосты… Гарри кинулся помогать у плиты. Он не хотел смущать обрадованных Уизли и страшился минуты, когда миссис Уизли попросит рассказать о его видении. Но едва он вынул тарелки из буфета, миссис Уизли отняла их и заключила его в объятия. — Не представляю, что было бы, если бы не ты, Гарри, — тихо сказала она. — Не знаю, через сколько часов его нашли бы, — и было бы уже поздно. Он жив благодаря тебе. А Дамблдор сочинил правдоподобную историю для объяснения, почему Артур оказался там. Не представляешь, какие нас ждали бы неприятности — вспомни беднягу Стерджиса… — Боюсь Гарри еще долго будет винить себя, — вздохнул Джеймс. — По крайне мерее пока ему кто-нибудь не объяснит, что это за связь. Гарри мучительно было выслушивать слова благодарности, но, к счастью, она отпустила его и стала благодарить Сириуса за то, что приютил на ночь детей. Сириус ответил, что рад был оказаться полезным и надеется, что они поживут у него, пока мистер Уизли в больнице. — Сириус, я так тебе признательна… они хотели бы тут побыть… ближе к больнице… значит, наверно, останемся и на Рождество. — Чем больше нас, тем веселее! — Сириус так искренне обрадовался этому, что она просияла. Она надела фартук и занялась завтраком. — Сириус, — тихо сказал Гарри, не в силах терпеть дальше, — можно тебя на два слова? Прямо сейчас. — Надеюсь хоть разговор с тобой ему хотя бы немного поможет, — тихо проговорила Лили. Он ушел в темную кладовку, и Сириус за ним. Без всяких предисловий Гарри подробно рассказал крестному о своем видении, не умолчав и о том, что сам был змеей, напавшей на мистера Уизли. Когда он остановился, чтобы перевести дух, Сириус спросил: — Ты сказал об этом Дамблдору? — Ну, да. Но он необъяснил, что это значит. Теперь он мне вообще ничего не говорит. — Уверен, он сказал бы тебе, если были бы причины для тревоги, — успокоил его Сириус. — И это еще не все, — вполголоса сказал Гарри. — Сириус, по-моему, я схожу с ума. У него в кабинете, прямо перед тем, как отправиться через портал, я на секунду опять подумал, что я змея. Почувствовал себя змеей, и шрам обожгло, когда посмотрел на Дамблдора… Сириус, я хотел броситься на него! Гарри видел только край его лица, остальное терялось в тени. — Должно быть, последствия твоего видения и больше ничего — сказал Сириус. — Ты вспомнил сон или как его там назвать, и… — Не особенно похоже на последствие сна или же видения, но наверное я так говорю, потому что сам не знаю что это такое, — потер переносицу Сириус. Происходившие с Гарри не могло не настораживать и очень хотелось узнать, почему это происходит с его крестником. Во время обеда прибыли их чемоданы из Хогвартса — теперь можно было одеться маглами и пойти в больницу святого Мунго. Все, кроме Гарри, были счастливы и болтали без передышки, пока переодевались в фуфайки и джинсы. Провожать их в больницу явились Тонкс и Грозный Глаз. Ребята встретили их радостными криками, смеялись над котелком Грюма, лихо надвинутым на бровь, чтобы скрыть волшебный глаз, и на полном серьезе уверяли его, что в метро гораздо менее заметной будет Тонкс, которая снова обзавелась короткими ярко-розовыми волосами. Тонкс очень интересовалась видением Гарри, хотя обсуждать эту историю он не имел ни малейшего желания. — У тебя в роду не было ясновидящих? — допытывалась она в гремучем вагоне метро, мчавшем их к центру Лондона. — Нет, — сказал Гарри, оскорбленный этим вопросом, поскольку вспомнил профессора Трелони. — Нет? — задумчиво повторила Тонкс. — Хотя, и в самом деле, ты ведь не предсказывал. То есть видел не будущее, а настоящее… странно, правда? Но полезно. — Не вижу в этом ничего полезного, — проворчала Андромеда, ставя себе мысленную пометку в будущем на всякий случай объяснить разницу между предсказаниями и видениями. Между рядами сновали волшебники и волшебницы в лимонных халатах, задавали вопросы и делали записи в больших отрывных блокнотах, как у Амбридж. На груди у них Гарри увидел вышитую эмблему: скрещенные волшебная палочка и кость. — Это доктора? — тихо спросил он у Рона. — Доктора? — изумился тот. — Ты про этих чокнутых маглов, которые режут людей? Не-е, это целители. — Одно и тоже, — закатил глаза Тед, под тихий смешок жены, привыкшей к его возмущениям по этому поводу. — Молли, мы подождем снаружи, — сказала Тонкс. — Мистеру УИЗЛИ НИ к чему так много гостей разом… Сначала родные. Грозный Глаз одобрительно буркнул и прислонился спиной к стене коридора, вращая волшебным глазом во все стороны. Гарри тоже попятился, но миссис Уизли поймала его и втолкнула в дверь со словами: — Не глупи, Гарри. Артур хочет тебя поблагодарить. — Привет! — сказал он, отбросив газету. — Молли, Билл только что ушел, ему надо на службу, но обещал заглянуть к вам попозже. — Ну, как ты, Артур? — Миссис Уизли наклонилась, поцеловала его в щеку и озабоченно посмотрела на его лицо. — Вид у тебя еще неважный. — Отлично себя чувствую, — бодро ответил он и протянул здоровую руку, чтобы обнять Джинни. — Если бы сняли повязки, я бы домой пошел. — А почему не снимают? — спросил Фред. — Когда снимают, кровь идет со страшной силой, — весело объяснил мистер Уизли и протянул руку за волшебной палочкой, лежавшей на тумбочке. Он взмахнул ею, и появилось шесть стульев. — Желательно бы еще магией не пользоваться, дабы силы не тратить, но ему об этом видимо забыли сказать, — проворчал Тонкс. — Это Артур, — хмыкнул Гидеон. — Но раз шутит, уже хорошо. — Видимо, в зубах у этой змеи был довольно необычный яд — не дает закрыться ранам. Но они уверены, что найдут противоядие, а пока что велят каждый час принимать крововосполняющее зелье. А вот сосед, бедняга, — он понизил голос и кивнул на кровать напротив, где лежал мужчина с болезненным зеленоватым лицом и глядел в потолок, — его покусал оборотень. От этого нет средств. — Оборотень? — с тревогой переспросила миссис Уизли. — А ничего, что он в общей палате? Разве его не должны изолировать? — Только в случае полнолуния, в остальное время они не опасны, — пожал плечами Тед. — До полнолуния еще две недели, — тихо напомнил ей мистер Уизли. — Сегодня они с ним беседовали, целители. Пытались убедить его, что он сможет вести почти нормальную жизнь. Я сказал ему — без имен, конечно, — что лично знаю оборотня, милейший человек и прекрасно справляется в такой же ситуации. — И что он ответил? — спросил Гарри. — Что, если не заткнусь, буду второй раз укушен, — с грустью сказал мистер Уизли. — А та вон женщина, — он показал на третью занятую кровать у самой двери, — не признается, кто ее укусил, и мы подозреваем, что она могла держать недозволенное существо. Так или иначе, оно отхватило у нее изрядную часть ноги — очень неприятный запах, когда меняют повязку. — Так ты расскажешь нам, что случилось? — спросил Фред, придвигая свой стул к кровати. — Ну, вы уже знаете, правда? — Мистер Уизли со значением улыбнулся Гарри. — Все очень просто. Я устал за день, задремал на дежурстве, подкралась ко мне и укусила. — В «Пророке» уже есть об этом? — Фред показал на брошенную отцом газету. — Очень сильно в этом сомневаюсь, — хмыкнул Карлус. — С учетом того, что у них там происходит, Министерство не захочет поднимать шум. Они высыпали в коридор. Грозный Глаз и Тонкс вошли в палату и закрыли за собой дверь. Фред поднял брови. — Прекрасно, — сказал он и полез в карманы. — Пожалуйста. Можете ничего нам не говорить. — Эти ищешь? — сказал Джордж, демонстрируя что-то похожее на пучок шнуров телесного цвета. — Читаешь мои мысли, — ухмыльнулся Фред. — Поглядим, наложил ли святой Мунго Заклятие недосягаемости на двери палат. Вдвоем они распутали пучок, отделили один от другого пять Удлинителей ушей и раздали остальным. Гарри заколебался: брать ли? — Бери, Гарри! Ты спас папе жизнь. Кто-кто, а уж ты имеешь право послушать. — Хорошо, что они не обвиняют его не в чем, Гарри так станет легче, — кивнула Лили, слега улыбнувшись. Невольно улыбнувшись, Гарри взял шнур и засунул конец в ухо, как близнецы. — Ну, двигайтесь! — шепнул Фред. Шнуры телесного цвета, извиваясь, как длинные тонкие червяки, проползли под дверь. — Сначала Гарри ничего не слышал, а потом даже вздрогнул от неожиданности — шепот Тонкс зазвучал так явственно, как будто она стояла рядом. — Обыскали все вокруг, но змею не нашли. Будто исчезла после того, как напала на тебя, Артур… Но Ты-Знаешь-Кто не мог ведь рассчитывать, что она туда проберется, правда? — Думаю, он послал ее на разведку, — прорычал Грюм, — до сих пор ему ничего не удавалось, так ведь? Нет, думаю, он хочет получить представление о том, с чем имеет дело, и если бы не Артур, эта гадина успела бы как следует оглядеться. Значит, Поттер говорит, что все видел? — Да, — отозвался мистер Уизли. Голос его звучал напряженно. — Знаете, Дамблдор почти ожидал, что Гарри увидит нечто подобное. — Есть что-то странное в парне, мы все это знаем. — По-моему ничего странного в нем нет, — проворчала рыжеволосая ведьма. — Мы не можем игнорировать эту странную связь, — покачал головой Джеймс, обнимая супругу. — Надеюсь мы узнаем откуда она взялась. — Вполне возможно, что это последствие Авады, после нее ведь никто не выживал, — заметила Нарцисса. — Когда я утром говорила с Дамблдором, он, по-моему, тревожился за Гарри, — прошептала миссис Уизли. — Еще бы не тревожился, — проворчал Грюм. — Малый видит глазами Сами-Знаете-Чьей змеи. Сам он, очевидно, не понимает, что это может значить, но если Вы-Знаете-Кто овладел им… Гарри выдернул Удлинитель из своего уха, сердце у него бешено колотилось, в голову бросилась кровь. Он оглянулся на ребят. Все смотрели на него — шнуры по-прежнему вставлены в уши, а в глазах — страх. — Это чень плохо, — вздохнула Дорея, напряженно посмотрев на книгу.