— Ну, девочки-припевочки, мы сегодня без основного связующего, — тянет тренер, расхаживая из стороны в сторону перед растягивающимися в полуовале-полукруге волейболистами.
— А что с Сокджином? — возник Хосок, глядя на Шихёка глазками-копеечками.
— Он…
— Он плохо себя чувствует, — перебивает Чонгук. Омега расположился рядом с Тэхёном, что взглядом сверлил металлическую дверь, не обращая никакого внимания на разглагольствование тренера и остальных сокомандников.
Намджуна нет.
Опаздывает? Не придёт?
— Тренер, а где Намджун? — будто невзначай интересуется Ким, не сводя глаз со входа в большой спортивный зал.
— Это я хотел спросить у тебя. Где твой лучший друг пропадает? — интересуется Шихёк, склонив голову.
Тэхён бросает взгляд на тренера и вздыхает, пожимая плечами. Закинув одну ногу на другую, альфа качает носком пока ещё белоснежного кроссовка и считает мух за компанию со своей командой. Чонгук пинает его в бок локтем, чтобы он наконец-то начал разминаться. Альфа ойкает, хватаясь рукой за ушибленное место, но пинок всё-таки срабатывает, и центральный наконец-то отлипает от рассматривания железной двери. Садится, складывает ноги в позе «лягушки» — как это называют дети — и делает вид, что растягивает неизвестные даже самому себе мышцы. Либеро рядом корячится как может: и так ножку задерёт и этак, и на этот бок перевернётся, скручиваясь в непонятную фигуру, и на другой, демонстрируя чудеса своей растяжки. Тэхён аж в кашле заходится, потому что такие позы он видел лишь в своих самых сокровенных снах.
Ким поднимается на ноги, вытягивается в струночку, потягиваясь словно кот после хорошего обеденного сна. Хосок поднимается следом, давая команде понять, что с «лежачей» разминкой они покончили. Волейболисты со вздохом собирают свои распластавшиеся по полу конечности, натягивая компрессионные и некомпрессионные наколенники, проклиная ненавистные шляттеры. Собирают в кучу вытащенные жгуты, бросая их в открытую сумку, лежащую у скамейки, и ждут дальнейших указаний от Шихёка.
— Как бы вас замучить, дети мои… — задумчиво растягивает гласные в словах тренер, оглядывая своих подопечных, что выстроились в шеренгу перед ним. — Чтобы мне вам такого дать… — чешет подбородок. — О! Придумал! Побегаете немножко: разбиваетесь по парам, и человек у сетки скидочками гоняет того, что на задней линии. Туда-сюда, влево-вправо. Двадцать раз и смена, — подытожил бета, игнорируя мученических вздох со стороны спортсменов. — А что это мы вздыхаем? Чемпионат кто выигрывать будет, если вы подыхаете после десятого круга?
— После двадцатого, тренер… — тихо подправляет капитан.
— А ну, тихо! И давайте-давайте, шевелите булками на поле! — протяжно свистит, что аж щеки краснеют от усердия. По Бан Шихёку вообще не скажешь, что он играл или играет в волейбол: тучный мужчина средненького роста и с маленьким ладошками. Но тренирует он в принципе хорошо — взлетевший интерес к «Чёрным пантерам», что выиграли все игры Чемпионата в прошлом году — тому подтверждение.
Парни разбредаются по залу, беря мячи из тележки и занимая свои места. Тэхён рыскает взглядом в поисках одного симпатичненького либеро, но искать так-то не нужно совсем: тот сам вцепился в руку первого темпа, глядя на него снизу вверх. Ви улыбается, треплет мальчишку по каштановым волосам, ловит кинутый в него мяч и плетётся к третьей зоне. Чонгук становится в двух метрах напротив альфы, готовясь к первой скидке. Ким подкидывает мяч, замахивается, но вдруг бессовестно прерывается одним наипрекраснейшим человечком с копной рыжих, почти огненных волос:
— Чонгук-и, Тэхён-и, разрешите встать к вам в тройку, — молит капитан, выпятив нижнюю губу, — пары моей нет… встать мне не с кем…
— Ну как тебе откажешь, кэп, — сдаётся Тэхён, иначе Хосок устроил бы тут целую драму, — становись, конечно, горе ты наше.
Хосок заулыбался счастливо, показывая чудеса ношения брекетов, и вприпрыжку пошёл к Чонгуку, давая тому по пути «пять». Тэхён жестом руки уточняет готовы ли они и, дождавшись кивка от обоих защитников, вновь подбрасывает мяч. Замахнувшись, Тэ краем глаз замечает как перемещается на месте Чонгук: вперёд-назад, влево-вправо — готовится к любой скидке. Тэ сбрасывает в метре от себя, и как только атакующий послал мяч, Чонгук делает два быстрых шага и с легкостью поднимает тэхёнову скидку. Ви ловит мяч, ждёт, когда приготовится Хосок, и вновь подкидывает…
— Шихёк-ним, Шихёк-ним! — слышит альфа слишком знакомый голос и поворачивается в сторону белой металлической двери, откуда только что в зал вошёл Намджун. Тот видимо бежал всю дорогу, потому что отдышаться никак не может, но невозможно не заметить, что ищет кого-то, высматривает на поле, тяжело дыша, — Извините за опоздание! — Кричит Ким стоящему у сетки бете.
— Быстрее, Намджун! Одна нога в раздевалке — другая здесь!
Альфа кивает, хватает ключ со скамьи и скрывается за дверью. Тэхён с силой сжимает в руке мяч, глядя на закрывающуюся дверь, а затем кидает его Хосоку.
— Ты куда? — недоумевает диагональ и поворачивается к Чонгуку, беспокойно смотрящему на белокурого альфу, поджав нижнюю губу.
— Сейчас вернусь, — бросает тот скорее Чонгуку нежели Хосоку, который стоит меж ними, глазками хлопает и понять ничего толком не может.
Чон коротко кивает в ответ, но волнение в больших шоколадных глазах скрыть не может, провожает взглядом удаляющуюся спину, обтянутую зелёной тканью футболки.
— Тренер, можно выйти? — спрашивает Тэхён чисто из приличия, а не потому что тому нужно разрешение, чтобы отлучиться.
— Куда? — хмурится бета.
— Ну не в открытый же космос, тренер, — бесится Ви, не понимая такого глупого вопроса.
— А, ну, чёрт, Ким Тэхён! Иди, конечно же! — смущённо бросает тренер уже закрывающейся двери.
Тэхён врывается в раздевалку, решительно собираясь показать одному человеку, где раки у них зимуют. Намджун дёргается больше не от удара двери, а от взгляда альфы, заставляющего нервно поёжится. Ким отходит от сумки, пятится подальше от разъярённого друга, но тот быстрее: хватает за ворот спортивной футболки, сжимает сильно и, сделав два шага, кидает того об стену. Доигровщик трёт ушибленный затылок, но взгляда от почерневших тэхёновых глаз не отводит.
— Я в курсе всего, что ты натворил, Ким Намджун. Ну, тестостероновый индюк, рассказывай, что это?! Гон, да?! Неужели ты такой немощный, что до сих пор не можешь сдерживать своего зверя, а?! — рычит, не скрывая своей злости, что копилась в Киме все эти дни, — ты что, пубертатный подросток?! — вжимает в стену, — отвечай! — рявкает тот.
— Я-я действительно не хотел, Тэ…
— Тогда, я полагаю, хотел он, да? — язвит альфа, вжимаясь коленом в пах доигровщика, вынуждая того болезненно поморщиться.
— Я не знал, что творю, Тэхён! Это… это будто был совсем не я! Когда… когда я отстранился и увидел эти синяки, следы… мне стало тошно, Тэ. Тошно от себя! Я кидаюсь словами, но ты же знаешь, что я бы никогда не причинил кому-либо боль…
— И даже Чонгуку, да? Хочешь сказать, что ты бы даже не взял его течного тогда в этой самой раздевалке?! Я же видел, как ты злился. Чтобы ты сделал, если бы я не вмешался тогда? — каждое слово альфы было пропитано таким презрением и отвращением к Киму, что доигровщик ощущал это всем телом.
— Тэхён, это другое…
— Это тебя не оправдывает. Я терпел все твои слова и, честно, старался не придавать этому большого значения. Но я не знал, что ты можешь так опуститься. Да что опуститься, ты просто пробил дно, понимаешь?! Ты чуть не изнасиловал человека, Джун! Ты можешь не считать его другом или товарищем, но мы в одной команде, чёрт возьми! — не боясь того, что их могут услышать, кричит взбешённый не на шутку Тэ. Намджун лишь смотрит в затуманенные гневом тёмные глаза, тяжело дыша. Что-то внутри разрывается от нарастающего чувства вины и отвращения к самому себе; что-то внутри бьёт тревогу, потому что остатки трезвого сознания пытаются донести до альфы, что Ким прав. — Да ты даже ответить мне не можешь…
Тэхён разжимает кулак, оставляя бедную, ни в чем не провинившуюся ткань в покое и направляется к выходу.
— Тэхён! — и первый темп оборачивается, вскинув тёмную бровь. — С ним всё в порядке?…
— Сам догадаешься или мне подсказать? — бросив едкое напоследок, фыркает Ким, демонстративно хлопнув дверью. Намджун судорожно вздыхает, опускаясь на колени и пытаясь унять появившуюся из ниоткуда тахикардию.
… — Всё хорошо, Тэ? Тебя долго не было, — спрашивает Чон, замечая остатки ярости на лице альфы.
Ким кивает и вдруг неожиданно даже для самого себя дёргается от звука захлопывающейся двери. Повернув голову, альфа видит Джуна, положившего бутылку с водой и ключи на лавку. Развернувшись, тот встречается с двумя изучающими его взглядами, но быстро опускает голову, разглядывая свои кроссовки. Всё это совершенно не было похоже на прежнего Намджуна. Его реакция на обвинения Тэхёна, поведение и слова. Это… это не выглядело наигранно. Казалось, что кто-то подменил мудака Намджуна на его более умный клон.
Он действительно чувствует себя виноватым?
— Я пойду к Джуну, — внезапно говорит Хо, кидая в Кима мяч, — нас всё равно теперь чётное количество, — а в карих глазах читается немой вопрос, который капитан на прямую не задаст.
Ви ловит кинутый в него Хосоком мяч, следит как диагональ подбегает к Киму и кладёт тому на плечо руку, слегка встряхивая угрюмого доигровщика. Намджун отмахивается, скидывая с себя чужую конечность и что-то говорит Хосоку, что Тэхён, естественно, не слышит.
Бета не сдаётся: подбирает лежащий неподалёку мяч и почти за руку ведет доигровщика к свободному месту у сетки. Намджун неожиданно даже не против такого своевольства — он позволяет отвести себя, куда капитан посчитает нужным, и берёт врученный ему в руки мяч. Альфа смотрит по сторонам, пытаясь понять суть упражнения, но Чон его одергивает и сам обьясняет, что нужно делать. Ким кивает и начинает махами разминать правую рабочую руку.
Хосок отходит на четвёртый метр и сгибает ноги в коленях, готовясь к атаке. Намджун несколько раз прокручивает мяч в руках, а затем подбрасывает и выполняет сброс. Чону даже напрягаться не пришлось: Ким грубым действием кисти скинул почти в руки защитнику, а такое Хосок даже с закрытыми глазами принять сможет. Бета подбивает над собой мяч, ловит его и подходит к доигровщику.
— Что с тобой, Намджун-а? Что происходит? Почему Тэхён выглядит так, будто он готов убить тебя голыми руками? — не спрашивает, а скорее допытывает капитан, удивлённо глядя на своего лучшего доигровщика.
— Тебе незачем беспокоиться, Хо. Всё в порядке. Просто повздорили из-за очередной глупости, — вздыхает Ким, отворачиваясь от пристального взгляда рыжеволосого беты.
— Ты серьёзно думаешь, что я поведусь на этот бред? Я же вас знаю всех как облупленных, — давит Чон, всё так же смотря на Джуна, не моргая. Видит альфу насквозь и не верит ни единому слову. Скрывает тот что-то, определённо скрывает и делиться не хочет. Но знает Тэхён, что взглядом даёт понять о своём сильном желании приукрасить намджуново лицо фиолетовыми гематомами, но ещё скорее всего и Чонгук вместе с ним, потому что оба они что-то не договаривают.
— Кэп, прошу тебя, — закатывает глаза светловолосый альфа, явно не желая рассказывать бете причину своих тёмных синяков под глазами и яростного лица своего лучшего друга.
— Ладно, — сдаётся тот, поднимая руки в извиняющемся жесте, — но если это повлияет на твою игру, то, — длинным пальцев показывает куда-то в сторону, — ты окажешься там.
Киму и голову поворачивать не надо было, чтобы догадаться о чём идёт речь. Альфа прикусил бледную губу, коротко кивая на предупреждение капитана.
— Э, вы что, закончили уже?! — кричит в их сторону тренер, — чего встали?!
… — Тэхён-а? — беспокойно смотрит на волейболиста Чон, — что он сказал?
— Ничего из того, что я ожидал, и всё — что никак не могу понять, — фыркнул под нос альфа, складывая руки на груди.
Омега хмурит аккуратные бровки, сдвигая их к переносице, и непонимающе глядит на поджавшего губы первого темпа:
— Что это значит?
— Что я сам ничего не понимаю. Это на него совсем не похоже… — прокручивая в голове разговор с альфой, изрекает Ким.
— Вы двое! Вам специальное приглашение нужно, чтобы вы хоть что-то начали делать?! Я понимаю Чонгуку это упражнение как лёгкая разминка, а тебе, Тэхён, попринимать не помешало бы! — верещит Шихёк, размахивая руками для полноты картины возмущённого бездельем своих подопечных, тренера.
«Не волнуйтесь тренер, в этой паре мне принимать точно не придётся», — думает Ким и тут же ухмыляется собственной шутке.
Тэхён глубоко вздыхает, подбирая с пола волейбольный мяч и кистью машет омеге, чтобы тот отошёл подальше. Чонгук послушно попятился назад, занял своё место и сразу же переключил внимание на выполнение упражнения.
Альфа встряхнул переливающимися золотым в свете зальных ламп волосами, отгоняя мысли о Намджуне на второй план, замахнулся, подбросив невысоко мяч, и послал его недалеко от омеги — в метре или в полтора от чонгуковых фиолетовых кроссовок. Либеро с гибкостью пантеры делает шаг и, дотянувшись руками, сцепленными в замочек, отбивает мяч и совершает кувырок через плечо. Поднявшись на ноги, омега пятится обратно на четвёртый метр, а альфа, вытянув длинную руку вверх, ловит подбитый ему мяч.
Тэхён не может не восхититься в очередной раз техникой священного стража «Чёрных пантер», поэтому кидает восторженное «хорОш», показывая большой палец вверх. Чонгук привык к похвале от своих сокомандников, когда ему удаётся принять сложную подачу или сильную атаку, но слышать восторженные возгласы от Тэхёна, когда омега по сути ничего грандиозного не сделал, было чем-то другим — оседало глубоко внутри, заставляя сердце волнительно трепетать.
Альфа вновь подбрасывает мяч — на этот раз выше антенны — замахивается, отводя локоть назад, и касается лишь кончиками перебинтованных пальцев, оставляя «конфетку» буквально в нескольких сантиметрах от себя. Чонгук срывается с места, видит цель, и глаз с неё не отводит; держит руки у груди, готовясь к приёму сверху. Полностью сконцентрировавшись, либеро следовал лишь своей цели предотвратить встречу мяча с полом, что совершенно не заметил ярко-зелёное пятно тэхёновой футболки прямо перед своим носом. Ойкнув, омега пропускает мяч, что со звонким отскоком падает где-то рядом, вытаращивает коньячные глаза на хитрые тэхёновы и так и застывает на месте. Альфа расплывается в широкой прямоугольной улыбке, как взрослые обычно улыбаются своим маленьким детям, и невесомо касается пальцем кончика чонгукова носа. Чон вздрагивает, отшатывается назад и прикрывает ладонями заалевшие от мимолетного прикосновения щеки. Тэхён будто частичку своего жара через касание передал омеге, и та распространилась по всему лицу, плавно переходя к шее. Чонгук невольно теребит ворот спортивной майки, остужая себя и нечто разгоревшееся внутри.
… — Лу, ну сколько можно пересчитывать эти мячи! — вопит где-то вдалеке Хосок копошащемуся в баулах Чану. Тот лишь буркает ему что-то в ответ, на что бета сразу же замолкает и сам тянет руки к сетчатому мешку.
Тэхён по-доброму ухмыляется, глядя на своих сокомандников, и подталкивает Чонгука к раздевалке, стараясь не обращать внимания на то, как чонова футболка облепила мокрую омежью спину. Намджун был подобен тени на этой тренировке: лишний раз не отсвечивал, не возмущался и даже колкости не отпускал, а после смотался быстрее, чем тренер договорил привычное «Проваливайте давайте уже на пары».
Чёрт.
Тэхён совсем забыл, что впереди ещё две нудные лекции, на которые лучше прийти и отсидеть, нежели полчаса отчитываться перед ректором за прогул. Альфа вздыхает: тяжко быть студентом университета. Одна радость — эту пару он проведёт с одним очень милым крольчонком, который сейчас, кажется, доведёт Кима до сердечного приступа, если продолжит так медленно снимать вымокшую в своём поте футболку. Чонгук тянет края майки вверх, прогибается в спинке, оголяя поясничные ямки и худые выпирающие рёбра. По ним бы ладонями провести до мурашек на светлой коже, да защекотать мальчишку с кроличьей улыбкой. Тэхён нервно сглатывает, представляя каково это сжимать эту мягкую на вид кожу, усыпать мокрыми поцелуями.
— Ви, ну хорош так откровенно пялиться-то. Ни стыда ни совести, — причитает Лу, в которого тут же летит снаряд в виде мокрой футболки Тэхёна. — Да блять, Ви!
Омега вздрагивает, сгорбившись над сумкой, и быстро накидывает на себя полотенце, скрывается в одной из душевых кабинок.
— Лу, скотина, ну кто тебя за язык тянул, а? — ворчит альфа, скидывая с себя спортивные шорты. Тот лишь язык показывает, дразнясь, и в тот же момент уворачивается от прилетевшего в него тэхёнова кроссовка.
* * *
— Говорю сразу же: эта тема будет в тесте на следующей неделе, поэтому не надо мне потом говорить: «Ой, а вы нам этого не давали!». Слушайте внимательно, что я сейчас буду рассказывать и делайте заметки… — что-то там шуршит профессор, стоя за кафедрой, но Тэхёна, честно, мало это интересует. Зачем утруждать себя лишний раз, если потом всё равно запись лекции скинут в общий чат и можно будет самим в спокойной обстановке всё это разобрать.
— Эй, Чонгук-и, — тихонько пинает омегу в бок, обращая на себя внимание, — смотри быстрее на Бима! Он сейчас заснёт и упадёт головой на стол, — хихикает Тэ, показывая пальцем на сидящего вдалеке студента, — раз, два, три!… — и альфа с Чоном уже вдвоём давят в себе хрюкающие звуки, чуть ли не на ложась на парту от смеха. Чонгук отнимает руки ото рта, почти успокаиваясь, и Тэхён тонет в омежьей улыбке — широкой, с передними зубами, что немного выделяются среди других.
Точно крольчонок.
— Спорим, профессор сейчас топнет ногой два раза, он себе никогда не изменяет, — напряжение как рукой сняло, и сейчас Ким искренне веселился с одногруппников и слишком предсказуемого препода. Чонгук сам хихикает рядом с ним, что на прилежного студента омегу вообще никак не было похоже. Тот чихнуть лишний раз стеснялся, а тут почти задыхался из-за собственного смеха.
Предсказание альфы сбылось: Тэн спокойно подошёл к парте заснувшего студента, отвлекаясь от лекции, и оглушающе громко топнул ногой ровно дважды:
— Чанбим! Что вы себе позволяете?! — противным голосом кричит разбушевавшийся профессор, пугая не проснувшегося до конца бедного парня, — дома будете спать! А здесь надо слушать! — русоволосый альфа подскакивает на месте, мямля извинения и обещая, что подобное больше не повторится.
Тэхёну уже от смеха больно: центрального пополам сложило, еле сдерживается, чтобы не заржать во весь голос. Рядом сидящий омега навалился всем телом на Кима, трясясь от хохота.
— Ким Намджун! — также громко восклицает тот, — вам, наверное, окно разглядывать больше нравится, нежели слушать то, что будет на тесте! Сегодня какие-то особые вороны или что? Меня расстраивает ваша несобранность,— пугает профессор альфу, повышая тон на последних словах, заставляя того дёрнуться и оторваться от созерцания неба, затянувшегося плотными облаками.
— Задумался. Извините, профессор, — спокойным голосом ответил Ким, смотря куда-то в пустоту перед собой.
— Думать в другом месте будешь! — гаркнул тот, не замечая абсурдности сказанного, — а вы! — переводит взгляд на задние парты, — Да-да, вы, Чон Чонгук и Ким Тэхён! Не стал делать вам замечание, думая, что вы прилежные студенты, — Тэхён в этот момент как раз шептал омеге по поводу слюны, вылетающей изо рта мужчины, когда тот злился, отчего младший уже откровенно смеялся альфе куда-то в плечо, а сам Ви от этого лишь довольно ухмылялся, — Но раз по-хорошему не понимаете, — продолжил Тэн, глядя на веселящиеся лица, — то будем по-плохому. После лекции в библиотеку. Оба. Будете разгребать скопившийся за неделю завал книг.
— Но профессор… — начал было Тэ, резко переменившись в лице.
— Никаких «но»!
* * *
Ким с силой кидает на стол стопку книг, что тот аж сотрясается, стоящий здесь, конечно, не со времён мезозоя, но тоже достаточно давно, и плюхается на стул, мученически вздыхая. Они, кажется, провозились здесь уже больше часа, а тележка как была полная, так и осталась — лишь изредка потрескивала, подавая признаки жизни.
— Чем мы такое заслужили а, Чонгу… — звук пришедшего уведомления на телефоне не даёт альфе закончить свои мысли.
Омега застыл с вытянувшимся лицом и грудой книг в руках, открывая и закрывая рот, почти как мурена, пытаясь возмутиться. Чонгук что-то язвительное бурчит в ответ, но Тэхён его не слушает, полностью сосредоточившись на высматривание чего-то в своём телефоне.
— Ёптель моптель! — вскрикивает тот, на что Чонгук вздрагивает, судорожно оглядываясь по сторонам, боясь, что их кто-то мог услышать. — Чонгук-и, иди сюда скорее!
— Что случилось? — омега кладёт свою книжную башенку на стол и подходит к улыбающемуся Тэхёну. Тот встаёт со стула и облокачивается об стол, придвигаясь ближе к либеро. — Помнишь Юбин с прошлого чемпионата? — спросил Ким, улыбаясь во все тридцать два.
— Того фотографа, что обещала по окончанию соревнований скинуть фотографии, но в итоге мы их не получили?
— Да-да, та Юбин. У неё оказались какие-то технические неполадки с камерой… — листая что-то в телефоне, начал Тэ.
— И что? — не понимает Чон.
— Она наконец-то выслала фотографии, Гук-и! — радостно подытожил Ким, не отрываясь от своего смартфона.
— Да ладно. Покажи, — удивлению омеги нет предела.
— Сейчас-сейчас, — тараторит тот, — дай открыть файл, — тонкие пальцы альфы ловко стучат по глянцевому экрану телефона, что Чонгук даже немного залипает на действия Кима, — в-о-о-от, смотри! Ах-ха-ха, глянь на Хосока! — заливается смехом альфа, показывая одну из фотографий. На ней капитан с выпученными глазами в немом удивлении смотрит на что-то доказывающему ему судье, а на следующей тот же Хосок, но уже с открытым ртом. Тэхён помнит этот момент — тогда судья засчитал Джексону касание троса на блоке, когда тот прыгнул почти в метре от сетки. Чон долго спорил с рефери, пытаясь ему доказать невиновность связующего. Судья отказывался слушать капитана, настаивая на своём, но в итоге тренер окликнул взбешённого Хосока, показывая, что дело это гиблое спорить со слепым (купленным) судьёй.
— Помню эту игру. Разве это не был наш сетпоинт? — вспоминает омега, почёсывая затылок.
— Да-а-а. Тогда они взяли партию, хотя мы могли бы уделать их в 3-0, — хмыкнул Тэ, листая фотографии, — но мы все равно выиграли тогда, так что не суть важно. О, смотри сюда! Намджун такой злой, — хихикает Ким, — это что было-то? — думает альфа, просматривая дальше фотографии.
— Это разве не когда его зачехлил какой-то коротышка? — предполагает Чонгук, невольно пристраиваясь ближе к центральному.
— Кажется, да… — задумчиво листает фотографии тот, — ой, Чонгук-и, а это ты в полёте!
— Что-о? Где? Дай посмотреть! — цепкими пальчиками выхватывает телефон из ладони Тэхёна Гук. Омега увеличивает фотографию, рассматривая себя ближе. На ней либеро одной рукой в падении достаёт мяч, а другой опирается о паркет. Взгляд сосредоточен, рельеф мышц напряжен, а сам омега застыл в воздухе, словно вылепленная из глины статуя.
«Загляденье», — почти облизывается Тэхён, делая пометочку в голове не забыть потом себе сохранить на телефон это произведение искусства и поставить на рабочий стол компьютера.
Чонгук проводит пальчиком по дисплею смартфона, показывая новую фотографию. На ней запечатлён момент из технического перерыва — команда собралась вокруг тренера, а тот треплет расплывшегося в широкой прямоугольной улыбке Тэхёна по светлой макушке. Точно. Это когда Ви пробил двухметровый блок соперников и сдвинул команду с мёртвой точки. В той игре Ким блистал как никогда раньше, забивая абсолютно всё и с любого паса. После этого матча Тэхёна и прозвали «Ви», а агенты посыпались словно град с неба, заваливая волейболиста различными самыми выгодными предложениями, чтобы данная «находка» согласился играть за их клуб.
Тэхён забрал телефон из рук либеро, желая получше рассмотреть получившийся кадр. Альфа переводит взгляд на окруживших его игроков и вдруг останавливается: уголки губ ползут вверх, а краем глаза Ким замечает как розоватым цветом окрасились скулы либеро. На кадре Чонгук смотрел на центрального блокирующего так, будто других людей не существовало вообще — глазки почти светятся, а на мягких щёчках были видны небольшие ямочки, что обнажала восхищённая улыбка. У Тэхёна в груди птички щебечут от такой улыбки. Но самое главное — эта улыбка адресована ему и только ему! Ну и что, что это потому, что Тэхён забил важный мяч, и омега был просто рад за сокомандника! Уже что-то! Ким слишком долго рассматривал эту фотку, что не могло не смутить Чона, осознавшего свою причастность в залипании Тэхёна. Тот норовит вновь выхватить телефон, пролистнуть дальше, и омеге это удаётся, но… не в пользу себе.
— Хэ-э-эй, Чонгук-и! И здесь ты тоже смотришь прямо на меня! — забавляется Ким, разглядывая новую фотографию.
— Вовсе нет! — противится Гук, обиженно надув губки, — я вообще смотрел на поле и на игроков! Это… это просто совпадение!
Пока Чонгук соображал, чего бы ответить ещё, Тэхён показывает следующий кадр и уже не может сдержать рвущегося наружу смеха:
— Всё ещё будешь отрицать и твердить, что это просто совпадение? — лукаво ухмыляется тот. На фотографии Чонгук не смотрит, а конкретно пялится на центрального блокирующего, что победно вскидывает обе руки вверх, так что нет никакого смысла отмазываться дальше. — И даже тут? — здесь Чонгук уже вскочил со скамьи, прижав руки к груди, и с искрящимися глазами наблюдал, как со всех сторон облепили радующегося выигрышу и принесшему победное очко альфу игроки.
— Ладно, — оседает на столе омега, — На всех этих фотографиях я действительно смотрел только на тебя.
Тэхён вскакивает со стола, победно вскидывая руки в точности как на одной из фотографий, что Чонгук даже немного пугается такой неожиданности. Альфа поворачивается к либеро, сверкая белозубой улыбкой, и ставит руки по обе стороны от сомкнувшихся бёдер омеги, опираясь о них:
— Признайся, Чонгук-и, что я нравлюсь тебе. Всегда нравился, хоть ты меня и динамил, — приблизившись к лицу волейболиста, шепчет тому прямо в розовые губки Ким.
— Это была не симпатия, — тихонько отвечает Гук, вынуждая Тэхёна отстраниться и натянуть на лицо расстроенный вид. — Мне было просто любопытно.
— Любопытно? — не понимает альфа.
— Это же ведь был тот год, когда я только к вам пришёл, — начал омега, глядя куда то вдаль книжных полок, — вокруг вашей команды тогда ходили слухи о подающему надежды центральном блокирующем, а когда я узнал, что в «Чёрных Пантерах» играет и Намджун, — тихо произнёс имя последнего, — я точно решил, что обязан присоединиться к вам.
Тэхён сник, но омега продолжил:
— Я хотел узнать тебя… то есть вас и гения-центрального блокирующего.
— Подожди, — поднял взгляд Ким, — так ты заметил меня только из-за этих слухов? И Намджун? Серьёзно, Гук? — по-детски обиделся Тэ, покусывая нижнюю губу.
— Да, — честно ответил тот.
— Айщ, — мучительно выдохнул Ким, отходя от омеги к пыльным стеллажам, сложа руки на затылке, — а я думал… я думал…
— Я ожидал играть в команде с серьёзным дисциплинированным альфой, что не смеет ослушаться своего тренера, — хмыкает Гук, — а на самом-то деле, «гением» оказался легкомысленный своевольный парень, который шутит и подкалывает без конца, — смеётся Чонгук и так по-доброму смотрит на Тэхёна.
— Но ты и, правда, хороший игрок, Тэ. Когда ты на поле, в тебе словно просыпается другой человек — ты, словно птица, жадная до полёта. Я ведь тоже хотел когда-то на твоё место, в детстве ещё смотрел разные соревнования, думал, смогу однажды сам стать нападающим, но... Ты же знаешь, в нашем спорте не приветствуют омег, — глаза младшего медленно начинают поблескивать, наполняясь слезами, а Ким смотрит, глаз не отводя с омеги, что впервые разоткровенничался с альфой. Тэ и пискнуть боялся, дабы не дай бог спугнуть открывшегося ему либеро. — И я пришёл в команду, надеясь занять это место, даже подавители эти дурацкие начал принимать и плевать, что здоровье ни к чёрту. Я так хотел, Тэ, так хотел... Но потом увидел, как ты играешь, и понял, что не должен претендовать — это действительно твоё место. Ты играл так, как я бы точно не смог, не осмелился бы. Тебя не волновало, что думают о тебе другие, как могут отреагировать на твои действия на поле. Словно площадка была для тебя целым миром, и когда ты играл — весь мир был в твоих руках
— Чонгук-и, не вгоняй меня в краску, — прячется в своих ладонях Ким, но тут же хмурится, вспоминая про ненавистное слово, мимолетно брошенное омегой в разговоре, — И ты не должен принимать подавители, это слишком вредно для тебя. Точнее, я бы не хотел, чтобы ты...
— Тэ, не надо, прошу, тебе не понять, — шепчет Чон.
Либеро кладёт руки на ладони Тэхёна, чуть сжимает, убирая с лица альфы:
— Я думал, что всё изменилось, что я смогу влиться в команду без проблем, но даже сейчас, и особенно сейчас, я не уверен, что мне стоит до конца раскрывать свою сущность. И я, правда, тебе завидую, Тэ, —маленькие чоновы ладошки до сих пор сжимают тэхёновы, нежно поглаживая подушечками пальцев. — Я, правда, тебе завидую, ведь я никогда не смогу быть таким, как ты.
— Почему? — встревает Тэ.
— Я до сих пор помню ту игру: как все радовались выигрышу, как прыгал от счастья Шихёк, и это было так смешно, что я весь вечер не мог успокоиться. А потом тебя окружили твои друзья, и вы все так громко кричали. И твои родители, — Тэхён замечает, как потухла кроличья улыбка, — они так поддерживали тебя, что даже всплакнули от переполняющей их гордости, а потом вы стояли и обнимались. Это были те объятия, которые так нужны каждому ребёнку, чтобы понять, что его любят, ценят и гордятся им. У меня никогда такого не было — моя семья всегда считала, что я должен заниматься чем-то попроще, и они всё ещё, на самом деле, против волейбола, но я... Я сделаю всё, чтобы их переубедить, — Чонгук смаргивает подступившую к глазам влагу, а у альфы сердце кровью обливается, и он спешит скорее стереть слёзки с омежьего лица, — казалось, в тот день я тоже обрёл немного поддержки, — уже шёпотом произносит либеро. Тэхён, не отрываясь, смотрит в эти карие омуты, и хочется, безумно хочется прижать этого крольчонка к себе, подарить самые крепкие объятия. — Знаешь, после знакомства с тобой я начал представлять, что было бы со мной сейчас, если бы я не был омегой — всхлипывает Чонгук, — отличалось ли бы это от того, что у меня есть сегодня? — где-то в горле застрял горький ком, а по щекам струятся солёные дорожки слёз. Чонгук закусывает губу, подавляя накатывающиеся рыдания.
— Чонгук-и, — Тэхён поднимает личико омеги, заставляя взглянуть на себя. Его сейчас всего переполняет щемящая нежность к этому крольчонку. Его мальчик не должен грустить, не должен плакать не от счастья, что альфа может ему принести. — Начиная с этого дня у тебя есть я. Я буду твоей главной поддержкой, хорошо?— шепчет Ким, большим пальцем руки оглаживая липкие от слёз щеки и подрагивающие от плача покрасневшие губки. Чонгук молчит, а сидящему внутри омеге хочется ласки, хочется тепла и уюта, а Тэхён как раз такой: с тёплым взглядом карих глаз и большими горячими руками, что греют лицо омеги. Ким наклоняется ближе — омега может почувствовать дыхание альфы на своём подбородке и запах клубничной жвачки, смешанной с тэхёновым арахисовым латте. Будь они сейчас в другой обстановке, омега тут же бы отстранился от Кима, пожелая где-нибудь спрятаться, скрыться. Но сейчас отстраняться совсем не хочется. Чонгук дрожит, и Тэхён ощущает эту дрожь кончиками своих пальцев. Альфа жаждет его согреть и решается на то, о чём грезил все эти месяцы: мягко касается губами чужого рта, будто норовя через поцелуй передать омеге всё своё тепло. Чонгук не двигается — позволяет жаркому рту ласкать свои губы, согреваясь в чужом огне нахлынувших чувств. Альфа обхватывает верхнюю губку, посасывая, и во рту прочно поселяется сладкий вкус заварного крема.
— Хорошо, — шепчет Чонгук, отрываясь на секунду, чтобы после вновь прислониться к таким желанным сейчас губам, что и сами совсем не хотят отпускать, впечатывая в свой плен плавными и медленными движениями, что распаляют давно прячущееся в глубине чувство, заставляя языки пламени ласкать живот, затягивая все нервы в один большой и прочный узел.
— Библиотека закрывается через пять минут! Просьба покинуть зал!
