***
Холодная поверхность будто дрожит под горячими прикосновениями тонких пальцев. Темнота обволакивает, подступая со всех сторон, закручивая в воронку пространство вокруг. Слишком тихо. Слишком холодно. Откуда-то слева слышится легкий шорох тюля, с которым играет ветер, врывающийся с едва ощутимым свистом в щель открытого окна. Лунный свет рвано скользит по голому полу, причудливо изворачиваясь, ныряя под ступни. Облизывает тень. В помещении почти нет мебели. Высокий свод теряется в темноте, гулко отражая рваное тяжелое дыхание. Оно вибрирует, ворохом поднимая мурашки, скользящие по изящным запястьям, сплетаясь со множеством браслетов. Они обхватывают взбухшие вены, охлаждая и без того замерзшие эмоции, скопившиеся где-то у основания ладони. Споткнулись там, не рискуя проступить на кончиках пальцев. Отражения нет. Только контраст холода и жара живого человека ложится липким следом на зеркальную гладь. Ведёт пальцем, стирая. Прижимает ладонь сильнее. Вжимая руку до зудящей боли. Почерневшие зрачки расширены. Губы стянуты в тонкую линию. Между бровями пролегла складка, разрезающая ровную переносицу. Вскидывает медленно подбородок, втягивая уже почти ледяной воздух. Рассматривает мрак в отражении. Он поглощает лениво, тенью поднимаясь от ступней. Там, где остановилась, трусливо поджав хвост, лунная тропа. Не чувствует холода. Мягкие волосы спадают на глаза, игриво закручиваясь в спирали. Мешает. Тонкий шелковый платок небрежно завязан в узел, едва ощутимо двигается по ключице, лаская. Будто успокаивая. Не его. Делает шаг ближе к высокому зеркалу. Обнаженные ступни взрываются мурашками. Холодно. А в районе затылка наращивает пульс, бегущая по венам, кровь. Давит. Оглушает. Он стоит каменным изваянием, перемещая ладонь с зеркала на раму. Сдавливает резное дерево пальцами так сильно, что кончики начинают подрагивать. Губы ломает кривая усмешка. Приближает лицо к холоду отражения, с жадностью вбирая, глотая ощущение падения. Горячим лбом вжимается во тьму перед собой. Не моргает. Головная боль усиливается. Слышится скрежет зубов. Ему нужно, чтобы приступ начался именно сейчас. Ему до надломанных голосовых связок необходимо ощутить, как расходится сознание. Именно сейчас. Чтобы завтра смог снова стать нормальным. Для всех вокруг. Будто нормальным. И в какой-то момент, когда он слишком отчетливо слышит, как движется минутная стрелка на его наручных часах, перед глазами вспыхивает столкновение двух реальностей. Он замирает, останавливая дыхание. Тело покрывается испариной. Врезается пальцами в ободок его личного ада, в который сейчас смотрит. Сердце грохочет в груди, нарываясь на полном ходу на рёбра. Иллюзия препятствия. То, что так хочется сломать самому, чтобы научиться дышать. Лёгкие саднят. Они пульсируют, тревожно обрывая тяжелое дыхание, горят ярким пламенем в желании раскрыться. Зеркальное отражение перестает отражать теплоту мужского дыхания, замерев ледяной гладью. Он провалился. Сделал шаг с обрыва. Веки дрожат, губы синеют. Пальцы скользят по контуру деревянной рамы. Глухой удар коленей о деревянный пол. Чёлка спадает на глаза, словно завешивая от того, что осталось с его тенью в момент падения с обрыва. Звонкий девичий крик разрывает тишину. Слышатся торопливые шаги, срывающиеся на бег. Сзади. Он стонет липко, не размыкая губ. Дрожащие пальцы хватают за крепкие плечи. Встряхивает его, прижимаясь хрупким телом, стараясь согреть. Поздно. Она скользит горячими ладонями по напряженной шее, поднимает голову и покрывает щёки короткими поцелуями. Он смотрит исподлобья. Из-под мягких прядей. А на губах расходится кривая усмешка, заставляющая скручиваться в ледяной жгут её желудок. Опоздала. — Тэхён… Опять… — тянет его на себя, сжимая в объятиях, стараясь достучаться до него. Чека выдернута. Надо просто переждать. Лунная дорожка пятится к окну, сворачиваясь в оборванные блики. Поднимается вверх, путаясь в тонком тюле. Зал погружен во мрак. А на его наручных часах всё так же медленно движется минутная стрелка, отбивая должный ритм не его жизни. И лишь в зеркале сверкает, вдруг, странным бликом насмешка Кима. На мгновение хочется оттолкнуть хрупкое тело от себя, но одному только Дьяволу известно, сколько потребовалось Тэхёну сил, чтобы сдержаться и аккуратно отстранить девушку. Пальцы, сжимающие тонкие плечи, подрагивают. Она чувствует, как он сдерживается. Смотрит снизу вверх в мужские глаза, выдерживая тяжелый почерневший взгляд. Она видела его много раз. Всё детство. Всю жизнь. Каждый раз, когда у Кима случался приступ, девушка оказывалась рядом, потому что, кроме неё, на это никто не обращал внимания. Она привыкла молчать и ждать, когда он вернется домой, тревожно поглядывая на часы и молясь, чтобы с Тэхёном ничего не случилось. В такие моменты она тихо спускалась на первый этаж огромного дома, что казался ей всегда клеткой, зажигала торшер, стоящий почти у самого окна, и забиралась с ногами на диван с книгой. Она ждала. Всегда. Ждала, ждёт и будет ждать всегда. И этот тусклый свет, льющийся сквозь плотные шторы высоких окон, для Тэхёна был будто маяк. Он возвращался домой, видел его и чувствовал, как внутри всё сходится в районе желудка, растекаясь теплом, которое затягивало ту боль, что он переживал снова и снова. Мужчина никогда не помнил, что именно происходило в эти ночи, но тело всегда на утро болело. Или через несколько дней после. Чувство неловкости и стыда глушило. Он виновато заглядывал в омут женских глаз, видел в них усталость, от которой она всегда отмахивалась, и грыз себя изнутри. А девушка просто протягивала ему горячий чай и тепло улыбалась, с облегчением выдыхая. И вот сейчас, сидя на холодном полу, она заглядывает в родные глаза, чувствуя, как больно сдавливает в груди. Не в силах остановить его, поэтому просто молча смотрит, глотая слёзы и тревогу, когда Ким поднимается и выходит. Он застывает на пороге, медлит мгновение, оборачивается, окатывая её липким взглядом, и скрывается после в темноте. До клуба на автопилоте. Рык двигателя под капотом, дым из-под шин, запах жженых покрышек. И вот он уже вдыхает спёртый запах адреналина, который бьёт в нос в ту же секунду, стоит ему переступить порог. Его здесь все знают. Охрана не рискует встать на пути под обжигающим, горящим взглядом. Звериным. Кажется, что одно их неловкое слово или движение и он сомкнет пальцы у них на шее. Они уверены, а Ким знает. Уверенным шагом подходит к черноволосому парню. Трогает за плечо. — Добрый, — сталкивается с тяжелым взглядом Тэхёна из-под козырька кепки и чуть выгибает бровь. Он видел его здесь не раз. Почти завсегдатай клуба, и брюнету всегда хотелось узнать о нём побольше, но каждый раз будто что-то останавливало. — Он здесь сегодня? — басит Ким и получает утвердительный кивок. Усмехается, одним уголком губ, отводит взгляд в сторону. Толкается языком в щёку. — Тогда я удвою, если всё закончится, как обычно, — бросает, тут же разворачиваясь и уходя на своё место. По дороге подхватывая симпатичную черноволосую, обхватив её за тонкую талию. Сажает к себе на колени. Брюнет же провожает задумчивым взглядом широкую спину в кожаной куртке, потирая пальцами подбородок. Хмыкает, чиркая что-то в телефоне, и скрывается в коридоре, ведущем в сторону служебных помещений. — Если сегодня всё срастётся в мою пользу, ты уедешь со мной, — раскатом в девичью шею, тянет, вдыхая легкий запах женских духов, слишком сладко, до приторного послевкусия. Девушка смотрит удивленно, но в Тэхёне достаточно уверенности, чтобы убедить одним только кивком головы в том, что она не пожалеет. И, непонятно по какой причине, она расслабляется в крепких объятиях, удобнее устраиваясь у него на коленях. Ким проскальзывает рукой под мягкую кофту, пальцами ласкает живот, слегка забираясь под широкий пояс её юбки. Она шумно втягивает носом воздух, а мужчина усмехается ей в плечо, прикусывая ощутимо кожу сквозь одежду. Сегодня будет весело. Грязный закрытый клуб. Сюда так просто не попасть, отсюда не уйти. Все связаны одной нитью. Стальной. Здесь крутятся кровавые деньги, поставленные почти на смерть. И каждый раз, когда сходятся в бою пара людей, все прекрасно понимают, что это может быть для одного из них последним. Даже для того, кто победит. Последствия страшные. Как для тела, так и для психики. И одному только Богу известно, что приводит сюда тех, кто стесывает в кровь костяшки пальцев, сдирает кожу с тела в мажущих, сильных ударах. Но это за гранью. Для всех. Зрители выпускают своих Демонов, чтобы захлебываться в скрытых фантазиях и желаниях. Здесь есть те, кто не сходит с первых строк списка богатейших людей Сеула. Здесь есть те, кто с понедельника по пятницу почти ломаются под гнётом отчётов и выговоров, зарабатывая жалкие копейки. Они топчутся, как правило, у стен, дабы не привлекать внимание. Здесь всё пропитано болью, потом, азартом, запахом крови. Сегодня стандартный бой. Импровизированная сцена, чтобы зрители могли видеть со всех сторон участников. Три раунда. По три минуты. Вот только участвует тот, на кого у Тэхёна ставка, как и у многих. Он собирает почти основную массу зрителей, потому что устраивает месиво. И приносит деньги. Его бои редкие, но их ждут. Ждут, приходя сюда каждые выходные. Толстые кошельки скользят в дрожащих пальцах тех, кто готов выложить круглую сумму за зрелище. Нижнее бельё девочек влажное от одной только мысли, что они увидят его. Мокрого. В поту и крови. С остекленевшим взглядом, от которого стынет кровь. Его удары точные, поставленные. Ким выхватывает знакомый силуэт. Парень разминает плечи, ведёт шеей, а у мужчины по позвоночнику проходит удовольствие, сравнимое, разве что, с оргазмом. И тут же звучный голос брюнета, с которым Тэхён разговаривал минутами ранее, звенит на весь клуб. Привычные слова, которые каждый здесь знает. — Замкните двери! — звуки голосов оглушают. — Первый раунд. Напоминаю, это бои без правил, но глаза не трогать, в пах не бить, не кусаться. Бой до нокаута или сдачи. Бой! — он отходит в сторону, пропуская парней. А Ким облизывает губы, сжимая пальцы на талии девушки, сидящей у него на коленях. По её телу проходит вибрация. Она возбуждается то ли от прикосновений Кима и его сбитого дыхания ей в шею, то ли от того, что сейчас разворачивается перед глазами. А парни стоят друг перед другом, окатывая спокойным взглядом. Словно не они сойдутся через мгновение для того, чтобы нанести удары по телам, выбивая жизнь и душу. Словно в насмешку: один блондин, второй брюнет. Первый смотрит внимательно, напряженно. Второй криво усмехается, выразительно дёрнув бровью. Он уверен. Уверен в своей победе, уверен в том, что сегодня уйдёт живым. От него волнами исходит это и он даже не собирается скрывать. Всё напоказ. Не скрывая ничего. По-животному спокоен. Первым не выдерживает блондин. Удар сильный, но его перехватывает рука, затянутая бинтами. И отдача не заставляет себя долго ждать. Свободная рука проходится по рёбрам, вышибая из блондина воздух. Пауза. Они отходят друг от друга, медленно перемещаясь по кругу. Для них не существует никого вокруг. Адреналин гонит кровь, повышая градус. Уши закладывает. Внутри всё натягивается и обостряются все чувства. Они будто танцуют. Ким наблюдает за происходящим, задерживая дыхание. Сердце гулко грохочет в груди, а руки хаотично скользят по нежному девичьему телу. Она вздрагивает, когда брюнет падает. Губы и нос разбиты. Ему хватает пары секунды, чтобы сплюнуть кровавую слюну, перевернуться на бок и, оттолкнувшись ладонями от пола, подняться. Соперник сегодня попался крепкий. Игривость в настроении стремительно ускользает. Горло сдавливает ярость. Агрессия давит на уши. Сжимает окровавленные пальцы в кулаки, стискивает зубы и наносит удар. Слышится хруст переносицы. Звереет, словно хищник, почувствовавший запах крови. Сатанеет в мгновение. Мышцы охватывает пламенем от напряжения. Он весь, будто заведённая бомба, которая вот-вот и сдетонирует, словно граната, из которой выдернули чеку. Удары соперника оставляют на крепком теле следы, от которых на утро он будет скулить. Где-то, на загривке слышится голос здравого смысла, шепнувший, что, возможно, у него уже сломаны рёбра. Но парень отмахивается от него, поднимаясь с пола и со свистом втягивая воздух сквозь сжатые зубы. Юнги, не отрываясь, смотрит на них. Не моргает. Прищуривается. Понимает, что сегодня, тому, что сейчас вытирает тыльной стороной ладони, затянутой в когда-то белые бинты, окровавленный рот, достанется. Блондин подготовлен. Значит, кто-то заинтересован в нём. И, возможно, в плачевном исходе для брюнета. Он видит разбитое лицо, окатывает внимательным взглядом его тело и тяжело вздыхает. И снова по вискам лупит мысль, что кто-то будто запланировал убить его. Остановить бой нельзя. Ни один, ни другой не собираются сдаваться. Оба еле держатся на ногах. Гул голосов вокруг громче. Мин ведёт взглядом по толпе, натыкаясь на знакомый профиль. Мужчина сидит расслабленно. Для него это, действительно, шоу. Губы растягиваются в хищной улыбке, от которой у брюнета по позвоночнику бежит холодок. И, в который раз, он обещает себе узнать об этом клиенте больше. Ему хочется понаблюдать за ним ещё, но хруст поломанных костей заставляет вздрогнуть. С тревогой всматривается в два тела, сцепившиеся на полу. Ищет взглядом. Забывает, как дышать. И почти со стоном выдыхает, видя, как брюнет поднимается, убирая окровавленной рукой длинную, мокрую чёлку с лица. Он пошатывается, держась за бок. Мажет расфокусированным зрением по толпе и спотыкается им о Юнги. Едва заметно кивает, усмехаясь разбитыми губами. Мин закатывает глаза, чувствуя, как облегчение отпускает, скомканные тревогой, нервы. Он выиграл. Юнги подходит ближе, слушая, как его друг, один из организаторов, в громкоговоритель называет имя победителя. Наблюдает, как брюнет, шатаясь, направляется к нему. На него и того, кому помогают подняться, страшно смотреть. Сегодня первый раунд был, действительно, кровавым. Всё залито багровыми пятнами. Зрители в восторге. Они расступаются, пропуская мужчин. А брюнет, вдруг, слишком отчетливо понимает, что у него не так много сил осталось, чтобы добраться до комнаты, где сможет отпустить себя. Больно. Чертовски больно. Ким провожает фигуру парня в толпе, зрачками цепляясь за его силуэт. Губы растягиваются в улыбке, он видит, что тому плохо. Липким взглядом скользит по его телу, отмечая все следы, оставленные блондином. Физически ощущает его боль. Слизывает кровавые отметины. Этот танец со смертью парень выиграл, а Киму становится интересно, что он почувствует, когда брюнет не сможет подняться, закрыв навсегда глаза. От неожиданной мысли по телу проходит раскат. Ощутимый. Девушка дёргается у него на коленях, оборачиваясь. Пытается поймать взгляд. Но Ким всё так же не отпускает крепкую фигуру, не обращая на движение у себя на коленях. И в момент, когда брюнет почти скрылся за дверью, он видит, как тот застывает. Оборачивается медленно. Ведёт помутневшим взглядом по толпе. И две пары глаз сталкиваются, с размаху налетая друг на друга. Они смотрят, не моргая. Один заинтересованный, голодный. Второй усталый, скрытый под влажной чёлкой, спадающей на глаза. Ким видит разбитые губы, чувствует солоноватый привкус на своих. Скула кровоточит, а у Тэхёна ощущение, что по его левой части лица бежит струйка крови. Он фактически захлебывается разбитыми органами брюнета. Ему в кайф это ощущение. Мужчина до боли стискивает девушку в своих руках. Он испытывает жгучее желание прикоснуться к ранам брюнета. Слизнуть его кровь с испачканных своих пальцев. Увидеть вблизи расстроенный болью взгляд. Услышать стон, который он издаст, когда скроется от сторонних глаз, оказавшись в прохладном помещении небольшой комнаты. Брюнет скрывается за дверью, а Ким рывком поднимается со своего места. Разминает плечи. И притягивает девушку к себе. Рассматривает её лицо, чувствуя, как нарастает возбуждение в джинсах. Она, вдруг, пугливо отшатывается от него, но мужчина держит крепко. Одну часть удовольствия он получил, теперь надо удовлетворить и сексуальное желание. Он заведён до предела. Возбуждение давит на уши. — Он выиграл. Ты сегодня моя, — раскатом ей в губы. Ведёт большим пальцем по нежной коже щеки. По подбородку. Обрисовывает контур, дрогнувших, губ. Чувствует, как девушку окатывает паника. Втягивает в себя этот запах, наполняя им лёгкие. Страх. Единственное, что он ценит. Чему верит. То, что считает настоящим. — Запомни его имя. Каждый раз, как он выигрывает, ты – моя, — не обращая внимания на толпу, прижимает её к себе, врезаясь голодным, требовательным поцелуем в женские губы. Ловкие пальцы пробираются под мягкость кофты на женском теле. Сминает грудь в ладони. Трётся пахом, демонстрируя своё желание. Стон в ответ кружит голову. Горячий язык сплетается в диком танце с её. Отстраняется. С восторгом видит мутнеющие глаза перед собой. Переплетая их пальцы, выводит из клуба. Ночь в самом разгаре и он не планирует сегодня скучать. Рык двигателя его иномарки. Машина срывается с места, рисуя полукруг задними колесами. Заносит почти. Темный, вязкий взгляд всматривается в темноту. Он сливается с железным зверем под собой. Боковым зрением видит, как девушка испуганно вжимается в сидение. Ладонью по худой коленке. Выше. Обжигает. Сжимает пальцы, ощущая, как она вздрагивает. — Я тебя не обижу, — ухмылка трогает губы. — Мы просто поиграем. Сними нижнее бельё, — голос низкий. Бархатный. Угрожающий. Она облизывает, стремительно пересыхающие, губы. Прикрывает глаза, а обоняние Кима, снова, улавливает запах страха. Да. Сегодня его ночь.…
Мин стоит у окна, наблюдая за тем, как черная спортивная иномарка отъезжает со свистом от клуба. Толкается языком в щёку и оборачивается на стон за спиной. Парень опускается на диван, откидывая голову на спинку, и закрывает глаза. Морщится. — Жив? — Юнги притягивает уже привычные предметы первой помощи, ногой пододвигает стул и склоняется над брюнетом. Упирается коленом в сиденье дивана, смачивает бинты и аккуратно ведёт по ранам на лице, смывая кровь. Парень шипит, дёргается. Мычит, пытаясь отстраниться. — Тихо ты, — терпеливо тянет, пальцами бережно поворачивая его лицо к себе. — Тебя прям старались разукрасить сегодня. Должен признаться, получилось. Я на твоём месте недельку посидел бы дома, — обрабатывает ссадины, морщась от вида. — Бровь надо зашивать, сделать снимок носа, да и вообще неплохо было бы тебя показать врачам после сегодняшнего, — рассказывает, сочувственно смотря на друга. Тот не открывает глаз. Усмехается. Пытается найти в себе силы, чтобы отказаться от визита в больницу, но, прислушиваясь к тому, как сводит всё тело, понимает, что в этом есть доля здравого смысла. — Что расслабился-то вначале? — Мин заканчивает с лицом, оценивая свою работу. Этому парню, на самом деле, нужно скрыться в квартире у себя, чтобы не пугать людей фиолетовым лицом. — Трахался, — усмехается парень, приоткрывая один глаз. Фыркает смехом и тут же стонет, схватившись за рёбра. — Ебанутый совсем? — Юнги замирает, недоверчиво смотря на друга. — Я же написал тебе про бой, какого полез под юбку? — не то, чтобы он злился, но секс не всегда нужная вещь. Особенно, когда впереди то, что потребует предельной концентрации. — Выбесила. Если бы ты её видел и провел бы с ней, хоть бы, пару минут, то понял меня. Да и как-то внепланово это случилось, — голос сипит, парню говорить сложно. Каждый звук, будто наждачкой по голосовым связкам. Напряжение начинает отпускать тело. Он боится шевелиться. — Пиздец. Я хренею. Кукушкой поехал совсем? — Юнги ворчит, ощупывая рёбра брюнета. Тот дёргается, как от удара плетью. Мин матерится про себя, прикрывая на долю секунды глаза. А парень едва находит в себе силы оставаться в сознании. — Захлопнись. Трахать мозг будешь потом, — упирается ладонями в сиденье, стараясь удобнее сесть. Боль окатывает всё тело так, что дрожь уже нет сил скрывать и сдерживать. Медленно развязывает окровавленные бинты на руках, балансируя на грани обморока. — Сегодня один мужик на тебя поставил двойную ставку. Унёс весьма кругленькую сумму, — вспоминает того, что весь бой просидел так, словно смотрел фильм. Ни один мускул не дрогнул. — Плевать… — брюнет шепчет, рвано хватая воздух. Грудная клетка гудит, дышать трудно. — Воды принести? — Юнги с тревогой всматривается в разбитое лицо друга, поднимаясь с дивана. — Юнги… поехали в больницу… — еле слышно. Одними губами. Заваливаясь на бок. Мин матерится уже в голос, успевая подставить руки под голову брюнета. Аккуратно опускает его на сиденье дивана, вытаскивает телефон и набирает знакомые цифры. — Хосок, твой врач сегодня на месте? У нас проблема, — сразу переходя к делу, прищёлкивая языком. — JK вытащить надо, — отвечает на вопрос трубки, слыша, как на том конце провода выматерились слишком звучно. Отключается. — Давай, приятель. Всё будет хорошо, — машет одному из охранников, чтобы парня помогли перенести в машину. Чёрный ход. Внедорожник. Прохлада ночи. И вжатая в пол педаль газа. Всё будет хорошо. Всё должно быть хорошо.