***
В кабинете у следователя было идеально чисто: длинные полки блестели, покрытые свежим слоем лака; огромные стопки документов ровными колоннами тянулись к потолку; часы мерно тикали на голой белой стене. С общей картиной феноменального порядка никак не сочетался лёгкий сизый дым, полупрозрачным маревом заполнивший комнату. Мужчина глубоко затянулся, вальяжно откинувшись на спинку кресла, и бросил остаток сигареты в заполненную пепельницу: ещё одну выбивающуюся из общей картины деталь. Окурок скользнул по горе своих собратьев и, бесцеремонно минув стеклянный бортик, разметал пепел по столу. – Никаких следов, – ассистент выдвинул ящик и выверенным движением достал новую сигарету. Закурил. – Ничего. Абсолютно. – Какие-нибудь свидетели? – Нанами казался болезненно-бледным со своим вечно серьёзным лицом и плотно сжатыми губами. Он раз за разом рефлекторно поправлял галстук и медленно втягивал ртом воздух. – Пф, какие свидетели? – следователь сделал очередную затяжку, не особо беспокоясь ни о комфорте своих посетителей, ни о вытяжке, явно не справляющейся со своей задачей. – Им удалось найти парочку подростков, которые ошивались рядом незадолго до убийства. Те, разумеется, ничего не видели: им не до того было, сами понимаете. Только и сделали, что напугали детей: они-то думали, что полиции нечем заняться, кроме как отслеживать их прогулы. Деревянный стул, на котором сидела Лилиан, был неудобным. Она наклонилась вперёд, отодвигаясь от спинки, затем облокотилась обратно. Хлипкие ножки визгливо скрипели при малейшем движении, и ей всё сильнее казалось, что этот звук раздражает присутствующих. – А проклятая энергия? – наконец выдавила она. Голос звучал тихо и неуверенно, отчётливо выделяясь в повисшей тишине. – Новой не обнаружили, – пожал плечами мужчина. – Но, как я и говорил, на это не стоило рассчитывать. Если с духом и был мастер проклятий, то явно способный скрывать своё присутствие. Она молча кивнула, соглашаясь. Такой ответ стоило ожидать. Слишком наивным было полагать, что рядом с проклятьем особого уровня окажется человек, неспособный быть с ним на равных. – Я могу как-то ещё помочь? – Только если вспомните, кому же так не угодили. Это даст нам хоть какую-то информацию. А если вы о них, – следователь кивнул в сторону двери, намекая на своих не связанных с шаманством коллег, – то я позабочусь о том, чтобы вас не дёргали без повода. – Лилиан подозревают? – Нанами задал вопрос, который беспокоил её саму. С каждым минувшим днём, когда следствие не получало никаких результатов, страх, что в убийстве обвинят её, креп. – Могли бы, – окурок смялся, придавленный к краю пепельницы. – Если бы Масамичи не связался с нами, а вы, – ассистент задержал на Лилиан цепкий взгляд, – увидев труп, просто вызвали бы полицию. Тогда бы не удалось избежать бóльших вопросов. Но, к счастью, вы так не сделали, – добавил мужчина после недолгой паузы. – Так что проблем не будет. Это всё-таки наша работа — чтобы проблем не было. Их диалог не продлился долго. После уточнения деталей Лилиан в сопровождении Нанами покинула полицейский участок. Они вышли с серой и угрюмой подъездной площадки и свернули в ближайший переулок. Шли молча. На спокойном лице Кенто проступили тонкие полосы морщин. Нельзя было прочитать его мысли, но Лилиан была уверена, что думают они об одном и том же. «Что дальше?» Ситуация казалась безвыходной. Её словно поймали в ловушку, сделали частью уравнения с недостающим количеством переменных. Понятным было лишь одно: напавшие являлись частью организации, в состав которой входили разумные проклятья. Они угрожали магическому сообществу, не раздумывая изничтожали людей и, по неизвестной ей причине, Лилиан была одной из их целей. «Тот демон тоже не был рад меня видеть», – думала она, вспоминая встречу с Сукуной и его кровожадные угрозы о расправе. Версия того, что проклятья активировались после возвращения Двуликого в мир живых, была одной из самых вероятных. Именно её шаманы рассматривали, как основополагающую, хоть стопроцентной уверенности ни у кого из них не было. И всё-таки надо было что-то решать. – У вас есть план действий в таких ситуациях? – вымученная улыбка получилась кривой и неестественной. Нанами на мгновение остановился, посмотрев на неё, а затем продолжил свой путь. – Нет. Не уверен, что когда-либо были прецеденты. Она согласно кивнула: даже если что-то подобное и происходило сотни лет назад, то шаманы наверняка бы сохранили информацию. Стоило попробовать поискать в архивах, но Лилиан была уверена, что не найдёт там ничего интереснее вековых слоёв пыли и разбегающихся врассыпную пауков. – Не думаю, что я смогу помочь чем-то, будучи запертой в колледже, – аккуратно произнесла она. Это было рискованно. Предлагать подобное кому-то вроде Нанами – рискованно вдвойне. Кенто молчал, словно эти слова были адресованы не ему. – Вы не похожи на человека, который в подобной ситуации стал бы пренебрегать своей безопасностью, – наконец произнёс он. – Как и правилами. Лилиан ничего не ответила, выжидая. Ей не сказали «нет», и сейчас это было главным. Оставалось лишь быть молчаливым свидетелем того, как внутри шамана борются чувство безвыходности и здравый смысл. Схватка завершилась куда быстрее, чем она ожидала. – Готовы рискнуть? – В теории, – Лилиан перестала изучать малейшие изменения в выражении чужого лица и принялась рассматривать пестрящую впереди улицу. – Не думаю, что всё зависит от моей готовности, слишком много факторов надо предусмотреть. – Однако, без неё ни о чём другом не может быть и речи. – Вы поможете? Шаман вновь задумался: – Попробую. Обещать ничего не могу, но, думаю, рано или поздно нужные люди согласятся рискнуть. – Вот и чудно, – Лилиан вновь вымученно улыбнулась, прекрасно понимая, что единственный риск, на который им предстоит пойти, – её собственная жизнь. Они продолжили свой путь, словно этого странного, неправильного разговора-сговора не состоялось вовсе. Краски оживлённой улицы становились всё ближе, начали долетать первые обрывки шума двигателей и гула голосов. Лилиан прищурилась, присматриваясь к открывающейся картине, и постепенно начала узнавать в ней знакомые черты. – Это Сибуя? – Она самая. Бывали здесь раньше? – Всего раз. Ездила с ребятами в начале каникул. Честно сказать, я даже не думала, что мы находимся где-то поблизости. – Здесь довольно сложно сориентироваться, – Нанами поправил пенсне и обернулся, указывая вправо. – Там – памятник Хатико. Думаю, вам показывали его. Левее – парк. Чуть дальше храм Мейдзи. Сама станция впереди справа. Я сказал Нитте припарковаться поблизости. – Теперь поняла, – Лилиан обернулась, окинув взглядом серые глухие стены, словно могла видеть все достопримечательности сквозь них. Ей казалось, что в прошлый раз она была совсем рядом, хоть и не могла с точностью определить место. Возможно, если бы у них было больше времени, а Нанами хотя бы отдалённо походил не на столь пунктуального человека, она смогла бы найти тот самый книжный магазин, в который заходила со студентами. Проклятье. Её стопа замерла в воздухе, так и не коснувшись асфальта. Это был импульс. Волна зловещей энергии, накрывшая с головой и в то же мгновение исчезнувшая. Лилиан остановилась, не решаясь шевельнуться, чтобы двигаться дальше. – Что это? – она была уверена, что Нанами почувствовал то же самое. – Дух, – сообщил он и без того очевидную вещь. Не остановился. Не принял боевую стойку. Лишь скрытые пиджаком лопатки сошлись ближе к позвоночнику, делая и без того ровную осанку болезненно-идеальной. Тем временем кольцо тревожно запульсировало на пальце, и Лилиан с досадой подумала о втором клинке. Дни, когда она отправлялась в полицейский участок, вынуждали расставаться с ним. Она пошла на это только потому, что Нанами всегда должен был быть рядом. Но сейчас он направлялся к выходу из переулка, словно ничего вовсе не произошло. – Где оно? – Лилиан судорожно заозиралась по сторонам. Это точно был не её преследователь – энергия отличалась. Но проклятье, оставившее свой след, было сильным. Чтобы понять это, хватило даже доли секунды. – Прошу, идите за мной, – отчеканил Кенто. Он не собирался ничего предпринимать. Лилиан ошарашенно уставилась в мужскую спину. Неужели он пытался сбежать? – Нет, – она сама удивилась тому, как решительно и жёстко прозвучал ответ. Встав ровно, с вызовом посмотрела на шамана. – Тут дух. Сильный. В самом центре мегаполиса. – Идёмте, – повторил он. Лилиан вспыхнула: – Почему вы не… – Его здесь нет, – ледяным тоном перебил Кенто. Она сразу же осеклась. Весь пыл исчез в одно мгновение, как и желание спорить. Лилиан почувствовала себя глупой юной девчонкой, огрызающейся на педагога. – Давайте уйдём, – повторил он в этот раз с привычной интонацией. Теперь она не смела ослушаться. Сколько бы противоречий не вызывал в ней приказ, мужчина был прав в одном – от проклятого духа уже ничего не осталось. Когда они вышли на пешеходную улицу, их, подобно бурному морскому потоку, захватил многоголосый гул прохожих. В нос тут же ударил запах чужого парфюма, смешанный с выхлопами машин. Это затмило горьковато-гнилое послевкусие проклятой энергии. Перед глазами запестрели сотни чужих лиц, и буквально в считанные секунды застывшее в сознании изображение пустующей дороги исчезло, сменившись обилием красок. Сделав несколько шагов от злосчастного места, Лилиан узнала в нём тот самый переулок, который привлёк её внимание ещё в прошлый раз. Значит, тогда ей не показалось и всполох проклятой энергии принадлежал вовсе не мухоголовке. Что-то было не так, и факт того, что даже Нанами игнорировал происходящее, не мог не вызывать подозрений. – Я бы хотела знать, что произошло, – она начала медленно и осторожно, боясь вновь услышать холодный командный тон. Первые несколько секунд Кенто никак не реагировал, но потом, будто бы приняв мысленное решение, остановился. – Смотрите, – он кивнул в сторону здания. Оно казалось обычным. Многоэтажное, строение терялось на фоне окружавших его высоток. Стены его были выкрашены в неброский светло-серый цвет, единственным привлекающим внимание пятном была полоса первого этажа, щедро увешанная всевозможными вывесками. – Что именно я должна увидеть? – она вгляделась в небольшую группку столпившихся у автомата школьниц. Посмотрела на пожилую женщину, стоящую у яркого перевозного киоска. – Между входом в магазин и ремонтом техники. В сравнении со всем окружением это место действительно совершенно не бросалось в глаза. Такой же скучно-серый, как и само здание, вход будто бы утопал в глубине чужих вывесок. Его невозможно было заметить самостоятельно: он не привлекал внимания своей скудной дверью безо всякого обозначения. Однако возле этой самой двери стояла девушка. Она была такой же незаметной, как и место, которому принадлежала. Аккуратное чёрное платье идеально сидело на ней, но не привлекало внимания. Красоту его мог оценить лишь редкий прохожий, не упустивший своим внимательным взором столь неприметную картину. Вторая девушка стояла напротив. Она казалась такой же неприметной, как и её соратница. Лишь изредка отрывала взгляд от земли и протягивала тонкие белые руки к случайным прохожим. Она раздавала визитки. Вовсе не так, как это делали другие зазывалы, выряженные в костюмы и громогласно выкрикивающие всевозможные речовки. Просто иногда белые, казавшиеся пустыми карточки соскальзывали с её ладоней, чтобы оказаться зажатыми в чужих пальцах. Тогда девушка демонстрировала сдержанную улыбку и глубоко кланялась – Что это? – спросила Лилиан, уже зная ответ. – Вы слышали, что в Японии нет публичных домов? – Нанами следил взглядом за тучным мужчиной, принявшим визитку. – Официально, – кивнула она. – Проклятье внутри? – Да. Куда дальше, чем вестибюль и номера. – Туда есть доступ? Нанами посмотрел на неё так, словно она задала самый глупый в мире вопрос. – Для нас – нет.***
Вечер настиг внезапно, словно кто-то невидимый передвинул стрелки часов и щедро залил небо тягучим дёгтем. Белое пятно луны слепо смотрело на город под собой, но никто словно не замечал его существования. Даже Лилиан, привыкшая следить за переходом дней в ночи, упустила из своего внимания этот резкий, никому не подвластный момент. Она лежала, вытянувшись на кровати. Окна были плотно зашторены, тяжёлая ткань слабо колыхалась при редких порывах ветра. Комнату заполняла тихая мелодия и заливистый смех – Лилиан утыкалась носом в подушку, пытаясь не создавать слишком много шума, но это вовсе не убавляло той радости, что заполняла её тело. Казалось, что все тяготы минувшего дня, недель, месяцев испарились. Тоже были убраны невидимым гостем, который рассыпал по небу звёзды небрежным движением руки. «Покажи», – она сдавленно взвизгнула, увидев появившееся на экране сообщение, перекатилась на спину и, прикрыв лицо ладонями, замотала головой. Нет. Она не могла этого сделать. Слишком смущающим казалось даже выполнение такой простой просьбы. Чего ей это стоило? Фотографий Годжо было полно: не проходило и недели, чтобы шаман не прислал очередной снимок. Но поступить так: отправить его фото подруге означало окончательно и бесповоротно признать – в первую очередь, для себя самой – чувство, куда более сложное, чем обычные интерес и симпатия. «В другой раз», – мысленно сказала Лилиан и кивнула, соглашаясь с этой идеей. Она на ощупь подняла с кровати телефон и уже готовилась к тому потоку возмущённых сообщений, которые последуют за её ответом, как в дверь постучали. «Сатору», – ей даже не пришлось концентрироваться на проклятой энергии, чтобы понять, кто пришёл. Как бы Лилиан не хотела замечать этого, но она уже давно неосознанно выучила, как звучали его шаги и какой ритм он выстукивал по двери. — Сейчас! — улыбаясь – теперь уже вовсе не из-за переписки – она ловко вскочила с кровати и поспешила к входу. У самой двери Лилиан замедлилась, аккуратно поправила смятую одежду, парой движений привела в порядок спутанные волосы и отворила. – Приветики, – в коридоре действительно стоял Годжо. Высокий ворот его пиджака был расстёгнут, плотные края ткани опустились, позволяя увидеть белый воротник рубашки. Вместо плотной повязки глаза скрывали очки – новые, она ещё не видела этой оправы. Руки шаман держал за спиной, явно что-то пряча. – Не помешаю? – Ты вернулся! – ей не удалось скрыть счастливой улыбки. – Проходи. Она отступила в сторону, пропуская. Парень ловко проскользнул внутрь и извернулся, не оставляя даже малейшей возможности заметить, что он принёс. Сделав пару шагов назад и боком добравшись до стола, Сатору довольно улыбнулся. – Итак, – произнёс он. – Итак, – вторила Лилиан. – Дай угадаю: там новый сюрприз? – Неплохо, – кивнул, соглашаясь. – А если подробнее? – на этих словах Годжо пошевелил руками, позволяя упаковке зашелестеть. – Новые заморские угощения? – Слишком предсказуемо. Ещё две попытки. – Вот как, – Лилиан изобразила смесь удивления и возмущения, вызванную его словами. Вышло всё явно не правдоподобно: уж слишком счастливой была улыбка, так и не сошедшая с лица. – Тогда мне надо хорошенько подумать, – она потёрла подбородок в притворной задумчивости. Мельком взглянула на окно в надежде разобрать отражение. Хитрый план не увенчался успехом: плотная ткань штор скрывала собой стекло. Однако, от её внимания не укрылось, как дрогнули уголки чужих губ в прерванной попытке усмехнуться. «Заметил», – с неожиданной досадой подумала она и ляпнула первое, что пришло в голову: – Там же не новые отчёты? Годжо скривился: – Ты за кого меня принимаешь? «И то верно». Лилиан вздохнула и вперилась взглядом в грудь шамана, словно была способна видеть сквозь него. У неё не было ни малейшей идеи, что же принёс Сатору. Она оценила положение его рук. Предположила, что предмет наверняка вытянутый и плотный. Это не дало результата. Что там могло быть? Подзорная труба? Телескоп? Тубус с плакатом знаменитости вроде того, что висел в комнате Юджи? Она хмыкнула: если бы в голову Годжо и пришла идея с плакатом, то он наверняка бы распечатал свою фотографию. В крайнем случае – её собственный неудачный снимок. Эта идея заставила задуматься. Лилиан взвесила все за и против, в очередной раз пришла к тому, что Сатору мог принести всё, что угодно. – Там же не фото? – Фото? – Годжо выглядел озадаченным. Он некоторое время молчал, затем тихо, словно себя самого, спросил «Причём тут фото?» и оживился вновь. – Не угадала! – торжественно пропел он, наконец опуская сюрприз на стол и разворачиваясь к нему. Не дожидаясь приглашения, Лилиан приблизилась, чтобы взглянуть на то, что так старательно прятали от неё последние пару минут. Очертания были незнакомы. Единственное, что она угадала, – предмет оказался длинным. Точнее, несколько предметов. На столе лежали продолговатые коричнево-серые коробки вперемешку с плотными пакетами, хранящими в себе длинные чёрные крепежи. – Что это? – Лампа, – ответил Сатору и принялся с таким энтузиазмом потрошить упаковку, словно этот подарок предназначался ему. – Точнее, ночник. – Ночник? – Ага, – Годжо выудил первую тонкую лампу и аккуратно подбросил её над ладонью, будто бы взвешивая. – Ты же не обзавелась им за неделю моего отсутствия? От этого вопроса по телу поползла мелкая щекочущая дрожь. Тепло моментально подступило к щекам, дышать стало трудно, а воздух начал казаться горячим и вязким. Лилиан поняла, что происходит. В её сознании возникло воспоминание. Оно не было свежим, но она помнила каждую его деталь, уже не раз прокрученную в мыслях. Та самая ночь, когда ей приснился первый кошмар. Страх, обволакивающий тело. Сгущающийся мрак комнаты, и Годжо, спасающий её от всех переживаний. «Он заметил тогда, – поражённо думала Лилиан. – Обратил внимание». Даже она сама не сразу вспомнила, как включала свет на долю секунды, чтобы потом, недовольно ворча, вновь погрузить всё в темноту. – Ты… – Надо проверить. Щёлкнул выключатель. Лилиан моргнула, но не смогла ничего различить. Всё будто бы залило непроглядной чёрной краской, словно дёготь, не удержавшись на небосводе, сполз густыми каплями вниз и заполнил собой всё вокруг. Раздался шорох, и лишь этот звук вместе со слабым, едва уловимым колебанием воздуха позволяли не терять связь с происходящим. Годжо двигался, как ни в чём не бывало. До Лилиан доносились приглушённые звуки, и после очередного щелчка комнату залил мягкий розоватый свет. – Та-дам! – довольно произнёс парень, сжимая в ладони включённую лампу наподобие лазерного меча. – Возьми же своё оружие, юный паддаван, – он ловко подхватил одну из оставленных на столе коробок и бросил её Лилиан. – Обнажи клинок. – Мне тоже нужна розетка, – она засмеялась, откидывая опустевшую упаковку в сторону. – Никаких розеток! – протестующе тряхнул головой Сатору. – Коль свет не исходит из него, меч не подходит. Возьми следующий. Пусть он сам выберет тебя. – Тебе не кажется, что это уже из другого фильма? Парень пожал плечами: – Ничего не имею против кроссоверов. Лилиан аккуратно опустила хрупкий предмет на стол и потянулась к следующей коробке. Лампы выглядели большими, неподходящими для того, чтобы служить ночником, но сам факт заботы, проявленной со стороны Сатору, затмевал все их минусы. – Они разных цветов? – она заинтересованно покрутила опустевшую картонку в руках, пытаясь найти нужное обозначение. – Неа. – А цвета можно переключать? – Тоже нет. Они всегда розовые. – Любишь розовый? – А ты? – Годжо, до сих пор активно размахивающий своим новообретённым оружием, остановился и посмотрел на неё. В странном искусственном свете его волосы казались вылитыми из платины, а глаза, виднеющиеся из-под спущенных на переносицу очков, будто бы сверкали. Она так и замерла, уставившись. Вся энергия, наполнявшая тело, быстро улетучилась, уступая место спокойствию и безмятежности. – Красивый цвет, – пробормотала Лилиан, не в силах отвести взгляд. – Мне кажется, я когда-то видела такой. Окна светились… Она замолчала. Покой исчез так же быстро, как и появился. Лилиан ещё раз посмотрела на лампы перед собой. На ту, которую держал Годжо, на многочисленные крепежи и подставки. – Это лампа для каннабиса, – строгим учительским тоном произнесла она. Шаман довольно захихикал: – Поняла, наконец. – Это лампа для каннабиса?! – воскликнула Лилиан куда истеричней, подавшись вперёд и пытаясь заглянуть парню в глаза. – Ну да, – невозмутимо ответил он. – Что здесь такого? – Это ты лучше скажи, что здесь такого, – она сделала широкий шаг и ткнула пальцем ему в грудь. – Это, по-твоему, смешно? – Конечно смешно! – не раздумывая ответил он. Улыбка на его лице стала широкой, демонстрируя ровные белые зубы. – А ещё очень полезно! Лилиан привередливо фыркнула: – «Полезно», – передразнила она. – Успокаивает нервы, да? Сатору засмеялся: – Ну, если ты хочешь пойти на такие меры, – он игриво пошевелил бровями, а затем обошёл Лилиан, оказавшись у другого края стола. – Я думал о нём, – на этих словах шаман безошибочно вытянул спрятанный за угол солнечный клинок. Затем он бесцеремонно сдвинул все лежащие на столе вещи и устроил оружие в самом его центре. Подхватил всё ещё включенную лампу и поднёс её к золотистому лезвию. – Что ты делаешь? – Эксперимент, – ответил Сатору, наклоняя голову таким образом, чтобы очки сползли на кончик носа. Сам он пристально смотрел на то, что происходило в пространстве между клинком и лампой. – Неужели… – наконец сообразила Лилиан. – Именно. – Быть такого не может. Оказалось – может. Стоило ей только произнести эти слова, как оружие запульсировало. Знакомые волны энергии начали концентрироваться вокруг него, извиваться невидимыми змеями, льнуть к сверкающим камням. – Быть не может, – повторила Лилиан, не веря своим глазам. Годжо выглядел очень довольным. – Еще как может, – горделиво сообщил он. – Всё-таки это я придумал. Лилиан вновь улыбнулась – она вообще не была уверена, пропадала ли улыбка с её лица в этот вечер. Тоже наклонившись ближе, она коснулась пальцами рукояти. Та вибрировала лёгким маревом энергии, клинок благодатно раздавал тепло в ответ на получаемый свет. «Будто живой», – подумала Лилиан, аккуратно поглаживая узоры. Зачарованная происходящим, она не сразу заметила, как Годжо ушёл со своего места. В полной тишине шаман стянул с себя пиджак, кинув его на край кровати, закатал рукава рубашки. Он сел на пол, опёршись о стену спиной и сгрудив вокруг себя все необходимые запчасти, и принялся собирать лампу. – Я рад, что тебе понравилось, – когда молчание стало слишком долгим, произнёс он. Услышав эти слова Лилиан сразу же вернулась в реальность. Она обернулась, чтобы посмотреть на шамана. Вновь он казался ей простым и домашним, словно был не сильнейшим магом современности, а обычным парнем, которого она знала всю жизнь. – Тебе не нужен свет? — горела лишь оставленная в розетке розовая лампа. Сатору мотнул головой, отказываясь. Пряди его волос растрепались, чтобы мягкой беспорядочной волной лечь обратно. Лилиан поймала себя на едва ли преодолимом желании дотронуться до них. Тогда она с силой сжала ладони, чувствуя, как ногти впиваются в кожу, и села напротив. Запрокинула голову на матрас и уставилась в потолок. Ей нужно было прийти в себя. Вернуть самоконтроль, пока она не натворила ничего лишнего. По комнате, вторя играющей музыке, разнеслось тихое пение. Мелодия казалась смутно знакомой, хоть Лилиан не могла ни вспомнить слов, ни разобрать их. Она прикрыла глаза. Голос обволакивал. Позволял теряться в плавных переходах мелодии, забываться в произнесённых словах. Всё исчезло. Время прекратило свой ход, рассыпаясь на крошечные осколки. Осталась лишь она, Годжо и та неуловимая связь между ними, крепнувшая с каждым мгновением. Не совладав с желанием ещё раз посмотреть на парня, Лилиан взглянула на него из-под опущенных ресниц. Он был полностью поглощён работой: тонкая морщинка пролегла между бровей, лицо выглядело непривычно сосредоточенным. Мышцы, обтянутые удивительно бледной кожей, перекатывались при малейшем движении. Длинные, немного грубоватые пальцы ловко цепляли крошечные механизмы и соединяли их между собой. — Ты красивый. Слова возникли в воздухе сами собой. Они застыли между ними, словно стальные канаты, не позволяющие рухнуть вниз. Стоило Лилиан понять, что сказанное сорвалось с её уст, она почти задохнулась от захлестнувшего волнения. Поджала губы, стиснула кулаки: делала всё, чтобы заглушить навязчивое желание смущённо заёрзать, вскочить с места и убежать, подобно провинившейся девчонке. Прятаться было негде: Годжо смотрел на неё. — Спасибо, — его ответ прозвучал так же просто, словно что-то необъяснимое происходило в этой комнате и заставляло их обоих говорить то, что они никогда бы не сделали. — Мне говорили. Красивый, сильный, единственный — Божественное дитя, — он сделал неопределённый пасс рукой, словно хотел одним этим жестом выразить всю показушность, которую люди вкладывали в эти слова. — Нет, — перебила. Кровь шумела в ушах, щёки жгло жаром, сердце колотилось так, что заглушало весь остальной мир. — Ты правда красивый. Просто. Как человек, — голос дрогнул на последних словах. Лилиан с трудом втянула воздух сквозь плотно сомкнутые зубы и начала нервно царапать ногтем ладонь. Она чувствовала себя младшеклассницей, признавшейся в любви выпускнику. Годжо смотрел на неё молча. Пристально изучал малейшие изменения на взволнованном лице, которые Лилиан так отчаянно хотела скрыть. Затем он вернулся к своему занятию. Начал перебирать разложенные на полу детали, словно нужная исчезла бесследно. Принялся сгибать собранную часть подставки в неуместной попытке удостовериться, крепко ли соединены элементы. — Спасибо, — на этот раз прозвучало совершенно иначе. Лилиан не смогла не скосить взгляд в его сторону. Пелена смущения, щедро устилавшая всё перед её глазами, резко отступила. Реальность начала обретать контуры, и среди них отчётливо считывалось то, насколько сильно изменились движения Годжо. Они больше не были выверенными и чёткими, шаман безраздумно хватал первые попавшиеся под руку детали, крутил их между пальцами, словно те могли ответить на терзавшие его вопросы, а затем спешно, неаккуратно клал обратно. Некоторое время они так и сидели в тяжёлой, гнетущей тишине недосказанности. Сатору больше не пел. Лилиан боялась даже дышать. Единственным звуком, не дававшим потерять связь с реальностью, был тихий металлический звон. Пауза начинала казаться слишком долгой, и Лилиан пыталась придумать, что же ей делать дальше: извиниться, свести всё в шутку или, сославшись на внезапно появившиеся дела, сбежать. Годжо заговорил первым: — Ты ведь уже знаешь, что я опекун Мегуми? — вопрос казался странным и нелогичным, вовсе не подходящим к послевкусию, оставленному предыдущим разговором. «Значит, сам решил сменить тему», — с грустью подумала она. Обида сжала грудную клетку, в горле застрял неприятный вязкий ком. Лилиан заставила себя сконцентрироваться и постараться ничем не выдать то, насколько обидно ей было услышать эти слова. — Да. Он говорил мне незадолго до соревнований колледжей. Особо не распространялся, конечно. Это же Мегуми. — А он и мало что знает, — кивнул Сатору и бросил на неё мимолётный взгляд. — Я пришёл за ним, когда ему было пять. Искал целенаправленно. Я знал, что у Зенин есть ребёнок, рождённый вне клана. Да-да, он из их породы. Хотя, вроде, ты уже знаешь об этом. Маки его тётя или вроде того. Но не суть. Не то, чтобы я был охотником за талантами, — он усмехнулся, но вышло откровенно фальшиво. – Просто знал, кого искать. Он вновь посмотрел на Лилиан — она не сводила с него глаз. — Если ты спросишь Мегуми, что он помнит о своих родителях, он скажет, что отец бросил его немногим позже рождения, а мать однажды исчезла из дома вместе со всеми деньгами. Казалось бы, обычная картина нерадивой семейки: безответственный мужик и гулящая женщина. Она, видимо, действительно отправилась в очередное любовное приключение, но вот отца убил я. Наступила пауза. Лилиан уставилась на парня, неспособная поверить в услышанное. То есть? Она не ослышалась? Как такое вообще возможно? Как Годжо — шаман, призванный защищать людей, — пошёл на такое? — Он был мастером проклятий? — она зацепилась за первый разумный аргумент, пришедший в голову. Сатору хмыкнул: — Лучше бы уж им. Кровь Зенин у Мегуми по отцовской линии. Их клан так отчаянно стремится вернуть свою первоначальную проклятую технику Десяти теней, что окончательно помешался на кровосмешении. Отсюда и появляются такие, как Маки. И такие, каким был отец Мегуми. — Люди без проклятой энергии? — Именно. В нём не было ни капли. Высшая степень Небесного проклятья. Лилиан притихла: она не могла уловить связь. Казалось невозможным, чтобы Годжо убил кого-то только из-за его несоответствия шаманскому миру. Чего-то явно не доставало. — Этот человек был… плохим? — она криво улыбнулась тому, насколько по-детски нелепо звучал вопрос в данной ситуации. Сатору кивнул: — Он был ужасным. Работал наёмником и однажды перешёл дорогу колледжу. Убил ни в чём не виноватого ребёнка. Думаю, не в первый раз. — И ты остановил его? — Да. А потом забрал Мегуми и Цумики к себе — этот нерадивый папаша в последние минуты жизни вспомнил, как зовут его сына. — Сколько тебе было? Годжо задумался: — Лет шестнадцать. Ну, на момент убийства. Мегуми я забрал где-то через пару лет. Перед глазами Лилиан предстала чёткая картина: дело, найденное в архивных завалах. Убитая Аманаи Рико, являющаяся сосудом. Фотография человека с ровным кругом вырезанной плоти на половине торса. Она вспомнила всё — и не требовалось задавать никаких вопросов, чтобы понять: Сатору говорил именно об этом задании. Но в её памяти была ещё одна фотография. Небольшой прямоугольник, изображавший человека, которого она знала. Которого не должно было быть ни в Японии, ни в Магическом колледже. — Мне кажется, я видела это дело, — она начала издалека, мягко прощупывая почву. Боковым зрением заметила, как Сатору, отвлёкшись от своего занятия, смотрел на неё. Она ответила ему прямым встречным взглядом. — Случайно нашла папку среди твоих документов. Ту самую, которая была у меня… — она замялась. Годжо кивнул: ему не нужно было слышать продолжение, чтобы понять, о чём речь. Его взгляд быстро скользнул по полу, зацепился за крохотный исцарапанный участок — единственная точка соприкосновения когда-то созданной им территории с окружающим пространством — и спешно вернулся на место. — Так себе дело, правда? Не подходит для списка достижений сильнейшего шамана поколения. Лилиан пристально посмотрела на него. Сейчас или никогда. Она сделала глубокий вдох: — Кто такой Гето Сугуру? На мгновение ей показалось, что Годжо дрогнул. Она не могла поверить в это, такого просто не могло быть. Даже если представшее перед ней было правдой, то все доказательства увиденного моментально исчезли. Сатору приосанился, пожал плечами и, как ни в чём не бывало, ответил: — Мой лучший друг. Быть. Такого. Не может. Лилиан уставилась на него. Она открыла рот, но не нашлось слов, которые бы она смогла произнести. Ей нечего было сказать. Все мысли путались. Она казалась себе рыбой, выброшенной на берег: такое же выражение на лице и такое же отчаяние, скрытое под кожей. Тем временем Годжо интерпретировал её реакцию по-своему. Он улыбнулся: грустно и вымученно, словно его щёки резали скальпелем и растягивали израненную кожу в жалкой пародии на радость. Он тряхнул головой, то ли пытаясь прогнать непрошеные мысли, то ли, наоборот, собирая их воедино. — Да-да, — ответил он на так и не заданный вопрос. — Его я тоже убил. Это был конец всего. Казалось, сердце подскочило в груди. Забилось, затрепыхалось в бесполезных попытках то ли прорваться сквозь рёбра, то ли вдребезги разбиться о них. — Быть не может, — в который раз за вечер пролепетала Лилиан. Нет-нет-нет. Это нереально. Она говорила с этим человеком. Она видела его и слышала его смех. Он был живым. Должен был быть живым. — Может, — тем временем продолжал Сатору. Казалось, он пошёл ва-банк. Разбежался и прыгнул с утёса с закрытыми глазами без малейшего представления, что ждёт внизу. — Это было здесь, недалеко, — он махнул рукой, указывая в сторону многочисленных построек. — По пути от спортивной площадки до учебных классов. Третий поворот направо, — он горько улыбнулся: — Столько магических техник, а кровь за полгода так и не смогли отмыть. Лилиан растерянно моргнула. Полгода? В чём-то явно была ошибка. Да, Гето — если так его привыкли называть здесь — не выходил на связь уже несколько месяцев, но срок был явно меньше, чем полгода. Что-то не сходилось — лишь запутывалось тугим клубком, не позволяющим ни в чём разобраться. — Погоди, — она тряхнула головой. — Как такое возможно? — Я бы не хотел обсуждать это больше. Голос Сатору ещё никогда не был таким. Спокойный, холодный, сдержанный — но даже среди всех отчуждённых интонаций Лилиан удалось уловить мольбу, скрытую в этих словах. — Да… — неуверенно пробормотала она. Ей было жаль останавливаться на полпути. Всё услышанное казалось странным и неправильным, приносило лишь больше вопросов вместо столь нужных ответов. Но выбора не было. По крайней мере, сейчас. — Теперь я не кажусь таким уж красивым, не правда ли? Его слова обрушились холодным потоком. Лилиан резко подняла голову. Он смотрел прямо на неё: проницательно, въедливо. Словно его глаза могли читать то, что происходило в чужих душах. — Нет, — прошептала. Подтянула колени ближе к груди и ткнулась в них подбородком. — Вовсе нет. Теперь мне кажется, что даже больше.