Снимки колдографа

      В воздухе витает приятный запах карамели, корицы и миндаля. Да, это именно то, как пахнет у меня дома, то, как пахнет для меня уют. Я знаю много уютных мест: гостиная моего факультета, родительский дом, дом Уизли, маленькая кофейня на Косой аллее. И все эти места объединяет одно: тепло и приятный запах. А потому первое, что я решила изменить в своём собственном доме - запах. И вот, сейчас моё самое любимое время суток - вечер. Я навела себе лавандовый чай, и сидя в гамаке на заднем дворе, читаю книгу. И вдруг, чья-то сова. Она летит ужасно неаккуратно и неуклюже, а я неожиданно для себя, понимаю, что она мне знакома. Ну конечно, это же Стрелка - сова семейства Уизли. О Годрик, как часто она раньше прилетала ко мне. Перси обожал писать письма, да и я если в честно тоже. Мы писали друг другу почти каждый день, даже когда нас разделяла всего одна комната. Это было какой-то нашей милой фишкой. Пока мы были в Хогвартсе, мы каждое утро обменивались конвертами. У Перси всегда всё было крайне аккуратно: конверт, буквы, печать, подпись, бумага. Я же была его полной противоположностью. Я делала конверты из разных цветов бумаги, рисовала на полях, мои буквы всё время плясали, а само письмо вечно почему-то оказывалось в блёстках. По началу я ужасно переживала из-за этого. Думала, что такой как Перси Уизли будет смотреть с некой долей брезгливости на такое письмо, но потом я узнала, что он хранит каждое из них, и что ему даже нравится, когда после прочтения все его руки блестят. И если Перси был без ума от моих писем, то я же сходила с ума по самому Перси.       После школы он ушёл в Министерство Магии, а я не могла на это просто молча смотреть. Мы разругались... Что потом? Потом война. Смерть Фреда… Перси слишком тяжело перенёс это. Он закрылся в себе, вернулся домой, и завесил всю свою стену колдографиями с братом. Я пыталась ему помочь, но он совсем не горел желанием меня видеть. Мы стали совершенно чужими друг для друга людьми, и я до сих пор виню себя за это. А теперь...письмо. Я медленно открываю конверт, и тут же улавливаю в воздухе нотки собственного разочарования. Это писал не Перси, это явно был почерк его мамы. Но ещё большее разочарование ждало меня после прочтения письма. Вернее, нет, это не разочарование, это отчаяние и злость на саму себя. Молли писала мне с просьбой помочь Перси. Наши семьи до сих пор дружат, я часто встречаюсь с Молли, Артуром и остальными, но никто ни разу не решался рассказать мне о состоянии моего старого друга. Вернее, никто особо ничего и не знал, кроме самих Молли и Артура. Они видели, что тот Перси, который теперь каждые выходные проводит с ними под одной крышей - не их сын. От прежнего Перси у него осталось только 2 вещи: имя и рыжие волосы. Его жизнь стала похожа на сплошной распорядок: работа - дом, дом - работа. А все те свободные минуты, что он проводил один, он думал о Фреде. Он считал себя виной всему тому, что случилось. Считал, что мог помочь в тот момент Фреду. И винил себя за то, что всё время отрекался от брата, а должен был быть ему примером и поддержкой. Он жил прошлым и злостью на самого себя, и ему явно была нужна помощь. Молли знала, что у Перси никогда особо не было друзей, кроме меня. Он ведь даже сам звал меня в гости, а я всегда с огромным удовольствием принимала его приглашения. Помню, как Молли всегда этому радовалась. Она и так любила меня и моих родителей, а тут ещё и такое событие - у Перси появился хороший и настоящий друг. Помню, как защищала его от близнецов, а они говорили, что не понимают, почему я с ним общаюсь, а у меня всегда находились аргументы на этот счёт. А ещё лучше я помню тот день, когда пришла к ним в магазин со слезами на глазах. Это был тот день, когда мои аргументы закончились. Фред тогда сказал мне, что Перси ужасный засранец, но он уверен, что тот обязательно скоро вернётся домой и станет прежним, а может даже лучше прежнего. Ведь хоть он и засранец, он вовсе не плохой человек. И Фред был прав. Как бы мне хотелось, чтобы и сейчас над моим ухом раздался его звонкий голос, который дал бы мне нужное наставление и совет. Я смотрю на старую колдографию на стене и ясно понимаю, что как бы ни было тяжело, я должна попытаться ему помочь. А со своими чувствами я потом как-нибудь разберусь.

***

      В начале этой недели я увиделась с Молли, чтобы решить, как лучше мне встретиться с Перси, для того чтобы нормально с ним поговорить, ведь такой разговор совсем не дело пяти минут. И мы решили, что в воскресенье, когда он останется дома один, я буду его “нежданным” гостем. И вот, собственно, сегодня воскресенье, и я уже стою напротив Норы. Честно говоря, до той секунды, пока я не оказалась перед знакомой дверью, я чувствовала себя гораздо уверенней. Но теперь, все слова в голове превратились в кашу, а руки предательски трясутся. Но назад пути уже нет, и я стучусь в дверь. Буквально спустя пару минут меня встречает сонная физиономия Перси. О, Годрик, внутри меня явно начинало что-то таять. Он был очень удивлён. Конечно, он ведь не ждал гостей. Мы просто молча смотрели друг на друга. Он, видимо, пытался собраться с мыслями и понять, снится ли ему всё это, а я изучала его лицо. Помимо заспанного вида и растрёпанных волос, я также смогла разглядеть и тот факт, что его глаза выглядят достаточно болезненно. Сердце подсказывало ответ - он плакал. Все эти соображения помноженные на слишком долгую разлуку, не оставляли мне другого выбора, кроме как обнять его. Запах. От него совсем не пахнет тем Перси, которого я знала. Я чувствовала пряную выпечку Молли, старый одеколон Фреда и какие-то травы. Хотя...кое-что всё-таки осталось - запах ментола, зубной пасты и только что выстиранной одежды. И вот, только сейчас я наконец почувствовала, как Перси обнимает меня в ответ. Но следом за объятиями я слышу вопрос: -Что ты тут делаешь? -То, чего хотел бы Фред. Я пришла тебя спасать, - и я взяла его лицо в свои руки. Он нервно убрал их и поправил очки. -Что ж, тогда ты ошиблась годом. Со мной давно уже всё в порядке, и я не нуждаюсь ни в чьей помощи. А если в тебе, как и в школьные годы просто не может успокоиться твой синдром спасателя, то можешь заглянуть к Джорджу. -Перси, перестань, прошу! Ни я, ни уж тем более Джордж, не заслуживаем всех этих колкостей! Послушай, давай просто поговорим. Как раньше. Только ты и я. -Ты думаешь, что можешь объявиться спустя столько лет, обнять меня, и я приму твою помощь? Что за бред?! -Но ведь для этого и нужны друзья.. Они приходят в трудную минуту, чтобы помочь, - и я нежно беру его за руку, слегка поглаживая большим пальцем тыльную сторону его ладони, надеясь, что от моих прикосновений он сможет остыть. -Тогда где ты была раньше?! -Я пыталась тебе помочь, но ты закрылся ото всех. Ты закрылся тогда от меня… Что я могла сделать? -Сейчас ничего не изменилось, так что, можешь идти, - и он сделал шаг назад, в дом, как бы обозначая этим действием, что разговор окончен. -Нет, Перси, ты не прав. Кое-что всё-таки изменилось. -И что же? -Я. Раньше мне казалось, что я не в силах сломать ту стену, которую ты построил между собой и всем внешним миром, но теперь я чувствую, что могу попытаться. И я готова бросить все свои силы на эту попытку, потому что ты мне важен, Перси. Всегда был важен. И всегда будешь важен. Он меняется во взгляде. Кажется, ещё секунда, и слёзы потекут одна за другой из его глаз. Но это мгновение длится слишком мало. Он слишком быстро возвращается к тому холодному и безразличному взгляду, с которого мы начали этот разговор. -Мне жаль, но тебе лучше уйти. Он резким движением вырывает свою руку из моей и закрывает дверь. Эмоции стирают всю мою нерешимость, и я вновь стучу в дверь, прошу открыть его. Я знаю, он не отошёл, он стоит у входа. И знаю, что он не откроет. Пару минут я стою и обдумываю ситуацию. После чего мне в голову приходит идея - написать ему письмо. Какое-нибудь трогательное, которое напомнит ему о том, как мы были близки раньше, которое пробудит в нём желание поговорить со мной, рассказать мне всё, что он чувствует, и принять мою руку помощи.