О чём ты жалеешь?

С последней премьеры прошло чуть больше недели. Глупо, но мне обидно, что все так хвалят то, что поставил не ты, как будто ты не был гением, но потом я вспоминаю, что это всё-таки твоя работа — я просто показал её людям, — и становится немного спокойнее. Странно, но я живу ради работы. Как-то незаметно она стала и моей. Ты с первых месяцев после того, как мы сошлись (не пишу «снова» — ты сам понимаешь почему) учил меня своему мастерству. Не тому, что рассказывают в училищах, а своему собственному. Детали, взмах руки, замерший взгляд. Спасибо, что научил меня не только режиссуре, но и чтению людей. «Ты не будешь ставить так, как я. Может, будешь лучше или хуже. Смирись и, делая вдох, живи. Не пытайся догнать меня, иначе ничего не получится. Ценность искусства в уникальности. Как отпечатки пальцев, мы имеем уникальное видение». Теперь меня перестало раздражать то, что ты всегда всё знал. Осталось только восхищение. Я не помню ни одной плохой вещи, связанной с тобой. Как будто обожествляю, оставляю твой образ для себя только светлым, почти идеальным (потому что таким ты и был?), но мне не стыдно за это. «Я живу декадами. Семь, семнадцать, двадцать семь. Каждые десять лет — рубеж, который я боюсь не перешагнуть. И теперь, когда приближается следующий, я почти уверен, что он будет для меня последним. Тэхён любил так говорить: "Я живу, пока мне есть, что сказать миру". Мне больше нечего. Я сделал всё, о чём, не веря себе, мечтал в детстве». Злюсь на тебя за это предсказание, и вместе с тем — восхищаюсь твоей связью с вселенной, которая предупредила тебя о том, что тебе суждено скоро уйти. Теперь, немного отпустив, всё чаще вспоминаю твои слова. Последние и те, которые ты говорил за месяцы до своего ухода. Про постановку, про смерть. Ты как будто готовил и меня, и себя, но мы оба оказались не готовы. Всё ещё очень больно и не верится, что однажды станет легче. Вдруг не станет? Смогу ли я с этим жить? Пока двигаюсь с трудом — только потому что обещал тебе не сдаваться, если всё случится так, как случилось. Думаю, Тэхён был на твоих похоронах. Я его не видел, но чувствовал. Может, мне показалось, но, пожалуй, он должен был знать о том, что ты ушёл, и хотел бы попрощаться. Я рад, что он не появился — нам всем было бы только хуже от этого. Юки редко приходит ко мне. Он совсем отдалился. Понимаю, что квартира напоминает тебя, но продать её не могу и не хочу. Я часто нахожу тут следы твоего присутствия, и, как бы больно мне ни было, я не хочу отказываться от частички тебя и отдавать её кому-то другому. Он сдружился с Мунчолем. Кажется, они утешают друг друга не в постели, но, даже если так, это их дело. Я понимаю, почему люди тянутся к Мунчолю. Он может быть злым, а через секунду подобострастным, может материться, как сапожник, а потом говорить на таком изысканном языке, что я перестаю его понимать. Я не знаю, как описать его, но ревную. Он смог увидеть то, что так долго не замечал я. Удивительно, какую большую роль Мунчоль в итоге сыграл в наших жизнях. Из нас получилась бы чудесная шведская семья, не будь я собственником. Но я хотя бы узнал, что ты любишь. От него — ведь ты берёг мои чувства. Я и сам виноват — мой образ в твоей голове был бы бледным, потому что таким я бы тебе запомнился. Я и сам помню себя не таким, каким хотелось бы. Я немного рад, что ты ушёл первым, и эту боль переживаю я. Ты не заслужил её, в твоей жизни и так было слишком много разочарований. Я был бы рад забрать их часть себе. Cкомкано вышло. Просто хотел сказать, что мне невыносимо тебя не хватает. Надеюсь, где-то там ты хоть немного счастлив, моя любовь.