…
— Я всё хотел спросить, — они сидят у него на кровати напротив друг друга, рассматривая поднос. — М? — Лили старательно намазывает тост джемом, забавно вытягивая губы трубочкой. Пальцы пачкает сладость, девушка морщит нос и успевает перехватить кончиком языка каплю с указательного. Тэхён не сводит с неё глаз. — Как твой муж относится к тому, что ты пропадаешь в больнице постоянно? — он спрашивает, а девушка вдруг вскидывает на него глаза и медленно пережевывает тост. — Кто тебе сказал, что я замужем? — прищуривается, с интересом разглядывая Тэхёна. — Здесь очень тонкие стены, — смеётся в ответ, протягивает ей почищенный апельсин. Лили, будто забывшись, забирается с ногами на кровать, садится по-турецки и довольно облизывается. — Он знает, что у меня за работа и последняя неделя — это не самый продолжительный срок моего отсутствия, — хмыкает, блаженно закрывая глаза. — Обожаю апельсины, — почти простанывает от удовольствия, а у Кима в мгновение перехватывает где-то под рёбрами. «Она стонет во время еды?» — И его это устраивает? — Тэхён продолжает спрашивать, даже не пытаясь скрыть любопытства. Про него она уже знает всё, пришла его очередь. И, судя по тому, как охотно Лили отвечает — она не против. — Я не спрашивала никогда, — будто зависнув вдруг понимает, что за все года, что они вместе, этот разговор не поднимался ниразу. Как и то, что он никогда не предлагал ей поменять работу, потому что её практически никогда нет дома. «Надо же…» — Он кореец? — очередной вопрос, вызывающий улыбку у Кларк. — Отец его из Сеула, а мама американка, — протягивает неожиданно руку и подносит к губам Тэхёна дольку апельсина. Смотрит выжидающе, он медлит пару секунд и втягивает в рот фрукт, не разрывая зрительного контакта. Касается губами пальцев и оба замирают. Будто не моргают. У Лили ощущение, что остановилось сердце. У Тэхёна будто земля перевернулась перед глазами. — Ох ты ж, блять… — слышится удивленный мужской возглас за спиной Кларк. Лили вскакивает с кровати, оглядываясь на, вошедшего в палату, блондина. Тот смотрит лисим взглядом, поджимая губы, чтобы не расплыться в улыбке. — Я помешал? — тянет сипловато, прислоняясь плечом к дверному косяку и скрещивая руки на груди. — Чимин! — Ким спрыгивает с кровати и, широко распахнув руки, идёт навстречу к Паку. — Я не знал, что ты вернулся в Сеул, — обнимает друга, а у Кларк вдруг теплеет на душе от его счастливого голоса. Таким она его видела впервые. — Прилетел пару дней назад, но вот вырваться к тебе смог только сейчас, — выпуская из крепких объятий Кима, Чимин бросает заинтересованный взгляд на девушку. — Не представишь? — Лили Кларк. Лечащий врач Вашего друга, — она успевает вступить раньше Тэхёна, протягивая Паку руку и чуть кланяясь, будто объединяет две традиции приветствия. Чимин усмехается, облизывая пухлые губы, но руку принимает. — Приятно познакомиться. Не знал, что у нас нынче лечение проходит не совсем традиционным способом, — взгляд всё тот же насмешливый, улыбка слишком откровенная. Лили лишь на мгновение вспыхивает, но не успевает парировать. — Чима, даже не начинай, — мурлыкает угрожающе Тэхён, вызывая новый всплеск удивления у Кларк. Этот мужчина всё больше и больше привлекает её внимание. И, к растерянности Лили, не только, как пациент. — А что я такого сказал-то? — вскидывая удивленный взгляд на друга, по-хозяйски проходит в палату и практически падает в кресло, вытягивая ноги. Оглядывает, стоящих перед собой, ведя пальцем по губам. — Да вы присаживайтесь, чего замерли? — тянет со смешком и видит, как Тэхён закатывает глаза. — Думаю, что мне пора оставить вас, но, всё же, хотелось узнать, кем вы приходитесь Тэхёну? — Лили рассматривает мужчину, скользя по его лицу внимательным взглядом. — Ох, простите… — Пак продолжает улыбаться, игнорируя возмущенный взгляд друга. — Пак Чимин. Лучший друг вот этого нестабильного, — указывает пальцем на Кима, а тот, пользуясь тем, что стоит почти за спиной Лили и своим ростом, посылает ему выразительный жест средним пальцем. Кларк же удивленно приподнимает брови, медленно оборачиваясь к Тэхёну. — Нестабильного? — словно уточняет уже у него самого, но, сталкиваясь с его беспечным пожатием плечами, вдруг выдыхает. Она видела много друзей и близких людей, что проходили у неё лечение, но вот такое отношение встречается редко. Обычно всё сопровождается жалостью, гиперопекой, нервозностью. Между Тэхёном и Чимином же это совершенно отсутствует. Словно ничего нет. Будто Ким просто подхватил простуду. Это вызывает… Заинтересованность, как минимум. — Не забудь про таблетки, — кивает в сторону пилюль на прикроватной тумбе и, в последний раз окинув взглядом мужчин, скрывается за дверью палаты. — Ты нормальный? — Ким садится на кровать, сверля друга взглядом. — Я? Это вот ты мне лучше расскажи, откуда у тебя новый врач и почему она кормит тебя с рук? — Пак подаётся вперёд, упираясь локтями в колени и сцепляя пальцы в замок. Не в силах сдержать улыбку. — Хосок подсуропил. А где он с ней познакомился, я не стал уточнять, — Тэхён сдвигает поднос с завтраком на край кровати и растягивается на ней, подпирая голову рукой и смотря на Пака. Тот же пробегает взглядом по еде и тянется за остывшим кофе. — Я, собственно, приехал не только для того, чтобы посмотреть на твою рожу, — делает глоток и морщится, заглядывая в стаканчик. — Кто тебя, кстати, так отделал? — брезгливо отставляет напиток, удобнее устраиваясь в кресле. — Чонгук. Хер пойми, кто это, — Тэхён болезненно хмурится, вспоминая, как нестерпимо болело всё тело на утро, как он пришёл в себя. Казалось, что у него сломаны все кости. — В смысле? — Чимин будто давится вопросом, ошарашенно уставившись на друга. — Нет, я понимаю, что можно подраться с любым, но раз ты успел узнать у него имя, то значит было время? — словно в предвкушении, сцепляет пальцы в замок на животе. — Сола устроилась на работу в ресторан один. Ты, кстати, в своё время мне все мозги выжрал, рассказывая о том, как там вкусно готовят, — Ким продолжает рассказ и предостерегающе поднимает руку, когда видит, что Пак собирается прокомментировать его слова. — Чонгук — её начальник. Ему лет так… двадцать пять-тридцать. Не больше. Не то, чтобы я пылал к нему симпатией, но сейчас благодарен, что он появился вовремя… — выходит как-то протяжно и серо. Трёт пальцем переносицу, опуская взгляд и покусывая внутреннюю сторону щеки. А Чимин лишь вздыхает. Придвигает кресло ближе к койке Кима. — Я слышал, да. Слушай… — он всматривается в расстроенное лицо друга и искренне пытается подобрать слова, которые отказываются выстраиваться в предложения. — Это первый и последний раз. Главное, что все живы и здоровы, а все твои «а если…» засунь себе в задницу, потому что «а если» не будет, — говорит тихо, заглядывая в глаза Тэхёна. Всматривается настолько пристально, что у того не остается выбора, кроме как кивнуть. — Итак… Тебя выписывают на днях, поэтому я тебя и Солу заберу. Поживете у меня, — Пак довольно улыбается, видя, как меняется выражение лица друга. — Это неудобно, — Тэхён хмурится. Он не хочет доставлять лишних проблем другу, да и уверен, что сестра такого же мнения, особенно учитывая её отношения с Чимином. — Неудобно возвращаться в квартиру, где всё напоминает вам обоим о случившемся, — парирует Пак, а Ким вскидывает на друга мрачный взгляд. Он понимает, что в словах блондина есть доля правды, но признаваться в этом… Ой, как не хочется. — У меня достаточно места, чтобы разместить вас так, чтобы никто никого не напрягал, — Чимин продолжает, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. — Если тебя до сих пор напрягает мой дуэт с Солой, то мы это уже обсуждали. В тот же вечер. Это было давно. Слишком давно. Я не думаю, что мы друг другу создадим проблемы. В любом случае, всегда можно поговорить, — мужчина трёт пальцем переносицу, улыбаясь. — И без твоего вмешательства, смею заметить, — Тэхён закатывает глаза, а Чимин тихо посмеивается. — Дело не в этом, — Ким шумно выдыхает. — Я совершенно не переживаю на тему вас с сестрой. Вы взрослые люди — разберетесь, я тебе доверяю. Дело в том, что у тебя своя жизнь. Ты только вернулся в Сеул, а тут мы. Когда после работы возвращаешься домой и хочется тишины, то видеть чужие лица… И неважно, кто перед тобой: родные или близкие друзья. Это всегда сложно. Я думал про свою квартиру, — Тэхён откидывается на подушки, покусывает внутреннюю сторону щеки, задумчиво смотря сквозь Чимина. — Хочу купить дом. — Ким, ты сворачивай свою философскую муть, потому что хоть ты и мой лучший друг, но у меня нет никакого желания выслушивать твои аргументы, ибо я уже всё решил. Это не было вопросом. Это было фактом. Вы едите ко мне, — отрезает Пак, потягиваясь в кресле, отмахивается от собеседника, морщась и едва не закатывая глаза. А Тэхён, готовый тут же пуститься в спор, замирает, так и не закрыв рот, таращась на Чимина, будто в первый раз увидел. Они знакомы всю жизнь и порой кажется, что до их появления на свет они уже знали друг друга, но каждый раз, когда блондин начинал говорить такой тональностью и с таким выражением лица, как сейчас, Ким отчетливо понимал, что проигрывает. Окончательно и бесповоротно. Все дальнейшие попытки отстоять свою точку зрения заранее будут провалены. И Тэ уже готов пойти ва-банк и рискнуть, искренне надеясь, что за время отсутствия Чимина в Корее тот стал более податлив, как дверь палаты открывается и на пороге возникает высокая фигура. В чёрном. Оба мужчины поворачивают головы в сторону гостя. Тот мнётся лишь пару секунд, окидывая их внимательным взглядом, а потом входит в помещение так, словно он здесь завсегдатай. — Сола просила передать тебе вещи, — басит сипло тот, а у Пака брови взлетают так, словно грозят потеряться где-то в районе растрёпанной чёлки. Тэхён давится смешком, но кивает Чонгуку, принимая вертикальное положение. — А почему она сама не приехала? — протягивая руку, забирает спортивную сумку, удобнее садясь на кровати. Расстегнув молнию, заглядывает и вздох удивления срывается с губ раньше, чем Ким успевает его проглотить. Все вещи сложены аккуратно и рассортированы настолько, на сколько это реально сделать в столь небольшом пространстве. — Она… — Чон спотыкается, запускает ладони в карманы мешковатых спортивных штанов и бросает заинтересованный взгляд в сторону Чимина. Обсуждать состояние Солы в присутствии чужого у него нет никакого желания и дело даже не в том, что Тэхён не удосужился представить их друг другу, а просто из вежливости и уважения к девушке. Пак же рассматривает Чона, не меняет позы в кресле, а тот не выдерживает и вопросительно вздёргивает бровь, выдерживая пристальный взгляд. Усмешка трогает губы блондина. — При нём можно обсуждать всё и всех, — до Кима, наконец, доходит причина затянувшегося молчания. Он с интересом поглядывает на двух мужчин, поджимая губы. — Она плохо себя чувствует. Я её отвез в больницу, поэтому в твоих вещах пришлось ковыряться мне, — пожав плечами, продолжает то, на чём остановился минутами раннее. И уже набирает воздух, чтобы дополнить рассказ, как оба мужчины мгновенно меняются в лице. Ким резко отрывается от содержания сумки, тараня Чона встревоженным взглядом, а Пак едва ли не подскакивает в кресле. — Что случилось? — почти в унисон, Чонгук же смотрит ошарашенно на обоих. Если с Тэхёном ему всё понятно, то вот реакция блондина отнюдь. Соскакивает взглядом с Кима на Пака, задерживает дольше положенного, задумчиво жуя внутреннюю сторону щеки. Занятно. — У неё лёгкое сотрясение. Тошнота и потеря сознания, — растягивая слова, прищуривается, видя откровенную тревогу на лице Чимина. Тот поднимается с кресла и подходит к Чону. — В какую больницу ты её отвёз? — ничего не значащий вопрос. Где-то на подкорке скребётся мысль, что, скорее всего, это кто-то из старых друзей/знакомых Кима, но, от чего-то, Чонгуку не хочется ему ничего рассказывать. Он так и продолжает молчать, с трудом сдерживая себя от того, чтобы язвительно не поинтересоваться, какого рожна такой интерес к Соле. — Сола не нуждается в посетителях, — а слух выхватывает тихий смешок откуда-то справа. Чонгуку не нужно проверять, он уверен, что Тэхён сейчас откровенно забавляется по непонятной ему причине, но чувствует кожей, такому его поведению, действительно, есть какое-то объяснение. — Что, прости… — блондин сужает взгляд, и несмотря на небольшую разницу в их росте, Чон ощущает напряжение, граничащее с зарождающейся агрессией. — Пак, уймись, — и тут брюнет искренне удивлен. За то недолгое время знакомства с Тэхёном у них сложились определенные отношения, которые едва ли можно так назвать, под каким углом не посмотри. Они с трудом выносят друг друга и не брезгуют показать это, поэтому попытка предотвратить ссору со стороны Кима выглядит странно. Как минимум. Блондин же явно не собирается идти на поводу у друга. Даже не дёрнув бровью, так и продолжает выжигать дыры на лице Чонгука, у которого сводит скулы от желания улыбнуться. Громкий звук мобильного выводит всех из состояния лёгкого оцепенения. Бросив небрежный взгляд на экран часов, Чимин шипит сквозь зубы. — Я должен уехать, — обращается к Киму, а у Чона внезапно появляется ощущение, что он стал прозрачным. — На тему проживания мы договорились. На днях ещё заеду, — смахивает уведомления с экрана часов, прощается с Тэхёном и выходит. Чонгук же лишь скашивает глаза в сторону двери. — Не обращай внимания. Это Чимин, но за языком следи, — откидываясь на подушки, смотрит на брюнета из-под витиеватой чёлки, не сдерживая, впрочем, довольной улыбки. — Что с Солой? — перепрыгивает на другую тему, а Чонгук медленно закипает от тона, с которым он с ним разговаривает. — Тошнит её по утрам. Не ест ничего. При мне это случилось, как я понял, не в первый раз за этот день, — опирается руками о спинку больничной койки. — Просила купить лекарства, но я отвёз в больницу. Так будет надёжнее. Она сознание потеряла, — чем больше он говорит, тем белее становится лицо Тэхёна. В какой-то момент Чону начинает казаться, что ещё немного и тот отключится. Опасливо косится в сторону кнопки вызова медсестры. — Давно её тошнит? — басит Ким, сводя брови к переносице. Сосредоточенно о чём-то думая. — Вторая неделя, — облизывает губы, остро чувствуя, как напряжение Тэхёна передаётся ему. — И сознание потеряла, — кивая какой-то своей догадке, скрещивает руки на груди. — Потеряла, — болванчиком повторяет за ним, не понимая, к чему тот ведёт. — Когда вы с ней трахались? — неожиданный вопрос застаёт врасплох. Чонгук давится воздухом, недовольно поджимает губы и кусает себя за язык, чтобы не ответить как можно грубее, что его это не касается. Взгляд Кима тяжелый. Он почти не моргает, смотрит Чону прямо в глаза. И тот уже готов-таки отпустить все правила приличия, включая тот факт, что Тэхён в больнице и, вроде как, болен, но так и застывает, не в силах вымолвить ни звука, когда приходит осознание. — Мы… — судорожно подсчитывает, кусая кубы. Ким выпрямляется, подаётся вперёд, напряженно всматриваясь в брюнета. — Нет. Это было больше месяца назад, — трёт пальцами переносицу, сопоставляя даты. — В неё? — Тэхён продолжает расстреливать вопросами, и от его интонации Чонгук чувствует себя школьником. — Нет. Не в неё, — цедит сквозь зубы, понимая, что то, на что намекает Ким не может быть правдой, потому что в ту ночь, когда он взял Солу, он был абсолютно трезв и контролировал себя, но сомнение сдавливает горло пропорционального тому, как чернеет взгляд её брата. — Я клянусь, Чонгук…. Не дай Бог она беременна… Я клянусь… — Ким шипит, Чонгук крошит в пыль зубы, а звук входящего звонка телефона брюнета подобен пушечному выстрелу. Вздрагивают оба. — Алло, — смахивая бегунок, сипит в трубку Чон. Слушает внимательно, а до Тэхёна долетают обрывки фраз звонившего, где фигурирует имя его сестры. Он с трудом дожидается, когда Чонгук закончит разговор. Смотрит вопросительно, больно прикусывая щеку. — Из больницы звонили. Они оставят её на пару дней. Сотрясение мозга, обезвоживание. Сказали, что понаблюдают, поколят витамины, — Ким с видимым облегчением выдыхает, а у Чона, неожиданно, досадой сводит грудь. И совершенно не кстати, совершенно не к месту он ловит себя на мысли, что хотел бы, чтобы она была в положении. От него. Его резко бросает в жар. Перемена в лице брюнета не остаётся незамеченной Тэхёном. Ким застревает, разглядывая его лицо. Скользит внимательным взглядом, а внутри вдруг возникает ощущение, будто он этого парня давно знает. Взглядом вылавливает родинку под нижней губой, шрам на щеке, отмечает, что черты его лица не совсем соответствуют корейским стандартам, словно с примесью чего-то европейского. Задумывается о том, что ему хочется, впервые, узнать о нём. И по непонятной причине взгляд снова и снова возвращается к шраму. — Испугался? — сужая взгляд, иронично тянет. — Не ссы, Чонгук, если бы это случилось, то я собственноручно провёл бы тебе вазектомию, — продолжает, хмыкая смешком, когда видит, как возмущенным огнём вспыхивают чёрные омуты, смотрящие пару секунд назад будто сквозь дымку. Тэхёну доставляет истинное удовольствие подзуживать этого парня, потому что те эмоции, что отражаются на его лице, по истине потрясающее зрелище. — Пошел ты, Тэхён. Затрахал лезть мне в штаны и постель сестры, — неожиданно спокойно отвечает, а Ким удивленно выгибает бровь. — Если тебя что-то не устраивает, то скажи это здесь и сейчас. Прямо. И закроем эту тему. Это было, и это не изменить. Если же ты и дальше планируешь возвращаться к нашему с ней сексу, то я предупреждаю сразу, что, однажды, твоё лицо потрется о мой кулак снова, потому что… Во-первых, тебя это не касается. Во-вторых, даже если тебя это не устраивает, то это твои проблемы. Солу я не вынуждал. Всё было по обоюдному согласию, — голос Чонгука пропитан уверенностью, почти лениво растягивает слова. Не спускает с лица Кима тяжелого взгляда, а у того в груди что-то мурлыкает на тему наличия характера у стоящего напротив. Интересно. — Меня не устраивает только тот факт, что это было, когда она была пьяна, — неожиданно для себя подхватывает тему, будто решается на откровение. — В любом другом случае я не вмешиваюсь в её жизнь ровно до тех пор, пока тот, с кем она встречается, не оказывается мудаком. Ты не выглядишь ублюдком, — склонив голову на бок, обводит Чонгука взглядом, а тот понимает, скольких трудов эти слова стоили Киму. — Но я против вашего романа, — медленно, будто подбирая слова. — Почему? — искреннее любопытство вперемешку с ощущением, что выпрашивает у отца девушки её руку. — Потому что вы не знаете друг друга. Был только секс. А это, чаще всего, лишь страсть. Я знаю, какой она может быть. Я знаю, как на неё реагируют мужчины. И это нормально, но то, чем ты увлекаешься в свободное от работы время меня не устраивает, — устало трёт виски, замечая, как столбенеет Чонгук. — Ты имеешь ввиду клуб? — осторожно, смотря из-под чёлки. — Я был там много раз, — морщится от воспоминаний. Память вернулась, обрушив на него такой поток событий, что первые несколько дней Тэхён в прямом смысле скулил в подушку. — Сола о нём не знает. Не уверен, что ты рассказал ей, — выдерживает паузу, пока не дожидается медленного кивка Чонгука. — Чон, она моя сестра. Ей досталось и достаётся из-за меня. И я не хочу, чтобы тот человек, в которого она, возможно, влюбится заставлял её плакать и переживать, — у Чонгука скручивает желудок. Осознание того, что он испытывает к Соле больше, чем просто «нравится» и «хочу», пришло сравнительно недавно. И укрепилось сегодня, когда она обмякла в его руках, потеряв сознание; когда он осторожно вёл внедорожник, боясь потревожить девушку; когда оставлял её на больничной кушетке. Одну. И он готов кричать, убеждая Кима, что не обидит Солу никогда, доказывая, что то, что он чувствует к ней, не сравнится ни с чем, что было до неё, но останавливает себя, понимая, что Тэхён прав. Чонгук не уверен, что девушка воспримет восторженно рассказ про бои, что сможет спокойно смотреть на него, когда он чуть живой возвращается домой и не переживать каждый раз, когда он уходит, боясь получить звонок из морга. Её брат прав. Прав до рвотного рефлекса, который сейчас скручивает горло, вызывая спазмы отчаяния. Но вот только терять ему Солу совсем не хочется. И от этого во сто крат тяжелее. Тишина в палате оглушающая. Она затягивается, но ни один, ни второй то ли не торопятся ее разрушать, то ли не видят смысла в том, чтобы продолжать разговор. Все предельно ясно. Говорить не о чем. И от того становится невыносимее. Тэхён рассматривает Чонгука, скрестив руки на груди. Видит, залегшую между бровей складку, как тот кусает, посасывая, нижнюю губу. И ему кажется, что он не то, чтобы слышит, о чем брюнет думает… Нет. Он ощущает кожей его состояние. На мгновение мелькает желание отмотать свои слова назад, потому что поникший вид парня вызывает непонятное давление в груди. И он уже набирает воздуха, чтобы сказать ему в привычной манере, пропитанной сарказмом, что это просто была проверка «на прочность», но Чон оказывается быстрее. — Если тебе что-то надо, мой номер есть у медсестры и твоего врача, — мужской голос сипит, звучит на несколько октав ниже обычного. Смотрит ему в глаза, а Тэхён теряется лишь на долю секунды в чёрном омуте. Взгляд тронут поволокой, затянут, подобно грозовому небу, но на этот раз это не привычная злость. Сейчас это смесь отчаяния и… Боли? И снова в груди неприятно сдавливает. Хочется протянуть руку и взлохматить непокорные волосы, лишь бы не видеть тяжёлого взгляда угольных глаз. Пальцы Кима непроизвольно сжимают тонкую кофту. Он коротко кивает и молчит, когда Чонгук выходит из палаты. И в миг в помещении становится пусто. Лёгкий шлейф парфюма брюнета до сих пор витает в воздухе, как и недосказанность между ними. Тэхён знал, что парень воспринял слова правильно. Он видел, как менялось его выражение лица, когда старший говорил, но, почему-то, на языке остался осадок, от которого он не представлял, как избавиться. Равно как и его происхождение. Откинув одеяло, Тэхён медленно встаёт с кровати. Подхватывает стаканчик с недопитым кофе, сиротливо стоящий там, где сидел Чимин, и подходит к окну. Дёргает ручку на себя, впуская прохладу в палату. Поправляя жалюзи, краем глаза выхватывает спортивную сумку, что принес Чон. И снова виски царапает странная мысль о том, что, видя, как тот аккуратно сложил его вещи, не мог избавиться от тепла внутри. А перед глазами так и продолжает стоять, чуть сгорбленная, фигура младшего и как тот пальцами почти судорожно сжимал железный поручень больничной койки. Кофе омерзителен. Он никогда его не любил. А внизу, по тропинке, рассекающей парк, тяжелой поступью удаляется мужская фигура. И Ким в ней узнаёт Чонгука. Широкий размах плеч, мешковатая одежда, словно не его, уверенный шаг. Тэхён провожает взглядом, вспоминая, от чего-то, широкую улыбку этого парня. Скомканный пластиковый стаканчик с недопитым кофе летит в урну. Отвратительный вкус.***
— Ты занята? — почти шёпотом, приоткрывая дверь, неуверенно заглядывает. Она сидит за столом, подперев ладонью подбородок, освещаемая только тусклым светом настольной лампы. Блики теней играют на её лице, принимая причудливые формы, а он видит усталость. — Что-то случилось? — вторит так же тихо, поднимая глаза. Смотрит поверх очков и не возражает, когда Ким входит в кабинет, тихо прикрывая за собой дверь. На часах время близится к полуночи. Больница давно видит десятый сон и лишь приглушенные голоса медперсонала слышны то тут, то там. — Прикрой меня сегодня, — подходит прямо к столу, опирается на него руками, почти нависая над Лили. Блондинка вскидывает удивленно брови, фыркая. — Ты не обнаглел ли часом? — всё так же шёпотом, старательно игнорируя то, как Ким выглядит сейчас в полумраке её кабинета. Как-то слишком правильно. — Сегодня четверг. В Сеуле есть пара мест, куда стоит ходить ночью по четвергам, — выгибает бровь, улыбаясь так, словно ему пятнадцать. — Серьёзно? — ей хочется, чтобы в голосе прозвучал сарказм, но по тому, как хмыкнул только что Тэхён, Лили понимает, что провалилась. Ей любопытно. — Ты не знала? Многое потеряла, хочу тебе сказать, — мужчина наклоняется вперёд, упираясь локтями в стол, приближается опасно близко и улыбается. Снова. — Я… — смущение трогает женские щёки, заливая их румянцев, который, даже при едва светящей лампе, выхватывает мужской взгляд. — Ты? — подпирает ладонью подбородок, почти ведёт пальцами по своим губами. — Я не гуляла ночью в Сеуле никогда… — и до неё, действительно, доходит сейчас, что она никогда не выходила никуда, дальше кино и ресторанов. Это накрывает с головой, окатывая, будто ледяной водой. И глаза, почему-то, подозрительно щиплет. А мужчина смотрит долгим взглядом, слишком пристально рассматривая её лицо. Он будто сканирует, замечая, как дрогнули уголки женских губ в неуверенной и такой, по-детски, почти виноватой улыбке. Он тихо смеётся, а потом рывком отлипает от стола и цепляет тонкое запястье пальцами, заставляя Лили замереть. И, словно на автомате, Ким замечает, как ускорился её пульс. Он обходит стол, не выпуская её руки, тянет на себя, дожидаясь, когда блондинка, наконец, поднимется со своего места. И, не говоря ни слова, тянет Лили к выходу. Дальше по коридору. Вниз по лестнице, игнорируя лифт. И только у самого выхода Лили отмирает, возвращаясь в эту реальность. — Стой, — упирается, дёргая руку на себя, вынуждая Тэхёна обратить на неё внимание. — Куда ты собрался? — смотрит снизу вверх, а тот лишь закатывает глаза. — Тэхён, ты не можешь покинуть больницу посреди ночи, — она прыгает взглядом по его глазам, почти умоляя его остановиться и игнорируя восторженные крики об обратном в груди. Ей хочется, чтобы он пошёл дальше. Ей нужно, чтобы он сделал это. Ей необходимо, чтобы он не отступил. И Лили едва ли успевает кусать себя за язык, убеждая, что это неправильно, что так нельзя, что это нарушение правил. А Ким смотрит насмешливо, выгнув бровь. Горячие мужские пальцы всё так же жгут кожу запястья, но никто не убирает руку. — Тогда ты оставайся, а я пойду, — неожиданно пожимает плечами, запуская свободную ладонь в карман брюк. И Лили только сейчас замечает, что он одет не по больничному. А значит, планировал. Значит, хотел. Значит, не собирается останавливается. И она готова визжать в голос, подобно маленькой девочке, будто ей только что подарили щенка. Неожиданная аналогия стопорит, не давая опомнится. И лишь прохлада там, где были его пальцы, выводит из состояния комы. Лили смотрит в широкую спину пару секунд и срывается с места. — Ты сошел с ума? — обгоняет мужчину, преграждая ему выход. Толкает в грудь ладонью, задыхаясь от, резко накатившего, возмущения. Тэхён же, словно издеваясь, тянет привычную улыбку на губах. — Ты прикрой и всё будет нормально, — снова, пожимает плечами, пытается обойти, но женские руки не дают это сделать. Кима это забавляет. — Так нельзя. Это нарушение устава, правил. Это приве… — хмурится, перечисляя, ненавидя себя за это, но осекается, когда чувствует чужой палец на своих губах. — Помолчи, Лили, — Тэхён не убирает руки, наклоняясь к ней, почти касаясь кончиком носа её. — Помолчи и послушай. Мне плевать на правила. Мне плевать на то, что скажут. Мне плевать на последствия. Понимаешь? — улыбается. — Тихо, — видя, что блондинка собралась возразить только отрицательно мотает головой. И в тоне мелькает что-то, что заставляет её замереть, распахнув глаза. — Умница, — доволен. — Мне всё равно. Если тебя устраивает всё, то ты можешь вернуться в свой кабинет, открыть очередное личное дело и вчитываться в то, что совершенно неинтересно. А потом ты вернёшься домой, заберешься в кровать и, может быть, займёшься сексом, — Ким замолкает, задумавшись и так пристально вглядываясь в её глаза, что Лили чувствует, как щёки окатывает пламя. — Но я уверен, что ты просто ляжешь спать. И если тебе это всё нравится, то без проблем. Если же нет… — ещё ниже, тянет бархатом на ухо, всё так же держа руку у её губ. — Тогда сделай хоть что-то, за что потом будет стыдно и из-за чего у тебя будут проблемы, но останутся воспоминания, — еле слышно, едва касаясь губами уха, а у неё ощущение, словно она проваливается в бездну, падая, будто в замедленной съёмке. Ким с улыбкой отстраняется от Лили, выпускает из своих рук и, обойдя, направляется к выходу. — Блять… — резко. На выдохе. Зажмурившись на мгновение. Разворачивается на пятках и цепляется пальцами за мужской локоть. Тянет резко на себя и увлекает в противоположную сторону. Тэхёну хватает нескольких секунд, чтобы одним рывком развернуть Лили к себе, впечатав её носом себе в грудь. Девушка забавно морщится, трет переносицу. — Через другой выход. Там нет камер, — сдувает прядь волос, снова тянет на себя, а Ким толкается языком в щёку, рассматривая кафель под ногами. Улыбается. Он не ошибся.• World’s First Cinema — Cold Sets In •
— Господи… Меня уволят… — Лили стоит у служебного входа в больницу, пританцовывая. Её разрывает между желанием повернуть назад, пока не поздно, и пойти за Тэхёном, который будто не слышит её причитаний. Мужчина стоит рядом с ней, на шаг назад, перекрывая ей путь к отступлению, словно подозревает, что в любой момент блондинка даст заднюю. Он, действительно, не обращает на Лили никакого внимания, уставившись сосредоточенно в экран телефона. Прохладный ночной воздух приятно холодит кожу, пробираясь под ворот одежды, и Ким боковым зрением видит, как ёжится Лили. Её больничный халат был сброшен ещё где-то на полпути к выходу, оставив лишь тонкую блузку и узкую юбку. Он скользит взглядом по округлым бёдрам, по стройным ногам, застревая ненадолго в районе изящных щиколоток. И запоздало понимает, что высокие острые шпильки сегодня ей будут только мешаться. — Идём, — бесцеремонно хватает блондинку за локоть и почти волоком тащит за собой в сторону такси. Она тихо поскуливает за его спиной, вызывая лишь широкую улыбку. Кажется ему удивительной, потому что всё её поведение явно кричало о том, что ей чертовски хотелось последовать за Кимом, но синдром отличницы вопил во всё горло, что она поступает, как минимум, непрофессионально. Тэхёну нравилось и нравится наблюдать за душевными терзаниями его спутницы. Девушка сопротивляется едва ощутимо, но в машину ему приходится её почти затолкать. Он колеблется, раздумывая о том, с какой стороны сесть, но, прикинув, что Лили может одуматься в самый последний момент, ныряет следом, толкая девушку руками, чтобы подвинулась. Кларк бросает последний неуверенный взгляд на Кима, но только поджимает губы, а он уверен, что именно в эту минуту она распяла себя. Утро и следующий день обещают быть интересными. — Ты мне не скажешь, куда мы едем? — наконец, смирившись со своими демонами, подаёт голос Лили, с интересом поглядывая на Тэхёна. Тот отрывается от разглядывания ночного города и широко улыбается ей. — Я не хочу портить сюрприз, — девушка же только поджимает губы, отворачивается к окну обратно, но тут же всем корпусом разворачивается к мужчине. — Тэхён, когда мой побег вскроется и меня уволят, я хоть должна знать, из-за чего это произошло, — придвигается ближе и успевает перехватить пальцами мужской подбородок, пресекая попытку отвернуться и проигнорировать её. Ким же давится смешком. — Вот приедем и узнаешь, — позволяя женской руке удерживать его голову, поигрывает бровями. И это уже второй раз, когда девушка задыхается от возмущения. — Нет, пог… — договорить не успевает, потому что стоит такси сбавить скорость, как Ким, едва ли дождавшись торможения, выскакивает из салона и тянет за собой ошарашенную Кларк. — Ты с ума сошел? А если бы он не успел остановится? Я бы не дожила до увольнения, — стреляет возмущением в спину, едва успевая подстраиваться под широкий шаг Тэхёна. Он почти бежит, увлекая девушку за собой. Шпильки вязнут, проваливаясь в земле, юбка мешается, а Лили в который раз всерьёз думает о том, что слова её кузины о том, что пора сменить стиль не лишены здравого смысла. — Смотри, — Тэхён тормозит на полном ходу и притягивает девушку к себе, чуть подталкивая вперёд. Она отмахивается от выбившихся прядей волос, поднимает глаза и замирает, ахнув. Взгляду открылась огромная площадка с россыпью машин, расположенных ровными рядами перед экраном, на котором идёт фильм. Кларк с жадностью рассматривает местность, не слыша, как за спиной, сжимая женские плечи пальцами, посмеивается Ким. Мужчина мягко толкает Лили вперёд, а девушка вдруг хватается за его руку, оглядываясь по сторонам. И Тэхён в ней в который раз видит маленькую девочку. Он тянет её за собой, подхватывая каждый раз, когда она спотыкается о собственные ноги, и тормозит у… — Мороженое? — Лили удивленно смотрит на мужчину, не скрывая счастливой улыбки. Ей не верится, что это сейчас происходит на самом деле. Нет никаких ресторанов, алкоголя, шумных компаний друзей, в которых она часто чувствовала себя лишней. Здесь только звуки музыки, льющиеся с экрана; свет фар и тихие голоса тех, кто выбрался перекусить из своих салонов. — Нам надо найти место, — вместо ответа, Ким оглядывается по сторонам, а Кларк всерьёз думает о том, что им нужно будет обсудить его эту манеру игнорировать вопросы, которые ему неинтересны. Ну, раздражает же. — У нас нет машины, — отвлекаясь от мыслей о предстоящем разговоре, облизывается, принимая из рук Тэхёна сладость. Почти стонет от удовольствия, прикрывая глаза и пробуя кончиком языка. И абсолютно не замечает замершего на ней мужского взгляда. Ким, кажется, даже не моргает, не дышит, не двигается. Замер, словно громом пораженный, не отрывая взгляда от неё. Такого откровенного удовольствия от обычного мороженого он не видел давно. Разве что сестра. Он наблюдает, как Лили языком скользит по шарику, прикасается к нему губами, а потом кончиком проводит по нижней. Ким медленно сглатывает, неожиданно ощутив, как в районе копчика что-то дрогнуло, вызвав сладкое томление в паху. — Это не проблема, — тряхнув головой, тянет Лили за собой, в очередной раз. И блондинка записывает тему «почему ты меня постоянно куда-то тащишь» в список, подлежащих ближайшему и срочному обсуждению. «Господи, как же вкусно…» — Ты серьёзно? — Лили не может поверить, что ей не послышалось. — Совершенно, — кивает, с упоением поедая свой рожок. — Это не наше, — она упирается, расстреливая взглядом, стоящую перед ней иномарку с открытым кузовом. — Какая разница? Полезай давай, — фырканье в ответ и сильные мужские руки подхватывают девушку за талию, поднимая вверх. Лили едва успевает подавить писк. Хватается за кузов, но промахивается ногами, и Тэхён опускает её на землю. — У тебя вообще детство было? — скептически поджимает губы, оглядывая девушку перед собой. Но та увлечена возмущением от происходящего и всё тем же несчастным рожком, который она никак не может доесть, изводя Кима скольжением юркого языка по сладости. «Чёрт только дёрнул купить это гребаное мороженое…» Вместо ответа Лили довольно кивает и протягивает мужчине остатки рожка. Тэхён смотрит с интересом и едва ли не в голос хмыкает, когда его врач скидывает туфли и одним резким движением перекручивает узкую юбку так, чтобы разрез сзади передвинулся на бок, почти полностью оголяя бедро. Повернувшись спиной к Тэхену, окидывает критичным взглядом машину и… — Туфли держи и подсади меня, — подтягивая рукава тонкой блузки, протягивает, не глядя, шпильки Киму, а тот довольно улыбается. Отбросив обувь на землю, легко подхватывает Лили во второй раз и, не удержавшись, проводит обеими ладонями по бёдрам, едва ощутимо сжимая пальцы. Блондинка, задохнувшись от резкой нехватки воздуха, благодарит всех известных и неизвестных Богов за то, что на дворе ночь и не видно, как щёки горят. — Талия у меня немного выше находится, — пряча смущение за возмущением, шипит через плечо и тут же получает шлепок по ягодице, ойкает. — Я именно там и держал руки, не придумывай, — огрызается, подталкивая Кларк вперёд. Скользит пальцами по ногам, посмеиваясь от тихого мата откуда-то сверху. — Лили, ты же врач. А материшься, как сапожник, — ловко запрыгивает следом и приседает на корточки, увлекая девушку за собой. Вручает почти торжественно ей туфли и мороженое, смотрит на пылающие щёки и искрящийся взгляд. — Имею полное право, — ей совсем не стыдно за вылетевшие слова, ей чертовски жарко от его прикосновений. Он издевается, она сгорает. И так хочется ответить ещё что-нибудь колкое, но происходящее на экране увлекает куда сильнее. Ким тянет мягко блондинку к себе, устраивая её между ног у себя и прижимая чуть плотнее, согревая своим теплом. Лили же льнёт слишком доверчиво, доедая мороженое и, когда кадр перед ней сменяется на другой, сопровождая громким звуком, она поворачивается к мужчине, улыбаясь настолько искренне, что у него мелькает мысль о том, что таким счастливым, как сейчас, не чувствовал себя давно. Яркие вспышки экрана отражаются на лице Лили, Тэхён скользит по нему взглядом и неожиданно тянет руку к ней. — Мороженое… — ведёт пальцем по её губам, демонстрируя остатки сладкого, и облизывает после, смотря ей в глаза. Лили застывает, наблюдая за тем, как его губы обхватывают палец и, теряется. Видит его насмешливый прямой взгляд, шумно втягивает воздух и отчаянно пытается найти хоть что-то вразумительное, что можно сказать в ответ. Вот только мысли не собрать. В голове потрясающая пустота, и воздух, будто на несколько градусов потеплел вокруг. А Тэхён так и продолжает улыбаться, не сводя с неё насмешливого взгляда. И лишь на долю секунды Лили замечает, как его взгляд мазнул по её губам. — Тэхён… — срочно надо что-то сказать или сделать, чтобы всё это остановить. Блондинка даже не уверена, что всё, что ей сейчас кажется — происходит на самом деле. Очень хочется списать на игру воображения и нехватку мужского внимания. Очень… И она делает глубокий вдох, но тут же сдавленно ахает. Ким подхватывает её, не давая опомниться, спрыгивает из кузова машины, не выпуская женское тело из рук. — Уходим, — опуская на землю, перехватывает за руку, но тут же тормозит. — Туфли, — выходит то ли истерично, то ли просто нервно, то ли испуганно. — Что? — смотрит сверху вниз, хмурится, и только сейчас замечает, что Лили стоит босиком на холодной земле. А за её спиной уже слышен чужой голос хозяина машины, что заметил непрошенных гостей. — Я туфли оставила в кузове, — кусает губы, чувствуя, как адреналин гонит кровь, заставляя сердце грохотать в груди. Ким напряженно всматривается в блондинку, а она не успевает ничего сообразить. В какие-то секунды он запрыгивает обратно в кузов, хватает несчастные туфли, спрыгивает обратно и увлекает за собой Лили, переходя на бег. Сзади слышится крик, мат, угрозы. А девушку душит смех. Она едва поспевает за мужчиной, который увлекает её всё дальше от машины и от площадки. Хватается за него, честно стараясь не тормозить, но босые ноги и неудобная юбка не дают свободы. Она, кажется, сбилась уже, потерявшись, когда Ким заворачивает за угол и тормозит. Выпускает тонкие пальцы из своей руки, упирается ладонями в колени, стараясь отдышаться. И смеётся. Хрипло, рвано, со срывающимся дыханием. Смотрит искоса на Лили, что прислонилась спиной к холодному камню дома. — Ты ненормальная, — снова и снова давится смехом, выравнивая дыхание. — Кто бы говорил, Ким, — поправляет юбку, ловя его взгляд. Тэхён оказывается слишком близко. Настолько, что слышит его горячее, ещё чуть сбитое, дыхание. Глаза мужчины тёмные, глубокие. Он смотрит обволакивающе, с неподдельным интересом и где-то на дне его бездны прыгают искры. Лили будто парализует, но не страхом. Сердце гулко ухает в груди и словно затихает, будто подчиняясь тому, кто сейчас делает шаг ближе. Упирается рукой в стену у головы блондинки, тянет улыбку по губам. — Знаешь, что я хочу сейчас? — неожиданный вопрос, а она теряется, не зная, что ответить. В голове кисель из мыслей и эмоций. Спиной сильнее прислоняется к стене, игнорируя холод, окутывающий всё тело. — Что? — бегает взглядом по его глазам, кусая щёку изнутри. Он встает почти вплотную, и Лили окатывает жаром. В памяти внезапно мелькают картинки клуба и машины с девушкой на капоте. Очень некстати. Он сейчас настолько близко, что она почти касается его груди своей в попытках выровнять дыхание. — Ты замёрзла, — отталкивается ладонью от стены и стягивает с плеч кардиган. Набрасывает его на девушку и чуть дёргает за полы на себя. И ей приходится поднять голову, чтобы не врезаться носом в мужское тело. — Что за манера не договаривать до конца? — от чего-то шёпотом, приподнимаясь на носочки. — Тебя это злит? — толкается языком в щёку. — Почти, — хватается пальцами за его запястья, удерживая равновесие. — Это хорошо… — тянет, а у Лили по телу проходит вибрация. Его голос резко спустился на несколько октав, от него кружится голова и блондинка с трудом соскребает остатки здравого смысла, чтобы принять решение о том, что им нужно находиться друг от друга на расстоянии. Вот только она не успевает осуществить задуманное. От раската грома, кажется, дрогнула земля под ногами. — Тебя это забавляет? — она жмурится, вздрагивая от неожиданности. Слышит тихий смешок сверху. — Это просто гроза, Лили, — куда-то в лоб ей, обдавая горячим дыханием. Очень хочется зажмуриться. Очень хочется ощутить прикосновение его губ. Она почти скулит внутренне, разлетаясь на осколки, потому что это неправильно. Он, стоящий так близко, — неправильно. Она, почти прижимающаяся к нему, — тоже неправильно. Вся эта ночь… Неправильная. — Я знаю… — шёпотом. Отчаянно. Радуясь разницы в росте, потому что жмурится изо всех сил. А пальцы так и продолжают сжимать крепкие запястья. И пульс у него ровный. Бьётся, будто под её кожей. — Ты боишься грозы? — холодные капли обрушиваются так же неожиданно, как несколькими минутами ранее громыхнул первый раскат грома. Девушка втягивает шею в плечи, резко выдыхая. Мужские руки отпускают кардиган, и ей кажется, что он сейчас уйдёт в сторону от неё. Хочется выть от нежелания потери его тепла, но горячие ладони внезапно оказываются на её талии. Притягивают ближе, заключая в кольцо рук. — Не боюсь, — куда-то ему в грудь, не решаясь поднять глаз. И внутри всё ломается дальше. Уже даже не в осколки. В пыль. — Лили… — в висок, будто выстрелом. — М? — руки ломит от желания прижать ладони к нему. — Это просто ночь. Всего лишь одна ночь. Прекрати терзать себя… — его голос низкий. Дыхание горячее. И под ледяными каплями, нещадно бьющими по телу, ей совсем не холодно. Мужские ладони согревают сквозь одежду. Сжимает чуть пальцы и медленно скользит ниже. Лили не может вымолвить ни слова. Просто хватается за крепкую шею, когда он легко поднимает её на руки. Рассматривает профиль, едва сдерживаясь, чтобы не провести пальцем по его лицу, очертив контур. И совершенно неважно на пустой ночной Сеул. На дождь. На мокрую одежду. Он идёт не спеша, выходя на дорогу, всё так же держа девушку на руках. И Лили запоздало приходит в голову мысль, что её туфли всё так же у него. Он опускает девушку на землю настолько аккуратно, будто она может рассыпаться в любую секунду. Оглядывается по сторонам и поднимает голову к небу, игнорируя мокрые потоки на лице и мешающую чёлку. А Лили так и стоит рядом, не в силах отвести взгляда. Ей хочется и кричать, и плакать. Внутри всё заходится, сдавливая грудь. Она снова и снова кусает губы, давясь собственными эмоциями. А в голове продолжает звучать его надтреснутый голос, убеждающий, что это просто ночь. И вот именно сейчас… В эту самую минуту… Стоя посреди проезжей части ночного Сеула в мокрой насквозь одежде, босая, она вдруг задыхается, понимая, что какая разница, что правильно, а что нет? И в чём смысл жить правильно, если это правильно выбираешь не ты? Лили понимает это слишком неожиданно, будто с холодными потоками воды с неба на неё обрушивается осознание того, что вся жизнь перевернулась с ног на голову в тот момент, когда она столкнулась с внимательными глазами, устремлёнными на неё тогда в клубе. Так не кстати. Так не вовремя и так совершенно ненужно. Но, от чего-то, так правильно. И все сомнения сейчас рушились с грохотом, оседая к босым ногам, растворяясь в дожде. И в носу зачесалось неистово, а по телу спазмами мелкая дрожь. И отнюдь не из-за того, что стоит в насквозь промокшей одежде босиком посреди ночного, сырого города. Причина была настолько очевидной, на сколько это было невозможно. Он стоял рядом, крепко держа её запястье, посылая волны импульсов по слабеющему телу. Смотрел так по-детски и так искренне в небо, продолжая игнорировать холодные капли, бьющие в лицо. И Лили не может оторваться от них… Дорожки стекают по волосам, щекам, обрисовывая контур лица, теряясь в улыбке. Улыбке счастья. И она не знает, где найти в себе силы, чтобы выдернуть руку из цепкого захвата, чтобы заставить его вернуться обратно, чтобы научиться дышать. Она разбивается на миллион атомов, просто слушая его дыхание и, кажется, совсем потерялась в водовороте собственных чувств, когда горячие ладони коснулись её лица, а к спине прижалась крепкая грудь. Хотелось то ли плакать, то ли скулить от безысходности, но мягкие вибрации хриплого голоса заставляли оставаться здесь. В этой минуте. С ним. — Посмотри… — Тэхён шёпотом мажет бархатом по виску, разжигая пламя внутри неё своим горячим дыханием. — Разве это не прекрасно? — она чувствует улыбку его и так хочется что-то ответить, но веки сами тяжелеют, а она сама вдруг расслабляется в его руках, будто бы сильнее вжимаясь спиной в него, такого горячего и настоящего, стоящего позади.…
Дождь барабанит по крыше такси. В салоне тепло и тихо. Слух, окутанный дрёмой, вылавливает лёгкие звуки музыки, которые совершенно не раздражают. Хочется слушать и слушать. Лили, укутавшись в мокрый мужской кардиган, дремлет на другой стороне заднего сидения. Тэхён скользит по ней взглядом. Девушка ёжится и даже в тусклом свете, льющемся с улицы, Ким видит побледневшие от холода губы. Он не рассчитывал, что начнётся дождь. Идея вытащить Кларк из кабинета пришла неожиданно. Даже не было чёткой причины, почему она должна была согласиться на эту сомнительную авантюру, которая может стоить ей карьеры. Ким не был до конца уверен, что она пойдёт на это. Он был удивлен, когда она сдалась. И вот только сейчас, сидя в ночном такси на заднем сидении, смотря на спящую девушку, ему до болезненных ощущений в кончиках пальцев хотелось к ней прикоснуться по-настоящему. Он позволил себе сегодня слишком много, наплевав на все правила приличия и воспитание, когда прикасался к ней, теснее прижимая к себе. Но не было стыдно. Не хотелось повернуть время вспять и извиниться. Хотелось продолжить. И это не было привычным сексуальным желанием обладать ею. Ему нравилось то чувство, когда она оказывалась в его руках, окатывая зеленью снизу вверх. Хотелось не выпускать её из рук. Ким блуждает по её телу взглядом, в очередной раз позволяя себе лишнее. Наклоняется и осторожно подхватывает женские ноги. Лили вздрагивает и распахивает глаза. — Ты совсем замёрзла, — шёпотом в ответ на удивленный взгляд. Скользит пальцами по обнаженным ступням. Давит чуть ощутимее, растирая. Не видит, но чувствует, как вспыхивают девичьи щёки. И улыбка сама рисуется на мужских губах. Кларк ведёт ногами, стараясь спрятаться от горячих рук, но Ким лишь крепче перехватывает тонкие щиколотки, поднимая взгляд. Смотрит уверенно и твёрдо, заставляя её замереть и поддаться. Лили сдаётся молча, лишь мажет смущенным взглядом по нему, застревая на его руках, что скользят слишком нежно, согревая. Одежда неприятно липнет к телу, посылая волны мурашек. Её знобит и, кажется, что звук стучащих зубов слышится во всём салоне. Лишь внимательные руки, не перестающие массировать и согревать ноги, заставляют расслабиться. А Тэхён старательно гонит прочь мысли о том, насколько нежная под его пальцами кожа. Она чужая. Она никогда не будет его. И глупо надеяться даже на мимолетную связь. Он никогда не сломает ни её жизнь, ни чью-то другую только ради того, чтобы просто попробовать на вкус её всю. И будто бы ставит точку сам для себя. Проводит границу, за которую никогда не перейдёт. Она — его врач, он — её пациент. Максимум, они — друзья. И сегодняшняя ночь так и останется ночью, смытой дождём. И совершенно неважно, что руки сами тянутся к Лили, чтобы прислонить её, спящую, к себе. Укутать в объятиях, согревая. Всё это неважно, потому что на утро забудется. А Кларк… Никогда и не узнает, как крепко он сжимал в своих руках её; как осторожно зарывался носом в мокрые волосы, втягивая прохладный запах. И Ким искренне верит, что сейчас, неся Лили на руках в свою палату, девушка не проснётся раньше времени. Слишком уж крепки её руки вокруг его шеи, слишком горячее дыхание ему за ухом. Всё слишком… Тэхён толкает ногой дверь палаты, беззвучно входит, стараясь не шуметь. Скидывает промокшую обувь и неслышно ступает в сторону кровати, опуская на неё Лили. Девушка тихо шепчет что-то невнятное, крепче обхватывает его шею, и он замирает, когда вдруг сталкивается с сонным взглядом зелёных глаз. — Привет, — еле слышно, почти одними губами. — Я не хотел тебя разбудить… — убирает руки из-под её колен, но нависает над ней. Лили так и не отпустила его шею. — Мне всё время кажется, что происходит что-то неправильное, — женский голос звучит надтреснуто-сонно. Она чуть щурит глаза, пытаясь проснуться, неосознанно пальцами поглаживает мужскую шею. Ким садиться на кровать рядом с ней, упирается локтями в матрас по обе стороны от Кларк, смотрит, улыбаясь. — Ну и пусть, — тихо посмеивается, видя, как расширяются её зрачки. — Тэхён… Ты промок… Тебе надо переодеться, — разжимает, наконец, руки и с тихим вздохом скользит по его груди, замирая ладонями. — Ты тоже, — от его голоса в желудке что-то скручивается, падая куда-то под коленки. И ей совершенно не хочется, чтобы эта ночь кончалась…